Беспокойные боги

ГЛАВА 41

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Мой первый, новый вдох принес боль, острую и холодную. Я был обнажен и дрожал на холодном металлическом полу. Мои глаза медленно сфокусировались. Тяжело дыша, я перевернулся на спину и уставился на черный потолок с бледными круглыми огнями. Было что-то знакомое в этих светильниках, в этом черном металле, в латунном покрытии фурнитуры, на панели управления у дверей - и на самой двери.

Я был на корабле. Этот черный и бронзовый... Я узнал бы его где угодно, это был характерный стиль военного корабля Солланской империи. Сон закончился. Мрачный город Ллесу с его умирающим солнцем исчез. Я был один, даже без сопровождающего белого шума работающих механизмов.

Все было тихо, как в могиле.

С трудом приподнявшись, я перекатился на бок, чувствуя, как все тело ноет от холода. Воспоминание о Рагаме, о прикосновении меча Судьи молнией пронеслось в моем сознании, и я поднес руки к лицу.

Делай, что должно.

Мои руки.

Были ли они действительно моими? Я протянул их, чтобы осмотреть, хотя они дрожали, как листья на ветру. Они были девственно чисты, без единого пятнышка или изъяна, гладкие, как руки из мрамора. Шрам от криоожога на большом пальце левой руки исчез, как и следы от меча Иршана, и не было никаких следов операции, которую Элкан провел на Нессе, восстанавливая пальцы, отнятые Дораяикой.

Это были не мои руки, а руки того, кто не знал насилия. Или того, кого насилие не коснулось. И все же я сжал их, чтобы они не дрожали, и почувствовал, как болят кости. Меня пронзил шок, и я сжал левую руку правой.

Пястные кости. Фаланги.

Это были настоящие кости, а не полая сетка, которую дал мне Кхарн Сагара. Все еще пребывая в шоке, я потрогал лицо, нащупывая на щеке след от когтей Сириани.

Их не было.

Я резко сел.

Черные волосы упали мне на лицо, почти до плеч, они были длиннее, чем когда-либо за последние столетия, почти такими же длинными, как в подземельях Дхаран-Туна.

В них не было ни капли серебра.

"Как?"

К тому времени я уже начал ощупывать грудь, живот, потянулся, чтобы погладить спину. Толстые шрамы от ударов плетью исчезли, как и широкие, плоские рубцы, где сьельсины содрали кожу с моих бедер. Раны, полученные в боях и мучениях, исчезли, и кожа, которая с возрастом начала покрываться пятнами и дрябнуть, снова стала упругой и чистой. Я пожелал, чтобы эти руки перестали дрожать, сжал их в кулаки и крепко зажмурился. Я обнаружил, что можно не обращать внимания на холод, что усилием воли можно прогнать это чувство.

Я встал, пошатываясь, на босых ногах. Я находился в вестибюле одного из шлюзов, внешняя дверь у меня за спиной, люк, ведущий вглубь корабля, прямо передо мной. По обеим сторонам стены были уставлены шкафчиками, в которых должны были храниться скафандры, но они стояли пустыми, их дверцы почти полностью раздвинуты, открывая пустые отсеки внутри. Смутная мысль о том, что мне следует прикрыть свою наготу, засела где-то в глубине моего сознания, но я обнаружил, что могу прогнать это беспокойство так же легко, как прогнал ощущение пронизывающего холода.

Я долго стоял там, склонив голову набок и прислушиваясь.

Должно быть, какое-то праздное движение моего тела вызвало срабатывание дверного датчика, потому что люк, который открывался в коридор, скользнул в сторону. Необходимость в одежде снова заявила о себе, и я повернулся, чтобы осмотреть открытые шкафчики. Возможно, в одном из нижних отсеков найдется что-нибудь, чем я мог бы воспользоваться, или под скамьей в центре, где сидят корабельщики, чтобы натянуть костюмы или зашнуровать ботинки.

Я присел перед одним из шкафчиков, прислоненных, как я догадался, к носовой переборке, и нашел аварийный набор. На бета-аппликаторах внутри стоял срок годности ISD 17479. Насколько мне было известно, год был семнадцать четыре тридцать восемь, но эти наборы предназначались для длительного хранения.

Тогда казалось вероятным, что Рагама вернул меня в нужное время. Насколько я знал, это был тот самый день - тот самый час, - когда я умер на полу в ванной. Воспоминание о той смерти было подобно черной жидкости в моих легких, и я закашлялся, подавив желчь.

Мгновение спустя ужас улетучился, как холод.

Страх - это яд. Прозвучала мантра.

Обе руки сжались на каркасе аварийного комплекта, костяшки пальцев побелели. "Спасибо тебе", - прошептал я жалкое подобие молитвы. "Спасибо".

Делай, что должно.

Неслышный голос Тихого, казалось, отозвался в моей груди, в самом сердце. Воспоминание? Эхо? Или он был со мной в тот момент? В этом месте?

Я нашел то, что искал, в самом низу набора.

Фольгированное одеяло было легким, как ткань, трепетало и прижималось к себе, когда я его встряхивал. Его поверхность отражала свет, но это было не зеркало, и изображение, отразившееся на его поверхности, когда я поднял его, как прачка у веревки, было мутным и размытым. Но я все же узнал лицо с острыми чертами, нос и скулы, аметисты-близнецы, которые были моими глазами.

Дрожащими руками я накинул одежду на плечи, соорудив из нее плащ, скрывающий мою наготу. Я почти сразу почувствовал себя лучше и, одетый, пошатываясь, направился к открытой двери.

Корабль казался мне таким же сном, как Колодец и нереальный город за ним. Эти руки, которые прижимали ко мне одеяло, были не моими руками, эти босые ноги, лишенные толстых ороговевших мозолей, знакомых мне с детства, - не были моими ступнями. Мое колено больше не причиняло мне боли при каждом случайном шаге, плечо больше не ныло и не щелкало при ходьбе.

Наверняка на этом корабле кто-то есть, подумал я. Они увидят меня на камерах. Пришлют охрану. По крайней мере, я с кем-нибудь столкнусь. С кем-то из экипажа. Или я могу оказаться на судне один. Корабль может быть конфискован или заброшен. Возможно, даже не находится под управлением.

На меня смотрел черный объектив одной из камер, но это был глаз машины, такой же стеклянный, как и мертвый. Я долго удерживал его взгляд, но он выиграл состязание между нами. Я был тем, кто моргнул, а моргнув, двинулся дальше.

Какими бы ни были размеры кораблей, трюмы располагались на нижних палубах, вероятно, на корме. Если только это не транспортник. На транспортниках все трюмы располагались на нижних уровнях. Кубикула была бы выше, как на "Тамерлане", а мостик - впереди.

Я внезапно остановился, сообразив, что в воздушном шлюзе должна была быть военно-морская табличка с названием корабля и его расположением, предназначенная для использования командами, поднимающимися на борт в случае чрезвычайной ситуации. Наверняка скоро появится еще одна, и я смогу сориентироваться. У меня было чувство, что я знаю это судно, бывал на его борту раньше, но мои воспоминания о... прошлом были подобны теням, отбрасываемым оплывающими свечами. Напротив, мои воспоминания о Ллесу, о Рагаме и старом Салтусе, о том шлюзе и этом коридоре были яркими, как свет лазера.

Как будто только эти переживания были реальностью, как будто вся оставшаяся жизнь, все сотни лет были лишь воспоминаниями об одном ужасном сне. И все же я мог вызвать этот сон - эти воспоминания - к себе, держать их в руках по своему желанию, как я и делал, составляя этот рассказ.

Дверь, которая, как я надеялся, могла оказаться вторым воздушным шлюзом, оказалась лестницей, и я босиком перешагнул порог и начал осторожно спускаться, обеими руками вцепившись в шуршащее одеяло из фольги, чтобы согреться и прикрыть свою наготу.

Никого не встретив, я, как и ожидал, спустился в другой коридор. Двери, ведущие внутрь, открылись без возражений, а механизмы тихо звякнули, предупреждая любого прохожего об их работе. Не испытывая страха, хотя, возможно, мне следовало бы его испытывать, я прошел по короткому проходу и попал в трюм.

Вернулся пронизывающий холод, еще более сильный, чем в шлюзе, а под ногами хрустел и таял иней.

Весь огромный трюм был заполнен спящими, холодными цилиндрами из голубого стекла, яслями для фуги, внутри которых в подвешенном состоянии плавали спящие тела, к голове и груди были прикреплены электроды, на сгибе каждого локтя - капельницы.

Это была кубикула, и ее расположение здесь, в недрах корабля, а не наверху, означало, что эти тела были грузом, а не командой. Значит я находился на транспортнике и удивился. Я редко плавал на транспортнике. Где же я был тогда? И зачем Рагама послал меня сюда?

Где Кассандра?

Любопытство прогнало даже лютый холод, и я направился к ближайшим яслям, расположенным на углу прохода, который тянулся влево и вправо по всей длине огромного корабля. Спящие выстроились вдоль этого прохода, десятки их, каждый в штабелях высотой в полдюжины, и еще больше проходов тянулись дальше. Должно быть, их были тысячи - и мужчин, и женщин, ожидающих команды, которая поднимет их с постелей, похожих на могилы, к новой жизни.

В ближайших ко мне яслях плавала женщина, ее лицо было безмятежно. Я смахнул со стекла налет, чтобы взглянуть на нее. Голова у нее была лысая, а на шее чернела татуировка с кодом легиона. Не в первый раз я был поражен неправильностью этого места и процесса: человеческие тела хранились в холодильнике, как говяжьи бока, без оглядки на скромность или человеческое достоинство.

Мое собственное лицо смотрело на меня из темного стекла. Кривое стекло растягивало лицо, а конденсат и быстро образующийся иней еще больше затемняли его. И все же я видел гладкие щеки, длинные и спутанные волосы, не замечал ни шрамов, которые нанес Дораяика, ни следов Вечно Быстротечного Времени. Я жаждал увидеть себя более ясно, но знал, что должен искать в другом месте.

Где-то вдалеке прозвучал сигнал тревоги, и я пришел в себя. Отвернувшись от неживого лица женщины и от своего собственного, только что созданного, я двинулся к яслям для фуги. Все капсулы были сконструированы таким образом, чтобы их можно было отсоединять от кабелей и по отдельности перевозить в Медику и обратно на портативных источниках питания, даже снимать с кораблей. Я нащупал край яслей, увидел рельефную табличку на правой стороне, прямо над неактивным экраном медицинского монитора. Золотые буквы на черном фоне. Большим пальцем я отколол то, что, как догадался, было многолетним слоем инея.

Я рассмеялся, увидев табличку, на которой было написано:

СОБСТВЕННОСТЬ ИМПЕРСКОГО ВОЕННОГО СУДНА

ГАДЕЛИКА | МТС-10459

ЛИТЕЙНЫЕ ЗАВОДЫ "КРАСНАЯ ЗВЕЗДА", ГЕРМОНАССА

ISD 16009.04.26

Я был по-настоящему дома.

Через мгновение в моем сознании всплыла карта окрестностей. Разве я не проходил по этим залам сотни раз за годы, проведенные между Сабратой и Форумом? Огромный трюм, в котором я оказался, тянулся почти по всей длине корабля, примерно на две мили. Я знал, как добраться до мостика, но чувствовал, что мои попытки будут безрезультатными. "Гаделика" стояла в доке на орбите одной из шестидесяти лун Форума, законсервированная на время моего пребывания в столице. Если она все еще там, то вряд ли ее заправили, а если и заправили, то я вряд ли смог бы захватить ее в одиночку, пренебречь мерами предосторожности, которые, несомненно, были приняты, сняться с якоря и провести через марсианскую службу безопасности.

И снова… где теперь Кассандра? Она была на поверхности, а с ней Нима и Эдуард. Эдуард... Я запоздало вспомнил, что Эдуарда должны были перевести, что Аврелиан намеревался увезти его, чтобы обеспечить безопасность операции "Гномон" от Капеллы.

Как долго я был мертв? Я не мог оставаться в Ллесу более одного дня, и все же мое ощущение времени в том, другом времени, и время здесь, в моем собственном месте, не обязательно коррелировали. Насколько я знал, могли пройти годы, а могли - секунды. Когда я погиб, сражаясь с Аранатой Отиоло, прошли считанные минуты, хотя казалось, что я пребывал в Ревущей Тьме долгие эпохи.

Плотнее завернувшись в фольговое одеяло, я зашаркал онемевшими ногами по ледяному полу, желая, чтобы они не чувствовали пронизывающего холода. На пересечении каждого прохода я останавливался, вытягивал шею и оглядывался в поисках одного из диодных дисплеев, которые показывали бы время и мое местоположение в огромном гулком зале.

"Эй, ты там!" Мужской окрик, похожий на удар хлыста, раздался откуда-то из-за моего плеча. "Стоять!"

Я не увидел этого человека, когда обернулся, но и не колебался. Если это был один из людей капитана Гошала, рассудил я, все будет хорошо, даже если ему придется сначала оглушить меня. Если он был марсианином - неважно, в союзе с Аврелианом или с Церковью, - было бы лучше бежать.

Я побежал, вцепившись левой рукой в одеяло, как брошь.

"Я сказал, стой!"

Ни один выстрел не последовал вслед, но я бросился по проходу туда, где, как был уверен, находилась кормовая часть судна. Эдуард предупредил меня, что присутствие Рамантану и его родственников на борту "Гаделики" было обнаружено и доведено до сведения Капеллы. Это означало, что на корабль поднялись и тщательно обыскали агенты, лояльные жрецам. Насколько я знал, человек, следовавший за мной, мог быть стражем Канцелярии, агентом Самек и Хора.

Почему Тихий и Рагама сговорились вернуть меня в это место?

Я добрался до двери, ведущей в следующий отсек большого трюма, намного опередив своего преследователя. О боги! Я чувствовал в себе силы! Дверь распахнулась без возражений - я слышал хруст обутых в сапоги ног по холодной стали за спиной. Мужчина звал подмогу. Я слышал, как он поскользнулся и упал, но не остановился и не обернулся. Я находился недалеко от заднего отсека. Слышал ли я, как мой преследователь говорил что-то о пандусе?

Следующая дверь открылась без возражений, и меня сразу обдало теплым воздухом. Босые ноги заскользили по глянцевому металлу пола. По обеим сторонам высились штабеля ящиков - поддоны, закрепленные плетеными наноуглеродными ремнями, на черных торцах которых красовались название GADELICA и бортовой номер MTC-10459.

Это были ящики с боеприпасами, и если бы у меня было время, я мог бы открыть один из них и вооружиться. Как бы то ни было, я пронесся мимо них, мимо установленных плавучих поддонов и крабообразных грузовых подъемников с их шарнирными металлическими руками.

Я резко затормозил.

Огромный трап был открыт, двери воздушного шлюза откатились в сторону, а за ними сиял дневной свет. Не бледно-золотой, как на Форуме, а бледный, суровый белый - какой я видел на многих других планетах за свою долгую жизнь.

Если не Форум, то где же мы находились?

Двое мужчин в простых черных комбинезонах корабельщиков Имперского флота вышли из-за ящиков впереди и слева от меня. Ни один из них, казалось, не знал, что делать при виде голого мужчины с растрепанными волосами и дикими глазами, бегущего в их сторону, а одеяло из фольги развевалось за плечами, как железные крылья. Они стояли, разинув рты, не двигаясь, хотя рука одного из них рефлекторно потянулась к станнеру.

Именно его я и задел плечом, когда пролетал мимо, толкнув на один из ящиков с боеприпасами по пути к трапу. Где бы мы ни находились в порту, на улицах мне всегда было лучше. Много лет я вполне успешно жил в Боросево. Если бы мне пришлось делать это снова, я бы поступил так же.

"Стоять, сэр!"

"Сэр" не обратил на это внимания. Мои ноги коснулись рифленой стали трапа, и я оказался под бледным солнечным светом, устремив взгляд в небо… и замер.

Неба не было видно.

Вместо этого над крышей мира, словно сталактиты, возвышались башни серого и упорядоченного города, и, взглянув на горизонт, я увидел, как он поднимается навстречу этому парящему городу. Мгновение спустя я понял.

Мы находились внутри огромного корабля, огромного тонкого барабана, вращение которого создавало иллюзию гравитации. Огромный цилиндр. Бледный свет, похожий на день, сиявший вокруг меня, исходил от флуоресцентного столба, проходившего по центру этого барабана и поддерживаемого похожими на спицы башнями из стекла и серой стали.

Подняв глаза, я увидел похожие на муравьев фигуры мужчин и женщин, снующих по улицам в небесах, и то тут, то там зелень деревьев и каналов, заросших водорослями.

Потрясенный, я остановился, выпустив из рук термоодеяло. Его унесло легким ветерком, и оно, как брошенная газетная бумага, затрепетало по оплавленному пласкриту двора.

Это был Экстрасоларианский корабль. Странник. В этом я был уверен, хотя плавал на таком судне всего один раз. Этот корабль был намного меньше, чем "Загадка часов", и на корабле, который доставил нас в Воргоссос, не было этой центральной оси ложного солнца, вместо нее его освещали огромные лампы на крышах зданий по всем сторонам внутреннего барабана. Этот луч флуоресцентного света находился не более чем в миле над нашими головами, а в дальней части - не более чем в двух. Я почти боялся смотреть в это зазубренное небо, как будто один только взгляд мог привести к тому, что я упаду в него и разобьюсь насмерть.

И все же земля под моими ногами казалась твердой, как скалы Делоса. Я не упал в этот цилиндрический город, а опустился на колени.

"Абба?"

Я замер, длинные волосы развевались вокруг меня.

Позади раздались шаги. Маленькая тень в этом свете вечного полудня.

"Абба?"

Я повернулся на коленях, вглядываясь в лицо, которое больше всего хотел увидеть.

Она стояла там, такая же реальная, как и все остальное, алая мандия развевалась, как одинокое крыло. Она выглядела как-то старше, ее лицо было потерянным от горя, которое совсем недавно вытеснил шок. В изумрудных глазах блестели слезы.

"Es ti?" - спросила она едва слышным шепотом. Это ты?

Я улыбнулся, и улыбка перешла в тихий смех, похожий на лающий скрежет. "Да, Anaryan", - ответил я.

Она отшатнулась при виде моего лица.

"Это я".