Жемчужная невеста

ГЛАВА 49.5

– Не знаю наверняка, – покачала головой. – Но Марио уверен, что дядя был полукровкой, а ещё... – тяжело вздохнув, достала из рукава золотой браслет с фиолетовыми камнями.

Прощальный подарок Ярины, всё это время помогавший нам сдерживать приступы Брана Я заметила его в траве рядом с сыном и успела подобрать за миг до того, как нас переместили сюда.

– Это любимое украшение бабушки, в него она заключила часть своей Силы и воспоминания о случившемся, – пояснил Бран, заметив настороженный взгляд Алории. Целительница уже знала, что мой сын несколько лет тянул из неё магию с помощью помолвочного браслета и теперь с опаской смотрела на подобные украшения.

– Ярина также считала брата предателем и была уверена, что он добровольно отдал её повелителю, – продолжила рассказ, – всю беременность её силой удерживали в лазарете, чтобы не смогла избавиться от плода. Но будучи сильнейшим магом, она даже в таком состоянии сумела до родов запечатать чудовищную ипостась ребёнка. А после записала всю необходимую информацию на этот браслет.

От жутких, болезненных воспоминаний перехватило дыхание. Я несчётное количество раз вспоминала откровения Ярины, прокручивая их в голове и пытаясь понять, был ли у неё шанс спастись, и каждый раз приходила к выводу, что нет, она и так совершила невозможное.

– Выходит, ваш муж не Охотник? – уточнил Аргвар.

– К счастью, нет, – слабо улыбнулась, – стараниями Ярины Марио досталась «спящая» печать, поэтому дядя и счёл его отбраковкой. Император с детства недолюбливал племянника и легко отпустил вместе со мной в Лиркаду.

В своё время наше возвращение удивило многих. Я была легендой дипломатического корпуса и единственной, кто сумел отработать в Вэрселии больше десяти лет, несмотря на нелюбовь местных к имперцам и суровый негостеприимный климат Туманного королевства, выпивающий из приезжих здоровье и магию.

Именно там, в жестоком и постоянно находящем на грани гражданской войны краю, я и познакомилась с Марио. Мы были разными, как сумрак и рассвет. Я, с моим деятельным и властным характером, и томный мечтатель, талантливый поэт и племянник императора Вэрселии. Наши отношения развивались стремительно, и уже через месяц после знакомства мы поженились, а спустя восемь лет родился Бран и мой мир разбился на осколки.

– Как вы узнали всё это, если информацию о случившемся засекретили? – спросил Аргвар.

– После родов Ярину объявили сумасшедшей и изолировали от сына, – пояснила, – но когда выяснилось, что ребёнок родился обычным, им позволили иногда видеться. В одну из встреч, мать Марио передала ему этот браслет и взяла обещание никогда не расставаться с ним. Вскоре после этого она умерла при загадочных обстоятельствах...

– А на совершеннолетие отца появилась в виде призрака и рассказала правду, – добавил Бран, – только... он вначале не придал этому значения. Посчитал, что бабушка и впрямь была сумасшедшей...

Беспечность, граничащая с идиотизмом. Уже не счесть сколько раз я проклинала мужа за этот поступок, ведь если бы он рассказал мне обо всём, наша жизнь могла сложиться иначе…

– Марио не предупредил, что перед родами я должна была спеленать чудовищную ипостась ребёнка специальным заклинанием, – обречённо простонала, – а когда вскрылась правда, было уже слишком поздно.

– Леди Балтимер, когда вы поняли, что ваш сын Охотник? – спросил Аргвар.

– Почти сразу после рождения, – с тоской прошептала, – сама беременность протекала без осложнений и в первый месяц после родов всё было замечательно, но затем Бран внезапно заболел. Мы сменили пятерых целителей, но никто не мог найти причин лихорадки. Лечение не помогало, сыну становилось только хуже, а к концу второй недели болезни я заметила вокруг его рта зеленоватые нити скверны...

Я вздрогнула и обхватила себя за плечи. От горьких воспоминаний горло сдавило спазмом, а по щекам ручьями потекли слёзы.

– Я была в отчаянии, – с трудом продолжила, – знала, что скверна неизлечима, поэтому тут же выгнала всех лекарей. Не хотела, чтобы отобрали моего малыша и заперли... в подобной тюрьме, – просипела, окинув камеру злым, обречённым взглядом. – Готовилась к худшему. Но тут Марио неожиданно вспомнил о браслете Ярины. Он сохранил его, хоть и не поверил предупреждению, – я судорожно сжала украшение, перебирая фиолетовые камни словно бусинки на чётках, – мы использовали плетение, с помощью которого Ярина запечатала чудовищную ипостась Марио. Это помогло ослабить тварь и временно сковать его силу, но как оказалось, полностью обезвредить чудовищную ипостась можно только до рождения ребёнка, – с горечью закончила.

– На браслете сохранился образец заклинания и рассказ Ярины? – уточнил Аргвар.

– Да. Я отдам вам его, только... обещайте вернуть! – воскликнула, с надеждой посмотрев на дракона. – Он помогает Брану контролировать приступы.

Вернее… помогал. Сейчас в нём уже не осталось магии Ярины, но я всё равно не могла расстаться с реликвией.

– Разумеется, – Аргвар обернулся к верховной ковена. Та поняла его без слов и рядом со мной тут же возник небольшой поднос.

– Положите на него браслет Ярины, – приказала ведьма.

– Как скверна связана с печатью на груди вашего сына и ипостасью Охотника? – спросил Аргвар, едва я исполнила приказ и украшение исчезло вместе с подносом.

– Скверна – дар и проклятие одновременно, – просипел Бран, – когда печати бабушки слабнут и монстр внутри меня начинает побеждать, скверна превращается в источник силы. Моя магия становится невероятно мощной.

Руны Ярины находились точно над печатью Повелителя Охотников, частично блокируя его Зов и давая Брану возможность сопротивляться не только монстру внутри себя, но и самому Ангаарху.

– Вы утверждаете, что никогда не убивали ради магии, – нахмурился Аргвар, – как тогда...

– Таким как я, и не нужно убивать! – ещё больше побледнел Бран. – Я отбраковка, выродок и для монстров, и для людей. Повелитель даёт мне лишь каплю силы, чтобы не сдох раньше времени и продолжал добывать для него магию.

В отличие от чистокровных Охотников полукровки способны жить без убийств, хотя и не могут восстанавливать собственные резервы, как обычные маги. Для жизни Брану хватало энергии от добровольных доноров, но Ангаарху нравилось ломать непослушных кукол. Поэтому он забирал у моего сына намного больше Силы, чем у остальных, вынуждая его всё чаще выходить на магическую охоту.

– Для него?! – охнула Алория. – Вы… отдавали всю магию Повелителю?

– Слабые Охотники что-то вроде рабов, – зло процедил Бран, – наша задача, вытягивать магию из сильных магесс и передавать ему. Так он поддерживает своё могущество и заодно ищет женщин, способных выносить сильных тварей.

В казематах повисла могильная тишина. Казалось, от признания моего сына даже стены покрылись инеем и воздух заледенел. Ярина была не единственной жертвой, но особенно пугало, что среди наложниц монстра были и те, кто добровольно выбирал этот путь.

– Инициированных фэйри повелитель убивает, – продолжил Балтимер, – питается их Силой как обычный Охотник. А такие как Марианна или моя бабушка... они намного ценнее и нужны для другого.

– Ярина была... – Алория запнулась.

– Носителем хрустального дара, – перебила за неё, – как и принцесса. Повелителю нужны именно такие женщины. Стихийные магессы со спящим даром фэйри.

– Только они могут рожать ему сильных монстров, а не полудохлых отбраковок, – добавил Бран, – я должен был сразу сообщить Хозяину о Лори и Мари. Он бы дорого заплатил, наградил меня. А я скрывал вас как мог! – в серых глазах вспыхнули ярость и обида. – Не хотел для вас участи, постигшей Ярину! Не смог взять на себя такой грех...

Бран запнулся и зло уставился на Лори. Я понимала его гнев, он вынужден был отдавать Ангаарху магию, которую вытягивал из обычных доноров, но рискуя всем прятал фэйри от поисковых змей Повелителя и других Охотников.

– Ты пил из нас Силу! – прошипела, Алория – Из-за тебя принцесса постоянно мучилась от магической нестабильности и могла погибнуть...

Целительница вновь запнулась. Её эмоции бушевали, она ненавидела нас и… имела на это право.

– Я брал жалкие крохи, чтобы не сдохнуть, ещё и смешивал с магией обычных женщин, чтобы повелитель ничего не почувствовал! – рявкнул Бран. – Вы этого даже не замечали! Жили в своё удовольствие... А ведь я мог..., – он запнулся и зло сжал кулаки. – Однажды повелитель «подал» мне немного своей магии. Показал, что я теряю, сопротивляясь монстру внутри! Но я выстоял! Не сдал вас, хотя потом едва не умер от боли и отката. Знаешь, через что я прошел? Как меня ломало...

Сердце сжалось от тоски и безысходности. Я прекрасно помнила тот приступ, тогда Бран едва выкарабкался…

– Почему вы не обратились за помощью в ковен? – нахмурилась Льена.

– И вы бы помогли? – прошипела, судорожно сжав кулаки. – Стали бы возиться с чудовищем?!

Ответ я знала. О чём говорить, если нас даже сейчас заперли в казематах словно преступников или обезумевших тварей?

Между чудовищами и ковеном стояли тысячелетия кровавой войны, я видела отголоски этой древней вражды во взглядах братьев Нери. Нам не верили, нас ненавидели за чужие грехи, и самое страшное - эта ненависть была обоснованной.

Много лет назад я также не поверила в помощь ковена…

– Плетение Ярины может помочь многим жертвам Охотников, – задумчиво протянула Верховная, – вопрос лишь в том, как своевременно обнаружить пострадавших женщин, когда чудовищную ипостась ребёнка ещё можно запечатать…

– Ответьте прямо на мой вопрос! – повторила с нажимом, хотела убедиться, что тогда приняла единственно верное решение, решив сама сражаться за Брана, а не отдать его ведьмам. – Помогли бы НАМ? Ведь мы изгои, монстры... Вы бы сразу уничтожили моего сына...

– Я бы попыталась помочь, – ошарашила меня Льена. – Но сдаётся мне, вы о многом умалчиваете.

– Особенно о том, как попали в орден Мёртвого пламени и какое отношение к Охотникам и экспериментам Повелителя имеют безликие, – от слов Аргвара я вздрогнула как от удара плетью, а золотые татуировки на моих руках обожгло калёным железом.