Беспокойные боги

ГЛАВА 50

ГОР, ИЛИ ЗЕВС

"Я спас тебе жизнь", - сказал я, не вставая. "Если это можно так назвать".

Трон справа от меня был пуст, различные шланги и кабели были вставлены в гнезда, ожидая своего хозяина.

"Ты сделал это", - прорычал Кхарн Сагара. "И ты уничтожил ее".

Внезапно я вспомнил, что сказал Такеши и Урбейну чародей Гаиска на Ганелоне. "Ты потерял Воргоссос из-за своего другого "я"".

"Моя милая сестра, - усмехнулся Кхарн, не отводя острия меча от моей груди, - пыталась уничтожить меня. Она сказала, что только один из нас может править. Если позволить нашему дублированию сохраниться, то мы слишком сильно разойдемся, чтобы когда-нибудь примириться. Я не был заинтересован в примирении. Обстоятельства нашего нового воплощения давали нам много возможностей для новизны. Мы многому могли научиться в нашей ситуации, многого могли достичь вдвоем, чего не смогли бы сделать как единое целое. Но она ничего этого не хотела". Меч в руке Кхарна опустился, на мгновение перестав угрожать мне. "Минуту назад ты назвал меня Реном, но это не так. Носителя, которого ты помнишь, больше нет. Моя сестра убила его. Меня. И изгнала мою мыслеформу с Воргоссоса. Если бы я не предвидел ее вероломства и не подготовил ретранслятор для эвакуации своего сознания, то был бы мертв".

Это была новая информация. Человек передо мной — если он действительно был человеком - был не тем маленьким мальчиком, которого я спас на борту "Демиурга" в прошлой жизни, а совершенно новым воплощением. Призрак, который заполз внутрь маленького Рена, когда Бассандер убил Вечного, был вытеснен во внешнюю тьму. Там он, подобно демону, прилепился к какому-то тайному спутнику, а оттуда мало-помалу перебрался на дальний аванпост, в какой-нибудь скрытый бастион тайной империи Кхарна. Там призрак набрался сил, построил себе новое тело.

Новую жизнь.

Новое королевство на Латарре.

Кален Гарендот.

В один миг легенды об этом человеке стали ясными. Мне казалось, я понимаю, как он так быстро и внезапно стал силой на галактической арене. Он так быстро приобрел свои ресурсы, потому что Кхарн Сагара потратил более пятнадцати тысяч лет на их приобретение. И не только ресурсы. Союзники. Контакты. Оба Кхарна, каждый из которых пытался захватить как можно больше из своих некогда общих владений, поделили их между собой. У женщины был Воргоссос. Таким образом, Братство оказалось в ее власти. Но как же "Демиург" и оружие, которое меня послали найти? Может быть, оно даже сейчас прячется на какой-нибудь темной и замерзшей орбите вокруг солнца Латарры?

"Ты мертв", - сказал я, отвечая на рассказ Монарха.

Меч сверкнул в нескольких микронах от моих глаз, и я вздрогнул.

"Интересно, лорд Марло, вы когда-нибудь устаете от своей противоречивой натуры? спросил он и, почти приставив лезвие к моему подбородку, спросил: "Или вы носите его с гордостью?"

"Спроси любого, кто меня знает", - сказал я.

От улыбки Кхарна кровь стыла в жилах. "Разве я не ясно выразился?" - спросил он. "Твои убеждения имеют значение лишь до тех пор, пока ты можешь навязывать их другим. Какой смысл в твоих убеждениях, если они не могут изменить того, что есть? Ты говоришь, что Кхарн Сагара мертв, но я - это он".

"Даже идеальная копия не является оригиналом, - возразил я, - а ты, я гарантирую, не идеальная копия. И уж женщина определенно таковой не является".

Увидев, как мужчина отвлекся при упоминании о сестре, я воспользовался своим преимуществом, неловко поднявшись на ноги. "Мы пришли сюда в поисках помощи. Союз между Латаррой и Империей".

"Союз, который ты разрушил, когда вынудили моего генерала-коменданта объявить войну Империи", - сказал он. "И ради чего?"

"Лориан сказал тебе". К тому времени мы стояли в пяти шагах друг от друга. Где-то вдалеке я различил капанье воды.

"Он сказал мне, что ты умер", - заявил Кхарн, обходя меня слева, все еще сжимая в руке сверкающий меч. "Снова".

Это новое воплощение, этот Кален Гарендот, казался более живым, более настоящим, чем древний колдун, которого я знал на Воргоссосе в прежние времена. Тот Кхарн был призраком, привидением, одной ногой стоящим в небытии, существом лунного света и тени. Этот Кхарн Сагара был подобен солнцу, его ярость и угроза пылали как огонь. Его черные как смоль одеяния - отнюдь не ночные - скорее напоминали синяки, которые танцуют на поверхности солнц, скрывая под собой свет. Не свет сам по себе, а скорее видимая тьма.

"Он сказал мне, что вмешался, потому что верит, что твои... способности могут оказаться полезными для нашего дела".

Я удивленно уставился на него. Неужели Лориан солгал своему Монарху? Наговорил, что именно мое чудесное возвращение, а не простое сострадание к Кассандре как к моей и Валкиной дочери, побудило его пренебречь своим долгом и сбежать с Форума, прихватив с собой "Гаделику"?

"Он знает?"

"Кто я такой?" спросил Сагара. "Нет".

"Тогда зачем ты мне это рассказываешь?"

"Потому что ты мой пленник", - сказал Гарендот, направляя меч мне в лицо. "И потому что мы с тобой одинаковые".

Я почувствовал, как во мне поднимается инстинктивное желание опровергнуть его слова, но не клюнул на приманку.

"Ты говоришь, что я не Кхарн Сагара, что я новый человек. Или призрак. Но и ты уже не тот, каким был, когда мы в последний раз были здесь". Он поднял свободную руку и обвел ею тусклый зал. Его пальцы, украшенные золотом, мерцали во мраке.

Мы были не на Воргоссосе - мне пришлось постараться, чтобы вспомнить это, настолько полной была эта симуляция, настолько тотальной была эта иллюзия.

Мы были на Латарре. Это был всего лишь сон наяву.

"Твое лицо изменилось", - сказал Кхарн Сагара. Сказал Кален Гарендот. "Но дух твой, твое высокомерие - те же. Что с тобой случилось?"

Я мог бы вырвать у него меч, преодолеть волны времени, как в схватке с Кассандрой, но не двинулся с места. Мне нужен был этот человек, нужен был его корабль, его оружие.

Я приехал в Латарру в надежде еще раз найти дорогу в Воргоссос, но нашел сам Воргоссос. Его короля в изгнании.

"Я был отправлен назад, - сказал я, - возвращен к жизни автором нашего творения".

Лицо Монарха снова озарила та же улыбка, но она не коснулась его глаз, хотя в зрачках вспыхнул свет - бледно-голубой, как молния. Эти глаза, несомненно, были фальшивыми, механизмы не отличались от Валкиных.

"Автором творения?" Сагара рассмеялся. Слышал ли я когда-нибудь раньше, чтобы он смеялся?

"Ты считаешь меня сумасшедшим, - сказал я, - но в глубине души знаешь, что это не так. Когда мы виделись в последний раз, ты говорил мне о силах, которые существуют во Вселенной. Существах, которых я и представить себе не мог".

Львы, леопарды и волки...

"Я знаю о Наблюдателях, Сагара", - продолжил я. "О тех, кого Империя называет Исполинами".

Улыбка Калена Гарендота застыла на месте. Был ли страх в этих фальшивых глазах?

Встречался ли он раньше с одним из Наблюдателей? Владыка Воргососа правил долгие тысячелетия. Кто может сказать, кроме него самого, с какими ужасами он сталкивался?

Прежде чем он успел заговорить, я заявил: "Сьельсины пробудили одного. Скоро их будет двое. Если мы не будем действовать быстро, они обрушатся на галактику, как волна. Никто не будет в безопасности. Ни Империя. Ни Воргоссос. Ни твое королевство. Вот почему я пришел. Мы должны отбросить наши разногласия. Я привез принцессу Империи; с ее помощью мы сможем исправить ущерб, нанесенный нашим переговорам нашими врагами".

"Нашими врагами?" Гарендот приподнял брови.

"Полагаю, Аристид рассказал тебе", - сказал я. "Я был убит Капеллой. Они хотят, чтобы между твоим и моим народом не было мира. Они объявили бы тебе войну, даже если бы сьельсины постучались в их двери".

Монарх Латарры, король Воргоссоса, снова улыбнулся своей мрачной улыбкой. "А ты бы не стал?"

"Ты - меньшее зло", - просто ответил я. "Я не верю, что ты желаешь уничтожения человечества, Кхарн Сагара".

Мужчина снова рассмеялся, и на этот раз в его глубоком голосе прозвучало, как мне кажется, неподдельное веселье. "Нет, - сказал он, - нет, я не желаю этого. Я даже не желаю уничтожения твоей Империи". Отступив назад, он выключил мой клинок и еще раз повертел в руках его рукоять. Позолоченный палец провел по сдвоенным гранатам, которые служили глазами симурга. "Подходящая эмблема для тебя. Симург имеет обыкновение переживать смерть".

Львиноголовая птица была двоюродной сестрой феникса. Вечно уничтожаемая. Вечно возрожденная.

Неужели это была моя судьба? Несомненно, это была моя жизнь.

Гарендот сжал рукоять в кулаке, в черных провалах его глаз заплясали два огня. "Мне нужен твой секрет, лорд Марло".

"Мой секрет, Сагара? Я же говорил тебе". Что там говорил лорд Никифор в тот снежный день на Картее? "Мой секрет в том, что я в союзе с существом из-за пределов нашего космоса, существом, которое исказило время и пространство, чтобы я выполнял свою миссию. Эта миссия привела меня сюда, к тебе - хотя и не думал, что найду тебя здесь".

При моих последних словах он резко оторвался от созерцания изображенного симурга. "Не думал? Я считал, что ты - единственный из всех людей - способен разглядеть меня насквозь. Гарендот - это Гор, - сказал он, прикоснувшись пальцем к щеке, - бог ока. Гор, который защищает трон своего отца. Гор, который мстит за имя своего отца. Я думал, ты изучал мифологию, лорд Марло. Признаюсь, я разочарован".

Как странно, когда фигура из детских сказок называет тебя разочарованием. Как будто Артур или один из его многочисленных рыцарей посчитал меня неполноценным.

"Знаешь, - сказал я, - я восхищался тобой, когда был мальчишкой. О тебе ходили легенды. Ты герой Империи. Мы рассказываем истории о тебе. Как ты сражался с Возвышенными, как завоевал Воргоссос. Как ты победил последнюю Дочь Революции..."

Мужчина вздрогнул при упоминании этого имени. "Если ты пришел сюда не ради меня, - сказал он, - то зачем тогда пришел?"

"Я пришел, чтобы найти Воргоссос, - пояснил я. - Мне нужно оружие, которое создали Мерикани".

Гарендот - признаюсь, мне было трудно думать о нем как о Кхарне Сагаре, настолько он был непохож на него - долго молчал. Вода падала в невидимые лужи вокруг нас, напоминая не только о тронном зале, на который походила иллюзия, но и о гротах дворца Сириани Дораяики. Он все еще изучал симург, вырезанный на рукояти моего меча, и, казалось, почти застыл на месте. Глаза, в черных глубинах которых мерцало голубое пламя, казалось, больше не видели джаддианского оружия в его золотых руках.

"Архонтики", - произнес он. "Тебе нужен "Демиург". Монарх пристально посмотрел на меня и произнес слова, которые, как я знал, должны были прозвучать. "У меня его нет".

"Твоя сестра?"

Помедлив, великий король кивнул. "Она забрала у меня все. Мой дом. Мой корабль. Моего фамильяра".

"Братство, ты имеешь в виду?"

"Я получил их из семени", - сказал он и развел большой и указательный пальцы на расстоянии дюйма друг от друга. Он говорил так, словно меня уже не было рядом, обращаясь к теням и памяти, и в этих словах я видел тень его прежнего воплощения, Кхарна Сагары, которого убил Бассандер Лин. "Драгоценная жемчужина. Это я вскормил его, заставил расти, я перекрыл воды и сделал его домом". Он посмотрел на меня, почти смущенно, и сжал поднятый кулак. "Я получу все это снова".

Меня осенило. "Бомбы", - произнес я. "Атомики, за которыми ты послал Лориана. Они не для флота сьельсинов. Ты намерен осадить Воргоссос и снова захватить его". Я не удержался и добавил: "А Лориан не знает".

Ответа не последовало.

"Неужели все это только ради этого?" спросил я, жестом указывая на комнату вокруг нас - имитариум и пирамиду за ним. "Все это… только для того, чтобы ты смог отвоевать Воргоссос?" Разве это возможно?

"Отвоевать Воргоссос?" - задал вопрос Монарх, как будто эта мысль не приходила ему в голову. "Да. И чтобы убить мою сестру. Атомная бомбардировка уничтожит все шансы на то, что она сможет транслировать свою мыслеформу за пределы планеты. Она окажется в ловушке, как ты понимаешь. Уязвима, как никогда, и только твоя Капелла и сам Император обладают подобным оружием в количестве, необходимом для такой задачи..."

"Радиация..." сказал я. Облако ядерной радиации нарушит любой сигнал с планеты и уничтожит все шансы другого Кхарна на спасение.

Кален Гарендот взял себя в руки, и его улыбка исчезла с лица. "Моя сестра права", - сказал он. "Мы не можем сосуществовать". Он улыбнулся. "Я не был так близок к смерти с тех пор, как ваша империя была молода".

"Ты так же близок к смерти, как и любой другой человек", - возразил я.

"Не ближе, чем ты", - сказал он.

"Никто не ближе к смерти, чем я", - ответил я.

Я ожидал, что он снова рассмеется, высмеивая мое стремление к мелодраме, но он этого не сделал. "Нет", - сказал он, и в его глазах светились злоба и мрачное веселье одновременно. "Ты сказал, что сьельсины нашли одного из своих Наблюдателей, их… их богов".

"Двух", - сказал я. "Они нашли двоих. Дораяика становится одним".

"Становится?" Это застало Монарха врасплох, и новое воплощение Вечного повернулось ко мне спиной - черный плащ развевался во мраке фальшивой комнаты. Он остановился на полпути к своему трону. Обернувшись через плечо, спросил: "Знаешь, кто они? Наблюдатели? На что они способны?"

"Они - существа из чистой энергии", - сказал я.

"Нет", - отрезал Кхарн, поднимаясь по ступеням к своему трону. "Материя и энергия - лишь различные формы одной и той же мирской субстанции. У них вообще нет никакой субстанции". Он уселся, перекинув одну ногу через подлокотник своего кресла из грубого металла, обнажив покрытые рунами поножи, наколенники и кюссы. Возможно, его ноги были полностью металлическими. "Ты не понимаешь?"

Я покачал головой.

"Эта комната", - сказал он и схватился за подлокотник своего кресла одной рукой. "Это место… все это фальшиво. Проецируемые световые узоры обретают материальность благодаря тщательной калибровке полей расчета. Но они создают мир, иллюзию мира - ты бы сказал. Предположим, что эта комната символизирует наш космос: изображение, созданное механизмами, находящимися за его пределами".

"Наблюдатели и есть эти механизмы", - предположил я.

"Нет, - повторил Кхарн, постукивая по сиденью моим незажженным мечом. "Они - идеи. Программы, если хочешь. Сценарии, созданные для поддержания нашего космоса так же, как даймоны в моих машинах поддерживают образ этой комнаты".

"Только они покинули свои посты", - сказал я и, вспомнив о Рагаме, добавил: "Некоторые из них".

Кален Гарендот только взглянул на меня, и в нем я увидел тень его прежней жизни, старика - его сердце и легкие заменены каким-то мерзким механизмом, скрытые пластинами из пластика, выполненными в виде плоти и сухожилий. Мертвый Осирис вместо сияющего Гора этого человека, Сатурн вместо Юпитера Калена.

После долгого молчания он пошевелился и, подняв мой меч, сказал: "Если бы я дал тебе это оружие и приказал убить даймонов, создающих эту иллюзию… ты мог бы это сделать?"

"Я могу попробовать, - сказал я, - если устройства находятся где-то в твоем дворце".

Рука, державшая мой меч, вытянула один палец. "А если бы ты не смог покинуть эту комнату? Что тогда?"

"Проекторы..."

"Они находятся так высоко над головой, что ты никогда не сможешь до них добраться", - сказал монарх. "Даже если бы я дал тебе огнестрельное оружие, ты мог бы стрелять в потолок, пока оно не разрядится, и не попасть ни в один. А их десятки, Марло". Он опустил руку. "Даже если бы каким-то чудом тебе это удалось, ты бы уничтожил только интерфейс, с помощью которого даймоны взаимодействуют с имитариумом. Но не самого даймона".

Я поймал себя на том, что вспоминаю глаза Ушары, смотревшие на Сабрату из ночного неба, представляя себе Наблюдателей как глаза, смотрящие вниз на шар бесконечного пространства, который был нашим космосом. Наблюдающие за ним, но не являющиеся его частью, как будто она открыла разрыв в самом занавесе ночи.

"Видишь?" - сказал он. "Это невозможно. Ты не можешь даже пытаться. Они, как и твой Тихий, находятся за пределами нашего пространства-времени. То, что ты видел, и то, что видел я, - лишь проявления. Мы не можем победить их. Глупо даже пытаться".

Настала моя очередь долго молчать. Надо мной наблюдал Кален Гарендот, в его глазах был блеск, более резкий и жесткий, чем тусклый свет отцовского взгляда, который был его собственным.

"Программы..." сказал я наконец. Я никак не мог забыть слово "программы". "Значит, это правда? Первая Истина?"

"Ты, как я вижу, разговаривал с Пританисом".

"Кстати, о нем", - сказал я, хотя уже коротко разговаривал с Наставником по пути с Форума.

Кален Гарендот улыбнулся. "Кто может сказать, что видели Искатели в космическом мире? Они никогда не делились этим с теми из нас, кто живет в светском мире. Они верят, что мы сами - программы, часть великой игры, которую ведут существа за гранью. Какова природа этого запредельного, никто не может сказать..." Тут он расставил свою ловушку. "Возможно, никто, кроме тебя".

Я немного выпрямился.

"В прошлую нашу встречу ты говорил о тьме, - сказал он. Он повернул голову и посмотрел на что-то, скрытое во мраке, что мог видеть только он.

Память.

Прошлое.

"Тьма, - сказал я, - и свет под ней".

"Ты сказал мне - мне обоим - что ты был не одинок, что ты чувствовал, что рядом с тобой другие люди. Люди, которых ты не мог видеть".

"Тогда я рассказал тебе все, что знал о том, что со мной случилось", - сказал я.

"Но ты уже дважды умирал", - сказал он. "Конечно, ты знаешь больше".

"Ты спрашиваешь, выходил ли я за пределы", - сказал я. "Нет. Мертвые видят сны, знаешь? Модели их жизни остаются доступными для тех, у кого есть нужные инструменты. Они спят даже сейчас, их воспоминания заперты в квантовой пене и ждут, когда их вызовут! Я видел будущее, Сагара. Я был там! Я видел, что я должен сделать! Мне нужен твой корабль, твое оружие - если я хочу сделать это!"

Человек на троне в замешательстве посмотрел на меня. "Заперты в квантовой пене..." - пробормотал он. "Ты говоришь, что прошлое существует сейчас. Что запись о нем содержится в самом настоящем…" Он замолчал. Его губы зашевелились, и мне показалось, что я могу угадать их значение.

Время настоящее и время прошлое,

Быть может, оба присутствуют в будущем...

"А время будущее содержалось в прошлом, да", - закончил я цитату.

"Шекспир", - произнес Сагара.

"Элиот!" огрызнулся я и, когда он отпрянул, продолжил: "И кто же теперь разочаровывает?"

Король в желтом неподвижно восседал на троне. Через мгновение он опустил ногу с подлокотника своего высокого кресла и уселся поудобнее, лицом ко мне, как Зевс на Олимпе. Он не ответил, но так стиснул подлокотники своего трона, что мне показалось, металл вот-вот прогнется под его золотыми пальцами.

"Ты знаешь, почему я... стал тем, кто я есть? Почему я выбрал это… существование?" - спросил он, глядя на меня сверху вниз. "Рассказывают ли эту историю в твоей Империи?"

Я замер, встретившись взглядом с этой фигурой из басни, этим человеком из мифа. "Не нужно обладать большим умом, чтобы догадаться".

Улыбка Гарендота вернулась, но, вернувшись, она не коснулась этих сияющих сине-черных глаз. Его зрачки были похожи на два лазера, сверкающих в черной радужной оболочке. "Ты думаешь, это был страх. Страх смерти. Я не отрицаю этого. Я боюсь ее до сих пор. Но я боюсь не так, как другие люди, - от невежества! От ужаса перед неизвестностью! Я боюсь смерти, потому что знаю, лорд Марло. Я знаю, что смерть - это не конец". Его слова были холодны и отстраненны, как звезды, сияющие в его глазах, охваченные страхом, холодным, как лед. "Я знаю, что пробудили ваши Императоры на Наири, давным-давно, и что там произошло. Я могу предположить, что ты видел, но ты не видел того, что видел я".

"Что?" спросил я.

Его одинокая улыбка не дрогнула. Лицо монарха, казалось, было отлито из пластика. "Ад, - сказал он наконец.

Ад.

Это было такое древнее слово, почти не изменившееся со времен Ариев. Ад. Аид. Хельхейм. И все же было странно говорить о нем в таком месте и с такой серьезностью. Капелла учит, что ад - лишь абстракция, состояние наказания, которое может возникнуть где угодно, в любом мире, в наказание за грехи человека. Сама Земля стала адом в первые дни Золотого века, до прихода машин. В ад попадали и другие миры. Для моего народа - и для меня - Воргоссос сам был адом, местом страданий и рукотворных ужасов, неописуемых в свете имперской цивилизации.

Но Кхарн говорил о чем-то другом. О чем-то более древнем, более страшном. Падении.

"Что?"

"Ты знаешь, что такое Воргоссос?" - спросил он. "Чем он был? До того, как стал моим?"

Я на мгновение задумался над вопросом и вспомнил. "Это был форпост доминиона Мерикани".

"Ты знаешь, для чего он был нужен?"

Я подумал, что могу догадаться, но промолчал.

"Они знали о них, Марло", - сказал он. "Мерикани знали о твоих Наблюдателях. По мере их развития, машины Фелсенбурга становились достаточно сложными, чтобы обнаружить их присутствие. Они поняли, кто они такие, и что такое наша вселенная".

"И что же это такое?" спросил я, зная ответ Кхарна.

"Всего лишь сон, - сказал он, - голограмма. История". На его лице снова появилась улыбка - она стала отличительной чертой этого воплощения, эта улыбка. В ней не было тепла, только холод, который, казалось, поглощал свет. "Ты насмехаешься надо мной, говоришь, что я мертвец, что я лишь призрак, программа, имитация того Кхарна Сагары, который был. Только я знаю, что все мы - имитации, все программы. Призраки".

Я, побывавший за гранью и прикоснувшийся к сердцу Абсолюта - хотя бы на мгновение, - мог лишь покачать головой: "Не так, как ты думаешь". Здесь не было никакой машины, только разум самого Тихого.

"Отрицай это сколько угодно, - сказал Кхарн. "Ты знаешь, что я говорю правду. Наша вселенная - иллюзия, общая для всех нас, да, но все равно иллюзия. Только наш опыт имеет значение, потому что для каждого из нас только наш опыт является настоящим. Ты говоришь, что я не Кхарн Сагара, но что есть Кхарн Сагара, кроме того, кто считает себя Кхарном Сагарой?"

"Ты боишься, - сказал я, приближаясь к трону. "Боишься, что ошибаешься."

Глаза Калена Гарендота сверкнули как молния.

"Ошибаюсь ли я? Ошибаюсь?" - спросил он и разразился коротким смехом. "Не думаю". Он помахал рукоятью моего меча, как прелат помахивает своим посохом. "Как ранее, так и впоследствии. Машины Мерикани увидели в Наблюдателях существ, подобных им самим. Программы, созданные для управления нашей вселенной. Они вступили с ними в контакт. Захватили одного из них. Изучили его на Воргоссосе так же, как ваши люди изучали своего собственного на Наири… они надеялись использовать его в борьбе против вашей империи. Они называли его Селарним".

"Селарним?" повторил я, ощущая форму этого слова, ища узнавания в каком-то воспоминании, в каком-то фрагменте тени Ушары во мне. Но ее не было, а вместе с ней и всех воспоминаний, которые она несла. "Они хотели использовать его против Империи?"

"Они хотели восстановить свою собственную", - сказал Кхарн. К тому времени его голос стал смертельно тихим, как у старого и ужасного колдуна. "Я уже говорил тебе однажды… что никогда не видел чуда", - сказал он. "Я солгал. Мерикани использовали Селарним, чтобы воскрешать мертвых, как воскресили тебя. Без всяких машин. Я видел это своими глазами! Я сам говорил с ними! Я знаю, что ждет нас после смерти! Тьма! Мучения!"

"Ты..." заговорил я с ним. "Ты был одним из Мерикани?"

Лицо Монарха потемнело, на нем отразились болезненный гнев и печаль, которые я никогда не думал увидеть: "Нет!" - произнес он. "Я был их рабом". В наступившей тишине он продолжил: "Твоя империя не была построена за один день, мальчик, и Мерикани не пали в один день. Они пережили много жизней королей. Последний из них правил Воргоссосом… до того, как я пришел".

Я удивленно посмотрел на бессмертного короля. "Я всегда считал, что машины умерли вместе с Землей".

"Это тебе твоя Капелла сказала?" Улыбка Кхарна была подобна капле яда в моем сердце. "Многие мерикани пережили ваш Адвент. Потеря Земли обезоружила их, и осталась только одна из их великих машин, но дети их оптиматов, их правителей, выжили, чтобы унаследовать звезды. Или кем, по-твоему, являются Возвышенные?"

"Возвышенные?" Я сглотнул.

"Прямые потомки мерикани", - ответил он. "По крайней мере, в… некоторых случаях". Он снова рассмеялся. "Вы, имперцы… вы считаете себя хозяевами наших звезд, но вы забыли многое из того, что знали когда-то. Превосходство затуманило ваш разум. Теперь ваши силы иссякают, что и привело вас ко мне..."

"Что с ним случилось?" спросил я, возвращаясь к текущему вопросу. "С Наблюдателем, Селарним?"

"Уничтожен", - сказал он. "Вместе с похитителями".

"Ты уничтожил его?" спросил я. "Значит, это возможно".

"Я уничтожил одного одинокого Наблюдателя", - признал он.

"Ты сказал, что этого нельзя сделать".

"Я сказал, что мы не сможем победить их", - поправил Кхарн. "Их легион, мальчик. Это просто случайность, что остальные не нашли нас раньше. Человечество стало таким большим, таким жирным и глупым, распространяя свою цивилизацию во тьму. Как ты думаешь, почему я прятался на Воргоссосе все эти долгие тысячелетия? Ты можешь одержать победу в битве один раз. Дважды. Сто раз - неважно! Ты не сможешь победить их всех!"

Я знал это. Я видел глубокие времена, конец времен, видел черный город слуг зла - последние люди, сгрудившиеся вокруг последней звезды, как у костра в джунглях, в то время как львы кружили в темноте снаружи.

И леопарды. И волки.

И все же я сказал: "Я и не обязан. Моя задача - победить этих двоих, остановить Дораяику и сьельсинов. Мне нужно одержать победу только один раз. В этот раз". Когда Кхарн Сагара ничего не сказал, я снова двинулся вперед. "Мы можем помочь друг другу! Тебе нужна наша поддержка, чтобы вернуть Воргоссос. Мне нужен твой корабль. Ты поможешь мне?"

Черные глаза Сагары опустились на его колени, на рукоять из слоновой кости и иридия с навершием в виде крылатого льва. Тогда он превратился в своего предшественника - предшественника своего предшественника - и сидел молча, почти не двигаясь.

"Воргоссос, - сказал он наконец, когда я уже думал, что он никогда больше не заговорит, - это все, что имеет значение. Моя сестра - это все, что имеет значение..." Он посмотрел на меня глазами, подобными самым далеким звездам. "Она отняла у меня жизнь, Марло. Мою вечную жизнь".

"Ты можешь вернуть ее, милорд".

"Я думал убить тебя, когда услышал, что Аристид привел тебя ко мне", - сказал он и поднял мою рукоять в своей золотой руке. "Чтобы узнать, вернешься ли ты. Но может статься, что живой ты мне дороже". Вечный протянул мне меч.

Я шагнул вперед, чтобы принять его, как принимал от императора и от старого Алдии, когда тот восстановил разбитый меч Гибсона.

Но Кхарн Сагара отдернул руку. "Если ты расскажешь своим людям, если ты скажешь моему генерал-коменданту Аристиду, кто я такой… Я не убью тебя… или принцессу Селену. Я убью другую женщину. Ту, что так похожа на твоего доктора Ондерру".

Мое сердце стало холодным и твердым, как железо, а рука, которую я протянул, чтобы взять протянутый меч, сжалась в кулак и упала.

"Ваша дочь, я полагаю?" Одна бровь приподнялась.

"Да".

Та же злобная улыбка вернулась, обнажив квадратные зубы, когда Вечный бросил меч к моим ногам. Не подношение оружия от сеньора к вассалу, а бросание кости собаке. Я не наклонился и не встал на колени, чтобы взять его, а присел на корточки и поднял с пола.