Беспокойные боги

ГЛАВА 45

СПЯЩИЙ НАЯВУ

Вой репульсоров шаттла затих, и маленький корабль тряхнуло, когда посадочные опоры приняли на себя наш вес. Вокруг меня сгрудились воины Лориана - в черных доспехах и шлемах, их светящиеся глаза были похожи на золотые солнца, - когда люк опустился, превратившись в трап. Из огромного трюма за бортом подул прохладный ветерок, а вместе с ним и последний свет заходящего солнца.

"Помни, что я сказала", - раздался холодный голос у меня за плечом, и, обернувшись, я увидел Капитана 2Мэйв, стоящую прямо за мной. В имплантате рядом с ее правым глазом тускло мигал красный огонек.

Он подставил свою шею ради твоего отродья и этой рыжей сучки, говорила она, оказавшись всего в нескольких дюймах от моего лица. Тебе лучше сдержать свое обещание и все исправить. Если он испытает хоть каплю смущения, когда мы доберемся до Латарры, я снова убью тебя.

Я ничего не сказал. Сказать было нечего, и я молча ехал в шаттле, наблюдая за проплывающими внизу огромным трюмом и городом.

Я улыбнулся ей, почувствовав новое, симметричное напряжение мышц - непривычное ощущение. "Ты любишь его, не так ли?" спросил я, искоса изучая ее. Мне было интересно, как много в ней было отведено машинам. Ее разум, конечно. На правой щеке блестели черные линии нервных имплантатов. Я не сомневался, что такие же нематоды пронизывают ее кости и сухожилия, возможно, укрепляют мышцы. И все же очертания тела под этой черной туникой и бриджами для верховой езды - тонкие и крепкие, как кожаные шнуры, - были женственными.

Она не была Возвышенной, хотя и была Экстрасоларианкой до мозга костей.

Сине-серые глаза 2Мэйв сузились. "Я не понимаю, о чем ты".

"Он хороший человек", - сказал я. "Возможно, лучший из тех, кого я знаю".

2Мэйв подняла затянутый в перчатку кулак. Я не дрогнул.

"Вижу, попал в точку", - сказал я.

"Ты ничего не знаешь, плотолюбец", - усмехнулась она и опустила кулак.

Только тогда я заметил, что взгляды всех остальных были устремлены на нас, каждый мужчина и каждая женщина в охране были напряжены, как свернувшиеся змеи. Я чувствовал их враждебность, враждебность, которая - за мгновение до этого - присутствовала только в 2Мэйв.

Сопряженные.

Откуда они пришли из безымянной тьмы, я не могу предположить, но где бы она ни находилась - на голубой планете, безвоздушной луне или темной станции вдали от солнечного света, - это было место, где мужчины и женщины переплетали ткани своего мозга, как это было у тавроси. Только там, где тавроси оберегали свои сердца, предоставляя доступ к нейронным сетям только в самых редких случаях, Сопряженные позволяли это делать всегда, передавая друг другу свои мысли, чувства, переживания и импульсы, так что на мгновение гнев 2Мэйв приковывал ко мне взгляды всех ее спутников.

Несмотря на то, что они оставались отдельными личностями, они делились друг с другом и могли координировать свои действия, объединяя волю для достижения единой цели.

Они были грозными воинами и еще более грозными друзьями.

Капитан встала передо мной. Глядя мне прямо в глаза, она прорычала: "А теперь двигайся".

Небо снаружи темнело, и яркая полоска солнца превратилась в узкий золотой луч, тонкий и сверкающий, как один из волос Рагамы. Скоро оно исчезнет, и на его месте заблестят бледные огни уличных фонарей, а на дальнем борту вращающегося корабля появится почти звездная сетка.

"Стоять!"

Капитан Энрик Гошал ждал на взлетной полосе в окружении двух дюжин легионеров в безликой белой форме, наконечники их копий горели голубым огнем.

Я остановился, чувствуя, как ночной ветер треплет мои распущенные волосы и полы офицерской шинели, которую захватил с корабля.

"Капитан Гошал", - я остановился. "Что все это значит?"

"Это зашло уже достаточно далеко, сэр. Милорд". Гошал колебался, но голос его не дрожал. "Вы пойдете с нами добровольно?"

Я оглянулся через плечо на 2Мэйв. Она покачала головой. Я осмотрел небольшой имперский контингент и не увидел никаких признаков "рыжей сучки" Селены, по словам 2Мэйв, или Эдуарда. Ирчтани и сьельсины тоже отсутствовали. Я молился, чтобы они были целы и невредимы. В голове пронеслось сразу сто мыслей. Гошал не мог ничего предпринять. Он был не в том положении. "Гаделика" - и "Аскалон", находящийся в ее трюме, - были практически конфискованы, и "Гаделика", конечно же, не могла надеяться на то, что ей удастся выбраться из "Туманного Странника". Это был военный транспорт.

"Лорд Марло, если вы действительно лорд Марло", - сказал усатый офицер. "Вы должны сдаться, сэр. Пока мы не сможем подтвердить, что вы тот, за кого себя выдаете, вам не будет разрешено перемещаться по кораблю".

"Где специальный агент Альбе?" спросил я. "А принцесса Селена?"

"Я подумал, что лучше не беспокоить Ее Высочество", - сказал Гошал. "У нее был трудный день".

"Какие еще доказательства вам нужны?" спросил я, разводя руками. Разве я не остановил время на этом самом месте, когда Лориан открыл по мне огонь?

Первые из людей Гошала вздрогнули, нацелив наконечники копий мне в грудь.

"В трюме запрещено насилие!" 2Мейв шагнула вперед. Вместе с ней приблизилась четверка мужчин в масках и шлемах, с парализаторами наготове. "Отойдите, имперцы!"

Один из лейтенантов 2Мэйв - человек по имени 5Эмон - сказал: "Прикажите своим людям опустить копья, капитан!"

"Мир!" воскликнул я, поднимая раскрытые ладони на уровень своего лица. "Мир всем вам!" Я устремил свой взгляд на капитана Гошала. "Я пойду добровольно, Энрик, но скажи мне: могу ли я хотя бы остаться на своем корабле?"

"На "Аскалоне"?" мужчина, казалось, на мгновение задумался, положив руку на застежку своего пояса со щитом. "В ваших покоях, да. В каюте лорда Марло, я имею в виду".

"Я лорд Марло", - ответил я.

"Это еще предстоит выяснить, сэр", - возразил мужчина.

"Но все еще сэр, не так ли?" спросил я.

Гошал выпрямился, осознав свое противоречие. Вместо того чтобы ответить, он скомандовал: "Манас, Холден, его вещи".

Двое легионеров с Сабраты медленно приблизились, держа копья наперевес. Один из них вытащил свой станнер и держал его наготове, в то время как его товарищ двинулся вперед, чтобы обезоружить меня.

Должно быть, Нима сказал им, что вернул мне меч. Я почувствовал, как мужчины напряглись, когда я откинул пальто и снял рукоять с магнитного замка.

Я вручил рукоять человеку по имени Холден, навершием вперед.

"Смотри, чтобы он не пострадал, - сказал я, удерживая взгляд мужчины сквозь его безликое забрало. "Эту рукоять изготовили на Джадде, но сердце ее было выковано на Фэе, для человека, который был мне как отец. Он не имеет для меня цены".

Холден осторожно взял его и отступил назад. Снова разведя руками, я спросил: "Этого достаточно, Энрик? Или ты закуешь меня в кандалы?"

Усатый офицер покачал головой. "Это необходимо?"

"Если тебя это успокоит", - сказал я и протянул свои запястья.

Гошал сделал отрицательный жест. "Если вы Адриан Марло, то нам нечего бояться".

Признаюсь, я улыбнулся. Я уже не раз давал своим имперцам повод для страха. Когда я украл Танарана у Бассандера Лина. Когда я поручил Лориану захватить лейтенанта Касдон у инквизиторов Капеллы. Когда Мадс и его товарищи-драконоборцы выкрали меня с гауптвахты "Бури". Сам Гошал помогал мне в последней попытке противодействия Империи, когда Селена и Эдуард возглавили побег с Форума.

И все же он не ошибался. Ему и его людям нечего было бояться.

"Я разочарован, Энрик, - сказал я. "Ты зашел так далеко. Почему передумал? Возможно, тебе следовало передать мою дочь и принцессу марсианской страже".

В бледном свете посадочной площадки лицо капитана казалось почти бескровным. "Возможно, мне следовало это сделать, сэр", - сухо сказал он. "В то время я делал то, что считал своим долгом. У меня были приказы от агента Альбе и принцессы".

"Ни одного из них сейчас здесь нет", - указал я.

"Нет, сэр", - произнес Гошал почти извиняющимся тоном. “Я должен думать о своих людях, сэр. Вы понимаете".

Я ничего не ответил, позволив его людям окружить меня. Один из них положил руку мне на плечо. "Сюда, милорд", - сказал он.

"Сегодня вечером ещё ничего не будет решено", - сказал Гошал. "Если я ошибаюсь, простите меня".

Прощу ли я? подумал я и, возможно, сказал бы это в более ранний период своей жизни. Вместо этого я спросил: "Чего ты боишься, Энрик?"

Взгляд капитана "Гаделики" переместился с моего лица на латарранских солдат у меня за спиной. Я повернулся, чтобы посмотреть на них, на 2Мэйв, 5Эмона и остальных. Похожие на лампы глаза латарранских шлемов ярко сияли - золотые круги, прорезающие ночь. Я понял это за мгновение до того, как Гошал дал свой ответ.

"Если вы не лорд Марло, - сказал он, - значит, вы какая-то выдумка наших хозяев".

"Что?" 2Мэйв разразилась смехом. "Какую выгоду он может принести нам?"

"Я еще не разобрался с этим, мадам", - ответил Гошал.

"Генерал-комендант Аристид стрелял в меня, капитан", - напомнил я.

"Да". Пальцы Гошала забарабанили по кнопке щита. "Может быть, вы и есть настоящий Марло. А может, какой-то гомункул. Подменыш. Говорят, среди Экстра есть маги, которые сбрасывают тела, как змеиную кожу".

Я опустил руки.

Позади меня 2Мэйв сплюнула. Позже я узнал, что даже среди экстрасоларианцев были те, кто считал отвратительной практику колдунов МИНОСа и Кхарна Сагары. Еще более отвратительным, я думаю, был намек на то, что я мог быть одним из них. Женщина назвала меня плотолюбцем и произнесла это слово со злобой, практически идентичной злобе священника Капеллы, обличающего мерзость.

Похоже, меч был обоюдоострым!

"Он не один из нас", - усмехнулась она. "Я вернула его, как приказал мой комендант. С меня хватит. Делай с ним что хочешь, имперец, но смотри, чтобы с ним ничего не случилось. Мы нуждаемся в нем".

"Вы все нуждаетесь", - указал я.

Без единого слова или какого-либо внешнего знака срлдаты Латарры удалились, поднявшись по трапу на свой шаттл - маленькое белое яйцо, мало чем отличающееся от более крупного корабля, который приземлился в Вечном городе. Мы с Гошалом стояли и смотрели, как он удаляется, как поднимается в надвигающуюся имитацию ночи, нависшую над нами. Его пролет сопровождался лишь слабым дуновением ветерка, его очертания едва нарушали атмосферу в огромном трюме.

Когда он исчез, рука на моем плече напряглась, и мужчина, которому она принадлежала, скомандовал: "Сюда, лорд Марло".

Затем я позволил увести себя по трапу в задний отсек "Гаделики". В процессе я перешагнул через царапины, оставленные иглометом Лориана на оружейном металле.Капитан провел нас через трюм в один из залов, расположенных по периметру трюма, в котором находился "Аскалон", а оттуда - в сам "Аскалон". Я мельком увидел старый перехватчик класса "Чаллис", который был виден через окна стыковочного тамбура. В трюме "Гаделики" было темно, поэтому маленький корабль был почти невидим внутри, освещенный только светом из комнаты, в которой мы стояли. Время и радиация стерли нарисованную звезду с хвостового плавника, но воспоминание о ней пробудило во мне образы видений, которые предлагала мне Ушара, о моей империи и этой звезде, раскинувшейся по небесам.

И все же я ожидал, что воспоминание о ней всколыхнется в моем сознании, оставит свой след на моем улыбающемся лице. Этого не произошло.

Ушара ушла, и я был свободен.

По крайней мере, свободен от нее.

Я ожидал, что они оставят меня у трапа. Вместо этого капитан Гошал, Манас, Холден и остальные провели меня по расвернутому трапу через шлюз в правом борту малого судна. Двери на мостик справа от нас были открыты, пульты управления не работали. Мы прошли по коридору на корму и спустились по лестнице на уровень кают.

Мне предстояло находиться в своей каюте, а не только на корабле.

У меня вырвался вздох, и я почувствовал, как раздуваются мои ноздри.

Хотя я понимал их страх, но не мог не испытывать раздражения. Это не должно было меня удивлять, но все же удивило. Моя первая смерть не была встречена с таким подозрением. Напротив, она превратила Басандера Лина из антагониста в союзника, и даже более того. Он поверил в меня, словно в какого-то пророка или святого человека, и именно эта вера заставила его помочь Лориану и принцу Каиму в их заговоре, с целью избавить меня от тюрьмы на Белуше.

Второй раз все было иначе.

Но почему?

Дверь слева открылась. Дверь в комнату Кассандры. Я просиял и выпрямился, увидев свою дочь, стоящую в этом открытом проеме —э- мою дочь, которую, как я думал, никогда больше не увижу.

"Кассандра!" Я поспешил сделать шаг вперед, но мужчина, державший меня за руку, сжал ее крепче.

Абба! Я думал, она скажет, улыбнется, подойдет ко мне, и все будет хорошо.

Но вместо этого ее лицо потемнело, и она удалилась в свою комнату, дверь с шипением закрылась за ней.

Это, даже больше, чем упрямство Гошала или грубая враждебность 2Мэйв, даже больше, чем переменчивая преданность Лориана, задело меня за живое.

"Кассандра!" Я остановился у ее двери. "Anaryan!" Я постучал - возможно, слишком сильно, поскольку двое легионеров тянули меня за руки, чтобы я отошел.

"Хватит!" - раздался голос Гошала. "Лорд Марло, пожалуйста!"

Я повернулся и свирепо посмотрел на офицера. Я мог бы сорвать эти свисающие усы с его квадратного и самодовольного лица.

Ярость - это слепота.

Я ограничился жестким взглядом.

К моему великому изумлению, простой офицер не отступил, настолько он был близок к своей цели.

"Алекс и Нира будут нести вахту первыми", - сказал он. "Если вам что-нибудь понадобится, вы можете попросить их об этом. Вы ели?"

"Нет", - сказал я.

"Я распоряжусь, чтобы вам что-нибудь прислали", - сказал Гошал.

"Где Нима?"

"Я думаю, будет лучше, если мои люди пока позаботятся о ваших нуждах". Гошал постарался улыбнуться. "Я пришлю доктора, чтобы он взял образцы и провел обследование".

Я сказал ему, что лучше бы он так и сделал. Мне самому было любопытно узнать, что они могут обнаружить.

Гошал кивнул и повернулся к своим людям, когда они открыли двери в мою каюту. "Нира, сообщи в охрану, если возникнут проблемы. Я буду держать гарнизон у трапа".

"Слушаюсь, сэр", - ответил человек по имени Нира, декурион со знакомыми полосами на лице маски.

Гошал осмотрел своих людей. "Очень хорошо". Его темные глаза вернулись ко мне. "Это всего лишь мера предосторожности, Ваша Светлость".

"Я знаю", - кивнул я. "Понимаю".

Я переступил порог и не оглянулся, когда портал с шипением закрылся за мной, оставив меня в одиночестве.

* * *

Я больше не сплю.

Я обнаружил это в ту первую ночь, когда люди Гошала принесли ужин и я остался один. Я долго лежал неподвижно, наблюдая за мерцанием тусклых лампочек на матовом металле потолка, ожидая, когда придет сон. В то время я думал, что тот факт, что сон ускользнул от меня той ночью, было случайностью, вызванной моими особыми обстоятельствами, что мое новое тело приспосабливалось к ритмам этого мира.

Но с тех пор я больше никогда не спал всю ночь.

Вместо этого я провожу, наверное, час, а может, и меньше, в состоянии, похожем на сон, хотя я всегда осознаю, что меня окружает, и могу провалиться в него, даже стоя на ногах.

Я обнаружил, что не скучаю по нему.

В ту первую ночь я не видел снов, но лежал без сна, встревоженный, и время от времени вставал, чтобы пройтись по клетке, которую соорудил для меня Гошал. Как я уже сказал, я тогда не догадывался о происшедшей во мне перемене и полагал, что только мания не давала мне уснуть. Однажды посреди ночи я открыл дверь и обнаружил четверку мужчин, которые резко стали подниматься на ноги. Я улыбнулся их удивлению, но только протянул им пустой поднос с едой.

Дверь Кассандры была закрыта. Спала ли она? Мысль о том, что она может быть здесь, одна и, возможно, испытывает боль и страдания, терзала мое сердце. Мне очень хотелось пойти к ней, но я понимал, что, если бы люди Гошала позволили это сделать, я рисковал бы усугубить ситуацию. Бедной девушке придется самой смириться с тем, что произошло.

Тогда я ясно осознал, что, хотя убили именно меня, я в некотором смысле пострадал меньше всех. Я понимал, что со мной произошло и почему это произошло - и, во всяком случае, я уже однажды пережил подобный эпизод. Кассандра потеряла отца, своего единственного родственника. Она не ожидала, что он вернется, и, подобно бедному капитану Гошалу, не была уверена, что вернувшийся мужчина был тем же самым человеком, который растворился на кафельном полу.

И вот я сидел там, один, прислонившись спиной к стене своей каюты, и думал о девушке, которой она была, о том, как она носилась по старому дому, за ней следовали дети хозяев и юный принц Арман дю Карадж. Я хорошо помню ее - ей было не больше пяти стандартных лет - сидящей за деревянным столом на кухне, за которым Нима и другие слуги ели, прикусив язык, пока царапала пергамент восковой пастелью, пытаясь рисовать, как это делал я.

Мне не стыдно признаться, что в ту ночь я плакал. Плакал... не от горя, а от нового и острого осознания того, как сильно я любил эту дорогую девочку и как сильно я любил ее мать. Что-то изменилось во мне, что-то произошло в моем сознании. Как мне объяснить тебе? Абсолют переделал не только мое тело, но и мой разум. То, что раньше было для меня непонятным, стало ясным, как полированное стекло. Резко, отчетливо и с болью я увидел человека, которым был раньше: Адриан Марло, сын Дьявола из Мейдуа, Королевский Викторианский рыцарь, лорд-комендант Имперского Красного отряда. Полусмертный. Убийца Бледных. Герой Империи.

Маска, сусальное золото на кованом свинце.

Храбрый, но глупый. Образованный, но неразумный. Благородный, но гордый. Такой гордый.

И горе! Сколько горя было в его бьющемся сердце! Целый океан! И ради чего? Неужели он не знал - или просто забыл - то, о чем так долго говорил многим?

Что смерть - это ещё не конец.

Зачем он оплакивал Валку, если знал, что увидит ее снова и навсегда, когда вселенная изменится? Когда звезды, которые были молодыми, превратятся в пепел и снова вспыхнут? Машины Фелсенбурга не смогли вылечить Смерть, но это не означало, что Смерть одержит окончательную победу. Когда я пробудился к новой жизни в Колодце под Ллесу, я понял, что однажды все мертвые могут ожить. Я чувствовал их, не так ли? В Ревущей тьме сна?

Осознав это, я отбросил его горе - если не одиночество, то боль - и приготовился к выполнению своей задачи. Я увижу Валку снова, если не потерплю неудачу в своем задании, и в этом я был уверен, хотя и не знал тогда, сколько лет должно пройти между нашим расставанием и воссоединением.

Абсолют выпарил во мне весь свинец, превратил его в золото. Как я уже сказал, я стал тем человеком, которым должен был быть, и этот человек ничего так сильно не хотел, как увидеть свою дочь и сказать ей, что он вернулся.

Но я не мог, да и не должен был, и потому мне оставалось только ждать рассвета, ложного рассвета этого странного судна… и новых вестей, которые он принесет.