Жемчужная невеста

ГЛАВА 49.7

– Безликие – жрецы повелителя Охотников, – просипела, уставившись в стену перед собой невидящим взглядом. – Они сами нашли меня, говорили, что научат контролировать приступы Брана, обещали помочь и вылечить его от скверны. Я была в отчаянии и не сразу поняла, кто передо мной, а после оказалось слишком поздно.

Магия безликих в империи была вне закона. Даже если бы я сдалась, едва сообразив, во что влипла, меня всё равно бы казнили за один факт принадлежности к культу Мёртвого пламени. Ангаарх просчитал и это, отрезав нам все пути к отступлению…

– Меня обманули, – продолжила, нервно дёрнув рукава любимого кимоно. Раньше они скрывали мои татуировки, позволяя незаметно колдовать, но сейчас лишь подчёркивали ошибки прошлого, напоминая своим шелестом о запретной магии и застывших в немом ожидании прядильщиках. – Твари сыграли на моих эмоциях, на боли и... неудовлетворённых амбициях. Я заслуженно считалась легендой дипломатического корпуса! Мой сын должен был взлететь ещё выше, а он...

– Родился ущербным чудовищем, – закончил за меня Бран.

– Не говори так! – на глаза навернулись слёзы.

– Дальше, – поторопил Аргвар, пресекая подступающую истерику. Сейчас я была благодарна ему за жёсткость, это помогало держаться.

– Дальше..., – эхом повторила, – дальше всё завертелось слишком быстро... Меня обманули, но не сломали. Когда поняла, во что влипла, то вместо того, чтобы идти у них на поводу, начала плести свою паутину. Играла против всех, ходила по лезвию, шпионя на безликих, но подкидывала им далеко не самую важную информацию. Я врала, отсыпала им жалкие крохи сведений и прятала Мари от повелителя...

– Вы понимаете, что за государственную измену и шпионаж полагается смертная казнь? – голос Аргвара по-прежнему звучал мрачно и сухо, но всё же в нём что-то неуловимо изменилось. Словно теперь он видел в нас не только бездушных чудовищ и источник ценной информации, но и таких же жертв обстоятельств.

– Да, понимаю, но ни о чём не жалею! Я горда, что всё это время была для своего сына настоящей матерью! – ответила. – Не знаю, какая участь нас ждёт и какой приговор вынесет император, но если Брану нельзя помочь, то и мне незачем жить.

Я не блефовала.

Моя связь с безликими была равносильна приговору, но это раньше мне нечего было предложить, а сейчас могла многое рассказать и надеялась обменять эти знания на жизнь сына. Особые надежды возлагала на паучьи плетения культа. Ведь изучив их, Хранители смогут разработать надёжную защиту от шаманских заклинаний, и это с лихвой компенсирует причинённый мною ущерб.

– О вашей шпионской деятельности мы поговорим позже, – ответил Аргвар.

– Разумеется, – устало кивнула.

Похоже, об этом мы поговорим уже в присутствии императора, но так даже лучше. Вряд ли мне хватит сил повторять всё по нескольку раз. Плетения Ангаарха и так сдавливали горло, едва заходила на запретную территорию, выдавая его тайны.

Если бы не защита каземат, я давно была бы мертва. Повелитель не прощал предателей и жестоко их карал.

– Вы сказали, что безликие – жрецы повелителя Охотников, – напомнил Аргвар, переводя разговор в нужное русло, – правильно понимаю, что все члены культа имеют в роду Охотников?

– Магом Мёртвого пламени может стать только женщина, выносившая Охотника, – вновь кивнула, – во время беременности плод незаметно меняет нашу Силу и ауру. Впоследствии это позволяет черпать энергию прямиком из туманов Пустоши.

Раньше Ангаарх лично дарил магию безликих своим фавориткам, и получившие искру Мёртвого пламени из его рук были намного сильнее других шаманов. Я лишь раз видела его любимицу, леди Скарлет, и то не вживую, а через магическое зеркало. Но её мощь чувствовалась даже на расстоянии. Казалось, безликая может вскипятить собеседнику мозги одним взглядом…

– А скверна...

– У меня абсолютный иммунитет, – ответила, перебив Аргвара. – Магия безликих защищает от скверны. Пока я использую плетения Мёртвого пламени, мне не страшны ни монстры Пустоши, ни её туманы.

– Выходит, ваша устойчивость временная? – уточнил Суарес.

– Да..., – нехотя призналась, – зато я могу «делиться» ею. Безликие не соврали лишь в одном, их магия действительно долгие годы помогала мне смягчать приступы сына и ослаблять его чудовище.

– Почему повелитель не помешал вам? – удивилась Алория. – Если он знал о том, что вы намеренно сковываете чудовищную ипостась сира Балтимера...

– Его это развлекало, – зло процедила, – владыка Мёртвых туманов любит наблюдать за чужими страданиями. Он хотел, чтобы Бран проиграл этот бой, добровольно принял монстра внутри, сдался, сломался... пошёл на свет иллюзорного могущества.

Сын хотел что-то добавить, но неожиданно захрипел и схватился за горло, словно его кто-то душил. Зелёные нити вокруг рта вспыхнули могильными огнями, а узы блокиратора впились в кожу голодными пиявками.

– Бран! – схватив его за плечи, с отчаянием посмотрела на Аргвара. – Помогите! Во имя Пресветлой...

– Это скверна, – первым очнулся Суарес. Шагнув ближе, он принялся осматривать моего сына сквозь зачарованное стекло, – похоже, из-за наручников и магии казематов зараза начала действовать на маркиза, как на обычного мага.

– Ему можно помочь? – прошептала Алория. Дух целителя и милосердие всё же взяли верх над ненавистью.

– Лекарства нет, а моя методика ещё не опробована, – темнейший устало потёр переносицу.

Я жадно ловила каждое его слово, молясь, чтобы он нашёл способ помочь Брану. Видит Бездна, я готова всё отдать, лишь бы облегчить страдания сына!

– Мне нужно несколько часов, чтобы всё проверить и понять, может ли она сработать на полукровке, - наконец, ответил Суарес.

Нас всё же не бросили! Пресветлая мать… только бы у темнейшего всё получилось!