Жемчужная невеста

ГЛАВА 37.2

Незадолго до этого, Пустошь, Ангаарх

Чужая кровь стекала по когтям, наполняя моё тело магией и живительной энергией. Монстры Паутины не способны самостоятельно восстанавливать резервы. Очередное напоминание, что мы не истинные дети Творца, а отбросы, появившиеся из-за ошибки одного из его учеников.

Когда-то это задевало, и я хотел любой ценой стать одним из Девяти избранных. Доказать, что являюсь не просто Тенью Тельрааха и вместилищем его грехов. Но быстро понял, лучше быть не одним из, а единственным. Сильнейшим, способным свергнуть не только своего создателя и его соратников, но и самого верховного Творца.

Я начал убивать. Вначале для выживания, затем, чтобы стать сильнее. А после выяснил, что чужая агония и кровь не просто восстанавливают мои резервы, но и ненадолго делают тело «живым», позволяя создавать себе подобных.

Тень полубога, рождённая из его грехов и ошибок, проиграла первый бой, но обрела ценнейшее преимущество.

Сбежав от разъярённых, жаждущих моей крови учеников Творца, в какой-то захудалый, неразвитый мир, о котором давно все забыли, я стал для местных Верховным божеством. Мне поклонялись, приносили кровавые жертвы и отдавали лучших женщин. Многие из них умирали, не в силах принять меня и мою Силу, некоторые всё же рожали полукровок. Вначале слабых и ни на что не способных, я использовал их для экспериментов, пытаясь вывести идеальных солдат. Понять, как сохранить и преумножить свою мощь в потомках, при этом сделав их полностью управляемыми, зависимыми от меня.

Годы, столетия, тысячелетия... Ведомый и одержимый местью я потерял счёт времени. Не знаю, сколько прошло с того момента, как Тельраах, мой невольный создатель, попытался уничтожить порочащий его эксперимент. Но навсегда запомнил, на что способны вышедшие из-под контроля марионетки. И во избежание ошибок «отца», изначально не давал своим творениям выбора.

Рабы, куклы, марионетки...

С каждым новым поколением они становились всё сильнее и совершенней. Но я по-прежнему всецело контролировал их, лишь иногда даря иллюзию свободы и наблюдая за тем, как ничтожны они в своей вере и желании освободиться от моей власти. А когда игрушки разочаровывали или просто надоедали – убивал их.

- Кхе-хе... – под ноги с хрипом рухнуло очередное тело, заливая кровью ослепительно белый пол. Сегодня я вспорол горло пятерым провинившимся рабам, их смерть помогла восстановить магические резервы, но не принесла былого удовлетворения.

Проклятие, тысячелетия назад наложенное на меня Альеной, вновь набирало мощь, разрушая тело и сковывая силу. Если в течение недели не найду жертвенную фэйри, придётся на время перебраться в запасную оболочку. Хороший способ «заморозить» убийственное плетение ведьмы, но в резервном теле я потеряю связь с Избранницей, что абсолютно недопустимо.

Огненные фэйри, способные не просто родить мне сильного наследника, но и положить начало новой ветви чудовищ с уникальными магическими способностями, встречались раз в столетие, если не реже. Последней была сестра императора Вэрселии, Ярина. На неё были огромные надежды, но строптивая дрянь не приняла меня добровольно. Даже после всего пережитого не сломалась и нашла способ перечеркнуть все мои планы.

Марио Балтимер...

– Рца-а-арх! – прошипел, пинком отбросив безжизненное тело раба к стене.

От одного воспоминания об этом ничтожестве меня передёргивало. Тот, кто мог стать первым в истории Охотником, способным самостоятельно восстанавливать магические резервы, родился с запечатанной чудовищной ипостасью и едва дышащим огненным Даром.

Я потратил десятилетия на то, чтобы всё исправить, но Ярина вложила в плетение всю свою Искру и снять прощальный подарок ведьмы так и не удалось. Печати проросли даже сквозь поколение, испортив Дар не только моего сына, но и внука.

Впрочем, несмотря на дефекты, потенциал Брана был колоссальным. Жаль вместо того, чтобы принять мою мощь и покровительство, он предпочёл жизнь помойной псины, питаясь объедками чужой магии.

Первое время мне нравилось наблюдать за ним. Смотреть, как он горит в лихорадке, когда чудовище внутри него дуреет от голода и пытается когтями продрать себе путь на волю. Как под личиной он бродит по дешёвым борделям, снимая магически одарённых шлюх и выпивая их резервы досуха, используя в качестве батареек. А после кается, ненавидит и проклинает себя...

Это было забавно. Ещё никто из потомков не сопротивлялся моей власти так долго и упорно. Как бы я не подталкивал его к краю, чем бы не соблазнял, Бран до сих пор не убил ни одну из своих батареек. Пожалуй, будь у меня время, понаблюдал бы за ним ещё немного, но сейчас на счету был каждый солдат и тратить силы на бесполезных кукол я не собирался.

– Айрааш шэграха дир сангад! – когтем начертив в воздухе руну Повелителя, вписал туда имя Брана и время. Два дня.

Теперь у него есть ровно два дня, чтобы решить, на чьей он стороне. И дикая боль, которая будет преследовать его всё это время, поможет принять упрямцу верное решение.

– Скарлет! – выпотрошив напоследок ещё одного раба, жестом приказал слугам убраться и призвал Первую наложницу. Единственную, кому доверял и в чьей преданности не сомневался.

– Мой Повелитель! – безликая тенью выскользнула из-за колонны.

Ослепительно красивая, одетая в лучшие шелка и драгоценности. Глядя на неё невозможно заподозрить, что эта прекрасная женщина давно мертва, а её новое тело – порождение запрещённой чёрной магии. Оно было точной копией её настоящего обличья, но двигалось и жило лишь благодаря моей Силе.

Если захочу проучить Скарлет и лишу подпитки, она сгниёт за пару дней, превратившись из роковой красавицы в едва ползающую мумию, не способную ни самостоятельно воскреснуть, ни окончательно умереть.

Моё излюбленное наказание. Под дворцом был целый склеп таких «живых» мертвецов. Я любил прогуливаться по лабиринту из саркофагов тех, кто однажды разочаровал меня, усиливая их агонию. А изредка даже вытряхивая какую-нибудь сломанную куклу из стеклянного гроба и даруя второй шанс.

Сложно найти более преданных рабов чем те, кто прошёл через подобное. И сейчас я собирался воспользоваться одним из них.

– Подними из Лабиринта мертвецов тело Сандегры, – приказал, скользнув взглядом по соблазнительной фигурке наложницы. Из всех избранниц, она рожала самых сильных чудовищ. Практически идеальных и мало уступающих мне по Силе.

Их я не бросал в бой как пушечное мясо, а использовал в качестве запасных тел. Если с этой оболочкой что-то случится, Скарлет принесёт в жертву одного из наших сыновей, и вернёт меня в мир живых. Схема была практически идеальна, если бы не одно «но», рождённое от мёртвого всегда останется мёртвым, сколько не воскрешай.

В телах сыновей я также зависим от чужой магии, как и в своём собственном, а с каждым годом живых источников становится всё меньше.

Раньше это радовало, ведь с каждой убитой фэйри и фениксом щит над обителью Прях становился слабее. Уничтожив всех крылатых, я мог бы добраться до сокровищницы Паучьих жриц и заполучить кристалл с магией Творца, но из-за Вольгарда Вейри и Альены я упустил этот шанс несколько тысяч лет назад.

Они придумали, как разорвать связь Первых с обителью и теперь смерти фениксов и фэйри никак не влияли на щит. Думали, смогут остановить меня, но заставили лишь спешно пересмотреть планы. И вместо тотального уничтожения крылатых, я пленил детей Пламени, превратив одну из совершеннейших рас всех миров в бесправных рабов, столетиями выкачивая из них магию для поддержания власти и сохранения контроля над своими куклами.

Но с каждым годом королевство Мёртвого пламени становилось всё больше и теперь энергии пленников едва хватало. А пятьсот лет назад возникла ещё одна проблема...

Мои постоянные эксперименты с собственным воскрешением, созданием новых чудовищ и призывом уникальных существ из других миров привели к тому, что Пустошь практически слилась с миром мёртвых и его тёмными отражениями. Теперь после захода солнца на улицы не выходили даже мои чудовища, рискуя быть разодранными призраками собственных жертв, до рассвета блуждающих по улицам моего королевства.

Для защиты Пустоши мне пришлось выпустить часть фениксов на волю, связав смертельными клятвами. Ведь лишь они могли управлять мертвецами и удерживать щит, спасающий мои владения от призраков Бездны.

Те, кто согласился вступить в ряды Теней, получили амнистию и относительную свободу. Они единственные сохраняли свои крылья – бесконечный источник уникальной магии. Скарлет предлагала убить одного из защитников, если в ближайшее время не поймаем фэйри, но я сомневался, это могло повлечь за собой новое восстание крылатых.

– Мой повелитель! – голос наложницы вырвал из размышлений. – Я привела Йонга Сандегру, как вы и просили.

Обернувшись, увидел валяющуюся на полу кучу прогнивших бинтов и торчащие из неё кости. Скарлет не слишком озаботилась сохранностью груза, просто вытряхнув Охотника из гроба магией и зашвырнув в портал. Но так даже лучше, чем большую боль маг испытает при возрождении, тем послушнее будет.

– Хорошо, можешь идти, – отпустив её, подошёл к зловонным останкам. Когда-то Йонг был имперской легендой и командиром Алой стражи, стоящей на границе Пустоши и Аркалады, и защищающей империю от набегов моих слуг.

Он, как и Бран, годами сопротивлялся своей чудовищной ипостаси, но всё же сломался, соблазнившись властью и силой, которые ему пообещал. Долгие годы Сандегра верно служил мне, но недавно совершил крупный промах, упустив особо опасную фэйри, сумевшую вместе с мятежным артефактором создать практически идеальное оружие против моих монстров.

Такое не прощают, и я бы навечно оставил Йонга гнить в склепе, но свежевоскрешённые Охотники особо остро чувствовали хрустальных леди. А мне срочно нужна жертва.

– У тебя сутки на поимку фэйри для меня, – приказал, оплетая тело Сандегры магией. – Справишься, так и быть, прощу твой промах и позволю жить.