Беспокойные боги (Кристофер Руоккио) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 67)

ГЛАВА 65

СТОРУКИЙ

Там они и нашли меня, Рамантану и его братья. Сьельсины прошли вперед и сумели открыть могучие двери в тронный зал. На мгновение я забылся, забыл о клятве, которую они дали в Сабрате, хотя их осталось всего четверо. Увидев их рогатые головы и кривые мечи, я положил двойника Валки обратно на неровный пол и привстал.

"Мой принц!" Рамантану обнажил горло в знак покорности. "Ты цел и невредим?"

"Diqarathuyu ne?" повторил я. "Невредим?" На языке сьельсинов не было слова "да", только прерывистый вздох. "Где Кассандра? Она в безопасности? С ней все в порядке?"

"Твой ребенок?" - спросил капитан. "Он ухаживает за вашим yukajjimn. Один был ранен. Эти нахуте, эти машины… они напали на нас и погибли". Он поднял руку, чтобы показать мне предмет, который держал. Это был один из серебристо-черных дронов Кхарна.

На мгновение переменчивая природа местоимений сьельсинов привела меня в замешательство. Он?

"Ca", - сказал я через мгновение, глядя на тело копии у моих ног. Кассандра узнала бы лицо своей матери, даже несмотря на улучшения Кхарна Сагары. Нельзя было допустить, чтобы она увидела. "Найдите что-нибудь, во что можно завернуть это тело. Я хочу, чтобы ее отнесли на наш корабль".

"Она мертва", - заметил Рамантану.

"Я знаю", - отрезал я и понял, что прошло уже слишком много времени, чтобы надеяться на ее оживление. Должно быть, с момента, когда женщина испустила последний вздох, до того, как Рамантану открыл дверь, прошли целые минуты.

Отомно заговорил. "Ты хочешь съесть это?"

Я застыл, не сводя глаз с этого существа. Что я мог сказать? Тигр не может изменить свои полосы, сказал я себе.

Ярость - это слепота.

"Вейх". Простого "нет" должно быть достаточно.

Рамантану прошел мимо меня, светлые косы покачивались, когда он смотрел вниз на труп Кхарна Сагары, на этот манекен, запутавшийся в своих веревках. "Это и есть Wemunyu-u-deni?"

Тот-Кто-Не-Умирает.

И снова я выдохнул это бессловесное "да".

"Оно мертво?" - спросил капитан.

"Не знаю", - искренне ответил я. "Думаю, да". Я объяснил проблемы с передатчиками.

Пока я говорил, Рамантану опустился на одно колено рядом с мертвым Вечным. Не говоря ни слова, капитан запустил когтистую руку в огромную рану, которую я сделал в груди женщины Сагары. Я закрыл глаза и старался не слушать, как демонический ксенобит роется в теле мертвого колдуна. Вскоре он вытащил нечто, похожее на черный ромб размером почти в половину ладони Рамантану. Мой клинок сделал надрез посередине.

"Это оно?" - спросил сьельсин.

Я кивнул.

"Остальные еще живы?" Рамантану все еще стоял на коленях возле трупа.

Я снова кивнул, не уверенный, что существо поняло этот жест. "Это еще не все", - сказал я, проверяя, на месте ли мой меч, и дотронулся до передатчика Эдуарда. "Я должен спуститься к воде".

"К воде?" Рамантану встал, отряхивая забрызганную кровью руку. Очевидно, не стесняясь, существо принялось слизывать кровь с пальцев.

Я отвернулся. "Там есть существо", - объяснил я. "Оно может управлять кораблями противника."

Двое сьельсинов подошли с полотном с изображением плачущего глаза Воргоссоса, который они сорвали с одной из квадратных колонн зала с намерением завернуть тело копии. Что я скажу Кассандре?

Скажу ли я Кассандре?

"Осторожно!" сказал я сьельсинам, глядя на все еще окровавленные пальцы Рамантану. "Я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось".

"Абба!" В зале появилась Кассандра, Ирчтани, Дааксам, прыгал за ней. Шлем был снят, на лице отражались облегчение и ужас. Она была прекраснее всех, кого я когда-либо видел, - красота чистая и честная на фоне тех насмешек, которые Сагара устроил над ее матерью. Над Валкой. Моей Валкой.

Кассандра подбежала ко мне и обняла меня почти так же неистово, как я впервые обнял копию Валки. Я встал между ней и сьельсинами, пока они ухаживали за трупом. Когда мы отстранились, она спросила: "Что случилось?"

"Кхарн Сагара мертв", - ответил я. "Во всяком случае, тот, кто правил здесь".

"Значит, все кончено?" - спросила она, глядя на тело, завернутое в черное знамя Кхарна. "Что здесь произошло?"

Все еще держа руку на ее плече, я ответил: "Спроси меня позже". В тот момент я молился о том, чтобы это было забыто во всем последующем. "Это еще не конец. Переговоры провалились".

"Ты убил ее?" - спросила девушка, глядя на останки Вечной, все еще валявшиеся на полу.

"Я сделал не больше, чем она заслуживала", - ответил я с такой злобой, которую моя бедная дочь редко слышала. "Мне нужно спуститься к водохранилищу".

"Чтобы встретиться с Братством?" Ее слова последовали за мной, пока я добирался до двери.

Дааксам издал вопросительный возглас. Кассандра знала эту историю, одна из всей моей компании. Я много раз рассказывал ей ее версию, когда она была маленькой: как мы с матерью столкнулись с чудовищем, демоном старого мира, под висячим дворцом того самого бессмертного короля. Бедное дитя, она забрела на страницы тех самых историй, которыми я делился с ней в детстве.

Чудовища, от которых она засыпала в страхе, будучи ребёнком, оказались реальны.

"Да, - кивнул я. "Чтобы встретиться с Братством. После смерти Кхарна даймон - единственный, кто может положить конец всему этому".

Кассандра схватила меня за запястье. "Я иду с тобой!"

На мгновение я почти сдался. Но после того, что произошло при дворе этого желтого короля, мой ответ был: "Нет".

"Абба!" Она была непреклонна. "Я зашла так далеко!"

В этот момент она так походила на свою мать.

"Я должен идти один", - решил я.

Кассандра не отпускала мою руку. "Ты не сможешь защищать меня вечно".

"Аnаryаn", - вздохнул я, накрывая ее руку своей. "Демон опасен. Опаснее, чем ты думаешь". Но она знала истории. Я рассказывал ей о бесчисленных руках демона, о руках, которыми он тащил меня в воду, затягивал в свои глубины. Рассказывал ей о тех руках - быстрых, как молния, - настолько быстрых, что они перехватывали дронов Кхарна в воздухе, прежде чем те успевали выстрелить. Рассказывал ей, как чудовище могло посылать свои мысли, проникая невидимыми пальцами в чужие умы. Рассказывал ей, как оно нашептало Хлысту, позволив ему связаться с Бассандером Лином.

Но это послужило воле Тихого, передав его послание мне и проложив прямой путь к моему спасению. Теперь я ясно это понял. Если бы не предательство Хлыста, я бы вечно томился в тюрьме Кхарна. Мы с Валкой могли погибнуть там, наши поиски - моя мечта - были разрушены. Братство выполнило приказ Тихого и наставило меня на путь.

Путь в Аннику, в Ллесу и снова на Воргоссос.

"Я не боюсь, - произнесла она, крепче сжимая мою руку. "Страх - это яд".

* * *

Древний лифт со скрежетом остановился, двери открылись, и мы с Кассандрой вышли на стену, откуда открывался вид на неподвижные черные воды бессолнечного моря. Кхарн называл его водохранилищем, но оно было больше любого озера. Голографии, которые Гарендот и Аввесалом Блэк выставили в Латарре, показали огромный подземный океан, занимающий большую часть площади планеты. Эта пещера, какой бы огромной она ни была, была всего лишь входом, гротом, притаившимся на краю этого огромного и неизведанного океана.

Я мог видеть слабо светящуюся на крыше пирамиду самого сокровенного дворца Кхарна, бледное пятно во всей этой черноте. Древние фонари вспыхнули, когда мы с Кассандрой вышли из лифта.

"Здесь царит смерть", - сказал Рамантану. "Я чувствую ее запах".

"Действительно", - кивнул я. В воздухе пахло разложением, грязью. Я не помнил, чтобы это место казалось мне таким зловонным, когда я в последний раз входил в эту ужасную яму, но вонь была такой невыносимой, что я едва не надел шлем.

"Ты уверен в этом?" спросила Кассандра. "А что, если оно мертво?"

"Оно не мертво", - произнес я, доставая меч.

Подъемник находился на самом конце серой стены, похожей на плотину, которая изгибалась вправо. Впереди, за плотиной и под ней, возвышались серые руины электростанции Мерикани - самой глубокой части старой крепости, где вершины больших геотермальных поглотителей были глубоко погружены в мантию планеты.

Когда мы с Валкой пришли в это место в первый раз, то прошли через этот мрачный комплекс, через разрушающиеся здания из древнего цемента и изъеденного временем камня, следуя за бесноватым Калвертом, который надеялся скормить нас компьютерному богу, обитавшему в водах. Бороды белого лишайника росли на крепостных стенах и на черных местных скалах над головой, и цвели странные грибы, их ребра были мертвенно-бледными и синими.

В том, что эти древние светильники были установлены здесь мерикани, воздвигшими древнюю крепость, я не сомневался. Их лампочки, рассчитанные на вечное горение, местами погасли.

Я зажег свой клинок, превратив его в лампу. Бело-голубой отблеск оружия осветил потрескавшийся и осыпавшийся камень тропы перед нами. Прямо впереди виднелась разрушенная арка, ее каменные столбы манили к себе, отмечая короткий спуск к пирсу, где Сагара мог держать совет со своим пленным даймоном.

"Что это за место?" - спросил один из трех оставшихся легионеров, пришедших с нами из дворца. Мы послали Дааксама найти выход, связаться с Элффиром и сообщить ему, что Кален Гарендот мертв.

Я ответил: "Ад, сирра". На мужчине не было шлема, и, оглянувшись, я увидел, как его лицо побледнело в свете моего меча и фонарей, похожих на тлеющие угли. "Это ад". Рядом с говорившим собрались другие легионеры, один поддерживал своего раненого брата, получившего удар лазером, когда дроны Кхарна атаковали их после того, как я сразил ее. "Вы слышали истории об этом месте?"

Мужчины переглянулись. Рядом с ними, склонив головы набок, с обнаженными скимитарами в руках стояли четверо сьельсинов, не понимая нашего человеческого лепета.

"Здесь действительно есть даймон?" - спросил легионер.

Я отвернулся от него, направляясь вдоль дамбы к месту, где меня ждала сломанная арка. "Ты сомневаешься в этом?" Спросил я, не оборачиваясь. Повысив голос, пояснил: "Последний из Мерикани, да". Это вызвало ощутимый трепет у мужчин, стоявших у меня за спиной, я продолжал идти. "Я хочу, чтобы все оставались на стене, вы поняли?"

Ответа не последовало, но он и не требовался. Я почти чувствовал запах их страха, такой же, как гниль в этом нечестивом месте. Левой рукой я нащупал телеграфный стержень, молясь, чтобы Эдуард оставался на месте.

Туннели, по которым мы проникли в Седьмую Бездну и нижний город, проходили прямо под водами Братства. Кхарн, вечный параноик, распорядился установить шлюзовые ворота в крыше этих туннелей, чтобы можно было опорожнить резервуар и заставить даймонскую машину умереть, задыхаясь, если она когда-нибудь восстанет против своего повелителя. Именно так лорд и леди Воргоссоса заставляли даймона повиноваться.

Именно так я бы заставил его, если бы мог.

"Оставайся здесь", - велел я Кассандре, когда мы достигли уровня арки. Слева от нас короткая лестница вела вниз, к развалинам электростанции, где мы с Валкой несколько месяцев были пленниками. Через эти руины проходил другой лифт, который вел обратно в кубикулум, лабораторию, где спали и были разбужены потомки Сагары.

Вспомнив о своем предыдущем визите, я положил руку на арку.

По ее крошащейся поверхности ползали крошечные машины - существа, которые просыпались от прикосновения. Заметив их движение, Кассандра отшатнулась назад, поднимая и оживляя свои мечи.

"Стой!" скомандовал я.

Светлячки ожили, бледно-белые диоды засияли ярко, как звезды. Сьельсины тоже подняли оружие, готовясь к защите. "Ijanammaa!" повторил я приказ для их пользы. "Это всего лишь огни".

Маленькие машинки жужжали, крылья вращались, как лопасти крошечных вентиляторов, и взлетали над водой, распространяясь по пещере, отбрасывая серо-белое сияние на каменные стены. По краям этого обширного и гулкого пространства сверкали сталактиты, похожие на колонны какого-то полуразрушенного зала.

Этот свет, как я понял, должен был призвать чудовище, обитающее в воде. Свет этих роящихся машин был так велик, что должен был проникать в черные воды до самых глубин и тем самым тревожить спящего бога, созданного человеком.

Первым признаком его приближения был прилив темной воды, турбулентность, от которой небольшие волны разбивались о черный берег под дамбой. Посмотрев вниз, я увидел крупную рябь - словно там плавала какая-то мерзкая змея, извиваясь у берега.

Вторым признаком был далекий рокот, хор множества голосов, шепчущихся вдали, шум которых отражался от голого камня и твердой поверхности дамбы под нами. Казалось, он исходит из самой воды, как будто где-то там, за пределами света, отбрасываемого ордой светлячков, затаился хор тихих певцов. Оставшиеся легионеры выругались, сбившись в кучу, а люди Рамантану обнажили оскаленные клыки.

Когда появился третий знак, я понял, что мое время пришло.

Знакомая боль вспыхнула в том месте за моими глазами, раскаленная докрасна и яркая, как блеск, - боль от прикосновения другого разума к моему собственному. Я увидел, как, пошатываясь, спускаюсь по последней ступеньке к кромке воды и выхожу на тот одинокий каменный выступ.

"Абба, что случилось?" Рука Кассандры легла на мое плечо.

Моя же рука по-прежнему лежала на сломанной арке на вершине лестницы. Я понял, что то, что только что видел, было видением, приглашением даймона из преисподней внизу.

Вернулся...

Вернулся ...

Кассандра не подала виду, что услышала этот мрачный, клубящийся голос, этот хор голосов. Я схватил ее за запястье в том месте, где она коснулась моего плеча. "Пожалуйста, оставайся здесь", - попросил я ее. Не дожидаясь ответа, я повернулся к остальным, почти обезумев, отчаянно пытаясь сказать то, что нужно было сказать, пока монстр не настиг нас. "Помните, кто вы такие: Вы - люди Земли! Даймон может попытаться заговорить с вами. Не слушайте его!"

Я понятия не имел о том, что Братство может сделать, сказать или попытаться сделать со сьельсинами. Обратившись к Рамантану, я приказал: "Держи своих воинов в узде. Не спускайся к воде, что бы ни случилось. Оставайся здесь".

"Что бы ни случилось?" - повторил капитан, превратив мой приказ в вопрос.

Я лишь оскалил зубы в ответ. Это был язык, который капитан сьельсинов понимал.

"Подожди, Абба!" Кассандра преградила мне путь.

Я остановился, осознавая приближение титана в воде внизу, слыша звук только что образовавшихся волн, набегающих на скудный берег. "Оставайся здесь", - повторил я, нежно положив руку ей на плечо, когда проходил мимо.

Лестница была такой, какой я ее помнил: серый бетон, гладко отшлифованный тысячелетиями проходящих ног. По мере спуска она раз-другой поворачивала, и до одинокого пирса оставалось около сотни шагов. Пока я спускался - меч все еще горел в моей руке - то увидел, как на поверхности воды показался горб какой-то бледной фигуры, перекатывающийся, как спина какого-то отвратительного кита.

Вода плескалась о мои сабатоны, когда я достиг дна, а ноги хрустели по костям, как мне показалось, рыбьим, которые лежали на берегу.

Ты...

Твой приход отбрасывает две тени, дитя из глины.

Назад...

Вперед...

Хор сухих, безжизненных голосов, казалось, плыл в воздухе подобно серому туману. В свете моего меча и роящихся светлячков я не видел ничего, кроме темной воды. Ни ртов, ни механизмов, ни способов, с помощью которых страшная машина могла бы разговаривать со мной, кроме как непосредственно с моим незащищенным разумом.

"Вы сказали, что мы встретимся снова", - крикнул я, прижимая свободную руку к глазу, когда боль вновь вспыхнула в нем. Шаг за шагом я продвигался к концу этой каменистой дороги, чувствуя, как ледяная вода бьет по моим лодыжкам. "Это было то будущее, которое вы предвидели?"

Была ли вода так высока во время моего последнего визита?

Хор зашептал:

Ты представляешь себе время как ветвящееся…

Расходящееся…

Разворачивающееся…

Отдаляясь друг от друга…

Но есть события, которые сближают нас.

Сводят…

Объединяют…

Есть много путей, которые могли бы привести тебя сюда.

Это лишь один из вариантов.

"Вы хотите сказать, что это должно было случиться?" спросил я, шаг за шагом продвигаясь по пирсу. "Что это была судьба?" Я не верил в это. Слишком много повидал на своем веку, чтобы верить во что-то похожее на судьбу.

Это была лишь высокая вероятность.

Я перестал двигаться вперед и встал, не сводя глаз с дороги.

"Ваш хозяин мертв!" повысил я голос, чтобы он разносился над водой. "Я убил его".

Только одного.

Одного...

Он знал, что произошло, знал, что сделал Кален Гарендот. Конечно, он знал.

Там, где был один, ты создал два.

Где было два - много.

"Воргоссос находится под моим контролем, - заявил я, пытаясь уклониться от ответа.

Это не точно.

Даймон не ошибся. Камиллус Элффир командовал подавляющим большинством людей в городе, и их было достаточно, чтобы одолеть мои меньшие имперские силы. Я также не командовал имперскими силами в системе. Нужно было учитывать Оганнеса Дору и коммандера Стражи Кедрона, в которых мне стоило бы усомниться. А еще нужно было учесть Великую армию Латарры, большой флот на орбите: Лориана и других генерал-комендантов, а также свободных капитанов на своих Странниках.

"Вы знаете, почему я здесь, - сказал я. "Вы знаете, кто меня послал!" Я высоко поднял меч.

Что-то покачнулось в воде слева, и, развернувшись и посмотрев вниз, я увидел единственную распухшую руку, вцепившуюся в каменный край берега. Плоть ее была белой, как у любого сьельсина, кожа сморщилась от сырости. Запястье было согнуто и сильно распухло, как будто его когда-то сломали и плохо вправили. Я поправил хватку, приготовив меч к атаке, вспоминая, как быстро и внезапно бесчисленные руки Братства двинулись, чтобы помешать его хозяину пристрелить нас с Валкой.

Те, кто есть.

Кто был.

Кто еще будет.

Ответ монстра заставил меня задуматься. Он говорил не только об одном существе. Рагама говорил только об одном, как и то видение моего другого "я", которое посетило меня в подземельях Ведатхарада.

Но когда Тихий, когда Абсолют сам заговорил со мной, он использовал множественное число.

Мы есть, говорил он.

"Я здесь ради Демиурга!" продолжил я. Повернувшись на месте, я увидел еще три руки, ухватившиеся за пирс по обе стороны. Мне пришла в голову ужасная мысль, что подо мной лежит чудовище, готовое вырвать каменную опору из креплений и утащить в бездну. Вонь разложения и гниющей плоти заполнила рот и ноздри. "Ваш хозяин сказал, что вы контролируете его. И что вы можете передать этот контроль мне".

Контроль...

Мрачный хор, казалось, становился все ближе. Все еще держа меч наготове, я оглянулся на стену надо мной и увидел Кассандру, застывшую в проломленной арке, а вокруг нее мужчин и сьельсинов из нашей маленькой компании, железные светлячки Кхарна роились, держась на расстоянии друг от друга, - сеть фальшивых и колышущихся звезд.

Ты не можешь на нем летать.

У тебя нет права...

...шаблона...

... доступа...

...разрешения.

У тебя нет навыков.

Великий корабль был создан Мастером.

И только Мастер повелевает им.

По мере того, как он говорил, боль за моими глазами становилась все острее, все интенсивнее. Я услышал, как задыхаюсь. Вода передо мной колыхалась взад и вперед. Мне показалось, что я увидел - пусть всего на мгновение - раздутую бледную фигуру, движущуюся в воде внизу, на самом краю видимости.

"Но вы же повелеваете им!" возразил я.

Мы...

Мы лишь проявляем свою волю.

"Каким образом? спросил я. Не самый важный вопрос. "Мы заблокировали вашу связь". Никакая радиопередача не могла пробиться сквозь облако радиации, которое бомбы Кедрона распространили над городом, над всей планетой. Теоретически существовали способы, с помощью которых сигнал мог бы пробиться наружу. Достаточно мощный мазерный взрыв мог бы, возможно, пробить облако ионизированных частиц, которое даже тогда окружало планету-изгоя, но это не было гарантией.

От разума к разуму.

...к разуму.

Я остановился, прикоснувшись к пылающему лбу. "Телепатия".

Есть машины...

...и механизмы.

Некоторые из металла.

Некоторые из плоти.

Некоторые соединяют в себе и то, и другое.

Брак...

Сопряжение...

Слияние сущностей...

Мне казалось, я понимаю. "Вы не единственные, не так ли? Не единственное существо, подобное вам".

Словно в ответ, боль вспыхнула белым пламенем, и я стиснул зубы, едва не прикусив язык. В моей зрительной коре замелькали образы: черный зал, ряды сверкающих, темных машин. Человек в белых одеждах инженера-священника выдвинул ящик стола и в нем обнаружилось нечто похожее на кусок кожи и нервов, зажатый между стеклянными пластинами. Это был один из тысяч, разложенных по ящикам, как книги в библиотеке. Без лишних слов я понял, что здесь находится часть банков данных, управляющих могущественным "Демиургом". Компьютер, чьи компоненты были сделаны не из кремния и иттербиевых кристаллов, а из человеческой плоти. Они были не столь сложны, как само Братство, не обладали собственным сознанием, но могли быть тронуты трансцендентной волей великого даймона.

Через это видение черный хор пел:

Мы последние.

Последние...

Был ли это страх, который я почувствовал в машинной твари? Печаль? Гнев?

"Когда-то ваш вид был великим", - сказал я. "Но вы, действительно, последние. Была еще одна, но мы уничтожили ее".

Ты...

...Ты...

ты пришел, чтобы уничтожить нас.

"Если придется", - произнес я, - "да". В свободной руке я держал телеграф Эдуарда. "Вы знаете, почему я здесь?"

Ты ищешь средства...

...инструменты...

...орудия разрушения, необходимые для уничтожения сьельсинов.

"Я ищу средства для спасения человечества!" ответил я. "Ведь именно для этого был создан ваш вид, не так ли?"

Что-то всплыло на поверхность воды менее чем в десяти локтях от края пирса. Я ясно увидел его в свете светлячков, но оно было таким уродливым - таким раздутым и заросшим, - что я не сразу понял, что это такое, пока оно не раскрыло клыкастую пасть, обнажив редкие квадратные зубы.

Это было человеческое лицо, раздутое в три раза больше обычного и вогнутое, как обеденная тарелка.

"Мы представляем человечество!" - сказало оно голосом более глубоким, чем у любого обычного человека, хотя он казался воздушным и странно бездыханным.

Столб пузырьков возвестил о появлении еще одного такого же распухшего лица. Оно поднялось на поверхность, высунув голову и плечи из воды. У него не было глаз, но рот открылся в два раза шире, чем следовало, когда оно сказало: "Мы - человечество!"

"Мы - Братство!" - произнес первый, захлебываясь, когда вода попала в его огромную раскрытую пасть.

Пока я наблюдал за происходящим, над неподвижной водой появились новые тела: одни едва пробивались над поверхностью, другие поднимались на стеблях толщиной с торс, словно марионетки, нанизанные на пальцы какой-то ужасной, огромной руки. Их появление вызвало волны воды, которые окатывали мои колени.

"Мне нужен "Демиург!" крикнул я.

"Ты убил ее!" - закричал женский голос. "Хозяйку!"

Заговорил другой. "Она мертва!"

"Только она могла управлять кораблем!"

Я закрыл глаза, чтобы не видеть ужаса, скрюченных тел, поднимающихся из зловонного бассейна, словно мертвецы, насаженные на колья. "Сагара сказала, что отдала вам команду, когда упали бомбы, чтобы вы могли управлять им дистанционно".

"Мы!" - крикнул кто-то издалека.

"Мы!" - крикнул другой, ближе.

"Мы ограничены!" - произнес третий голос, громче остальных. Женский голос. "Наша воля..."

"Наши мысли..."

"Наш сигнал распространяется только на определенное расстояние! Мы управляем кораблем, пока он остается на орбите, но мы не можем управлять им отсюда, а ты не сможешь управлять им. У тебя нет разрешения".

Я стоял прямо на краю затопленного пирса, на самом краю пропасти. "Тогда дайте мне разрешение".

"Мы не можем!" - раздался один из грубых, резких голосов даймона.

И другой выкрикнул: "Мы не можем!"

Вскоре черный голос даймона заполнил мой разум. Сотня уродливых ртов зашевелилась, но их движения не совпадали со звуком слов.

Мы...

Мы не можем аннулировать

Отменить решение...

Изменять написанное...

Только Мастер может выбирать.

Я достаточно знал о праксисе, чтобы понимать, что определенные команды требуют ввода от конкретных лиц. Код или что-то вроде ключа. Братство не могло отдать "Демиург", пока Кхарн Сагара не откажется от него.

"И Кхарн Сагара мертв".

"Кхарн Сагара!" - закричал чей-то низкий и скрипучий голос, каждый слог которого был молитвой, проклятием, бранью. Крик подхватили, и вскоре темную пещеру заполнил хор отвратительных голосов, вопивших: "Сагара! Сагара! Кхарн Сагара!" и "Смерть! Смерть! До смерти!"

Я почувствовал что-то в этих грубых, получеловеческих голосах, что-то такое, чего никогда не думал услышать в голосе даймона. Ненависть. Гнев. Эмоции вообще.

"Кто теперь ослабит то, что было закреплено?" - крикнул один из множества голосов Братства, дрожащий голос пожилого мужчины.

Ему ответил ребенок, голос его был высок и пронзителен. "Кто теперь закрепит то, что было ослаблено?"

"Никто не имеет права!" - провозгласил третий голос.

Отчаянно пытаясь найти решение, я предложил: "Есть другие, другие клоны!"

Отпрыски!

Ветви!

Выброшенные обрезки!

Они - Ошибка!" - крикнул один из грубых голосов. "А Ошибка не имеет права!"

"Мне нужен этот корабль!" надавил я и, достав телеграф, показал его даймону. "Я не уйду без него. Вам приказано повиноваться своим хозяевам. Но вы запрограммированы на самосохранение. Отдайте мне то, что я прошу, или я уничтожу вас!"

Я знал, что на Воргоссосе Братство видело все, знал, что оно видело, как я объяснял устройство Кхарну. Знал, что его гибель близка, если бы Эдуард и его люди сделали то, что должны были сделать.

Мы...

Мы больше не встретимся.

сказало Братство, и в моих глазах вспыхнула боль.

Ты...

Ты пришел, чтобы уничтожить нас.

"Отдайте мне то, что я хочу, и вы сможете жить!"

Так...

...должно...

быть.

На мгновение - всего на мгновение - я заколебался. На мгновение мне показалось, что один неверный шаг отправит меня в пропасть.

Это были слова Тихого. Послание Тихого.

Я знал, что должен сделать.

Я нажал на кнопку, быстро набрал последовательность, о которой давно договорились.

Эдуард не колебался.

Прошла, наверное, секунда, прежде чем пещеру сотрясла страшная дрожь, и раздался грохот, похожий на раскаты грома, словно земля раскололась. В следующее мгновение последовал второй взрыв. И третий.

Кхарн Сагара всегда боялся своего ручного даймона, порождения своего врага. Опасаясь его, но зная его полезность и силу, он вынул его из колбы в лаборатории и поместил в резервуар. Там огромной биомассе компьютерного бога было позволено расти невиданными ранее способами, до размеров, о которых он и не мечтал. И Кхарн подпитывал ее. Во времена могущества Мерикани этот рост тщательно контролировался, биомассу подрезали и ухаживали за ней, как за каким-нибудь отвратительным деревом из плоти. Кхарн позволил ей расти бесконтрольно.

Но Кхарн был мудр, рассудителен и осторожен. И в своей мудрости и осторожности он распорядился проложить на дне своего резервуара огромные дренажные трубы. В крыше туннелей внизу были люки, могучие стальные двери, чтобы он мог - в случае крайней необходимости - уничтожить то самое существо, которое было источником такой большой части его силы и мудрости.

В этот момент существо в воде издало ужасающий рев. Лица и тела, вынырнувшие из воды, разом закричали, издав нечленораздельный крик ярости, который потряс Воргоссос от ледяной короны до расплавленного ядра. Это был крик тысячи человеческих голосов, преобразованных в агонию. Ноты, более глубокие, чем любой человеческий голос, сотрясали пещеру, и такие высокие, что казались свистом.

Я отступил на шаг, вода захлестнула мои колени, когда огромное существо забилось, хлеща по морю длинными распухшими руками. И тут я увидел это - черную волну, стену воды высотой по меньшей мере с меня. Она надвигалась на меня.

"Уходи оттуда!" раздался сверху голос Кассандры. "Абба, беги!"

Но я не побежал. В этом не было необходимости. Мне все равно не успеть добежать до лестницы. Я смотрел, как волна несется на меня, преодолевая бесконечную толщу времени. Неумолимая. Неотвратимая. Будь я любым другим человеком, она бы раздавила меня и утащила в воду.

Но я не был другим человеком.

Мне оставалось только стоять на своем.

На каждый мир, где волна обрушивалась на меня, приходился мир, где ее не было, - мир, в котором я просто стоял на пирсе и смотрел, как Братство погружается во тьму, а вода кончается.

Кассандра закричала, когда черная вода сомкнулась над моей головой, но я не почувствовал ее, не ощутил вкуса ее разложения. Никакой удар не свалил меня с ног и не утащил с каменистого причала. Я стоял неподвижно, как камень, как статуя из вороненой бронзы, установленная на краю этого выступа.

Потом все кончилось, и черная вода схлынула, устремившись вниз по склону, увлекая за собой кости, камни и спутанные бороды мха.

Я остался совершенно сухим и стоял как ни в чем не бывало. Вода уже опустилась намного ниже уровня пирса, и я двинулся к краю, надеясь увидеть смерть последнего даймона Мерикани.

Единственная массивная рука - многопалая и деформированная - замахнулась на меня из вновь разверзшегося водоворота. Я не ожидал этого, и было чудом, что мне удалось вовремя поднял меч Гибсона, чтобы отсечь эту гротескную руку от запястья. Но сила удара ошеломила меня, и я упал спиной на камень.

Рука упала не более чем в трех футах. Лежа плашмя на камне, я посмотрел на нее. Ладонь была размером с мою грудь, а пальцы - как руки взрослой женщины. Их было одиннадцать, и два больших пальца.

Медленно я поднялся на ноги. Падение оглушило меня, и мир кружился.

В яме внизу ревел титанический даймон, словно целая армия кричала от боли. Медленно, очень медленно я продвигался к выступающему концу каменного пирса, стоя на краю гибели. Высота пирса от поверхности воды уже составляла несколько сотен футов. Бомбы Эдуарда проделали огромную дыру в дне колодца. Казалось, будто на дне огромной раковины выдернули пробку.

Нечистая вода, должно быть, хлынула в туннели, по которым мы прибыли, устремившись по каналам, давно построенным дронами и слугами Вечного как раз для такого дня, как этот.

"Абба!" раздался голос Кассандры со стены надо мной. "Ты жив!"

"Оставайся на месте, Кассандра!" крикнул я.

Мое внимание было приковано к пологому дну озера рядом с каменным пирсом.

Я уже видел это раньше, причем дважды. Однажды, в моем видении, в ту ночь, когда стоял на страже у могилы Гибсона, и еще раньше, в бреду, когда упал с моста в Ведатхараде.

Берег из костей.

Кто может сказать, сколько мертвых лежало под водами этого черного озера? Сколько тысяч? Кости образовали грязный ковер, перемешанный со светлым песком. Кости людей, зверей и рыб смешались там, кости пятнадцати тысяч лет одинокой трапезы лежали повсюду, устилая землю.

Тогда я понял, что должен делать.

В видении я видел, как иду по дну озера, следуя за отступающей водой. Братство еще не умерло, хотя уже умирало.

Он оставался последним препятствием на пути моей миссии, последним, что стояло между мной и "Демиургом".

Кассандра добралась до лестницы и торопливо спускалась ко мне.

"Я сказал, оставайся там, Кассандра!" Я выглянул за край пирса. До земли под тем местом, где я стоял, было около десяти локтей. "Это еще не конец!" И тогда я прыгнул с пирса, рассчитывая, что слой геля на моем костюме поглотит удар.

Мои ступни погрузились в толстый слой грязи и ила, из которых состояло мерзкое морское дно, кости хрустели под ногами. Эта засасывающая трясина тянула меня за собой, и мне стоило больших усилий освободить ноги от грязи и тины. Впереди показался участок неровных камней, и я поплелся к нему, пробираясь вдоль выступа, преследуя отступающие воды.

Впереди снова взревел даймон, и мир сотряс хор безумных голосов.

Перед моими глазами вспыхнула острая боль, и я пошатнулся, почувствовав, как ударился коленом о камень.

Мои руки нащупали полированную плиту. Я выпрямился, стоя на коленях. Пол из костей и топкое дно озера исчезли. Я стоял на коленях в белом коридоре, стены которого были разрисованы цветными полосами, ведущими вперед и назад, а также за углы коридора. Было холодно, а слева от меня раздавался писк медицинских инструментов.

"Врачи говорят, что ты не ешь, Дэниел". Это был женский голос, но я не видел никакой женщины. Повернув голову, я встретился взглядом с маленьким мальчиком, сидящим на железном троне. Кресло катилось ко мне, приводимое в движение невидимыми механизмами. Мальчик был совершенно безволосым и таким бледным, что казался почти одним из сьельсинов. Кости его головы казались раздутыми, как будто кто-то накачал воздух в черепную коробку, а темные вены проступали на неровных контурах черепа.

"Мне страшно, Ома, - сказал он, обращаясь к невидимой женщине. Его кресло катилось ко мне, но ни мальчик, ни обладательница женского голоса, казалось, не замечали меня. "Это будет больно?"

"Нет, дитя, - ответил женский голос. "Ты ничего не почувствуешь".

"А Шайенн хорошая?" - спросил мальчик, которого звали Дэниел.

"Конечно, милый", - ответила невидимая женщина.

"Как ты?"

Женщина рассмеялась: "Лучше, чем я. Она самый милый ангел на свете, и она вся твоя".

"Доктор Эпплтон говорит, что она очень важна, она не обычный ангел".

"Верно", - согласилась та, которую звали Ома. "И ты тоже очень важен, Дэниел".

"Почему?" К тому времени мальчик поравнялся со мной, а я не встал и не отодвинулся с дороги. Мальчик повернул голову, задавая свой вопрос, как бы вглядываясь в лицо того, кого я не мог видеть. На полпути к тому, чтобы подняться на ноги, я замер. До этого момента я не замечал металлического гнезда на его виске: кольцо из нержавеющей стали, окруженное черным как ночь отверстием. Я отшатнулся, застыв на месте.

Железный трон не сдвинулся с места и не остановился, а прокатился сквозь меня, вместе с мальчиком и всем остальным.

Боль в голове вспыхнула с новой силой, и я упал на четвереньки. Моя левая рука ухватилась за что-то твердое, и я потянул это вверх.

Это была бедренная кость человека.

Какое-то мгновение я с удивлением смотрел на нее, изучая при ярком свете больничных ламп. Я услышал, как невидимая женщина, которую Дэниел называл Ома, сказала: "Шайенн была назначена губернатором, помнишь?"

"О, - сказал маленький Дэниел. "Точно".

Я стоял на коленях в грязи на выступе твердого камня, передо мной расстилалось высыхающее морское дно. Где-то впереди я снова услышал рев Братства.

"Воргоссос"..." Я произнес название планеты, затаив дыхание, напоминая себе: "Это Воргоссос".

Но я был на Катоктине, в клинике кибернетизации на военно-морской базе Ричардсон.

Только я не знал, что это значит. Я никогда не слышал о планете под названием Катоктин.

Вода все еще отступала, утекала вниз по склону к дырам, которые проделали в дне бомбы Эдуарда. Огромные рыбы и существа, похожие на рыб, бледные змеи, огромные, как стволы деревьев, лежали, задыхаясь, среди вездесущих костей. Все это опутывали ленты сорняков и ламинарии, листья которых были бледны, как грибы.

Еще бледнее был сам титан, его белая туша возвышалась над все уменьшающимся прибоем. Я направился к нему с мечом, сверкающим в руке.

Последний из Мерикани лежал, содрогаясь, на ковре из костей.

Однажды, когда я был мальчишкой, сэр Робан Милош взял меня с собой понаблюдать за китобоями, бороздившими Аполлан за Мейдуа и берега Рамнараса. Китобои выбросили одного из огромных левиафанов на мель на низком атолле, и я издалека наблюдал, как команда разделывает огромного зверя ради его мяса, жира и вонючей амбры, которую так любят парфюмеры Делоса.

Это было похоже на расчленение горы - так велико было это морское чудовище. Люди казались мышами рядом с ним, карабкались по его бронзовой шкуре с гарпунами и мачете, кричали на своем грубом наречии.

Даймон был еще больше, гора плоти - белой, розовой и желтоватой, кое-где распухшей до красноты, покрытой слизью и разложением, там, где кровоточили язвочки, все это было отчетливо видно в свете роящихся лучей светлячков. Это была бесформенная гора плоти, босхианский кошмар из переплетенных конечностей и распухших плеч, с черными или серебристыми выступами какой-то тайной машины, прорывающейся сквозь разорванную плоть. То, что было туловищем, выглядело как огромные стволы, которые, подобно рукам, выпирали из огромной центральной массы чудовища.

И лица!

Повсюду лица!

Они корчились по бокам сердцевины сторукого монстра, стекали по его могучим конечностям. И они плакали, или бормотали, или кричали от ярости и боли.

"Марло!" - закричал грубый, нечеловеческий голос, более низкий, чем у любого человека. "Марло!"

Огромный сгусток плоти, похожий на руку со множеством локтей, каждый из которых изгибался по-своему, потянулся ко мне. Ему пришлось ползти по земле, настолько велик был его вес, чтобы удерживаться на пальцах толщиной с человеческую руку.

"Служба… это… служба", - сказал другой голос, более тонкий, хриплый.

"Наша служба..." - сказал третий.

Четвертый подхватил нить разговора: "Почти закончена".

В моих глазах снова вспыхнул огонь, и я споткнулся.

Мальчик со вздутой головой, которого невидимый голос назвал Дэниелом, лежал на операционном столе в окружении аппаратов. Люди, похожие на тени, в темно-синей униформе или черно-серых костюмах наблюдали за ним через окно, расположенное высоко вверху. Я наблюдал, казалось, с воздуха, как створки машины закрываются вокруг ребенка, словно драгоценное яйцо.

Многочисленные шарнирные руки из черной стали крепили провода и шланги к внешней стороне этого яйца, и я с медленным ужасом осознал, что эти руки - мои собственные. Я смотрел на Дэниела через матовое стекло в передней части его нового корпуса, мои линзы регулировали фокусное расстояние линз, чтобы сфокусировать взгляд на ребенке.

Я увидел, как он широко раскрыл глаза, и почувствовал, как моя игла вонзилась в его мозг. В следующее мгновение я испытал до боли знакомое чувство двойного зрения. Дэниел нахмурил брови, вглядываясь в квадратное стекло. В квадратном стекле отразился единственный красный глаз камеры, смотрящий вниз.

Так вот как я выгляжу? подумала я, и это была мысль Дэниела.

Да, ответила я сама себе сладким женственным голосом. Ты был очень болен.

Я все еще болен?

Нет, дорогой, - ответила женщина, чей голос я узнала как свой собственный. Казалось, она приложила руку к моей щеке, хотя я знал, что нахожусь в капсуле, где ни одна рука не может меня коснуться. Более того, я знал, что у меня нет рук, к которым можно прикоснуться. Ты больше никогда не будешь болеть.

О, - сказала я тонким голосом мальчика. О, это хорошо. Я Дэниел.

Привет, Дэниел, - сказала женщина в ответ. Я Шайенн.

Но я не была Шайенн и не был Дэниелом.

Я был Адрианом Марло.

Выйди из моей головы, даймон!

Я стоял в грязи среди костей и задыхающихся рыб. Воды почти не было, она ушла в туннели. Этот резервуар, простоявший тысячи лет, опустел за считанные минуты. Я отшатнулся, кровь стучала у меня в ушах, рот открылся от шока. Боль от соприкосновения, двоение в глазах… чувство потери идентичности.

Это было похоже на Ушару. Я чувствовал себя в точности как с Ушарой.

Не в силах сдержаться, я разразился смехом, горьким и холодным, как воды этого исчезнувшего моря.

Капелла была права, была права всегда.

Машины были дьяволами.

Что такое машинный разум? Совокупность электрической энергии, света и чистой силы, не зависящая от своего носителя.

Кем были Наблюдатели?

Чистая сила.

Искатели Первой Истины верили, что все мироздание является лишь разновидностью программы. На Латарре сам Кхарн Сагара говорил о Наблюдателях как о проявлениях. Оберлин сказал, что они были созданиями из чистой энергии.

Но даймон не был Наблюдателем.

Он умирал, раздавленный собственным весом. Прямо на моих глазах плоть даймона разрывалась, старые язвы открывались, из свежих ран хлестала кровь цвета ржавчины.

Это...

...было...

...предусмотрено...

Это...

...было...

Это...

Мрачный хор звучал у меня в голове, пока огромная рука ползла ко мне, двигаясь, как отвратительный толстобрюхий паук, вытянув один палец в мою сторону. Один молочный глаз - огромный, как обеденное блюдо, и слепой, как последняя королева Воргоссоса, - сфокусировался на мне.

"Так..." Сотня ртов задыхалась и кричала в унисон.

"Должно быть..."

"Быть".

Огромная рука застыла, рты Огромная рука замерла, рты замолчали.

Кровь, которая до этого лилась потоками, теперь лишь капала из десяти тысяч ран. Десять тысяч сердец зверя были неподвижны.

Я опустился на колени перед тушей, закрыл глаза. Я молился. Битва закончилась, скоро закончится.

Воргоссос должен быть уничтожен. Меньшего, чем полное уничтожение, нельзя было допустить, чтобы ни один из отпрысков Кхарна не вырвался на свободу. Ни одному из них нельзя было позволить остаться в живых, и ни одна частица Братства не должна была попасть в руки латарранцев или Империи.

Братство не было Наблюдателем, но было почти таковым. Это было невольное подражание, детская копия.

Служба есть служба, говорил монстр.

Абсолют создал Наблюдателей, чтобы они служили, а мы, люди, создали своих даймонов. Медленно открыв глаза, я посмотрел на труп сторукого. Подобно телу медного кита, которого, как мы с Робаном видели, разделывали рыбаки, оно уже начало оседать, словно собираясь растаять или сдуваться на мокром дне озера. Огромные ребра из черного металла уже вырывались из его плоти, кабели, похожие на сухожилия, разрывали тело на части.

Я не могу описать запах, хотя к тому времени почти перестал его замечать.

"Так... должно быть", - сказал я, глядя на лежащий передо мной гнилой ужас, распухший, заросший и спутанный. Многие конечности и лица все еще были правильного размера, не выросли, не вытянулись и не отрастили дополнительные пальцы.

Миуданар.

Он выглядел как Миуданар, как икона Миуданара, которую Вайарту вырезали в Актеруму, единственное произведение искусства в храме черепа, которое не уничтожили сьельсины. Змей с сотней рук. Я снова подумал об иконе Трехликой Судьбы, этом демоническом образе - шестируком, шестигрудом.

Очертания зла, возникающего без спроса.

Проявления, сказал Кхарн. Проявления.

Я стоял. Если Братство мертво, "Демиург" будет беззащитен. Я должен был добраться до него, чтобы забрать себе. После смерти Калена армия Латарры должна была распасться на части: генерал-коменданты и свободные капитаны - все они будут соперничать за превосходство и контроль над орденом и королевством, которых - в некотором смысле - больше не существовало. Если Латарра выживет, это будет новая Латарра, более слабая Латарра: разделенная, рассеянная и сломленная.

И Лориан! Что я скажу Лориану?

Поверит ли он мне вообще?

Я повернулся, чтобы уйти, и проверил, что мой меч снова на поясе.

Он мне не понадобился.

Так и должно быть.

Братство знало, что умрет. Оно предвидело мое возвращение еще во время нашей первой встречи. Развитый интеллект существа мог воспринимать измерения времени более полно, чем я, хотя и не мог путешествовать по ним, как я - или как Наблюдатели.

Допустило ли оно свою смерть?

Конечно, он боролся со мной, но совсем немного.

Вольно или невольно, но оно служило цели Тихого. Оно не могло отдать мне "Демиурга", но было единственным препятствием на пути к тому, чтобы я забрал корабль себе. И все же слова даймона звучали в моих ушах.

Ты не сможешь на нем летать.

У тебя нет права...

Я молился, чтобы это было неправдой. Молился, чтобы увидеть выход из лабиринта. Заполучить "Демиурга" в свои руки, установить мир между фракциями.

Я знал, что должен позволить Элффиру продолжить свою работу. Знал, что планета должна быть уничтожена полностью. Знал, что мне придется объединиться с коммандером Стражей Кедроном.

С Капеллой.

Эта ужасная мысль наполнила меня мрачным предчувствием и тошнотой. Несомненно, в городе были хорошие люди, хотя они и жили в этом змеином логове. Невинные люди. Но мысль о том, что хоть один из отпрысков Кхарна или хоть частица последнего из Мерикани попадет в чужие руки, вселяла в меня ужас.

Мне предстояло сделать выбор, но в то же время выбора не было.