Королевская канарейка (СИ)

115. Последствия

Из Ганконера получилась отличная чёрту кочерга, потому что на следующий после Бельтайна день он, не рассусоливая, только глянув на меня, попытался убить моего нового консорта прямо через зеркало.

Я-то, конечно, понимала, что всё он сразу увидит. Ёжилась и вздыхала, ожидая упрёков, скабрезностей, трагедии — но только не того, что он прижмёт руку к зеркалу и зашепчет, закрыв глаза — и зеркало замутится, побелеет; перестанет быть гладким и по нему начнут перекатываться мутнеющие валы. Я бы и дальше стояла и пялилась на фокус, но меня натурально выпихали из зала переговоров, и вместе с Ланэйром. Причём, судя по тихо, сквозь зубы отданной эру Эльмаэром команде:

— Спасайте консорта! — во-первых, мне ничто не грозило, во-вторых, это была какая-то магическая дрянь, направленная на конкретного, не угодившего Владыке Тьмы эльфа. На Ланэйра. И, в-третьих, оказывается, консорта моего, может, и хотят убить в честном поединке, но в случае опасности его спасать принято. Очевидно, как королевского трутня. Тьфу, жизнь насекомых! Но Ганконер, конечно, скотина.

Ланэйр как-то очень спокойно на это отреагировал. Как ждал. Свёл меня вниз и остановился. Стоял себе у подножия Древа Шаманов, поплёвывая скорлупками, и вполне безмятежно прислушивался к тому, что происходило внутри — а уж там бухало и свистело будь здоров. Потом всё смолкло, и буквально из ниоткуда вывалился упаренный, но победительный эру Эльмаэр. На задумчивый вопросительный взгляд Ланэйра сообщил:

— Он смог протащить через зеркало тролля. В зазеркалье тот полностью обезумел, но у них и так с умишком негусто, так что разницы особой не ощущалось. Но физически полностью здоров оказался, очень даже, и невосприимчив, еле завалили — и да, на нас он почти не реагировал… тебя искал, — вздохнул и тоже впал в задумчивость.

Очень они с Ланэйром понимающе друг на друга посмотрели, после чего шаман развернулся ко мне:

— Божественная, зеркало в Древе разрушено, и на восстановление уйдёт минимум две луны. Я сожалею, — и притух грустненько, но показалось мне, что он облегчение испытывает.

Кто знает, сегодня Ганконер сквозь зеркало тролля командировал, а завтра меня туда утащит. А может, и неплохо было бы. По сыну я очень скучала, и две луны, то бишь два месяца казались неимоверно длинными.

— Прекрасная, ты начнёшь там умирать, — Эльмаэр, как всегда, отследил мысль и напрягся, а потом вдруг раздобрел и елейно сообщил, что принцу Ллионтуилу ничто не помешает приехать в Лотлориэн всего-то через пятнадцать вёсен. Кажется, я упала лицом, потому что он глянул и торопливо добавил:

— Не срок совершенно. Но быстрее, чем через две луны, не удастся создать достаточно укреплённое зеркало. Владыка Тьмы становится всё сильнее, и через обычное я уже не рискну показывать тебя ему.

Я же впала в ступор от походя оформленного предположения, что я и спустя пятнадцать лет буду жить в Лориэне. А владыка Трандуил? А… а ёжик без лапки⁈ Но достало такта не спрашивать подобное при Ланэйре — мне не хотелось его ничем огорчать, а получалось это само собой и без дурацких вопросов. Он всё понимал, мой герцог, и от этого неловко становилось.

Предыдущей ночью, когда я глядела на лестницу, ставшую водопадом и на буруны в сплетениях гигантских корней мэллорна, высвечивавшиеся молниями, мне казалось, что спуститься и пойти по такой погоде в Семидревье невозможно, и что придётся пересидеть ливень, но Ланэйр садиться на ступени отказался и одухотворённым столбом встал рядом со мной, сообщив, что не смеет — если я богиня и в храме у себя дома, то простому сидхе (ага! сама простота!) так вести себя невместно, надо благоговеть. То есть можно либо стоять и думать о высоком, либо на алтаре священный союз заключать (и он с надеждой на него скосился). Сидеть и просто смотреть на грозу ну никак невозможно.

Очередная молния как будто и мозги мои изнутри осветила. Осипшим голосом спросила Ланэйра:

— Сила? Она пришла к тебе⁈ Эта гроза — она твоя⁈.. — не закончила, не найдя слов.

Он, однако, понял и только усмехнулся, покачав головой:

— Нет. Просто, если всё прошло, как надо, начинается дождь. Всегда. — И, помолчав, добавил: — Такого ливня в Бельтайн я ещё не видел.

Пораздумывала, не чудится ли мне в его голосе оттенок самодовольства. Однако ж, если, как он намекает, вернуться на алтарь и продолжить, так мы тут и вовсе библейский потоп устроим? Встала, помялась. Ланэйр снова искоса глянул на алтарь, и я решительно шагнула за завесу.

Идти по щиколотку в воде под тёплым ливнем было вовсе не так страшно, как казалось, но только темно было очень. Я раз запнулась, другой запнулась — и дальше уже ехала на руках, с комфортом даже. Обнимая насквозь вымокшего возлюбленного, вздыхала — разверзлись хляби небесные, как бы Лориэн не уплыл.

Невдалеке страшно грохнуло, а потом раздался какой-то совершенно немузыкальный треск и гуканье — и я сквозь ночь и ливень увидела вспыхнувший вдалеке факел. Понятно, в мэллорн молнией ударило. Надеюсь, в нём не жили. Виновато втянула голову в плечи, подумав, что кто-то мог дома лишиться нашими стараниями.

Семидревье встретило нас тишиной. Дерево как будто спало под дождём, и внутри царил полумрак, только цветы благоухали сильнее, чем обычно.

Тихонько, как загулявшие постояльцы приличного дома, пробрались мы наверх. Ланэйр зажёг светлячка, и заспанная мышь-брауни накрыла на стол. Не как обычно, роскошно сервировав, а со скромностью, и от этого стало уютно. Брауни из веток и вовсе не появились, и Ланэйр сам принёс пару рубашек.

С облегчением сняла мокрое и надела, уже привычно, мужскую длинную рубаху, с приятностью поёжившись от наступивших сухости и тепла. Есть хотелось, причём именно сладкого. В кои веки почувствовала себя близкой к сидам, набросившись на заморские финики из далёкого Харада. Ланэйр почему-то виновато на это поглядел и пробормотал что-то вроде того, что не надо было так наседать на меня и брать так много пламени, и что со временем энергетический обмен между нами наладится.

Замерла с фиником во рту, сообразив, что не один душка Ганконер способен убивать… кхм… любовью. И что Ланэйр прав, чувствую я себя опустошённой и вымотанной — и, несмотря на свою правоту, он снова посматривает в сторону ложа! С оторопью проследив за его взглядом, посмотрела на него, хотела недоверчиво спросить, неужто он собирается — но его золотистая шея так тепло сияла, так он голодно сглотнул, что я бы сама его на травку потянула, кабы он не остановил:

— Тебе не стоит сейчас, надо подождать… я сожалею о своей торопливости и жадности, поверь, это может быть лучше… для тебя.

Я и правда помнила происходившее в храме, как какой-то сумбур и слегка стеснялась, что вот сопротивлялась-сопротивлялась — и упала разом. Смущало и понимание, что, если бы он пожелал слегка надавить, то я бы упала и раньше. С лёгкой печалью, озабоченно спросила:

— А для тебя? Я могу сделать это лучше для тебя?

Он опустил ресницы:

— Нет.

Вздохнула, подумав, что конечно, разве может всего лишь человечка… но мысли оборвались, когда он, вставая на колени, сказал:

— Я за пределом возможной радости, — и, взяв в руки мою ступню, поцеловал.

Без тени похоти, нежно и с трепетом. Чуть не заплакала, глядя и чувствуя, как прикасаются эти совершенные губы к мокроватой, морщинистой от влаги коже ступни — там, где подъём. Не знаю, со стороны, может, и смешно выглядело, но для меня этот момент стал моментом близости гораздо большим, чем то, что в храме случилось. Не удержалась, потянула к себе — и только когда он поцеловал в губы, вспомнила и почувствовала, что они сладкие и липкие от фиников, и отдёрнулась было, но он удерживал, медленно пробуя. В колено тут же упёрлось, и захотелось плюнуть на слабость, развести коленки и выгнуться навстречу, но Ланэйр остановился. С усилием оторвавшись, быстро заговорил, похоже, и себя стараясь вывести из опьянения:

— Os koa ampano… твоё гнездо… его снесло ливнем, надо ждать, пока брауни сплетут и обустроят новое. Пойдём, я покажу тебе ложе для таких ночей.

Ночевала я в расщелине дерева, которую раньше и не замечала: славный отнорочек был выстлан пухом и сухой травой, и лежалось там очень уютно, особенно под звуки грозы и шум ливня (нет, дыра в небесах затыкаться не собиралась). Стребовала для укрывания какую-то тёплую князеву хламиду, угрелась под ней и просвистела носом аж до полудня.

Я б, может, и дольше спала, кабы не Элрондов посланец с поздравлениями для Ланэйра, корзиной плодов для меня и напоминанием, что сегодня собирались связаться с Мордором и я могу увидеть сына.

Ллионтуила я так и не увидела, зато на Ланэйра натравили тролля и возможность связываться с Мордором была порушена, как минимум, на пару месяцев. Обескураженно шла по лесу в компании Ланэйра и Эльмаэра — владыка Элронд хотел самолично поздравить моего консорта и ждал его на красивенькой полянке, как-то вот особенно подходящей к случаю.

Лес был мокрым, с ветвей порывами ветра срывало брызги, заставляющие вздрагивать. С неба тоже капало, и я с подозрением посматривала вверх, опасаясь, что ливень возобновится, но небо вроде бы светлело. Встречавшиеся то и дело эльфы поздравляли Ланэйра, и тот тихо светился, принимая поздравления. Мне же максимум яблочко дарили, да и смотреть старались поменьше — видно, не принято. Последний встреченный эльф подзадержался, разговаривая — и я узнала, что молнией ночью уничтожило дом королевского советника, но что он перенёс это, не особо заметив: во время Бельтайна забеременели его жена, невестка и внучка, и пляски от радости и благодарственные приношения в храм по этому поводу будут длиться как минимум четверть луны.

Глядя, как князь мой польщённо улыбается и понимая причину, снова втянула голову в плечи, но что тут сделаешь!