Тени тянутся из прошлого

Глава 41

Зашкворчала сковорода. Ноздрей коснулся запах жареного бекона.

Нет, для плода воображения это определенно чересчур реалистично. До сих пор он лишь слышал голоса. Иногда — видел... хотя нет — кажется, он отца ни разу не видел, хоть и слышал его голос отчетливо.

Медузий хвост! Жареный бекон — это и правда совсем по-деревенски.

Охитека честно попытался вспомнить — случалось ли ему есть что-то с таким ингредиентом. По всему получалось, что нет.

Кто вообще жарит бекон?! Это же жирно. И противно. Совсем другое дело — тоненько нарезанные ломтики с нежными прожилками сала, аккуратно уложенные на кусочек хлеба поверх листа салата...

Все-таки выходцы из деревень — страшные люди. Из не самого дешевого, в общем, продукта — бекона — соорудить жирную дешевую жуть.

Интересно, что делают с таким? Добавляют в крупу — чтобы каша была сытной? Еще, кажется, можно разбить яйца — тоже чтобы было сытно. То, что нужно, чтобы целый день тяжело работать в поле или саду. И неизвестно еще, отчего они потом болеют и умирают так рано — от непосильного труда или от тяжелой жирной еды.

Треск, идущий от стоящей на огне сковороды, вселял оторопь. Резкое усиление треска в какой-то миг — к запаху плавящегося жира добавился запах лука.

Да помилует его Спящий! Интересно, он выживет после того, чем собрался накормить его Роутэг?

*** ***

Уголовник ржал, утирая слезы в уголках глаз.

— То есть — вдыхать пыль магических кристаллов тебе не страшно, — уточнил он. — И галлюцинации наяву не пугают. И о падении с холма ты рассказал с такой непроницаемой физиономией — словно о бордюр споткнулся. А вот стряпня моя тебя пугает?

— Ладно, уел, — проворчал нэси.

— Ты хотя бы попробуй, — скорбно предложил Роутэг.

Охитека тяжело вздохнул. Нет, содержимое тарелки выглядело вполне аппетитно. Без изысканной сервировки, конечно — ну, так это и не блюдо в ресторане. Запах тоже был ничего себе.

Но... шакальи потроха — это же жарилось в жиру! Он своими глазами видел, как Роутэг нашинковал бекон толстыми ломтями и обжарил их так, что сало вытопилось на сковороду. Вот же он, этот бекон — перемешан с разваренными бобами.

Н-да, сам себе он бы определенно такого не приготовил!

Наткнувшись на осуждающий взгляд Роутэга, взялся-таки за ложку. В конце концов, не отраву ведь положили ему в тарелку! Надо ж таки попробовать — что едят крестьяне Асинивакамига. Одному разве только Спящему ведомо — зачем ему этот опыт. Но если судьба тебе что-то предлагает — глупо отказываться.

Оказалось на удивление вкусно. Насколько применимо это слово к грубой тяжелой пище, призванной поддержать силы в тяжелом физическом труде.

— Я думал — ты баранину пожаришь, — поделился-таки он. — С каким-нибудь салатом.

— Ты себе представляешь такое — заправиться с утра салатом и отправиться на далекое пастбище? — хмыкнул Роутэг. — А баранину каждый день есть — никакой отары не хватит.

— Есть еще сыр, творог, молоко...

Понятно. Роутэг вполне мог не отвечать — осуждающего взгляда вполне достаточно. Это он, толстосум и бездельник, мог позволить себе с утра чашечку кофе и бутерброд с сыром. В конце концов, ничто не мешало до обеда спуститься в кафетерий, если проголодается. Или перекусить в комнате отдыха рядом с кабинетом... у крестьянина нет ни личного кабинета, ни комнаты отдыха, ни кафетерия поблизости.

— Только не говори, что все настолько плохо, — скорбно заметил уголовник. — Поешь нормально! Сразу отпадут нелепые мысли — кто глюк, а кто — живой человек. Вообще, правильно сделала твоя врачиха, что долбанула тебя шокером, — прибавил он. — Как по мне — стоило посильнее. Может, дурь выбила бы из тебя.

— Сомневаюсь, — вздохнул Охитека, снова берясь за ложку.

— И вообще. Я обещал накормить тебя тем, что ты себе вообразить не можешь. А значит — это послужит достаточным доказательством моей реальности. Судя по твоей брезгливой физиономии — мне это удалось!

— Ладно-ладно, уел, — рассмеялся нэси. — И правда — я уж и забыл, ради чего на самом деле все затевалось! Убедиться в твоей реальности и правда не помешает.

— Тебя так тревожит присутствие галлюцинации? — поддел Роутэг.

— Меня — не особенно. А вот тебе придется не один оборот терпеть присутствие субъекта, который периодически будет считать тебя галлюцинацией.

— О. Знаешь, крестьянская кухня не так, чтобы разнообразна. Но в ней хватит диковинок, чтобы на протяжении трети суток убеждать тебя в том, что я — не плод воображения. Кстати, я слышал, как ты поминал шакальи потроха, — ехидно прибавил уголовник.

— Только не говори, что в вашей кухне есть и такое.

— В нашей кухне есть все, что можно сожрать, чтоб ноги носили! И что при этом можно без особого труда добыть. Ладно, ладно, — прибавил он, сжалившись. — Не прямо ж именно шакальи...

— Это, получается, ближайшую треть суток я буду есть то, что можно без особого труда добыть. Что-то вроде вареных желудей, приправленных пережаренным беконом с чьими-нибудь поторохами.

— Зажрались вы, почтенный господин толстосум, — покачал головой Роутэг. — Я, кажется, не предлагал вам пока что вареных желудей. Это уж вариант на время голода.

— Треть суток впереди...

— Сам виноват. Считай это шоковой терапией. От наркомании.

— Кэт была бы в восторге. Ты ее только что переплюнул по всем статьям, — он зачерпнул варево с тарелки полной ложкой, отправил в рот.

Нет, определенно — это вкусно! Ну, для любителей. И сытно. В желудке обживалась теплая тяжесть, а мысли становились вялыми и удивительно добродушными.

*** ***

— Так ты и правда торчать здесь целую треть суток собираешься? — полюбопытствовал Роутэг, наливая воду в чайник.

— Что, уже надоел?

— Ну почему. Твоей компании я всегда рад, — он хитро улыбнулся. — Слушай, а ты же не сворачиваешь пока мои поиски?

— И что ты хочешь? — хмыкнул Охитека.

— Ну, мало ли кто мог дать мне пристанище или знать, где я нахожусь, — многозначительно протянул уголовник.

— Давай список — я выдам распоряжение своим ребятам, — нэси задумался. — Правда, я уже выдал им приказ — не выполнять требований, связанных со скоропостижными расправами. Так что накладка выходит.

— Вот поторопился ты, — с легкой досадой отозвался Роутэг. — Прямо слишком поторопился!

— Предупреждать надо, — скорбно отозвался Охитека.

Смолк. Собирался уголовник помочь ему в его поисках, или думал с его помощью свести личные счеты? А какая, к медузам, разница.

— Список давай, — решил нэси. — Имена, пароли, явки. Кто такие, чем знамениты, и что ты с ними хочешь сделать.

— Вот так просто? — Роутэг приподнял брови.

— А я со списком твоим ознакомлюсь. Приму к сведению.

— Ах вон оно что! — протянул собеседник понимающе. — И правда — чего это я: чтобы с тобой — и все было просто? Да так не бывает! Информацией решил разжиться по дешевке.

Охитека развел руками — мол, а чего ты ждал-то от черствого дельца?

— Ладно. Список получишь. Только я сомневаюсь, что ты с его помощью что-нибудь узнаешь, — Роутэг пожал плечами.

— Ну, попытаться-то мне никто не мешает, верно?

— Да кто ж тебе помешает! Я — точно нет. Я вообще сижу в твоем доме и полностью завишу от твоего гостеприимства. Надоест тебе мое общество — и кранты.

— Не прибедняйся, — нэси поморщился. — Уж тебе, вроде как, можно этого не опасаться.

Роутэг не ответил. Поднялся, принялся заваривать чай.

— Ты, кстати, удалился в добровольное заточение из-за того, что испугался собственной агрессии? — заговорил он спустя время. — Я ж верно понял? Ты опасаешься, что навредишь в запале кому-нибудь из близких или ценных сотрудников.

— Ну, я ж тебе полный расклад выдал. Чего ты вдруг?

— Да я вот думаю. Меня ты наверняка искал не для того, чтоб полюбоваться лишний раз. И твои ищейки землю носами роют! Ты сам сознался. Небось, прибить меня хотел. А так спокойно отнесся к моему появлению.

— Ты это к чему? — подобрался нэси.

В словах Роутэга крылся какой-то потайной смысл, ускользавший от него.

— Это я к тому, что ты вот то время, что я тебя здесь вижу, ведешь себя на удивление миролюбиво и благоразумно. Прислушиваешься к доводам разума. Ножами швыряться не пытаешься. А я знаю, что ты умеешь! Да и вилками тоже — и медузы бурой увернешься, если в тебя на самом деле полетит.

— Эк я страшен! — хмыкнул Охитека. — Во-первых, не так-то долго я здесь нахожусь. Во-вторых, это наверняка твоя стряпня так действует! Слишком уж сытная она — эта ваша крестьянская кухня.

— А! Так ты обычно злой такой, потому что тебе мяса в тарелку не докладывают?! — поразился Роутэг. — Я непременно сообщу твоей жене. И твоему лечащему врачу, — он хихикнул.

— Тогда не забудь снабдить этой информацией моего духовника, — вздохнул нэси.

— Точно! Как я мог позабыть о почтенном Токэле?

— И все-таки придется тебе терпеть меня ближайшие несколько долей суток. Возможно, и правда — целую треть.

— Да ладно, терпеть. Я тут чуть не одичал в одиночестве со скуки! С тобой хоть поговорить есть, о чем. Вопросы ты интересные задаешь. Не для средних умов.

Охитека хмыкнул. С годами Роутэг не менялся!

— Я ж еще и ответов на вопросы требовать начну. Исчерпывающих!

— Ты ответы получил более чем исчерпывающие. И сам об этом знаешь. Тебе, кстати, раз уж ты решил задержаться, придется терпеть мою стряпню.

— О да, устрашающе звучит, — нэси рассмеялся. — Я с нетерпением жду ужина.

— Я чай заварил. Кстати, сладкое в твоих запасах закончилось. Недурно бы возобновить. А ужин тебе будет. Я специально для тебя вспомню все, что когда-то видел.

— А что, десертов крестьянская кухня не предусматривает? — ехидно осведомился нэси. — Или они настолько кошмарны, что ты даже меня не готов вгонять в такой ужас?

Роутэг сумрачно взглянул на него.

— Жизнь крестьянина тяжела и беспросветна, — поведал он. — И никакой сладости в ней нет. Так что про десерты можешь не заикаться — это изобретение толстосумов.

— Заевшихся бездельников толстосумов, я понял.

Повисло молчание. Охитека задумчиво отпил чай, заботливо налитый другом. Ровно такой крепости, как он любит, — отметил невольно. И правда — нужно выдать задание охране. Пусть завезут продуктов. С запасом — скорее всего, Роутэгу придется здесь торчать еще долго после того, как сам он вернется к активной жизни.

А еще стоит созвониться с Вэл. И поговорить с Алитой.

— А вот тебе лучше и правда сидеть здесь до осени и дичать дальше, — выдал он. — Или даже до зимы.

— А чего не до нового года? Весной и выберусь на свободу вместе с подснежниками Наваджибига.

— И с победной песней дракона? — хмыкнул Охитека. — Впечатляющая будет картина. Но я все-таки рассчитываю управиться быстрее. Возиться до самой весны мне не с руки — эдак меня самого могут шлепнуть.

— Не шлепнули до сих пор — не шлепнут и дальше.

— Мне бы такой оптимизм. Вообще, это воодушевляет — то, как ты в меня веришь!

— Я тебя знаю. Тебя восемь лет назад шлепнуть не сумели! Даже то, что ты взял в заложники лидера общины фундаменталистов, тебе не навредило.

— Мне в тот момент мало что могло навредить сильнее, чем пуля в голову...

Снова повисло молчание. Охитека задумчиво перебирал в уме — что можно предпринять, когда вернется в Уру. Роутэг раздумывал о чем-то своем.

— Ты не знаешь, чем все это время были заняты мои? — подал он голос спустя четверть часа.

— Насколько я знаю — затаились. И сидят тише воды, ниже травы. А чего им дергаться? — удивился нэси. — У них главарь пропал, и его теперь ищут все, кому не лень.

— Угум. То есть — власть не делят, за мое место не грызутся, на улицах не стреляют.

— Стрельба на улицах пока притихла. Ты новости чего, вообще не смотрел?

— Только их и смотрел! Вот и удивляюсь: такая возможность под общий бедлам устроить разборки внутри группировки. А они сидят и не чешутся! Моего возвращения ждут? Так я никому никаких распоряжений не оставлял. А если бы меня шлепнули — там на мое место могли претендовать минимум двое. Знаю еще третьего, который вполне мог попытаться подвинуть этих двоих.

— Это ты на что намекаешь? — подобрался Охитека.

— Кто-то взял управление моей командой. И теперь вопрос — на кого из своих я смогу рассчитывать, когда вернусь.

Нэси присвистнул. Ну да, группировка Роутэга — одна из мелких. Вот только многие из его людей знали о том, что их босс ведет дела с толстосумом расы нэси.

Выводы? Кто-то ждал, когда Охитека снова попытается связаться с этими ребятами.

— Так может, не разочаровывать их? — пробормотал нэси в задумчивости.

— Кого? — удивился Роутэг.

— Если твоих кто-то взял под крыло — это не просто так.

— А! Так ты считаешь, что это все ради тебя?! — заржал уголовник. — Из-за того, что мы с тобой порой ведем дела, кто-то решил через мою команду дотянуться до тебя? И ради этого возится с моими? Нет, ты фигура, конечно, значимая, — он ухмыльнулся.

— Ага. То есть — дело не во мне. Вероятно, оно в тебе?

— Я Макки нагрел. Меня его люди ищут — я здесь, у тебя, затаился. Вот если я вернусь — меня можно будет тепленьким брать. А в боссы поставить того, кто больше всех старался, чтоб меня сдать. Ну, а ты — так. Бонус.

— Бонусом быть еще не приходилось, — пробормотал Охитека.

На какое-то время повисло молчание.

— Если вздумаешь устанавливать слежку за моими, — заговорил Роутэг, когда нэси поднялся, чтоб налить себе еще чая, — это заметят обязательно! Твоя служба безопасности — приметные ребята. Про храмовников вообще молчу. Бойцы они, само собой, отменные. Но вот со скрытностью у них проблемы. А как только слежку заметят — сразу зададутся вопросом, с чего это вдруг.

— И путем хитрых рассуждений придут к выводу, что ты сидишь у меня в домике на побережье, — хмыкнул Охитека. — Потому что слежку я приказал установить после поездки сюда! Не сложновато?

— Сложно, — согласился тот после некоторых размышлений. — Но слежку за моей бригадой я б оставил на крайний случай. Да и за ребятами из списка, который я тебе предоставлю, тоже.

Ну, ясно. Не мутить воду без особой надобности.

А не чересчур ли он перестраховывается? Маскировать каждое свое движение, все с оглядкой. Эдак скоро от собственной тени прятаться начнет!

Встряхнул головой. Даже во время отдыха лезут мысли о работе! Никуда не годится. Стоит отложить это хотя бы на несколько долей суток. Вот вернется в Уру — и снова можно окунаться с головой в интриги. Интересно, он сумеет выдержать без привычной суеты хотя бы несколько долей? О трети суток и заикаться не приходится.

*** ***

— Неплохо, — одобрила Кэт. — Сидишь на месте смирно, суеты не разводишь. Резких приказов не отдаешь — нарочно проверяла! Прямо-таки образец благоразумия. Честно, не ожидала от тебя.

Роутэг, слушавший разговор, сидя в углу на кресле, прыснул в кулак.

— Хорошего вы все обо мне мнения, — проворчал Охитека.

Список, составленный товарищем по добровольному заточению, мирно лежал в сумке. И нэси заставлял себя не вспоминать пока о нем.

— Мы все — это кто? — удивилась она. — С кем это я очутилась в одной компании?

— А ты считаешь — я только по твоему мнению такой сумасброд?

— Ладно, медузы с тобой, — Кэтери отмахнулась. — Раз повторных срывов не было — можешь возвращаться. Ко мне можешь не заезжать, — прибавила она. — Работы пока невпроворот, а твои показатели вряд ли как-то заметно поменяются.

— Не понял. Что вы там напороли на полигоне? — насторожился нэси. — С Телатки спелись, что ли?!

— А ты все знаешь, — проворчала она. — Вот что за ветродуево чутье?! Я так поверю, что ты и впрямь в пророки подался! Это пыль на тебя так повлияла?

— Кэт. Ты заговариваешь мне зубы.

— Заговариваю. Тек, давай договоримся. Ты можешь вернуться в Уру — я тебе, как врач, разрешаю. Но не езди на полигон — тебе Телатки пришлет сообщение, когда можно приехать и оценить итоги работы. А то, боюсь, тебя новым срывом накроет. У тебя же есть, чем заняться?

— Это ты тоже как врач рекомендуешь? — полюбопытствовал он, с трудом сдерживая злость.

— Именно. Как врач.

— Спасибо, Кэт. Всегда знал, что могу на тебя рассчитывать.

Помолчал пару секунд и ткнул на кнопку выключения. Эдак и правда сейчас накроет новым срывом. Не хлопнуть бы планшет в стену! Планшет точно ни в чем не виноват.

— Что, мяса пожарить? — подал голос Роутэг. — Побольше и пожирнее, да? Чего они там наворотили, что тебя так перекосило?

— Не знаю, — сообщил нэси мрачно. — Не созналась! Говорит — не приезжать на полигон.

— Ого! Нет, я прекрасно помню, на что способна почтенная Кэтери. Уж если говорит, что ее фокусы выведут тебя из себя — так оно и есть. Лучше последовать благому совету.

— Отдохну-ка я, пожалуй, еще долю-другую суток, — проворчал Охитека. — Нет, вот как тут сохранить хладнокровие и присутствие духа?! А главное — почему я им позволяю... вам всем позволяю творить всякую дичь?

— Потому что сам вечно творишь всякую дичь. У тебя слабость к собратьям по разуму. А еще — надоест тебе, что люди вокруг творят всякую дичь. Окружишь ты тогда себя теми, кто делает исключительно правильные, корректные вещи. И при этом копает под тебя тихой сапой. И плетет вокруг интриги, в которых ты запутаешься, как в медузьих потрохах. А инстинкт самосохранения у тебя работает! И чутье — знаешь, кому можно верить, а кому — не стоит.

Генетика лысого поспоришь. Да спорить и не хотелось. В конце концов, решение он принял. И точно знал, что не переменит его. И не станет сожалеть о нем.