Беспокойные боги

ГЛАВА 32

ДЕТИ ЗЕМЛИ И СОЛНЦА

Свет почти нескончаемого дня Форума струился сквозь окулус на вершине могучего купола Великого Святилища Матери-Земли, Жемчужины Небес. Я наблюдал за курящимся благовонием сквозь его луч, изучал фрески, изображающие покорение человеком машин почти в пятистах футах над нашими головами. Колонны, поддерживающие купол, были вдвое шире человеческого роста, облицованы порфиром с золотой чеканкой, золотыми были и бра, и девять кариатид, несущих куполообразный киборий, нависавший над центральным алтарем, где стояла статуя Бога-Императора, сокрушавшая пирамиду, представлявшую собой все машинное.

Десять тысяч свечей, все из белого сала и разной высоты, окружали центральный алтарь, их капли стекали по его бокам, собираясь в углубление, построенное у основания алтаря. Еще больше свечей горело в нишах у основания каждой из огромных колонн и вдоль внешней стены. Меньшие алтари, посвященные иконам. Правосудию и Стойкости, Вечно Быстротечному Времени и кроваворукой Эволюции. Кратосу, силе, и Зелосу, рвению. Были статуи Милосердия, Победы и Любви. На подносах перед статуями лежали подношения прасада. Фрукты, пирожные и маленькие свертки. Верующие приносили их в жертву иконе, и священники раздавали их, когда произносилась литания и совершалась практика. То, что было отдано меньшим богам, возвращалось, согласно традиции.

"Во имя Святой Матери-Земли и в свете Ее Солнца мы молимся!" - нараспев произнес новый синарх Святой Земной Капеллы, старый палатин с впалыми щеками по имени Ираклонас. Он поднял кадило и, размахивая им, обошел алтарь, двое служителей в белом поправляли бахрому сине-зеленого шелкового одеяния своего господина.

Кассандра стояла рядом со мной.

Я не хотел, чтобы она сопровождала меня, но годы почти полного заточения в Аркс Калестис изводили ее, и она умоляла пойти со мной.

Я и сам не хотел идти, но Аврелиан не оставил мне выбора.

Не слушая декламации старого Ираклонаса, я бросал косые взгляды на сановников, собравшихся вокруг и под нами. Мы сидели в задней части королевской ложи, на приподнятом и хорошо защищенном возвышении, занимавшем почти треть окружности святилища, над центральным алтарем и под хорами. Море рыжеволосых и седовласых голов сидело под нами. Дети императора и немногие оставшиеся в живых братья и сестры. Среди них присутствовали сановники, недавно прибывшие из других миров.

"Это генеральный директор консорциума Вонг-Хоппер", - прошептал я ей, указывая на мужчину в высокой цилиндрической митре цвета индиго и сланца, окруженного мужчинами в расклешенных тюбетейках, которые обычно носит элита мандари. "Вонг Сю".

"Почему они в масках?" - спросила она. "Это как на Джадде? Только их женщины тоже в масках".

"Это не маски", - сказал я, отметив белые щеки, украшенные драгоценными камнями и эмалью. "Это респираторы. Они скрупулезно относились к заражению и в лучшие времена, а в эти ..."

" ...не самые лучшие времена".

"Вполне, - согласился я и, указав жестом на темнокожего мужчину в черном и золотом одеянии, продолжил, - это один из триумвиров республики Ухран. Я забыл его имя… а рядом с ним - король Пеон из Тару".

"Тот… зеленый человек?"

"Он дриада", - объяснил я. "Это хлорофилл в его коже".

"А где Тару?" Кассандра наклонилась ближе ко мне.

"Это одно из Малых королевств", - сказал я. "Думаю, всего две звездные системы".

"Только две?" спросила Кассандра.

"Ты слышала Селену", - сказал я. "Все здесь. Или будут".

Впереди было еще многое. Тенно, ниппонский император Юшухито, еще не прибыл, как и экстрасоларианцы. Джаддианский эмиссар приземлился только накануне. Были и другие - так много других - представители великих домов, принцев Бурбонов и Габсбургов, Бернадотов, Гогенцоллернов и прочих. Море цветов и убранства, а также охрана, размещенная бок о бок между ними.

"О, Мать-Земля!" - нараспев произнес синарх Ираклонас, - "Которая родила нас и благословила нас и которую мы предали! Смилуйся над нами, твоими детьми! Мы, блуждающие в вечной тьме, потерянные навсегда, пока не вернемся к тебе..."

"Тавроси здесь?" спросила Кассандра, вытягивая шею, пытаясь выглядеть так, будто она не вытягивает шею. На чердаке над нами начал петь хор, повторяя первую литанию, описывающую странствия человека, миры, заселенные человечеством после окончания Войны Основания.

"Они бы не вошли, если бы прибыли", - сказал я. "Тавроси - безбожники".

Несмотря на многоголосие, наполняющее святилище, я мог поклясться, что слышал, как она подмигнула мне. "Qesta non tuo tashdaqa, Abba".

Ты не веришь.

"Нет, - согласился я, - E non. Но их еще нет здесь". Я мог понять ее нетерпение. Она никогда не встречалась ни с кем из народа своей матери.

"Как ты думаешь, кого пришлет принц Алдия?" - спросила она.

"Никого из тех, кого ты знаешь", - ответил я, зная, что она надеется снова увидеть Гидарнеса или другого из своих учителей. "И не принца Каим. Это будет какой-нибудь адмирал или что-то в этом роде, вот увидишь..."

Вскоре была отслужена первая литания, и один из анагностов Ираклонаса прочитал отрывок из Песнопений, после чего - поскольку это был Великий день - жертва будет принесена и сожжена, дым от нее поднимется через окулус к Древней Земле. Жертвоприношения, оставляемые перед иконой, прасад, по традиции были растительными, но жертва всесожжения должна была быть животной: лошадью, быком или бараном.

В этот раз это был белый бык, которого привели от ворот жертвоприношения и приковывали к алтарю. Кассандра схватила меня за руку, когда Ираклонас достал нож и перерезал бедному животному горло. В моей голове промелькнули воспоминания об алтаре в Актеруму, о том, как я был прикован там, о том, как мои люди были отданы на растерзание орде сьельсинов. Вера Капеллы была пустой, плод циничного политиканства, созданный за десять тысяч лет до моего рождения, плод, обретший материальность за эти тысячелетия, подобно тому, как гниющая кость может окаменеть и превратиться в камень.

Это была реконструкция без смысла, костюм, который мы носили в этом ложно священном месте, воспоминание о диком прошлом человечества из времен, предшествовавших доминиону Мерикани, времени, когда человек был зверем - и царем зверей в лесах и джунглях Земли. Каким темным богам приносили жертвы отцы человечества, резали свою плоть кремнями или вдыхали пары лекарств и ядов без названия? Ради каких дьяволов отцы бросали своих дочерей на погребальные костры и разжигали пламя или оскверняли девственниц в ритуалах, черных от греха?

Они были одинаковы, наши и их жертвы.

Я резко встал, игнорируя обеспокоенный взгляд Кассандры. Я испытывал почти головокружительный восторг, видя, что Его дети все еще склоняются к нам, вспоминая, чему мы учили их в детстве. Ведь мы были среди них. Я видел это наглядно. Так же, как мы были среди многоногих, бледных и обитающих в морях. Со временем мы бы подчинили и этих существ, заставили бы их поклоняться.

Мы победим.

"Абба?"

Я улыбнулся Кассандре, хотя не мог сказать, было ли это для того, чтобы заверить ее, что со мной все в порядке, или от глубокой, нечеловеческой радости. Я не мог отделить свои мысли от тех, которые не были моими, от тех мыслей, которые были даны мне - навязаны мне.

Я повернулся и, не говоря ни слова, поднялся по ступенькам. Никто не остановил меня и не сказал ни слова, когда я остановился перед статуей Трехликой Судьбы. Трехликая судьба, шестирукая, шестигрудая, передающая нить из чеканного золота, олицетворяющую все, что было и будет, из одной руки в другую, вонзая свою иглу в воздух.

Она выглядела как Наблюдатель, как Ушара, высеченная из алебастра, такого полупрозрачного, что, казалось, светилась собственным светом. Она была похожа на Братство - со всеми этими руками. Я посмотрел на остальных: на Время с его двумя лицами; на Смерть, холодную и обнаженную, с ее черепом и косой. Мне показалось, что я стою у входа в Дхар-Иагон и смотрю на высеченные руками сьельсинов формы Наблюдателей.

Я пережил ямы и муки Дхаран-Туна, одиночество своей пещерной камеры и последующее черное путешествие - и поэтому я знаю вкус безумия, его текстуру и запах. Это никогда не покидало меня, и поэтому я знаю, что тогда мной двигало не безумие.

Маги верят, что математика - это высший закон. Вся реальность - это материя в движении, говорят они, движение обеспечивается энергией, и все отношения между этими материей и энергией могут быть описаны уравнениями, которые являются заклинаниями их искусства, уравнениями, написанными в самой пене пространства совсем не рукой, поскольку вселенная, по их словам, не имеет художника.

Это не так.

Заклинания магов, которые действительно могут творить чудеса, столь же экстраординарные, как звездолеты, и столь же банальные, как суповые ложки, написаны не на черной странице между звездами. Это приспособления, инструменты, созданные человеческими руками и умами, чтобы эти умы могли воспринять эту тьму, символы в том смысле, в каком все наши слова являются символами.

И все же их сила реальна.

Ни один человек, который сел на корабль или включил свет, не может отрицать их.

Но силой обладают не маги. Ни один человек не может путешествовать между звездами по своему желанию, хотя он обладает знаниями, необходимыми для постройки корабля и двигателей. Он обладает только знанием, а знание - это не сила. Сила заключается в самом корабле, в законах природы, управляемых его двигателями.

Эта сила была бы без корабля и двигателей.

Была бы без нас.

Не может ли быть так, что существуют высшие законы и глубинные принципы, которые мы не в силах описать? Законы природы, более странные, чем физика? Как еще мог бы образ Наблюдателей проявиться в этом алебастровом камне? В искореженной плоти даймонов, которых человек создал своими руками? Люди поклонялись богам с тех пор, как были животными. Старая Земля была заполнена ими почти до отказа. Наблюдатели были среди них, я видел того невзрачного человека с пути, и хотя их имена и влияние были забыты, их облик снова возник в новом обличье, реконструированный по мере того, как лжецы-священники Капеллы ковали свою ложную религию из украденных фрагментов бесчисленных мертвых верований.

Существовало не так уж много способов построить корабль, и поэтому тот, кто пытался это сделать, мог - казалось бы, по чистой случайности - воспроизвести форму судна, давно исчезнувшего с неба. Тогда мне показалось, что принесение в жертву плоти в святилищах - что было частью, общей для всех культов Наблюдателей, - склонялось к вере, которая высекала этот образ Судеб, целое вырастало из части, как семя.

Со временем эта ложная религия полностью обратится ко злу, к поклонению Наблюдателям, силам этого мира. Если ее не уничтожить, не вырвать с корнем...

"Лорд Марло?" Я оторвал взгляд от Трехликой Судьбы и увидел идущую ко мне Селену в сопровождении одной из своих сестер и четверки марсиан в полном вооружении, их лица скрывались за забралами из невыразительной красной эмали. Жертвоприношение закончилось, и высокопоставленные лица начали выходить из внутреннего святилища. Я видел, как король дриад Пеон появился со своей свитой и остановился, чтобы поговорить с одним из членов Консорциума в масках.

Я поклонился, очнувшись от своих мыслей, но нерешительно. "Ваше Высочество".

Она отстранила мое почтение жестом. "Вы нездоровы? Ваш уход был замечен".

"Они подумали, что я пытаюсь бежать?" спросил я.

Она покачала головой. "Вы оставили свою дочь".

"Дым", - сказал я и изо всех сил постарался улыбнуться. "Благовония… не согласны со мной".

Селена приняла мой ответ, едва заметно кивнув. Ее волосы были уложены в греческую прическу, закрепленную тонкой золотой сеткой, локоны напоминали огненные кольца меди. Высокая колье из желтого золота с сердоликами подчеркивало ее длинную шею, а платье красного цвета в тон волосам было украшено белыми лепестками, похожими на снежный пух цветущей вишни, раздуваемой ветром.

"Вы помните мою сестру, Титанию?"

Я вспомнил невысокую девушку, болезненно застенчивую и полную тайного энтузиазма. Женщина, сопровождавшая Селену, была еще стройна, но уже постарела. На ней была вуаль из белого кружева и никаких украшений. Ее платье было пепельно-серым, и я заметил белые пряди в рыжих волосах, которые она туго зачесывала назад, открывая высокий светлый лоб. В уголках рта Титании залегли глубокие морщинки, так что если раньше я был уверен, что она младшая сестра, то теперь я был так же уверен, что она старшая.

Я взял вторую принцессу за руку. "Очарован", - сказал я.

Титания резко отдернула пальцы.

"Вы должны простить мою сестру, - сказала Селена, - она не часто покидает Перонинский дворец - только для жертвоприношений. Как видите, она посвятила себя Матери-Земле".

"Вы присоединились к сестрам Синерея", - заметил я. Синерея были скорбящими по Старой Земле, женщинами-девственницами, посвященными Святой Матери, призванными поддерживать огни святилищ, которые горели в каждом мире.

Титания склонила голову. "Я служу по-своему".

"Машине Империи мало пользы от нас, запасных наследников", - сказала Селена, глядя на статую Трехликой Судьбы с золотой нитью. "Время нашего отца придет - да не допустят этого Мать-Земля и Бог-Император, - и когда это случится, нашему брату будет мало проку от своих братьев и сестер. Мы, потомки, должны найти свой собственный путь, каждый для себя".

"Ваш брат?" спросил я. "Принц Александр?"

"С большой долей вероятности", - подтвердила Титания.

Селена положила руку мне на плечо, чтобы смягчить резкость Титании. "Алекс еще в походе с Его Сиятельством. Говорят, что в свое время он добьется успеха".

Я принял это с медленным кивком, снова взглянул на Судьбу - на ее фигуру Наблюдателя на постаменте. "Но это не подтверждено?"

"Наш отец еще жив!" Титания огрызнулась: "Сестра, такой ход обсуждения в высшей степени неуместен".

"Конечно, дорогая сестра", - ответила Селена. "А что же вы, лорд Марло? Я почти не видела вас все эти четыре года! Аврелиан держал вас под замком".

"Аврелиан не давал мне покоя", - поправил я. Я провел много долгих недель в Военном министерстве, помогая переводить перехваченные сообщения сьельсинов, расшифровывая планы сражений, предоставляя разведданные для поддержки флотов в раздробленных провинциях. Потеря Несса разрушила телеграфную сеть Рукава Центавра. Через Несс проходило около сорока процентов всех телеграфных линий Центавра. После потери телеграфа связь на большей части территории была ограничена самыми быстрыми курьерскими кораблями.

"Да, я слышала обо всем этом, - сказала она. "Но я не видела вас с того ужина во дворце". Это было шесть месяцев назад.

"Возможно, теперь все изменится, ведь Совет уже близко", - заметил я. У меня не было иллюзий, что меня будут держать в Арксе под бдительным оком марсиан, но у меня была хоть какая-то слабая надежда на конец моего роскошного заточения. "Я так понимаю, Военное министерство разработало новую практику, которая позволит императору присутствовать на совещании удаленно".

"Так говорят", - вставила суровая принцесса Титания.

"Параллельная запутанность, кажется, так это называется", - сказала Селена. "Это не новая технология. На самом деле это всего лишь несколько тысяч телеграфов, соединенных вместе, что позволяет передавать видео в режиме реального времени".

Вокруг нас святилище опустело, верующие уходили от внутренних дверей к массивным бронзовым воротам, выходящим на Кампус Рафаэля. Я видел, как Генеральный директор Вонг Сю прошел мимо, окруженный группой функционеров в бело-фарфоровых масках. Триумвир Ухры отозвал в сторону одного седовласого императорского принца, и двое мужчин сосредоточенно заговорили.

"Вот ты где!" Кассандра появилась словно из ниоткуда, выйдя из группы офицеров Легиона. На ней была красно-золотая мандия поверх черного платья. Фамильные цвета. "Non ti es buon?"

"Я расскажу тебе позже", - сказал я.

"Как ты находишь город, Кассандра?" - спросила принцесса Селена.

Кассандра повернулась и, похоже, впервые заметив принцессу, присела в реверансе. "Прекрасно, Ваше Высочество. Мне бы только хотелось увидеть побольше".

"Это... возможно, скоро это будет разрешено. Я с удовольствием покажу тебе город. Возможно, мне удастся убедить брата сделать исключение. Ты ездишь верхом?"

Кассандра просияла. "На лошадях?"

"Да!" Селена улыбнулась Кассандре. "У нас прекрасная конюшня. В основном дарусанцы. Уверена, ты могла бы присоединиться ко мне - это не должно представлять угрозы для имперской безопасности".

Я изучал королевский профиль принцессы, вновь поражаясь тому, как сильно она стала похожа на свою мать - ту, что пыталась убить меня. Императрица Мария Агриппина удалилась в Калибурн-Хаус на Авалоне, опасаясь чумы. Я взглянул на стареющую Титанию, затем снова на Селену. Селена провела столетия в фуге - это было ясно - но по какой причине?

"Может быть, твой отец-лорд присоединится к нам?" Селена снова коснулась моей руки и улыбнулась. "Если, конечно, Аврелиан сможет его пощадить".

Я опустил глаза на пол. "Не думаю, что ваш брат пощадит меня, хотя вы можете попытаться".

* * *

"Вы были друзьями?" спросила Кассандра, когда мы вернулись в свои апартаменты. "Ты… и принцесса?"

Я остановился на полпути к тому, чтобы снять пальто. "Нет", - сказал я наконец. "Нет. Я был… почти обручен с ней".

Молчание Кассандры было оглушительным. Я повернулся и увидел, что она стоит с полуоткрытым ртом. "Обручен?"

"Официально - никогда", - уточнил я.

"Ты… и она?"

"Мы никогда...!" Воспоминания о старых видениях промелькнули в моей голове. Селена представала в бесчисленных образах: ее лицо, освещенное чадящими свечами, ее обнаженная спина, когда она сидела на краю нашей кровати, ее увенчанная цветами голова, когда она восседала на возвышении у подножия трона, вырезанного из цельного куска звездного железа, взятого из сердца мертвой звезды.

Но Кассандра ухмылялась.

"Что тебя так забавляет, девочка?"

"Ты ей нравишься, Абба. Это видно любому".

"Хватит об этом!"

"Не надо быть таким суровым!" - сказала она. "Приятно видеть тебя с этой стороны".

"Нет никакой стороны, девочка".

"Ты всегда называешь меня девочкой, когда злишься", - заметила она.

"Кассандра". Я повесил пальто на крючок в маленьком шкафу у двери. "Это не игра, в которую мы играем". В одном из углов потолка мигала красная лампочка камеры - верхушка айсберга оборудования для наблюдения, которое всегда было при нас.

Ее улыбка ослабла, и я прижался к ней, положив руки ей на плечи. "Это не Школа огня. Мы не дома. Мы не в безопасности. У меня здесь есть враги".

"Кто?"

Я покачал головой. Мудрее всего было не говорить. Кто-нибудь может подслушать. "Совет начнет собираться в течение недели", - пояснил я. "Это место - логово гадюки и в лучшие времена, а с приходом других… ты должна быть начеку, дочь моя".

Улыбка Кассандры померкла. "Я не ребенок", - фыркнула она.

"Я знаю это", - сказал я, возможно, слишком поспешно. "Но я бы не привел тебя сюда, если бы у меня был другой выбор".

Она приняла это и наполовину отвернулась. "Чего ты боишься?"

"Они пытались убить меня, когда я был здесь в последний раз", - сказал я.

"Думаешь, они попытаются снова?" - спросила она. "Кто бы они ни были?"

"Они чуть не убили твою мать", - заметил я. Действительно, нож-ракета лейтенанта Касдон нашел Валку именно тогда, когда я был в Королевском лесу с Селеной, знакомясь против своей воли с женщиной, на которой Цезарь хотел, чтобы я женился.

Рот девушки сложился в беззвучное "о".

"Будь начеку, - повторил я. "Эти люди нам не друзья. Даже Селена - хотя, возможно, она хотела бы им стать".

"Думаю, она хотела бы стать кем-то большим".

"Довольно!" рявкнул я, не в силах скрыть свое раздражение. В наступившей неустойчивой тишине я продолжил: "Если повезет, мы здесь надолго не задержимся. Аврелиан сказал мне, что его отец прибыл в … куда бы он сейчас ни прибыл. Я скоро поговорю с императором".