Беспокойные боги

ГЛАВА 8

ПТИЦЫ ОДНОГО ПОЛЕТА

Я посмотрел на каюты, которые они выделили для вас на большом корабле, хозяин, - сказал Нима, доставая стопку белых рубашек из одного из контейнеров, принесенных им из трюма "Аскалона". "Они гораздо лучше этих". Он окинул взглядом относительно тесную капитанскую каюту с матовыми металлическими шкафами и потертым черным ковром, узким шкафом и маленькой уборной, а также рядом крошечных иллюминаторов над кроватью, которые пропускали красный свет из подфюзеляжного стыковочного отсека "Троглиты", в который "Аскалон" вжался, как ремора к брюху акулы.

Я оторвался от работы, убирая стопку фолиантов с моими работами и записями о жизни в застекленный шкаф. "Да, но какой в этом смысл? Через два дня мы будем в варпе, а вскоре после этого окажемся во льду".

"Вы рыцарь, доми, и великий лорд. Следовательно, вас следует чествовать как рыцаря".

"Я прожил на этом корабле почти тридцать лет, Нима", - сказал я, заметив свое отражение в зеркале умывальника - с проседью и измученное заботами. Внезапно вспомнилось отражение Валки там, ее рот с нанесённой черной помадой. Я закрыл глаза. "Этого достаточно".

Нима замолчал и стал неподвижен, как камень, как он всегда делал, когда хотел что-то сказать.

"Выкладывай, Нима".

"Это вопрос престижа, доми. Вы должны подумать о том, как это выглядит в глазах имперцев, отказывая им в гостеприимстве, и о том, какой имидж будет создавать захват их лучших комнат".

"У меня нет имиджа, мой добрый человек", - сказал я. "Больше нет". Я не добавил, что не доверяю имперцам, не сказал, что любые комнаты, которые они наверняка нам предложат, будут прослушиваться. Альбе-А2 и его команда наверняка поставили прослушку на "Аскалон", когда проводили предполетную проверку перед взлетом на Джадд, но я знал каждый уголок корабля. Я найду все, что они спрятали, в свое время. "Кроме того, - сказал я, - если мы будем наблюдать за раскопками на этой ... Сабрате, я хочу, чтобы "Аскалон" на земле служил нам лагерем". Это позволит нам уйти в любой момент, если мы того пожелаем.

"Я понимаю это, господин, но..."

"Но, Нима, - я поднял руку, призывая к тишине, - если корабль будет служить нам лагерем, на нем должны остаться все мои вещи и вещи Кассандры".

Гомункул Немрута только моргнул. "Но..."

В дверь постучали. "Войдите!" позвал я, желая разорвать петлю, в которую попал с Нимой.

Дверь со слабым шорохом скользнула в сторону, и показался Эдуард Альбе. Его черный офицерский мундир без опознавательных знаков исчез, вместо него была надета лишь белая рубашка простого солдата, расстегнутая слева у горла. На нем все еще были джодпуры и общепринятые высокие сапоги, и я уловил вспышку серебра на шее от висящего медальона - не больше мелкой монеты.

"Пора?" спросил я. "Оберлин прислал вас?"

"Нет, капитан Клаван", - ответил он. "Мы пролетаем мимо Тайфа, покидая локальное пространство Джадда. Она подумала, что вы с дочерью хотели бы увидеть луну вблизи".

Тайф была самым большим из трех спутников Джадда и единственным, орошаемым и терраформированным для жизни людей - все его поверхности были возделаны. Я бывал там всего несколько раз в качестве гостя принца Алдии, но это было задолго до рождения Кассандры. Мне хорошо запомнились террасированные холмы чайных плантаций Аль-Лат-Терры и с нежностью вспоминались райские сады сатрапа Тайфа, несмотря на поющие рощи, чьи цветы раскрывались, как крылья бабочек.

"Да, мы бы хотели этого", - сказал я. "Нима, ты не приведешь ее сюда?"

Слуга поклонился и, шаркая, вышел из комнаты.

В наступившей неловкой тишине я спросил: "Специальный агент, не так ли?"

Молодой человек рассмеялся в нос. "Я прошу прощения за небольшой обман, ваша светлость. Джаддианцы - хорошие ребята, как правило, и наши союзники, но даже нашим союзникам нельзя доверять такие знания, какими обладаем мы с вами".

"И какими же знаниями?"

"Об Исполинах, конечно", - сказал он. "О Наири, Ехидне и прочем".

"Ты когда-нибудь видел такого?" спросил я. "Наблюдателя?"

Эдуард покачал головой. "Только архивные кадры с Атропоса. А вы?"

"Ты читал отчеты, которые я передал императору?"

"Читал", - сказал он, - "но они были очень осторожны в этом вопросе".

"Правда?" Я нахмурился, пытаясь вспомнить. Неужели я упустил из виду природу храма в Актеруму? Я всегда старался исключить упоминания о Тихом и Наблюдателях из всей имперской документации, но в своих отчетах я наверняка описывал храм. Огромный купол, созданный из каменного черепа колоссального существа в тысячу футов в поперечнике, в который ведет единственный огромный глаз.

Миуданар, Мечтатель. Главный бог сьельсинов.

"Ладно тогда, храните свои секреты", - смирился юный Альбе, делийский акцент, казалось, придавал словам особый блеск.

Возможно, именно его акцент сподвигнул меня заговорить, какой-то нативистский импульс, побуждающий доверять ему, какими бы ни были слова императора. Возможно, это было всего лишь мое нетерпение раздобыть хоть что-то похожее на информацию в этой настоящей пустыне. Какая-то часть меня - самая старая, самая потрепанная - все еще задавалась вопросом, зачем я вообще приехал.

"Он был мертв", - начал я. "Но не так, как ты или я это понимаем. Наблюдатели сохраняют некоторую искру жизненной силы даже после смерти. Оно заговорило со мной, когда сьельсины привели меня в его череп".

"В череп?" Глаза Альбе расширились за стеклами очков. "Боже правый!" Он выглядел так, словно ему могло стать плохо. "Что он вам сказал?"

"Абба!" раздался голос Кассандры из коридора, и юный Альбе отступил в сторону. "Нима сказал, что капитан хочет видеть нас на мостике?"

Я изо всех сил постарался улыбнуться. "Да, мы собираемся прокатиться вокруг Тайфа, чтобы увеличить скорость выхода из системы. Капитан решила, что мы оценим открывающийся вид".

"Вы уже говорили с лордом Оберлином?"

"Нет, еще нет", - ответил я и улыбнулся Ниме, возвращающемуся на буксире. "Позаботься об остальной одежде, Нима. Мы вернемся в течение часа, я думаю".

* * *

В итоге нам потребовалось около двух часов, чтобы понаблюдать за проплывающей мимо зеленой луной. Когда мы достигли дальней стороны луны, включились основные субсветовые двигатели "Троглиты", и мы наблюдали, как Тайф превратился из зеленого и мраморно-белого поля, с его каналами и протоками, похожими на тонкие вены, в удаляющийся диск, в монету, которая исчезла за черно-зеленым цветом самого Джадда.

На "Троглите" не было трамвайной системы, как когда-то на "Тамерлане", расстояние от бушприта до кормы составляло всего около двух миль. В последующие недели я прогуливался по каждой из двадцати трех палуб, знакомясь с этим местом перед долгим сном к Сабрате. Если бы я был еще молодым человеком, то мог бы провести год или два в уединении на борту корабля и познакомиться с офицерами и командой. В итоге, думаю, я не спал всего две недели.

Эдуард сопровождал нас с Кассандрой в долгой прогулке от мостика обратно на "Аскалон", во время которой нам пришлось спуститься на семнадцать уровней на одном из боковых лифтов и пройти по короткому коридору до лестницы, которая привела нас вперед и вниз к приемному залу и шлюзовому выходу, где мы впервые встретились.

Мы вышли из лифта в нижний коридор и двинулись по нему - каблуки гремели в этом мире металла и латуни, - когда впереди послышался странный, улюлюкающий крик. Я протянул руку к Кассандре, чтобы преградить ей путь, и замер. Юный Эдуард прошел еще немного и обернулся.

"Что это?" спросил я. Звук был знакомым, словно что-то из полузабытого сна. Я уже слышал его или что-то похожее. В нем было что-то высокое, визгливое, что сразу навело меня на мысль о рвущемся металле и пикирующих ястребах.

"О чем вы?" спросил Альбе.

Звук повторился, и вместе с ним раздался безошибочный лязг стали о сталь.

Глаза агента расширились, и он улыбнулся. "О! Это! Это наши вспомогательные войска. Капитан разморозил несколько из них, когда стало ясно, что мы застрянем на якоре на несколько лет. Я думаю, что в настоящее время офицерский корпус весь вышел со льда. Мы привезли их тысячу - насколько я понимаю, по настоянию самого императора".

Но я уже узнал звук и спешил мимо Эдуарда к двери справа.

"Абба?" Я слышал, как Кассандра спешит за мной, но не остановился, чтобы объясниться. Пять нижних палуб "Троглиты" были высотой почти в сотню футов каждая, и хотя они не занимали всю длину огромного судна, они были спроектированы таким образом, чтобы вместить посадочные площадки и большие трюмы, а также две дюжины лихтеров класса "Сапсан" авиакомпании "Мантикора Флайт". Большинство этих трюмов содержались в вакууме, но тот, что находился впереди, был открыт, и изнутри доносился громкий звон стали.

Еще один крик - более пронзительный, чем предыдущий, - заполнил зал, когда я подошел к порталу, а затем раздалось горловое кваканье, которое могло быть командой.

Впервые с тех пор, как я взошел на борт корабля - возможно, впервые с тех пор, как я согласился по настоянию юного Альбе принять миссию Императора, - мое лицо озарила искренняя улыбка.

Они были там: две дюжины фигур в темном хаки имперских вспомогательных войск - приземистые, тонкоплечие, с когтистыми лапами и клювами.

"Иа!" - крикнул один из них, парень с черными перьями и зелеными полосами по краям его длинных крылатых рук. Солдаты перед ним сделали шаг вперед, каждый взмахнул своей слишком длинной саблей по восходящей дуге справа налево. "Ия!" Они нанесли удары клинками ровно слева направо. "Зва!" Последовали диагональные удары справа налево, замах сабель начинался над правым плечом, проходил через него и заканчивался под левым бедром, остриями вперед. "Йох!" Они сделали выпад.

Офицер с черными перьями, центурион или хилиарх - я не мог точно сказать - повернулся и зашагал влево, изучая строй своих подчиненных острыми глазами хищника. Он повторял: "Ия! Ия! Зва! Йох!" И с каждым приказом его солдаты повторяли основные упражнения, царапая когтистыми лапами стальной настил по мере продвижения. "Йоу атох!" - выкрикнул он, и снова: "Иа! Ия! Зва! Йох!" Только на этот раз солдаты отступали с каждым ударом.

"Бог огня!" выдохнула Кассандра, подойдя ко мне вплотную. "Они.....?"

"Ирчтани", - сказал я и бездумно шагнул в трюм. "Вы сказали, что их тысяча?"

Агент АПСИДЫ ответил: "Император настоял, и директор Оберлин, похоже, решил, что они хорошо подойдут. Слишком немногие из них говорят на стандарте, так что они вряд ли станут рассказывать о нашей работе".

Император настоял… Слова Альбе звенели в моей голове. Император в своем письме говорил, что никому не доверяет, но здесь он предоставил мне корпус ирчтанийских бойцов.

Они еще не видели нас.

"У меня был корпус ирчтани в Красном отряде", - улыбнулся я. "Они спасли мне жизнь на Беренике, да и много раз до этого".

"Я знаю", - сказал Альбе. "Военное министерство считало ваш корпус чем-то вроде пилотного проекта. Они начали массово набирать людей с Иудекки. Оберлин говорил мне, что сейчас во вспомогательных войсках служит около миллиона птицелюдей. Они бесполезны в условиях высокой гравитации, но если вы окажетесь в мире, где они могут летать..."

"Они - воинственная культура", - пояснил я.

"Именно так".

Раздался пронзительный крик, бессловесный для моих человеческих ушей. Солдаты в строю остановились и прижали к плечам свои сабли с длинными рукоятями. Черноперый ирчтани издал свистящий звук, раскрыв крючковатый клюв, и прокричал: "Башан Исени у дуара!"

Солдаты вытянулись по стойке смирно и развернулись лицом внутрь, образовав проход, по которому их одетый в черное командир мог пройти к двери. Ирчтанийский офицер сцепил свои когтистые руки, подоткнув крылья так, что они казались почти свободными рукавами, и поклонился, как только мог, неловко согнувшись в талии. На скрипучем языке с сильным акцентом он спросил: "Вы - Марло?"

Я отвесил ответный поклон и, отметив звезды на его плече, которые говорили о том, что он является хилиархом всего вспомогательного войска, ответил: "Я, китуун".

Человек-птица наклонил голову. "Ты знаешь наши слова? Я вижу, что большая часть легенды правдива".

Я только покачал головой. "Немного", - признал я, с трудом выговаривая слова на языке колонии. Ни один человек не мог правильно говорить на языке Ishaan Irchtani с его щелканьем и кваканьем, хотя ксенобиты могли хорошо имитировать фонемы человеческой речи.

"Я Анназ, - сказал он, - Китуун, хилиарх этих". Он расправил одно крыло, указывая на своих людей.

У меня в горле образовался комок. Это были почти те же слова, которые старый Барда использовал, чтобы представиться на Гододдине много лет назад. А почему бы и нет? Они были одного рода, и им нравилось использовать наши слова одинаковым образом. "Я просил об этом, - сказал он, снова поклонившись. "Мы все просили. Я - дитя Дома Язган. Моим семикратным предком был Иррул, сын Язгана, братом которого был Удакс Вааншакрил".

"Удакс?" Этот Ирчтани был племянником Удакса в семи поколениях от него. "Ты из клана Удакса?"

"Мой дом - это ты так говоришь? Мой Дом Язган стал великим, потому что Удакс Вааншакрил умер за вас. Сделал нас великими. Мы посылаем множество воинов, чтобы сражаться в великой войне. Сражаться за Башандани, за вашего бога-короля. Я, Анназ, всего лишь последний. Мои сыновья последуют за мной, когда произведут на свет потомство. Они пойдут за мной и будут сражаться. Сражаться за тебя и за Удакса, открывшего двери за пределы неба".

Я на мгновение потерял дар речи. Этот ирчтанийский воин говорил об Удаксе, моем друге и потенциальном убийце, как говорят о героях писаний и басен. Новое имя Удакса, Вааншакрил, как я узнал позже, означало "Истребитель демонов", ибо именно от его руки был уничтожен ваядан-генерал Бахудде из Белой Руки, и его же рукой, а также моей, был побежден Иубалу. Какая легенда, должно быть, ходила по далекой Иудекке! Я представлял себе, как маленькие ирчтани играют в эту сказку, сражаясь с Удаксом и лордом Марло, как я играл в Симеона Красного, когда был еще мальчишкой.

Настала моя очередь поклониться во второй раз. "Для меня большая честь познакомиться с одним из племени Удакса, Китууном Анназом. Он был.......хорошим другом". Отбросив все предостережения на ветер, я спросил: "Знаешь ли ты, зачем мы здесь? Что мы пришли делать?"

Капитан ирчтани покачал головой: "Башан Исени сказал, что мы должны сражаться с Марло. Мы не спрашиваем. Мы пришли сражаться".

"Мы охотимся", - сказал я, косясь на Кассандру.

Эдуард вмешался: "Возможно, сейчас лучше не говорить о таких вещах, милорд".

Я проигнорировал его. "Мы отправляемся на охоту на существо, которому сьельсины поклоняются как богу", - пояснил я. "Чудовище, способное плавать между звездами, как рыба плавает в воде, существо страшной силы. Оружие, которое сьельсины намерены использовать против нашего и вашего рода. Тебя это пугает?"

Анназ и несколько других захрипели. Многие прыгали боком на когтистых лапах или смотрели на меня одним глазом-бусинкой. Сам Анназ, похоже, задумался, и я даже предположил, не решит ли он, что я с ним шучу. "Удакс Вааншакрил сражался за тебя, - сказал он. "Ты привел его к славе".

"Я привел его к смерти", - поправил я.

"Правильная смерть - это слава, Башанда", - сказал Анназ. "Удакс Вааншакрил принес славу Иммузу, ишану Ирчтани. Мы не можем сделать меньше. Мы не сделаем меньше". Он протянул свою чешуйчатую и когтистую руку. Руки ирчтани находились на вершине крыльев, подобно когтям древних ящерообразных существ, которые бороздили воздух Земли в Эпоху Драконов, так что их огромные перья простирались от запястий, как рукава какого-то несъемного одеяния. У них было всего три пальца и крючковатый большой палец, из которого вырастал жестоко зазубренный коготь.

Я взял предложенную руку, и Анназ Анназ грубо сжал ее и пожал. Она была сухой и холодной, и, несмотря на силу рукопожатия воина, я почувствовал легкость в его костях, которые были полыми, как кости земных птиц, как кости моей собственной левой руки. Кровавая эволюция компенсировала эту внутреннюю слабость, вплетя в кости железо. Не так много, не настолько, чтобы компенсировать вес, вызванный пустотой, но достаточно, чтобы человек не раздавил пальцы ирчтани в своей хватке.

Анназ притянул меня ближе и, поднеся клюв к моему уху, прошептал - так тихо, как только смог: "Мы пришли ради тебя. Мы хотим сражаться за тебя. За Марло". Он отпустил меня и отступил назад, сказав: "Удакс убивал демонов ради тебя. Мы будем убивать ложных богов".

* * *

"Что это было?" начала Кассандра, когда мы оба благополучно вернулись на борт "Аскалона" и перешли на джаддианский. "Ксенобиты вели себя так, словно знали тебя".

Мы остановились прямо у переднего шлюза. Внутри было темно. Открытые двери мостика находились справа от меня, и приглушенный свет пультов - красный и синий - издалека освещал лицо Кассандры.

"Так и есть. В каком-то смысле", - сказал я, оглядываясь на шлюз. "Они упомянули моего друга Удакса - я уже рассказывал тебе о нем". Она кивнула. "Похоже, он стал для них мучеником и героем. Почти пророком. Благодаря ему их народ поднялся в глазах Империи, и через него они могут продвинуться по службе".

"Участвуя в наших войнах?" Брови Кассандры нахмурились.

Я не мог не улыбнуться. "Ты до мозга костей дочь своей матери", - сказал я, положив руку ей на плечо. "Но да. Возможно, со временем появятся ирчтанийские нобили. Ирчтанийские консулы. Капитаны. Схоласты. Что касается меня..." Я замолчал. "Я открыл дверь. Ты слышала молодого Альбе. Удакс и его братья... все эти годы назад... проложили путь для них сегодня. Поэтому для них служить со мной было бы... как если бы ты служила у принца Катана".

Она снова кивнула. "Ты сказал, что мы собираемся охотиться на бога". Когда я промолчал, она продолжила: "Еще на Джадде ты сказал, что это оружие. Абба, когда ты собираешься рассказать мне, что происходит?"

"Я не знаю, что происходит!" Я почти прокричал эти слова, наполовину опасаясь, что Альбе или какой-нибудь другой агент Империи подслушивает у двери шлюза. "Не совсем... но ..."

Она будет страдать... если ты не пойдешь.

Где-то в безграничной вселенной сгорела звезда.

"Ты спрашивала меня об Исполинах... Наблюдателях, как их называют сьельсины. Ты помнишь, что я учил тебя о Цепи Бытия?"

Это была древняя идея, концептуализация иерархии всего живого, изложенная древними, которые считали, что на ее вершине находятся несотворенные боги, якорь, с которого свисает великая цепь, а под ними - низшие духи, ангелы, демоны и тому подобное. Человек находился в центре, а под ним - звери, под ними - растения, под ними - насекомые и молекулы, которые размножаются в водах и распространяют болезни.

"Когда древние, наши предки, впервые обнаружили внеземную жизнь, много говорилось о том, является ли эта жизнь более или менее развитой, чем наша собственная". Древние уже давно перестали задаваться вопросом о том, в каком направлении развивается жизнь, но это вопрос для другого раза. "Некоторые виды ксенобитов ниже нас по уровню развития, если не по достоинству. Умандхи из Эмеша, например, и, возможно, Ирчтани. Наблюдатели выше".

Кассандра впитывала все это с тем восторженным вниманием, которое, как я видел, она часто уделяла Гидарнесу, когда он проходил какой-нибудь прием фехтования.

"Это поистине колоссальные существа, Кассандра. В одном из моих приключений… я видел тело одного из них. Сьельсины построили в его черепе храм. Он был настолько велик, что более тысячи их принцев могли уместиться в его черепной коробке, и оставалось свободное место". Глаза Кассандры расширились. "Сьельсины поклоняются им, и было время, когда они командовали армиями по всей галактике. Задолго до того, как наш народ вышел к звездам". Я не стал рассказывать ей все, что знал, - не тогда. Я ничего не сказал о Тихом, о последней войне и угасании звезд. Пусть она думает, что легенды о Адриане Полусмертном были именно такими - хотя бы еще немного. "Это величайшая тайна нашей вселенной, Anaryan. Даже наш друг, Алдия, не знает, я думаю".

В юности я часто представлял нашу Империю каким-то извращенным видом зоопарка. Сам будучи животным - возможно, вороном или какой-нибудь крадущейся пантерой - я ненавидел Империю, потому что это была моя клетка. Теперь я видел ее более ясно, видел ее такой, какой она была - такой, какими являются все нации.

Заповедник.

То, что я мальчишкой принимал за решетку, было лишь горами и лесами, окаймлявшими зеленые пастбища нашего дома. А людей я считал тюремщиками, надзирателями и егерями. Если сьельсины были волками, то Наблюдатели - чумой. Голодом.

Самой смертью.

Человечество мало что знало об этом, но все его короли и императоры, все его радости и страдания, все завоеватели и герои, все воины и поэты, все грешники, ученые и святые - да вся его жестокая история - происходили в стенах сада, который каждый человек, начиная с Менеса, ошибочно принимал за дикий лес.

Снаружи было очень темно.

"И император хочет, чтобы ты убил одного из них?" - спросила она.

"Да".

Она впитала это слово, словно оно могло охватить миллионы. Помолчав, она спросила: "Но… почему ты?"

Прошло немало времени, прежде чем я ответил ей.

"Потому что..." произнес я наконец, - я, возможно, единственный человек, который может."