Королевская канарейка (СИ)

25. День финала

а в женском трепетном не надо

пять надо и одно ещё ©

Неделя пролетела за беготнёй: во дворец съезжались участники турнира и приглашённые гости. Обычно относительно тихий и пустой до гулкости, сейчас он гудел ульем. Бесконечные знакомства, поклоны, улыбки — все лица сливались в одно, а над всем этим довлела мысль: как бы не вляпаться, случайно выдав аванс какому-нибудь бедолаге. Всё время было какое-то занятие, и в кровать я падала без сил, неприятно удивляясь, что, казалось бы, непыльная должность богини требует, оказывается, такой суеты. Представляю, каково было королю и тем, кто этот турнир подготавливал. Но слава сущему, он начался.

У меня было когда-то два чудесных животных: абиссинская, омерзительно дорогая кошка с родословной принцессы и выставочными титулами — и помоечный кот, взятый для равновесия во вселенной. И оба животных страсть как любили птичек и охоту. Но если кошка это всегда обставляла антуражно и пафосно, то кот был безэмоционален и люто практичен. И ровно тоже самое, как выяснилось, можно было сказать про фехтовальный стиль короля.

Для поединков, тренировок и турниров существовала цельная арена, усыпанная красноватым песком и с трибунами чуть ли не как в Колизее, и с царской ложей. Откуда я в обществе придворных лизоблюдов и изредка приглашённых гостей могла наблюдать поединки. Начиналось всё с поднесения кубка с зельем:

— Богиня, оно позволит видеть эльфийскими глазами и достойно оценивать красоту поединков.

Угу, точно, человеческими я бы только мельтешение увидела. Они быстрые. И да, красота сказочная. Такая кажущаяся лёгкость, они порхают — и только при столкновении клинков, или когда кто-то из поединщиков врезается в ограждение, чувствуешь, что сила бычья.

Также поблизости всегда присутствовали сарычи из генеральской клики, вежливыми замечаниями о технике боя старавшиеся дать понимание происходящего — и, как я подозреваю, не дать недооценить высокое искусство владыки.

Смотрела с интересом, и не надоедало. Очень зрелищно — кроме поединков кого угодно с Трандуилом. Там всё было быстро, безамплитудно и практично. Поединки шли до первой крови, и владыка сливал соперников моментально, даже как будто не дав им себя выразить. Мдэ, в фильме это выглядело несколько иначе… Однако, знатоки смотрели с восхищением, и моё внимание периодически обращалось на то и на это — мелочи, которые они считали проявлением высшего мастерства. Боюсь, я, как дилетант, восхищалась гораздо менее продвинутыми бойцами.

Что-то подобное переживала, в первый раз попробовав знаменитый китайский чай Да Хун Пао, и старательно распробовав, сказала, что он имеет вкус слабый, невыраженный и отдаёт гнилыми пеньками и тухлым сеном. Присутствовавшие знатоки скорчили кислые лица и промолчали — а про себя, небось, подумали: «Как ты живёшь-то на белом свете, голубушка») Не, потом я всё поняла, и Да Хун Пао внятен мне. Но в смысле понимания фехтовальных тонкостей я была на уровне любителя дешёвого ассама с сахарком и бутербродиком, которому наплескали какого-нибудь там Фэн Хуан Дань Цуня с материнских кустов. Не могла я должным образом оценить грозную простоту стиля владыки. Но знатокам на слово — верила. Сама старалась поменьше говорить и побольше улыбаться, да всё королю, а не кому-нибудь. Во избежание инцидентов.

Опытные воины, кстати, почти не участвовали — видно, и так знали расстановку сил, а молодёжь, она ж впечатлительная. Спровоцировать реальный поединок не хотелось.

Обрадовалась, когда приехала госпожа Силакуи со внуками. Старая эльфийка, посетив мою комнату, вдохнула и по-кошачьи фыркнула:

— Мальчишка жульничает! — но объясниться отказалась наотрез. Заинтересованная, я поползла в библиотеку и нарыла трактат об ароматах и их воздействии. Проштудировав, по описанию запахов, поняла, что в курильницу добавляют травки, вызывающие, как ни странно, желание жить, радоваться… и слабые афродизиаки. Что ж, из того, что мне известно о владыке, он ведёт себя, может, и жульнически, но относительно честно. Богиню нельзя принуждать силой и магией, и это соблюдается. Однако, фармакологией вот не погнушался. То-то так взъелся, когда травник предложил эликсирчику усыпляющего) Похмыкала и попросила унести из комнаты курильницу. Мне нравился этот запах, однако, ночами хочется спать, и сны чтобы были светлые, а не хард порно с владыкой в главной роли, как в последнее время повадилось сниться. При этом и с королём хочется быть в дружбе, чтобы между нами было согласие. Я высоко ценю отношение к себе, как к… гм… эльфийской розе. Тепло, приют и прочие плюшки, которые мне даются просто так, за то, что я есть. Оно понятно, что король меня сам сюда и вытащил; а всё же, по сравнению с орками и людьми он очень-очень светел. Я же беззащитна, и прекрасно помню, чего могла ожидать от орков и людей, у которых только счастливый случай избавил от насилия. Но от смерти в темноте, на грязной соломе, заходясь от кашля, или на костре — что они там успели бы раньше, меня спасли уже эльфы (ох, сокол, где ты?.. даже не попрощался, зная, что насовсем уходит, ну как так-то). Во всяком случае, афродизиаки орки и люди в своём мире считали излишними. Так же, как и подкуп. Хорошо связанная женщина в этом не нуждается, ага. Владыка однозначно светел, и нравится мне… как образ, и это делает этическую оценку его действий скучной для меня. Я и в прошлой жизни, бывало, дружила от чистого сердца с совершенно адскими отродьями, радуясь их уникальной говнистости. Которую они и на меня проецировали, канеш, но что поделаешь — как говорил один старый индеец, «Змея не может перестать быть змеёй». Эх, была бы я придворным историографом, и могла бы с восхищением вздыхать, глядя на чудесную далёкую звезду, и строчить восторженные описания дворцовых мероприятий, исторических событий, и владыка бы там был описан эдак с пиететом) Впрочем, пописывать я и так начала, пытаясь перенести на бумагу пережитое. Просто так. В свободное время либо писала, либо копалась в библиотеке. Но свободного времени за неделю случилось не очень много, из-за турнира. Давался-то он в мою честь, и надо было присутствовать и сиять.

В финал вышел, ожидаемо, владыка — и Аргонеот, тоже, для понимающих, как выяснилось, ожидаемо. С братом он встретился в полуфинале. Зрители ожидали зрелищного драматического поединка. Меня стиль близнецов очень впечатлил — агрессивные, быстрые даже для эльфов, они почти не сражались в обороне, в основном атакуя. Их, оказывается, в свиту взяли для охраны, как лучших бойцов-ближников из имеющихся. Считаются очень талантливыми, но молоды всё-таки. Раньше мне казалось, что все эльфы в первую очередь лучники, но нет: стрелять, конечно, учат всех, и по сравнению с другими расами они все гениальные лучники, но внутри их общества тот же Трандуил в этом смысле считается бездарью. А сын его наоборот. Побеседовав с Мортфлейс, узнала, что выраженный талант обычно один, два реже, и принц хороший лучник и разведчик. То есть может пролезть, куда не просят, и остаться незамеченным. Ну, недаром он предводительствует местным спецназом)

А, так вот: полуфинал был чистым договорняком. Риэль, даже не пытаясь защищаться, дал себя порезать первым же выпадом. Эльфы во время поединков молчат. Слышно только поединщиков: лязг и свист клинков, шорох песка… и молчание, никаких криков, визга и тому подобного, к чему я привыкла в человеческом мире. В знак восхищения осыпают розовыми лепестками, и тогда уже радостно кричат. На квенья. Язык для сильных моментов, в общем. А так смотрят сдержанно, переговариваются вполголоса. Но во время этого проигрыша я услышала недовольный общий выдох, и лепестками выигравшего никто не осыпал. Госпожа Силакуи, присутствовавшая в ложе, сочла нужным пояснить:

— Аргонеот старше на час, и он приказал Риэлю проиграть, желая сам встретиться с владыкой в финале. У нас очень уважается кровное старшинство.

Ну как же, как же, вот и Трандуил что-то на эту тему говорил. Когда рассказывал, как сына куда-то там к чёрту на рога спровадил.

— Не думай о печальном, Блодьювидд. Улыбнись поединщикам, они сражаются в твою честь, — кошачий голосок зазвучал в голове. Госпожа Силакуи чуть заметно улыбалась.

И то правда, зачем портить увеселения кислыми щами. Хотя, как по мне, так это менеджерский ход короля: сохранить юных, как он сам выразился, дурней. Поймут, что шансов нет, и отступят. Вот интересно, а если Аргонеот выиграет? Что будет дальше? Что-что… логично предположить, что вызовет короля. Интересно, что будут делать эльфы, если Аргонеот его убьёт? Любопытно, как здесь выглядят похороны, да ещё королевские?.. Вещь редкая, думаю, бессмертные же, на войне только и гибнут. Что ж, хорошо, что эта их богиня является нечасто, да вот незадача, это я и есть, и они так и норовят помереть. Будет ли траур в случае смерти короля? И, очевидно, призовут наследника. Я увижу принца, но лучше б я никогда больше его не видела, чем увидеть в горе. И владыку будет очень жалко, такое чудесное сказочное существо, пусть бы жил и жил… А матери этих мальчишек, которые могли бы умереть, тот же Ардариэль, каково им? Не сахарная должность, богиней-то быть. Впрочем, как я понимаю, мой случай очень редок. Моя любовь дарует неприкосновенность. Но я не люблю.

— Богиня, не думай об этом, ты ни в чём не виновата. Ты несёшь обновление, подобно весне. И улыбнись, начинается финал. Если Трандуила и победят, то сейчас. Тогда, возможно, он сам отступит и даст тебе свободу, — ох, лукавит Силакуи, я видела, какое лицо было у владыки, когда он описывал, сколько народу положил ради благосклонности предыдущей богини! Не отступит.

— Что ж, бессмертие, которым нельзя рискнуть, скучно; и поверь мне, оно того стоит. Прими свою судьбу и улыбнись, они смотрят на тебя!

Вот алиены чортовы! Скрепив сердце, улыбнулась — и снова печально задумалась. Читала как-то роман Марты Кетро, «Такой же толстый, как я». По сюжету героиня осталась единственной женщиной на земле, обладающей лишним весом (забавный ход!). И тут же стала богиней, вокруг которой разгорались нешуточные страсти. И совершенно она не получала удовольствия от своего положения, а чувствовала себя по большей части так, как будто по горло в дерьме стояла. А иногда по дерьму волны шли. Что ж, я в лучшем положении. Эльфы не люди, и то хорошо. Пусть победит Трандуил, я его скромненько поздравлю — и зароюсь в библиотеку. Может, и до конца жизни. Ну его, обновление это, старое-то-что-есть меня радует, пусть все будут живы, а я стану самой тихой королевой на памяти эльфов, эдакой библиотечной крысой) Возрадовалась и сама себя поздравила с умной мыслью.

— Блодьювидд! — король, одетый в чёрное, стоял напротив белого Аргонеота, но повернулся ко мне, — тебе скучно? Нет интриги? Посмотри, я сделаю этот поединок веселее и переживательнее… ну, испугайся же за меня хоть немного!

И повернулся к Риэлю, стоявшему за ограждением:

— Heru Риэль, прошу, — и указал на арену рядом с Аргонеотом. На его удивление подначил:

— Ну давайте, вы же верите, что вместе у вас получится! — и расцвёл нехорошей усмешкой.

Судя по тому, как покачнулись, выдохнули и замерли присутствующие, поединок стал переживательнее не только для меня.

Господи, какой он красивый! Эти сияющие глаза, это лицо, полное жизни!

Риэль, сначала растерявшийся, моментально подобрался и повеселел. Перемахнул через ограждение, и близнецы, посмотрев друг на друга, мягким плавным шагом разошлись по краям арены, как два белых волка вокруг чёрного. Трандуил достал меч; посмотрел на него влюблённо и оценивающе — и, когда развёл руки, мечей стало два.

— Клинки Свет и Тень, близнец меча приходит из мира духов, — восхищённо пробормотал один из сарычей. Вот кстати, любит король военщину, охотно с ними общается не только по делу, часто они вокруг него… хотя, чему удивляться, не финансистов же сюда приглашать было.

— Эти кольца — они защищают пальцы во время поединка?

— Да, кольца мечника, — генерал польщённо покивал, и вот прям видно, что радуется интересу и хоть какому-то пониманию. Госпадя, как им мало от меня надо! Ну, или много, это ж как посмотреть.

— А магия в них есть? — внезапно проснулось любопытство. У самого-то Трандуила было не спросить во благовремение, конечно.

Ответила Силакуи:

— Есть конечно, это обереги, он их никогда не снимает, как и кольцо на указательном пальце, с необработанным алмазом. На указательном эльф обычно носит обручальное кольцо, и камень для него дарит мать невесты, но в случае с владыкой…

— А где жена владыки? Он вдов? — не удержалась и перебила.

— Трандуил не был женат. На тебе нельзя жениться, — в тоне появилась укоризна, — это грех, пытаться связать узами брака свободный дух. Но кольцо он носит в память о богине, подарившей ему сына и тем освободившей его самого — от необходимости заключить династический брак ради продолжения рода.

Ах, ловко, ловко… и без тёщи обошёлся, и жена не пилит. Впрочем, с точки зрения сакрализации собственного образа он абсолютно верную политику ведёт, связав себя именно с богиней, и как бы предстоятельствуя за свой народ перед небесами. Похоже, богиня трактуется, как бессмертная возлюбленная… май фэр леди, кто понимает. Тогда понятно, чего ему так неймётся. Подтверждение статуса. Ну, это не считая того, что им всем нравится пламя, настолько, что можно и бессмертием рискнуть. Интересно, какими глазами он смотрел на ту, четыреста лет назад, влюблённую в другого? И как жилось ей?

И тут поток мыслей прервался — бойцы схлестнулись.

Ни до, ни после я не видела такого фехтования. И никогда не увижу. Сначала близнецы сумасшедше, с яростью гоняли Трандуила по всей арене, и вот тут с амплитудностью и зрелищностью всё было хорошо. Я забывала, как дышать, и удивлялась, думая, какая же дыхалка должна быть у эльфов, чтобы выдерживать такой темп и напряжение. Близнецы бились, как одно существо в двух лицах, и от осознания их чудовищного единства мороз по коже пробирал. Они налетали, как два белых вихря, пытаясь взять Трандуила в клещи, загнать в угол — но владыка уворачивался и уходил, а потом перешёл в нападение. Такая это была нечеловеческая красотища… стремительный гибкий хищник… то ли он был продолжением мечей, то ли мечи — его продолжением, и я окончательно поняла, насколько у Трандуила всё с этим оружием непросто. И что сейчас он не просто сражается — он товар лицом показывает, демонстрирует, чего стоит на этом свете. И я думала, что его фехтовальный стиль слишком хорош для меня.

Эльфийское зрение позволило увидеть, как стремительный клинок царапает скулу одного из близнецов, и почти одновременно оставляет отметину над бровью у другого, и всё закончилось. Противники уважительно поклонились друг-другу. Царапины близнецов затягивались на глазах, зато они отчётливо расцветали жесточайшим разочарованием — видно, крепко в себя верили. Царственно отвешенный комплимент, что противники они чрезвычайно достойные, и что ещё лет пятьсот, и им, возможно, не будет равных, по-моему, только добавил уксуса в их лица; они поздравили владыку и отошли. И зал взорвался восхищёнными криками на квенья.

Трандуил стоял, осыпаемый лепестками, купаясь в лучах восторга. Почувствовала, как мне в руки пихают корзинку лепестков; рассеянно взяла, подошла поближе к краю ложи и тоже притрусила владыку. Дальнейших действий не ожидала: вот он вскидывает глаза, а вот я отрываюсь от пола, и, обвитая лианой за талию, стремительно переношусь ближе. Ага, лианы есть и здесь. В этот раз отреагировала спокойно, молча стояла и ждала, на песке этом красном, подняв выжидательно голову, чтобы видеть его лицо:

— Не слышно ничего за криками, а я спросить хотел, божественная: что говорит твоя королева чужих? — а дышит всё-таки тяжело: похоже, близнецы и правда достойные соперники.

— О мой король, она говорит, что вы самая оранжевая бутылка в этом лесу, — я вздохнула и ещё посыпала на владыку лепестками из корзинки, которую так и не выпустила из рук — и хорошо, что не выпустила: если бы во время полёта она упала бы на голову какому-нибудь почётному гостю, градус торжественности значительно бы снизился, а мне позору было бы больше.

— Что ж ты не слушаешь её и присваиваешь меня только на словах? — насмешливо поднял бровь. Я молчала. Не знаю, что у меня в голове сейчас можно прочитать: чувствовала я себя поленцем, без мыслей совершенно, только с желанием не обозлить владыку. Мне было интересно с ним и хотелось человеческого тепла. Ну, или нечеловеческого. Всё равно он больше никого не подпускает, а если с ним поссориться, то одиноко будет.

— Я в восхищении. Рада, что вы победили, — ну да, если бы проиграл, неизвестно, что меня ожидало бы, а так всё по-старому и относительно по-доброму. Правда рада.

— Блодьювидд, ты такая меркантильная! — хорошо, смеётся, — идём, сейчас в саду будет праздник в честь победителя.

— А награждение? Приз? Кубок чемпиона? — да неужто здесь никакой медальки не дают?

— Как? Ты не знаешь? Приз — это ты! — с удовольствием поглядел, как вытягивается моё лицо, и захохотал. Мда, в каждой шутке есть доля шутки, а на дурацкий вопрос и ответ соответствующий.

Заснеженный сад в золотистом сиянии; светлячки и гирлянды фонариков; фонтан, бьющий живым пенящимся золотом сидра.

Трандуила тут же увлекли поздравлятели, причём чествовали, похоже, от души: эльфы постарше, как мне показалось, тоже испытывали облегчение, что расстановка сил не поменялась; а разочарованная молодёжь утешилась сидром, с лёгкостью растопившим эльфийский холод. Сад наполнился взрывами смеха. Я задумчиво посмотрела на фонтан: интересно, когда я в прошлый раз сидр пробовала, это от него так развезло? Вряд ли… Устала тогда, переживала о разном, увидела столько нового. Можно ради эксперимента тяпнуть немножко, наверняка не проймёт, как в прошлый раз. Просто эльфы так веселы, а я нет. Диссонанс.

И действительно: в голову ударило совсем слегка, и чувствовала себя прекрасно. Моментально пришло веселье и общительность… всё-таки не зря на раутах гостям наливают. Оглядевшись, поняла, что многих из присутствующих уже помню и знаю, кто они, и мне есть о чём с ними поговорить, поэтому легко и с интересом перемещалась между группками эльфов, болтая о том и о сём.

В какой-то момент забеспокоилась, увидев мышиный оркестр: мышки в пол-человеческого роста наяривали на флейтах и каких-то струнных… а я-то думала, откуда музыка! Но мыши… протёрла глаза, забеспокоившись, так ли уж хорош для людей эльфийский сидр, и была успокоена владыкой, оказавшимся поблизости: да, мыши, да, играют.

Не удержалась и рассказала анекдот:

'Приходит к директору цирка мужик:

— У меня потрясающий номер!

— Показывайте!

Мужик ставит на стол коробку из-под обуви, а в ней мышиный оркестр сидит. Всё, как положено, исполняют симфоническую классику. И дирижёр малюсенькой палочкой машет. Через пять минут директор плачет от счастья:

— Конечно, я беру на работу Вас и Ваш оркестр! Только ответьте мне на один вопрос: первая скрипка — таки еврей?'

Естественно, анекдот был понят только владыкой, перерывшим мне голову и знавшим, кто такие евреи и в чём смех) От второго предложенного владыкой бокальчика я было благоразумно отказалась, но он заверил, что совершенно точно вот прямо сейчас это будет очень полезно для здоровья, и что в такую чудесную ночь нельзя не веселиться.

Так странно в зимнем саду пить холоднющий сидр, пузырьки которого, кажется, ударяют прямо в голову, и сама становишься лёгкой, как этот пузырёк. Пошёл снег, закружила метель, но это, казалось, только раззадоривало гостей: помню владыку, лихо отплясывающего в начале змейки (ну как с таким шлейфообразным подолом получается так органично это делать? и когда он успел поменять чёрное на серебристое?), сквозь вьюгу в танце движущейся по аллеям и всё увеличивающейся за счёт присоединяющихся из закоулков танцоров. Змейка заплеталась в совершенно безумные виражи и хороводы, и светлячки толклись над веселящимися богами.

Которых средневековый святоша, вне всякого сомнения, счёл бы демонами.

А может, второй бокальчик и лишним был. Потому что к себе я вернуться решила почему-то через Трандуилову галерею. Он очень убедительно сказал, что террасы всё равно сообщаются — можно и так пройти. Это было логично, и мы прошли по анфиладе залов, в которых было темно, хоть глаз выколи. Хорошо, что эльфы видят в темноте лучше людей, и владыка не дал мне сломать шею, поддерживая в стратегические моменты. Оказалось, что за парадным залом для церемонии одевания короля есть ещё гардеробная, кабинет, ещё что-то и ещё, а уже потом нора, зайдя в которую, владыка счастливо застонал. Я его очень понимала, и благодушно, но наспех пожелав хорошей ночи, мнила добраться до своей человеческой норки, но была приостановлена предложением ещё посидеть на террасе. Ночь-то и правда хороша, не грех такую продлить. Подумав, сказала, что устала от платья и обуви, и хочу раздеться, поэтому, наверное, нет; на что, опять же, поступило абсолютно логичное предложение всё снять и переползти в уютную домашнюю одежду: вот, владыка даже свою пожертвует, он пока раздеваться не хочет. Совершенно не увидев никаких препятствий, сволокла с себя всё, сняла заколки и счастливо завернулась в тёплый балахон, утонув в нём. На террасе уже откуда-то взялся кувшин с подогретым красным: ну конечно, для этой погоды оно тоже подходит как нельзя лучше — снег же валит) Но в балахоне было очень тепло, как будто носишь на себе уютный дом. После танцев и смеха напала молчаливость, и я просто присела на кресло напротив владыки, задумчиво цедящего вино. Пить больше не хотелось, но посидеть рядом было приятно. Светлячки высвечивали то холёную руку, держащую бокал, то умиротворённое лицо Трандуила. Уже слегка задрёмывая, поглубже зарылась в его балахон и вдохнула запах:

— Чем пахнет? — еле уловимая насмешка в голосе.

— Старым ледником, замшелыми холодными камнями… чуть-чуть оттенок ментола — и лилий. Сорта «Регале», — ответила тоже с насмешкой, но чистую правду, — древний король пахнет древним льдом и королевскими цветами, логично же, — и захихикала.

— Что, староват для тебя?)

— Ах, ваше величество, вы юны и прекрасны, — беззаботно ответила, выпрастывая из-под себя начавшую затекать ногу, чтобы поудобнее сесть. И замерла: ступня оказалась поймана. Удивлённо вздохнула и прислушалась с любопытством к ощущениям: рука короля была тёплой и приятно грела; не хотелось сразу выдёргивать ногу, и я затихла. Чувствительные руки — удивительно, как они остаются нежными и сверхчувствительными, и при этом имеются положенные при фехтовании мозоли. Это кажется таким невозможным. Палец немного надавил на подъём ступни, вызвав очень приятные ощущения:

— Сейчас темно, но я помню, что здесь у тебя родинка, — Трандуил говорил приглушённо, и голос его становился всё ниже и бархатистее.

Помолчал и добавил:

— Она снится мне.

Вздохнула, очарованная и разочарованная одновременно: ведь как изящно всё сделал, и всё испортил. Хорошо же сидели(Попыталась аккуратно отнять ногу, но он не дал:

— Не беспокойся, Блодьювидд… сегодня я не готов к подвигам в честь богини любви. Арена забрала почти все силы. Просто расслабься, это всего лишь массаж ног. Позволь мне…

Расслабилась и позволила положить свою ногу на его колено. Не было сил сопротивляться: прикосновения и поглаживания были очень приятными, и развезло сразу и сильно. Не знаю, что это для владыки, но у меня ступни очень чувствительные. Когда-то давно со мной случилась странная история…

Я помню тот день, как смех, как беготню босиком по цветущему белому клеверу и размахивание ракеткой. В основном помнится ногами: ощущение от клевера, от его листьев и цветов, и от холодной росы на них, и немножко от грязи, и сопротивление воздуха разгорячённым ногам, когда скачешь за воланом. Партнёр был что надо: принимал самые сложные подачи и отбивал так, что ловить было интересно. При этом ещё смешили друг друга, и словесная подача отбивалась так же непринуждённо, с подкруткой; нечасто так бывает.

Муж смотрел (уж бывший теперь — о да, я полна лишних подробностей), как я бегаю, и похвалил: сказал, что хороша и на Марию Шарапову похожа. Проглотила горечь от простодушного комплимента, улыбнулась и поблагодарила.

Мы собрались уезжать. И как-то очень ловко это вышло: оказалось, что я сижу в машине, свесив ноги наружу, а гостеприимный хозяин старательно смывает грязь из шланга, не стесняясь прикасаться к ступням. И уже не смеётся, а молчит. И я молчу и смотрю, как солнце дробится в струе. И стараюсь ничего не чувствовать — я же порядочная замужняя женщина, мне не положено. И кошусь на мужа — нет, он смотрит и не видит, не понимает. Для него ноги это просто ноги — культяпки, которыми ходят.

Если бы я была искушена больше, то не допустила бы этого, а так вышло, что вышло. И я всё чувствовала — что мои ножки маленькие, ослепительно прекрасные, женственные, совершенной формы, сверхчувствительные (не то что я вот так про себя думаю — но в тот момент так чувствовалось). Если бы я расслабилась и уплыла, то могла бы кончить от прикосновений. И при этом ни секунды не стыдилась себя, совершенно не пошло всё это было.

Я более не видела этого человека и не говорила с ним (жаль — интересный персонаж) и не знаю, был ли он извращенцем. Может, только я)

Разведясь, я вспомнила про случай этот и, ничтоже сумняшеся, полезла на сайт футфетишистов. Закинула пару соответствующих рассказиков, фотографии, и села ждать. У-у-у, скока их написало! И ни один не написал так, чтобы мне было не стыдно себя, если я встречусь с ним. Скучны, трусливы… В какой-то момент надоело. Я перестала открывать письма и удалилась с сайта. Королева чужих на корню, без тени сомнения зарубила начинание, могшее принести всяческие удовольствия.

Интересно, он это делает потому, что увидел у меня в голове, или самому нравится?

— Ш-ш-ш, не думай об этом, просто расслабься.

От того, что его руки делали со ступнёй, очень скоро захотелось стонать и всхлипывать, и я совершенно не могла это прекратить. И не хотела. Никогда не было так хорошо. Этот озноб и жар, и тёмная снежная ночь остались со мной навсегда. Чувствовала каждый нерв, как будто он ласкал меня всю.

— Конечно, ты не любишь пустые прикосновения и тактильность. У тебя же тело чувствительное, как скрипка, — его шёпот ласкал ухо, — на всё реагирует. Такой инструмент не подходит для грубых мужланов и для мальчишек — он для твёрдой, опытной, и при этом нежной руки. Я могу сыграть на нём, и могу вывести за пределы возможностей. Не бойся, привыкни ко мне. К моему запаху, к моим рукам…

Скоро я перестала понимать речь, и вся ушла в ощущения. Стонала и плакала, не стесняясь. Кончила от массажа ступни. Он прав, тело и правда, как скрипка, реагирующая на каждый чих. А Трандуил силён. Ну да, пятитысячелетний эльф, да эмпат, да телепат…

Развезло ужасно, и я была благодарна, когда он донёс меня до кровати, уложил и ушёл, пожелав спокойной ночи. Потянулась и повозилась под одеялом по простыням, радуясь волшебной чувствительности и счастью тела, и удивительно хорошо уснула.