Беспокойные боги

ГЛАВА 10

ГЛАЗА ДРУГОГО МИРА

Песок, обдувавший мое лицо, нес в себе привкус вечности. Есть места - порт в Уильямтауне был одним из таких, - где все новое, а годы безвкусны, как вода. Но огромная пустыня Mare Silentii не была таким местом, как и возвышающееся над ней плато. Древность висела над всем, как саван, как дым. Ее можно было ощутить в соленом воздухе пустыни, услышать в тоскливом свисте ветра в скалах, увидеть в окаменелых останках левиафанов и псевдокарид, которые напоминали об исчезнувших морях.

И можно было почувствовать вес бесчисленных тысячелетий в гнетущей тяжести самого мертвого города: Фанамхары, города в Море Безмолвия. Фанамхара, город Энар. Вайарту. Слуг Наблюдателей. Как это странно - прийти в какое-то место и знать, что ты один из первых, кто увидел его за тысячу тысяч лет существования людей. Это почти напоминало руины Анники, великого города в горах, за исключением того, что эти руины наполняли меня ужасом, а не удивлением, потому что я знал, какая могущественная и неиследованная раса когда-то обитала в этом уничтоженном месте, и содрогнулся, поняв, что, как и сьельсины, они были слугами той последней тьмы.

День угасал, и белое солнце, быстро День клонился к закату, и белое солнце, быстро опускавшееся к горизонту, стало плотным и желтым, как яичный желток. Я уже чувствовал, как воздух пустыни смывает воду с моего лица, и остановился, чтобы поднять воротник от ветра. Тем не менее было не жарко - на этой широте никогда не бывает жарко, - а ночи должны были быть очень холодными.

"Добро пожаловать на Гору Сарк, милорд!" Говоривший был седовласым патрицием в пустынном камуфляже планетарной обороны, белом с коричневым. За его спиной расположилась разрозненная конфедерация рабочих: мужчина в высоких сапогах и коричневой коже, женщина-схоласт в леггинсах и короткой тунике традиционного зеленого цвета, пара инженеров в белых объемных костюмах; их сопровождали полдюжины пельтастов в коричневом камуфляже, дополненном короткими плащами из некрашеной шерсти. Офицер-патриций с любопытством оглядел Ниму, Кассандру и меня. "Директор Оберлин не с вами?"

"Директор скоро прибудет на своем корабле", - сказал я, ведя свою небольшую группу по заднему трапу "Аскалона". Я не поклонился. "Он не останется на месте. А я останусь".

Офицер покачал головой. "Когда в канцелярии генерал-губернатора сказали, что на раскопки прибудет сам Адриан Марло, я едва осмелился в это поверить. У меня были старые рекрутинговые плакаты с вашим изображением, еще когда я был мальчишкой. Герой Аптукки!"

"Меня называли и похуже", - сказал я, поворачиваясь, чтобы искоса взглянуть на Кассандру, которая казалась - если уж на то пошло - еще более ошеломленной таким развитием событий, чем я сам. "А вы?"

"Ах!" Опомнившись, офицер отдал честь, ударив себя кулаком в грудь. "Комендант Вимал Гастон, Трибун. Я командую этим лагерем". Он поклонился.

Этот человек выглядел как классический офицер высшего сословия Соллана. Сильная челюсть, резкие черты лица. Он носил волосы по придворной моде, аккуратно подстриженные и зачесанные на одну сторону, с густыми бакенбардами, спускавшимися к уголкам лица, и устрашающими усами. Вздрогнув, я понял, кого он напоминает. Он мог бы быть факсимиле, идеальной копией покойного сэра Уильяма Кроссфлейна, человека, вырезанного из того же имперского архетипа.

Я ответил жестом, более поверхностным, чем он. "Честь имею, комендант, - сказал я и, отвернувшись, представил Кассандру. Оглянувшись на "Аскалон", я спросил: "Надеюсь, наша стоянка не доставит вам неудобств?"

"Ничуть!" махнул рукой Гастон. "Мы подключим ее к центральному водоснабжению и нашему реактору к концу дня. Наши инженеры позаботятся об этом". Он указал на двух мужчин в белом, которые по команде отдали честь. Я поприветствовал их легким кивком, но Гастон не закончил. Женщина-схоласт и мужчина в коже догнали его, и он положив руку на плечо смуглому мужчине, сказав: "Это доктор Валерьев, наш назначенный магус. А это Тор Картер".

Мужчина в кожаной одежде, чьи жидкие, грязные волосы свисали почти до плеч, протянул руку. "Тайбер Валерьев, сэр. Ксеноархеология. Университет Тальмы".

"Университет Тальмы?" спросил я, взяв его за руку. "Вы дюрантиец".

"Da", - ответил он. "Всю свою жизнь".

Я пожал руку схоластки после его руки и поднял бровь: "Советник".

Картер улыбнулась и кивнула головой.

Они втроем представляли собой любопытную компанию: скромный ученый, иностранец и старый занудный офицер. И все же место раскопок находилось в их ведении - или было таковым раньше. Оберлин ясно дал понять, что намерен убрать местных жителей, как только ситуация на местах будет взята под контроль. Часть легиона Клавана уже тогда высаживалась, их бронетранспортеры приземлялись на равнины за руинами города.

"Вы все давно в Фанамхаре?" - спросил я.

"Нет, господин!" Ответил Гастон. "Картер пробыла здесь дольше всех. Я сменил доброго сэра Оливера шесть лет назад. Валерьев был здесь… сколько времени прошло?"

"Девять лет, Гастон", - ответил дюрантийский ученый.

Картер подала голос: "Тридцать один год, но я провела в городе столько же времени, сколько и здесь. Или на Станции Маркова".

Станция Маркова была местом климатических исследований, расположенным более чем в трех тысячах миль к северо-западу, в верхней Земле Виктории. Мы пролетали над ней во время нашего полета из Уильямтауна. Местный навигатор, которого прислала к нам канцелярия генерал-губернатора Халла, потрудился указать на это: жалкую кучку сборных белых строений, расположенных в виде сетки вокруг атмосферного очистительного завода. В нашей вселенной очень мало миров, которые изначально могли бы стать местом обитания человека. Гораздо чаще встречались такие, как Сабрата, которые нам не подходили, как плохая обувь.

"Значит, вы были здесь почти все время раскопок?" спросил я ее. Мы были тринадцать лет в пути от Джадда. Я спал все эти годы, за вычетом месяца или около того в каждом конце. Таким образом, с момента обнаружения Цилиндра Асары прошел шестьдесят один стандартный год, а с начала работ на Фанамхаре - пятьдесят девять. Я понял свою математическую ошибку и поправил себя: "Почти половину, я имею в виду".

"Да, господин, - согласилась схоласт.

"Я хочу поговорить с вами", - заявил я. "С каждым из вас, как, несомненно, поступит лорд Оберлин или один из его агентов."

Вдалеке прогремел гром, и, обернувшись, я посмотрел на пустынные и ровные пески. Далеко на востоке на фоне темнеющего неба возвышался замок из черных туч, освещенный снизу бледными молниями.

"Нас ожидает гроза?" - спросила Кассандра.

"В это время года - скорее всего", - ответила Тор Картер, ее короткие темные волосы развевались на сильном ветру. "Фронты движутся вниз от экватора и проходят через Соляные врата между Землей Виктории и Землей Принца Сайруса".

Гастон прервал ее: "Дождей мало, но ветер ужасный. Вы не захотите, чтобы он застал вас врасплох. Большую часть дня мы держим в воздухе команду наблюдателей, и вы можете видеть, где привязаны воздушные зонды над лагерем". Затем он потратил минуту на то, чтобы подробно рассказать, какие частоты используются для передачи метеосводок.

Пока он говорил, я осматривал лагерь и руины за его пределами. Мы приземлили "Аскалон" на самой окраине, так далеко от плато, как только может быть в этом заброшенном месте. Как и на станции Маркова, все здания были из сборного белого тяжелого пластика, углепластика и алюмостекла, низкие и длинные и усеяно рифлеными трубами ветряных турбин. Я увидел линии метеозондов, о которых говорил Гастон; серебряные нити, привязанные к самым дальним зданиям лагеря.

Над всем этим возвышалось огромное плато Cetorum Mensa, еще более черное. На его более близком склоне и плечах я мог видеть руки разрушенного города, простирающиеся, словно желая заключить наш лагерь в свои объятия. И все же было понятно, как первоначальная съемка во время полета пропустила эти руины. Основная масса города лежала под самим плато - действительно, это было плато, или, скорее, плато было им. Миллионы лет ветров и непогоды разрушили это грандиозное сооружение. И это было еще не все: виднелись огромные выступы из зеленого камня, крепостные стены, похожие на пальцы, веером уходящие в пустыню. Они были погребены под всей пустыней, и люди Гастона и Валерьева потратили более полувека на то, чтобы откопать этот песок, так что дюны высотой в треть от самих скал возвышались над площадкой, а вход в руины осуществлялся по длинному и пологому пандусу. Я мог видеть покрытые красной эмалью рычаги тяжелых экскаваторов и бурового оборудования: огромные машины, похожие на колоссов, которые ходят по нашим полям сражений, как сами боги.

"Я хотел бы осмотреть руины, если позволите", - сказал я после, как мне показалось, долгого раздумья.

"Конечно, лорд, у нас будет много времени для этого!" - беззаботно ответил комендант. "Как только прибудет лорд Оберлин".

"Если вам все равно, комендант, - возразил я, - я бы хотел отправиться в руины прямо сейчас". Какая-то часть меня, детская и полузабытая, отчаянно хотела увидеть это древнее место, хотя остальная - большая и более взрослая - наиболее остро ощущала страх, который вызывал вид архитектуры Энар. Истина, думаю, заключалась в том, что я просто хотел, чтобы все закончилось. На Эуэ Миуданар сразу же заметил меня, заговорил со мной, как только я увидел его труп… его отпечаток. Теперь я знаю, что это было потому, что он почувствовал прикосновение ко мне руки Тихого, ощутил давление моего собственного высшего зрения, как я ощущал тяжесть его безглазого взгляда.

Я надеялся, что само мое присутствие привлечет нашу добычу.

На это надеялся и Оберлин, когда назвал меня фоксхаундом. Возможно, именно поэтому он разрешил мне взять "Аскалон" с передовой группой. Оберлин планировал спуститься с коммандером Веди и кораблем - легким фрегатом класса "Рея", немногим больше моего "Аскалона", - который должен был служить АПСИДЕ в качестве наземной командной базы. Номинально это была мера предосторожности, но я подумал, не послал ли старый лис меня вперед в качестве приманки, чтобы я прочесал кусты, пока он готовит свой выстрел.

Оружие, модифицированный атомный электромагнитный импульс типа NEM209 под кодовым названием "Персей", было размещено на борту "Реи". Я изучил его по документам, которые дал мне Оберлин, касающимся секретной истории операции "Гномон": миссия "Рагол", открывшая Наири. Экспедиция на Атропос. Самоубийство сэра Дамьена Арадьи, гибель его экипажа. Исследовательская база, которую АПСИДА построила на планете. Тысячелетняя исследовательская программа. Смерти. Их молчаливая война с Наблюдателем. Их окончательная победа - если это действительно была победа. На Наири и по сей день неспокойно, за ней наблюдает целый флот Стражей Капеллы.

Судя по докладам Оберлина, в Капелле знали о Наблюдателях. Не местные приоры и великие приоры. Но Синод на Форуме, несомненно, знал, и Хор, который руководил флотилиями Стражей. Я уже давно перестал удивляться их лицемерию. Они были органом государства - как неизбежно должна стать любая неправильно организованная религия, - но, будучи таковыми, они служили высшему благу: общему благу, которое является высшим из всех благ этого мира, за исключением одного.

"Это. ...можно устроить, лорд Марло! Конечно!" воскликнул Гастон. "Я бы с удовольствием сам проводил вас вниз, но должен проследить за посадкой и подготовиться к прибытию лорда Оберлина. Валерьев, полагаю, вы не откажетесь оказать мне эту честь?"

* * *

Как я уже говорил, к заброшенной Фанамхаре вел длинный и неглубокий спуск. Огромные песчаные насыпи, созданные десятилетиями раскопок, поднимались сначала постепенно, затем отвесно в обе стороны. Песок под нашими ногами был уплотнен годами работы машин и топота ног и казался твердым, как кремень. И все же я был рад добраться до бледно-зеленого камня, который когда-то был бульваром внизу.

"Как далеко от горы простирается город? спросил я доктора Валерьева, когда мы вышли на чужую дорогу.

"Около двух километров", - ответил он, используя древнюю меру, до сих пор применяемую в отдаленных землях за пределами Империи. Это было чуть больше мили. "Возможно, там есть и другие постройки. Мы обследовали пустыню на мили вокруг, провели гравиметрическое сканирование и тому подобное, но точно сказать трудно".

Кассандра заговорила. "Вы не пробовали копать?"

"У нас было много работы по раскопкам самого города", - ответил Валерьев на стандартном языке с сильным акцентом. "До моего приезда генерал-губернатор трижды полностью останавливал работы".

"После инцидента с инженером?" спросил я. Кассандра знала, что произошло убийство, и без моего показа ей голографов знала, что оно было ужасным и..... нереальным.

"Это был последний раз", - поправил доктор. "Первый - из-за штормов. Местный год почти шесть стандартных, а сезон ветров длится почти вдвое дольше. С самого начала лагерь не соответствовал требованиям. Лорд Халл дважды эвакуировал его, и каждый раз людям приходилось проводить зимы, раскапывая лагерь не меньше, чем город. Потребовалось более десяти лет, чтобы добиться реальных успехов в борьбе со штормами".

Воздух был неподвижен на дне раскопа, как в гробнице, так неподвижен, что казалось, мы находимся внутри, и опускающиеся облака воссоздавались в моем сознании, играя роль свода какого-то собора, и все же… бесконечно далекого. "Сейчас ветреный сезон?" спросил я.

"По сути, он почти закончился", - ответил Тайбер Валерьев. "Генераторы статического поля удерживают большую часть песка на месте. Именно они потребляют большую часть энергии из реактора лагеря. Им потребовались годы, но они решили проблему пустыни".

Говоря это, он вел нас по тому, что, должно быть, было одной из главных дорог города, бульвару около пятидесяти футов в поперечнике и прямому, как лазер. Впереди квадратные колонны и трапециевидные окна и двери города зияли с поверхности плато. По обеим сторонам - наполовину погребенные песком - тянулись рукава Фанамхары. Они были похожи на кольцевой город Актеруму, но меньше: каждый представлял собой монолитный каменный выступ, здание за зданием примыкали друг к другу, так что город казался скорее одним могучим дворцом, чем скоплением разрозненных сооружений. Не было ни башен, ни куполов, нигде не было видно ни стекла, ни изящной арки, ни какого-либо цвета, кроме тускло светящегося зеленого.

"Это главный проспект", - обьяснил Валерьев. "Мы разрыли многие здания по обе стороны, раскопали большую часть соседней улицы". Он указал налево. "И приступили к двум соседним с той стороны".

"Сколько их всего?"

"Шесть, считая этот", - ответил Валерьев. "Два справа, три слева. Все они сходятся у основания Китового Хребта".

"Китовый Хребет?" спросила Кассандра.

"Cetorum Mensa", - ответил доктор. "Плато. Гора Сарк".

"Но почему именно Китовый Хребет?" - спросила она. "Почему у него так много названий?"

"Вы, должно быть, видели кости в пустыне!" отозвался Валерьев через плечо. "Когда Сабрата еще имела свои моря, это место было полностью под водой. По всему Mare Silentii можно увидеть кости морских змей, которые жили здесь раньше. Самая большая из найденных нами - почти три километра из конца в конец. Вот вам и преимущества низкой гравитации! Говорят, они были фильтраторами, как терранские киты, питались мелкой рыбешкой и псевдопланктоном". Он продолжал говорить, объясняя, как некоторые из этих планктонов пережили гибель морей планеты, как они остались и перерабатывали углекислый газ, чтобы производить кислород, который позволяет нам ходить без масок. Они становились все сильнее по мере того, как человек трудился над освобождением углерода, заключенного в коре планеты, и ходили разговоры о том, что вода может быть доставлена с комет, как это было сделано на моем родном мире, Делосе, великими мировыми строителями древности. При условии, что участок Вайарту может быть защищен от пресных вод и повышения уровня моря.

Но великие морские змеи, киты Сабраты, не вернутся. Настоящие киты будут плавать на их месте, и со временем поколения могут прийти к выводу, что именно земные киты получили свое название, а не вымершие местные виды. В глубине души я думал, что Империя отвергнет все планы по дальнейшему развитию Сабраты. Наири оставался необитаемым, если не считать остатков АПСИДЫ и Стражей Капеллы, которые несли свою вахту. Сабрата, казалось, была обречена присоединиться к нему, став второй - если это была вторая - в списке мертвых миров, запрещенных для посещения людьми.

"Город уходит далеко вглубь плато", - продолжил Валерьев, останавливаясь в тени украшенного колоннами входа в зал слева от нас. "Мы все еще раскапываем самые глубокие помещения. Это был настоящий ад - пытаться очистить внутренние камеры. С тех пор как я здесь, мы потеряли две бригады рабочих из-за обвалов". Его тон стал меланхоличным.

К тому времени мы достигли ровного пространства перед стенами плато и остановились, чтобы взглянуть на фасад. Над нами, примерно в тысяче футов, возвышались городские ворота. За миллион лет песок и вода почти полностью стерли великие фризы, хотя то тут, то там виднелся изогнутый профиль руки, когтя, многоногих панцирей исчезнувших Энар. По обе стороны тянулись могучие квадратные колонны, некоторые из них были треснуты, другие сломаны. Яркие строительные леса поддерживали мощную перемычку, проходящую через резные капители, и окружали некоторые из внутренних рядов колонн, оснащенных снаряжением, где рабочие трудились, счищая пыль веков и обнажая камень под ней.

"Должно быть, в свое время это было невероятно!" сказала Кассандра, и мне показалось, что в ее приглушенном голосе я различаю призрак ее матери.

"Все это было раскрашено!" Валерьев махнул рукой в сторону колонн. "Яркие цвета! Много желтого и голубого. В глубине некоторые фрески сохранились чуть лучше, но здесь ветер стер все до пласкрита".

"Пласкрит?" спросил я. Я пытался представить себе свежевыкрашенный Актеруму, сверкающий, нечеловеческий Вавилон.

"Вот что все это такое, лорд!" Валерьев постучал носком высокого сапога по брусчатке под ногами. "Полимербетон. Вайарту не очень много занимались карьерами, но им нравился их камень". Увидев, что Кассандра присела, он сказал: "Nien, юная мисс! Не трогайте! Зеленый цвет - это арсенит меди. Он ядовит".

"Мышьяк?" Я с новым ужасом оглядел город Вайарту, вспомнив легенды о королевах Земли, умирающих в зеленых платьях, о детях, истощенных до костей в комнатах, ярких и украшенных цветами. Мне не требовалось особых причин, чтобы объяснить свою болезнь во время моего короткого пребывания в Актеруму, но я проспал по крайней мере две ночи на зеленых камнях с открытыми ранами.

"Очевидно, этот материал не был ядовит для Вайарту".

"Нам грозит опасность?" спросил я. Несомненно, часть пыли, вздымавшейся вокруг нас, была аэрозольным порошком старых камней.

"Немного. Внутри хуже, когда люди работают, но климат позволяет контролировать токсины. При длительном воздействии лучше надеть скафандр, но... взглянуть..." Он пожал плечами: "Без проблем".

Я засунул руки в карманы и огляделся с новым отвращением.

"Я думаю, вам захочется это увидеть!" - сказал Валерьев, дюрантиец ухмыльнулся от уха до уха. "Это было одно из первых, что мы здесь обнаружили! Идемте, идемте!"

Итак, мы прошли внутрь, под квадратными колоннами и решетчатыми балками сводов наверху, их секции напоминали соты из ядовитого камня. Камера внутри представляла собой геометрический ужас. Вестибюль был огромным и кубовидным, сотни футов высотой. Двери и проходы в стенах зияли на разной высоте. Я предположил, что когда-то ксенобиты, которые построили это, должно быть, плавали, чтобы добраться до различных отверстий, но люди Валерьева установили лестницы к бесчисленным проходам. Светящиеся сферы висели в воздухе, некоторые неподвижно, другие двигались по запрограммированным траекториям, патрулируя залы. Казалось, что участки стен и потолка сами по себе являются путями, и я мог представить, как громадные энары цепляются за них, словно пауки.

Но впереди была стена, на которую нас привел посмотреть Валерьев.

Цвета фрески на нем потрескались и выцвели, обнажив под ними мышьяково-зеленый цвет, но рельефную резьбу все еще можно было разглядеть, за исключением правого нижнего угла, где они треснули и упали. Мы стояли на месте, которое для потерянного Вайарту было городской площадью. Нетрудно было представить себе толпящихся существ, снующих вокруг и перепрыгивающих друг через друга, как это делают крабы, которые заполняли это водное пространство, с благоговением взирая на изображение, входя в подземное сердце своего нечеловеческого города.

Изображение было выше, чем в ширину, красовалось на каменной прямоугольной плите, которая возвышалась над самой площадью и была шире в верхней части, чем в основании, которое покоилось над капителем массивной колонны, разделявшей две разветвленные половины центрального прохода, ведущего вглубь руин. Рядом с основанием нечеловеческий художник изобразил в реалистичной миниатюре очертания мириадов инопланетных форм. Я увидел искривленные руки и плавники, щупальца, крылья, рога, псевдоподии и кисти рук, странно пустые лица, как будто художник не задумывался о боли, которую он должен был изобразить. Энары возвышались над ними, торжествуя, со странным оружием в когтистых, удивительно человеческих руках. Низшие чины стояли на своих жертвах, а высшие повернулись, подняв вверх руки с мечами, чтобы поприветствовать или почтить существо, стоявшее над всеми.

Это напомнило мне изображение из храма Актеруму, но здесь не было многорукого змея. Стиль был иным - фриз в Актеруму был без пигмента, только тошнотворно зеленый, - но схожим. Над нарисованными легионами Вайарту возвышалась кипящая масса усиков, руки извивались и закручивались в спирали, раздваиваясь, чтобы коснуться поднятых мечей. Над ними, но на странном расстоянии друг от друга, было несколько концентрических каменных колец. Усики, казалось, вытекали из него, как руки каракатицы вытекают из ее головы. На каждом кольце с геометрической точностью были начертаны круглые анаглифы письмен Тихого.

У меня кровь застыла в жилах при виде их и того, что они окружали.

У круга было три глаза. Один вверху, два внизу, описывающие точки треугольника, каждый на равном расстоянии от центра большого диска. Что-то в этих глазах встревожило меня, но я отогнал эту мысль.

Кассандра выругалась на джаддианском и на том же языке спросила: "Hadha es?"

"Один из Наблюдателей", - ответил я, наполовину ожидая услышать шепот на странном языке, который я слышал на Эуэ.

Arkam resham aktullu.

Arkam amtatsur.

"Они все так выглядят?" - спросила она.

"Нет, Anaryan". Я остановился у подножия центральной колонны, поддерживавшей могучий фриз, так что он смотрел на меня сверху вниз, грозный и неподвижный бог. Я подумал, что это, должно быть, самое правдивое изображение, которое я когда-либо видел. Форма бесформенного, передача абстрактного. Идея самих богов.

Это действительно был Наблюдатель.

"Все они разные. Я никогда раньше не видел ничего подобного".

"Милорд, если позволите, - отважился спросить Тайбер Валерьев, - какое отношение герой имперской войны имеет к Вайарту?"

Я лишь уставился на него. Через мгновение ксенолог в коричневой одежде замялся. "Я мог бы спросить вас, что делает дюрантийский доктор со знаниями, которые могут навлечь на него неприятности с Терранской Капеллой".

К моему удивлению, Валерьев отмахнулся от этого вопроса, как от пустяка. "Меня пригласили", - просто сказал он. "Я работал на раскопках в Садал Сууде - много лет назад. Ваш генерал-губернатор объявил, что ему нужны археологи. Я не знал ничего о Вайарту, когда я приехал сюда. Картер - эксперт. Она и ваш Рассам - коллеги, как я понимаю".

Мой взгляд вернулся к фреске с изображением Наблюдателя. Во мне было достаточно сострадания, чтобы пожалеть Валерьева. Знал ли он, когда устраивался на работу к лорду Халлу, что никогда не вернется домой? Знал ли Халл? Это был человек, владеющий хотя бы частью - хотя бы частичкой - секретов, составляющих основу Империи, секретов, которые я записал для тебя, дорогой читатель.

Что сказал Валерьев дальше, я не помню. Помню только эти глаза. Что-то в них наполнило меня тревогой, что-то, чего я не понимал. Я обратил внимание на надписи, анаглифы Тихого. Это беспокоило меня, если уж на то пошло, даже больше. Сьельсины использовали символы Тихого, незаконно присвоили символы их - его - кажущейся - речи, чтобы создать грубые карикатуры на свои собственные. Это всегда беспокоило меня, хотя я утешал себя мыслью, что это какая-то черная насмешка. Но всегда в глубине моего сознания - без ответа - оставался этот ужасный вопрос, повторяющийся снова и снова.

Был ли Тихий сам Наблюдателем?

Иначе откуда бы взялись те самые знаки? На той стене? На изображении и иконе этого многоглазого монстра? "Валка, - прошептал я и покачал головой, хотя не мог оторвать глаз. "Ты мне нужна здесь". Должно было быть что-то, что я упускал. Что-то, чего я не смог увидеть. Валка бы это знала. Валка бы вспомнила.

Скульптор Вайарту вырезал лучи с квадратными концами, исходящие от трехглазого диска, как будто он светился. Оберлин сказал, что они были созданиями чистой силы, света, сияющего из измерений, которые мы не можем воспринять.

У меня перехватило дыхание.

"Абба?" Кассандра услышала, как я упомянул ее мать и подошла поближе.

Глаза! Осознание пронеслось сквозь меня, как удар током. Кажется, я отступил на шаг. "Глаза!" На этот раз слова вырвались у меня.

"Абба?" Кассандра обошла вокруг, чтобы оказаться в поле моего зрения. "Абба, что с глазами?"

"Ты не видишь?" спросил я, переводя взгляд с нее на Валерьева. Я чуть не рассмеялся. Это, должно быть, шутка, розыгрыш, фальшь. Это было так очевидно. Как я мог так долго не замечать?

Это были человеческие глаза.