Беспокойные боги

ГЛАВА 49

ПЕЧАТНЫЙ ГОРОД

Сверху город был похож на покрывало из белейшего снега, наброшенное на холмы. Его не было, когда Цезарь и сэр Грей показывали мне изображения этого места до нападения на Ганелон, и я догадался, что весь он - каждая башня и мощеная улица, каждая мостовая, витрина магазина и жилой комплекс - был возведен за несколько столетий, прошедших с тех пор.

Латарра, которую я видел - вернее, ожидал увидеть, - была местом, похожим на Рустам, городом затонувших кораблей, городом, поспешно объединенным разрозненными народами, стекавшимися под защиту монарха планеты. Он превратился в город первозданного порядка, мало чем отличающийся от Мейдуа с его белокаменными зданиями и мощеными улицами. Но там, где Мейдуа была городом из обычного камня, с мраморными фасадами дворцов, украшенными золотой чеканкой, здания этого чужого города были сделаны из камня машинного производства. Огромные кирпичи из известняка и чистого доломита подогнаны друг к другу, как блоки головоломки, вокруг скелетов из адаманта и стали, их края такие прямые и гладкие, что между ними не может пробиться ни мох, ни травинка.

И все же остатки старого города сохранились, и тут и там из-под этого города, покрытого белым снегом, черными скалами гор поднимались могучие грузовые суда. Еще больше приземленных космических кораблей окружало белый город по периметру, еще не разобранных и не переработанных - их адамантовые корпуса были собраны ради углерода, превращенного в известняк, из которого вырос новый город. Эти внешние районы, этот лабиринт приземленных кораблей, о котором говорил Лориан, и были тем лабиринтом, на месте которого был построен новый город Монарха.

А потом была Цитадель. На голографиях, которые Цезарь и сэр Грей показывали мне много лет назад, была изображена древняя крепостная громада на возвышении в центре Лабиринта, невысокий многобашенный дворец со стеклянными садами, башенками и выложенными шашечной плиткой площадями.

Этого дворца больше не было. На его месте возводилось грандиозное сооружение. Краны и гусеничные машины, конвейеры, погрузчики и сверлильные станки ярко-красного цвета сгрудились вокруг своих подопечных. Там, где когда-то стоял старый дворец, поднимался новый: терраса за террасой, ступенька за ступенькой, он возвышался, огромный зиккурат из адаманта и стали.

Я подумал об огромной крепости под замком Боросево, бронированный зиккурат - пирамиду без верхушки, на вершине которой возвышался дом графа Балиана Матаро.

Эта пирамида-зиккурат была во многом такой же, в стиле, который не был редкостью в норманских землях. Когда владыки мира не стремились защитить себя - как это было сделано на Беренике и Перфугиуме, - они строили такие крепости.

Дворец Калена Гарендота еще не был достроен.

Кален Гарендот.

Скоро я должен был встретиться с ним, с этой фигурой из современной легенды, с этим королем Внешних миров.

Кален, сын Аусара из дома Гарендотов. Монарх Латарры. Завоеватель Ашклама. Принц Монмары. Тот, кто объединил вокруг себя бесчисленные народы. Почти всю мою жизнь он был одним из маргиналов, не более чем дракон, обвившийся вокруг компаса в одном из углов карты.

Теперь же ему предстояло стать поразительно реальным.

* * *

Боевой клич труб прозвучал приветствием, озвучивая мелодию, которую я, должно быть, слышал, когда Лориан приземлился на Форуме. В открывшийся трап яйцевидного десантного корабля Лориана ворвался порыв прохладного воздуха.В городе стояла зима, но на этой низкой широте день был всего лишь прохладным. Мои распущенные волосы упали мне на лицо, а Селена, стоявшая рядом со мной, вздрогнула и вцепилась в мою руку.

"Все в порядке, - сказал я, искоса взглянув на нее. По ее просьбе люди Лориана нашли белое платье где-то в городской застройке "Туманного Странника". Ее волосы все еще оставались коротким каре, каким они стали после того, как она с горя обрезала их.

Смущенная, она протянула руку, чтобы разгладить этот алый ореол, искоса поглядывая на ряды Сопряженных, стоящих по стойке смирно между нами и рампой. "Со мной все в порядке, - сказала она, переключая внимание на Рамантану, Анназа и других ксенобитов, составлявших нашу свиту.

"Ты уверен, что мы можем доверять этим людям?" Спросила Кассандра, с подозрением наблюдая за первым дуновением ветра в этом новом мире.

"Моим людям, ты имеешь в виду?" спросил Лориан, появившись словно из ниоткуда между рядами своих подчиненных. Его малый рост снова обеспечил ему элемент неожиданности. "Доверяй мне только до тех пор, пока не сможешь кинуть меня, девочка". Он с размаху надел свою фуражку с коротким козырьком. "Имей в виду, я легче, чем кажусь". Подмигнув, он повернулся и спустился по трапу, который все еще опускался, когда он делал первые шаги, так что ему почти пришлось почти подпрыгивать, чтобы добраться до наружной посадочной площадки.

Аристид был совершенно спокоен, герой-победитель, вернувшийся домой. Это, как мне показалось, было странно, поскольку он вернулся отчасти побежденным.

Но я многое забыл о Лориане за годы, прошедшие с тех пор, как наши пути разошлись. Он был стратегом до мозга костей, а политика была всего лишь еще одним театром военных действий. Я смотрел, как он уходит, его серебристый хвост развевался позади, смотрел, как он двигался со всей энергией эвдорского балагура в спектакле, которым он в некотором смысле и был.

"Генерал-комендант Аристид!" - произнес глава принимающей стороны, высокое, худое существо в черной мантии с латарранским гербом. Сначала я принял его за одного из Возвышенных, настолько он был высок и тонок - настолько тонок, - что я знал: под шеей не осталось ни одного человеческого скелета. В этом он напоминал первого офицера Аматорре, но если лицо Аматорре оставалось лицом изможденного человека с орлиными чертами, то лицо Онейроса скрывалось за черной зеркальной маской.

"Мажордом Онейрос!" поприветствовал Лориан, положив трость на сгиб левой руки. Он резко отдал честь. "Я привез два подарка для Его Величества!"

Очевидно, ничуть не смутившись, возвышающийся Онейрос ответил: "Мы понимаем, что вы не смогли обеспечить соблюдение договора, для заключения которого были выбраны". Позади мажордома стояла группа людей в золотоглазых масках, шлемах и доспехах латарранских драгун, держащих в руках сверкающие копья или короткие плазменные винтовки. Должно быть, их было не меньше сотни. Пришли ли они почтить прибытие Лориана? Или арестовать его?

"У меня получилось гораздо лучше!" - сообщил Лориан, обращая свое внимание на толпу более нарядно одетых придворных, собравшихся по правую руку от Онейроса. "Я привез Селену, принцессу Авентийского Дома, дочь Его Сиятельства Императора. И даже больше! Я привел самого Демона в Белом, Полусмертного! Лорда Адриана Марло, королевского рыцаря и бывшего Коменданта Имперского Красного отряда".

Эта фраза вызвала удивление у всех собравшихся. Слухи о явном похищении Селены наверняка дошли до них, но известие о моем приходе стало сюрпризом. Лориан поступил мудро, скрыв мое присутствие. Поступая таким образом, он приберегал на руках свой самый сильный козырь и сбил с толку всех, кто высказывался за его провал как дипломата.

Он изменил правила игры. Это чувствовалось по поведению толпы, по тому, как они перешептывались, хихикали друг с другом.

"Они все люди?" прошептала Селена на ухо, крепче сжимая мою руку. Она склонила голову перед собравшимися знатными особами монаршего двора.

Женщина сидела в кресле-поплавке, похожем на яйцо, разрезанное по диагонали, с четырьмя конечностями, расположенными так, что ее четыре длиннопалые руки обхватывали обод украшенными драгоценными камнями пальцами. У нее не было ног, только пара рук на том месте, где должны были быть голени. Я видел такое существо в минойской крепости на Ганелоне и подумал, не родственники ли они - какая-нибудь искусственная раса, подобная дриадам. Рядом с ней стоял мужчина, более высокий и мускулистый, чем даже Отавия, в карминовых одеждах и золотой парче. Вокруг них собралось любопытное сборище. Здесь были мужчины и женщины, одетые по имперскому образцу, и еще больше в более серых норманских костюмах, и одна или две Возвышенные химеры, а также гомункулы-прыгуны и другие странные существа, пришедшие посмотреть на генерал-коменданта и его позор.

Но позор сменился триумфом.

Мажордом Онейрос скользнул к нам, шурша мантией по земле. Когда он приближался к нам, казалось, что он не шел - не было никаких движений коленями или бедрами - только скользил по белому камню. Рядом со мной Селена вздрогнула, а Кассандра напряглась.

Огромное существо остановилось в нескольких шагах от нас с Селеной, изучая обоих своим невыразительным черным лицом. Мне показалось, что я заметил свет под этой чернотой, бледно-голубой отблеск в том месте, где мог быть левый глаз. "Принцесса Селена, лорд Марло, - он поклонился, выгнув спину так, как не может выгнуть ни одна человеческая спина, - добро пожаловать в Белый город и в Латарру. Я - Онейрос, Мажордом Его Величества, Монарха".

Селена протянула руку, украшенную драгоценностями, для поцелуя безликому мужчине. Стальная рука выскользнула из-под черных одежд, взяла ее белую руку в свои пальцы и поднесла к лицевой панели.

"Мы польщены вашим гостеприимством, Мажордом, - произнесла Селена удивительно спокойным голосом.

"Напротив, - возразил Онейрос, - мы польщены вашим присутствием. Вы первая из вашего благородного рода, кто украсил наш мир. Существо повернулось ко мне. "И еще… Лорд Марло. Это неожиданно".

"Ваш господин присутствует?" спросил я, оглядывая толпу позади Онейроса - драгун в доспехах, придворных. Мы приземлились на площадке на вершине квадратной башни, которая выступала из одной из нижних террас зиккурата, высоко над землей, но ниже вершин ближайших башен Печатного города. Как и описывал Лориан, я мог видеть столбы пара - еще более высокие - поднимающиеся из Лабиринта за новым городом, где термоядерные реакторы горели, как крошечные звезды. С такой высоты было видно, как повсюду идет строительство, как из земли поднимается великое вавилонское сооружение. Все это возникнув из ничего за считанные десятилетия, еще через несколько десятков лет будет завершено.

Триумф инженерной мысли и человеческой воли.

"Мой хозяин всегда рядом", - сказал Онейрос, поворачивая свое безликое лицо, чтобы еще раз взглянуть на меня. "Зачем вы пришли?"

"Чтобы поговорить с хозяином", - ответил я. "А не с его слугой".

Онейрос на мгновение застыл. Затем Мажордом повернулся и посмотрел на Лориана. "Генерал-комендант Аристид, вам было поручено заключить мир с имперцами. Вы потерпели неудачу. Это серьезное разочарование".

Лориан вмешался: "Планы поменялись. Я должен как можно скорее встретиться с Его Величеством. Многое произошло, многое изменилось".

"Вам было поручено договориться с имперцами", - повторил Онейрос.

"Соглашение, которое мы с радостью обсудим", - сказала Селена, вкрадчиво вмешиваясь в разговор.

Онейрос повернулся, чтобы посмотреть на нее. "Вы здесь по воле вашего Отца-Императора?"

Она заколебалась, посмотрев на меня.

Я тоже не сразу заговорил. Правду о наших обстоятельствах нельзя было долго скрывать - на совете на Форуме присутствовало слишком много людей, чтобы что-то утаивать. Слухи дошли бы до двора Монарха, хотя бы в мимолетном виде.

Повернувшись, я посмотрел на Эдуарда, который спускался за нами по трапу вместе с капитаном Гошалом, настоявшим на том, чтобы сопровождать нас. По его словам, чтобы присматривать за Ее Высочеством. Человек из АПСИДЫ молча кивнул в знак согласия.

"Наша ситуация сложнее", - начал я.

"Наше положение осложнилось, вы хотите сказать", - поправила четырехрукая женщина со своего места. Она была бледна, как сам город, обладая матросской бледностью, а ее волосы были такими белыми, что создавали иллюзию возраста, гораздо большего, чем она имела. "Марло и Аристид - давние друзья. Я думаю, это не совпадение, что он появляется здесь как раз в тот момент, когда наши тщательно продуманные планы рушатся".

Рядом с ней крупный мужчина заговорил голосом, похожим на треск камней в недрах мира. "Мы слышали, что вы умерли".

Если свидетелями моего воскрешения были только те, кто находился на борту корабля Лориана, то моя смерть, несомненно, стала галактической новостью. Весть об этом распространилась бы по датасети и была передана квантовым телеграфом в самые отдаленные уголки человеческой вселенной.

"Это ложь, сэр, - улыбнулся я, раскрывая объятия, - как видите".

"Слухи о вашей кончине вечно преувеличены", - вздохнула женщина с четырьмя руками, скрестив руки на груди, как ноги.

"Действительно, госпожа, - ответил я, - если бы не мой старый друг, это были бы вовсе не слухи".

Онейрос повернулся и посмотрел на Лориана. "Что это значит?"

"Имперские разногласия", - последовал ответ Лориана. "Лорд Марло и принцесса согласились вести переговоры с Солнечным троном в наших интересах в качестве цены за то, что я спасу их жизни. Я должен немедленно поговорить с Его Величеством Монархом. Вы уже говорили с ним?"

Как Онейрос мог уже поговорить с Гарендотом, меня озадачило лишь на мгновение. Мы были среди экстрасоларианцев. Несомненно, их король и это его существо обладали средствами мгновенного безмолвного общения. Скорее всего, подумал я, Кален Гарендот знал о сюрпризе Лориана с того момента, как мы с Селеной вышли из десантного корабля.

"Вы говорите о разногласиях", - заметила четырехрукая женщина, подплывая к Онейросу. "Объяснитесь, генерал-комендант".

Лориан поклонился, продолжая выступать. "Моя дорогая Магистр Джамина, лорд Марло стал мишенью для убийства агентов Святой Земной Капеллы, которые - об этом, конечно, не нужно говорить - враждебно относятся к идее союза между нашим Новым орденом и Солнечным троном. Это покушение на убийство поставило под угрозу жизнь этой принцессы".

Заговорил Мажордом Онейрос, его бесцветный голос был воздушным и лишенным всякой интонации. "По имперским каналам мы узнали, что вы напали на флот марсианской гвардии и скрылись с этой принцессой. Вы объявили войну тем самым людям, с которыми вам было поручено заключить мир. Вы не в том положении, чтобы требовать аудиенции."

"И все же я здесь, - сказал Лориан, - и требую".

"Это крайне необычно", - произнес Онейрос, играя роль Нимы Монарха. "Почему нам не сообщили, что вы захватили лорда Марло?"

"Захватили?" спросил я, шагнув вперед и положив руку на рукоять меча Гибсона с крылатой львиной головой.

Лориан преградил мне путь своей тростью. "Мир, брат", - сказал он. "Лорд Марло - наш гость, Мажордом".

Огромный человек-машина скользнул к Лориану, пригибаясь, как вампир, в своих черных одеждах. "Это еще предстоит выяснить, генерал-комендант", - сказал он.

Кассандра шагнула вперед, чтобы присоединиться ко мне, ее руки сами потянулись к мечам. Селена подошла ближе, и ирчтани сомкнули ряды вокруг нас. Рамантану зашипел, а его собратья-сьельсины обнажили клыки.

Онейрос застыл, не шевелясь.Когда он снова пошевелился, его поведение изменилось. Он склонил голову набок и произнес: "Я вижу, вы путешествуете в странной компании", - и, повернувшись к стражнику, крикнул: "Проводите их!"

* * *

"Абба", - спросила Кассандра, когда нас проводили в комнату ожидания во дворце монарха. "Этот Мажордом собирался держать нас в плену? Почему такая резкая перемена?"

"Я бы тоже хотел это знать", - сказал Эдуард, сидевший за боковым столиком из темного дерева с резьбой. "Я думал, нас посадят в камеры".

Вместо этого нас привели - со всей нашей охраной и имуществом в руках - в гостиную с высокими окнами-щелями в наклонной внешней стене зиккурата. Латарранские знамена с изображением золотого орла, увенчанного солнечным диском, мрачно свисали со стен, а мебель, которая была в комнате, - в стиле барокко, с замысловатой отделкой - резко контрастировала со всем этим бледным, словно роза в пустыне, рельефным известняком.

Сьельсины собрались в углу и скорчились там, теребя свои ножи. Анназ и ирчтани из нашей охраны прыгали вокруг, переминаясь с ноги на ногу. Гошал сидел за столом напротив Эдуарда и выглядел как всегда изможденным, в то время как Селена заняла одну из обитых гобеленами кушеток в комнате, а люди Гошала охраняли ее. Лориан и его люди удалились в другое место, чтобы быть допрошенными великаном и четырехруким министром.

Сын своей матери, я стоял у окна, глядя на строительство и Белый город, которые были совсем рядом. Вдалеке по небу двигались корабли. Солнце Латарры было бледным, и его свет отражался от камня, но коэффициент преломления искусственного материала был таков, что он не вспыхивал и не вызывал слепоты, как можно было бы подумать. Напротив, камни города излучали теплый свет, первозданный, безмятежный. Это было бы прекрасно.

Это было прекрасно уже тогда.

Тогда я отчетливо и слишком хорошо понял, что Лориан испытывал к этому месту. Кален Гарендот создал земную копию, дань уважения и любовное подражание Вечному городу Императора в облаках. Но город Монарха был основан на камне. Это же было место, куда могли ступать ноги простых смертных. Обычные люди. Место, где даже незаконнорожденный интус, такой как Лориан Аристид, мог стать лордом.

"Как ты думаешь, что случилось с Лорианом?" - спросила Кассандра.

"Он будет говорить со своими людьми", - предположил я. "Возможно, со своим монархом. Они будут решать, что со мной делать".

"С тобой?" Селена подслушала нас. "С нами, конечно?"

"Твоя судьба проста", - ответил я. "Ты нужна им, чтобы заключить этот мир. Кроме того, они знали, что ждут тебя. Я был сюрпризом".

Я не повернулся, чтобы посмотреть на нее, и, вытянув руку, положил ее на край окна, продолжая наблюдать за строительством. Я услышал, как Селена заерзала на своей кушетке. "Они позволят нам увидеть его? Монарха?"

"Позволят", - сказал я, - "рано или поздно".

"Мне это не нравится, - поежился Гошал, - прошу прощения, Ваше высочество. Мне ни капельки не нравится это место. Это... ужасное существо. Мажордом. И эта женщина - та, что с руками!"

К моему удивлению, заговорил Эдуард. "Она тетранд, капитан, если я не ошибаюсь в своих догадках", - сказал он. "Ее народ был выведен Империей давным-давно, чтобы работать в качестве рабов в условиях нулевой гравитации. Их производство было запрещено вместе с дриадами. Я думал, они вымерли".

"Я уже встречал одного. Недолго", - сказал я, оглядывая комнату через плечо. "Среди магистров МИНОСа был один".

Гошал проворчал. "У меня от него просто приступы паники".

"Мы все сделаем, капитан", - сказал Эдуард. "Выдохните."

"Мне это не нравиться, сэр", - продолжил жаловаться Гошал, - "это место. Здесь слишком чисто. Слишком ново. Все чувствуется..."

В этот самый момент открылись двери, огромные конструкции из черного дерева, украшенные рельефами, изображающими бесформенную рябь. Я обернулся, ожидая увидеть Онейроса, или Лориана, или тетранда-министра, леди Джамину.

Вместо этого перед нами предстали четверо мужчин в ливреях, которые несли маленький квадратный столик. Когда они вошли, сьельсины встали, склонив головы набок и наблюдая сквозь мигательные перепонки, как слуги внесли столик и поставили его на единственную ножку по одну сторону от пустой кушетки, напротив которой сидела Селена.

"Что это?" спросил я, шагнув вперед.

Старший из четырех слуг низко поклонился.

Прежде чем он ответил, я увидел, что это.

"Его величество Монарх велел, чтобы мы доставили это в комнату, милорд", - сказал он, отступая на шаг. "Он сказал, что вы любите эту игру и можете насладиться ею, пока ждете".

Я посмотрел на стол, на шестиугольный узор, выполненный из гагата, сердолика и перламутра.

Это была друажа.

Не зная, что еще сказать, я поблагодарил слуг. "Вы не знаете, сколько нам еще ждать?" спросил я.

Мужчина поспешно поклонился и удалился.

" ...фальшивым", - запинаясь, закончил Гошал. "Все кажется ненастоящим".

Селена вытянула шею, изучая стол. "Какой странный жест..." - сказала она. "Шахматная доска?"

Я подошел к нему, открыл один из угловых ящиков и увидел фигурки: легионеры, император и иерофант, катафракты, центурионы и кастеляны - все они были обтянуты красным бархатом, каждый был сделан из белого нефрита. "Любопытно", - сказал я. У меня было мимолетное увлечение этой игрой, закаленное временем, проведенным со старым Алдией на Джадде, но это было далеко не то, о чем говорили люди, когда говорили обо мне.

Я поднял с места то, что, по моим предположениям, было одним из катафрактов. В этом наборе традиционный конный человек был изображен в виде шагающего танка, шестиногого колосса, похожего на тех, что стояли в гигантских трюмах "Туманного Странника".

"Ты играешь?" спросила Селена.

"Немного", - ответил я.

Принцесса покачала головой. "Я так и не научилась".

"Зачем присылать шахматную доску?" спросил Гошал, разглядывая ее через столик, который они делили с Эдуардом. "Она прослушивается? Они нас подслушивают?"

Несколько секунд я молча смотрел на него. "Мой дорогой капитан, - сказал я, - мы уже в их доме. Они слышат каждое наше слово".

Гошал огрызнулся: "И что дальше?"

"Я не знаю", - задумался я. У меня было ощущение, что игровой стол - это какая-то шутка, личный намек мне, понятный только отправителю. "Мы можем пробыть здесь некоторое время. Несколько часов. Возможно, дольше".

"Конечно, они не оставят нас здесь на ночь", - заволновалась Селена.

"Могут", - сказал я. "Я предлагаю всем устроиться поудобнее".

* * *

Как оказалось, нам не пришлось ждать всю ночь, хотя бледное солнце Латарры уже заходило и стало золотым, как знамена ее монарха, к тому времени, когда огромные врата снова открылись. В дверях стоял Мажордом, Онейрос, в окружении драгун, облаченных в устрашающее снаряжение Великой армии Латарры.

"Лорд Марло, - сказал Возвышенный, - Его Величество согласился принять вас".

Я поднялся со своего места на одном из дальних диванов. "Селена". Я коснулся плеча принцессы, чтобы разбудить ее. "Селена, пора".

Принцесса неуверенно поднялась. "Который час?"

"Солнце еще не совсем село", - пояснил я.

В комнату проскользнул Онейрос. Бесстрастный и гладкий, как полированное стекло, голос провозгласил: "Вы должны пойти один, милорд".

Мы с Селеной обменялись взглядами. Я посмотрел на Кассандру, чье лицо было серьезным, и на Эдуарда, который выглядел одновременно задумчивым и озадаченным.

Я отвесил Онейросу короткий поклон. "Как пожелаете".

Я оглянулся, когда невидимые механизмы закрывали витиеватые двери черного дерева, пораженный картиной моих людей - все они стояли или сидели, казавшиеся застывшими, неподвижными, как шахматные фигуры на заброшенной доске. Мажордом повел меня по белокаменному залу, мимо закованных в броню гвардейцев с глазами, похожими на маленькие солнца, и потемневших от времени картин, казавшихся невероятно старыми. Одна или две из них, я был уверен, были привезены со Старой Земли, когда человечество было ещё молодо. На одной была изображена обнаженная женщина - как я понял, богиня Венера, - стоящая на раковине, пока слуги спешно надевали на нее одежду. Я остановился перед этим великолепием, но меня окликнул Онейрос.

Монарх ждал.

Я последовал за Онейросом по коридору к лифту из кованого железа и серебряного стекла, который доставил нас по наклонной вверх во дворец. Лифт открылся в атриуме - помещении с высокими потолками, стены которого сходились по мере приближения к потолку, но не совсем образовывали треугольник. "Мы находимся почти на самом верху нынешнего здания", - сказал Онейрос, отвечая на вопрос, который я не задавал. "Увы, дворец будет достроен только через несколько лет. Боюсь, вы видите его в зачаточном состоянии.".

"Ваш господин совершил чудеса за короткое время".

"Наш народ полон жизни", - сказал Онейрос. "Он разделяет мечту своего Монарха о Новом порядке. Именно эта мечта движет строительством. Они строят, потому что верят, потому что любят Латарру. Потому что они любят своего повелителя".

Я улыбнулся, глядя в затылок чудовища, прикрытый капюшоном. "Такая любовь - могущественная вещь", - кивнул я.

Онейрос не обернулся. "Мой хозяин попросил вас присоединиться к нему в имитариуме. Пройдите сюда". Одна рука из стали указала на черные железные двери перед нами. Онейрос остановился и повернулся ко мне лицом. "Однако мне приказано забрать у вас ваш меч." Рука вытянулась, ладонью вверх. Панели, составляющие поверхность этой руки, были искусно оформлены, инкрустированы переплетающимися узлами золотой филиграни, очень тонкой. Когда я заколебался, Мажордом сказал: "Мой господин не из осторожных, но и не дурак. Ваш Красный Император однажды послал против него убийцу с мечом, спрятанным в трости. Мы отправили голову этого человека еще живой в Вечный город. Мы бы предпочли не отправлять вашу".

"Сомневаюсь, что ты смог бы", - заявил я, вкладывая рукоять из слоновой кости в железную руку.

Мажордом осмотрел рукоять. "Он будет возвращен вам", - произнес он, голос его был ровным и невыразительным, как всегда. Эфес исчез в ниспадающем рукаве существа, и тяжелые двери открылись на короткую лестницу, исчезающую в темноте наверху. Онейрос поклонился, жестом показывая, что я должен идти вперед. Я обошел его на пороге и поднялся на первую ступеньку.

Возвышенный называл это место имитариумом, и, хотя мне казалось, что я догадываюсь о значении этого названия, я не был готов к полной реальности. На мгновение все погрузилось во мрак. Затем двери наверху лестницы открылись, я почувствовал порыв воздуха, и из комнаты наверху хлынул бледный солнечный свет. Это был свет полудня - бледно-серебристый в этом мире, - хотя я знал, что уже почти закат и что в этот самый момент золотые лучи струились через окна в комнате, где сидели в ожидании Кассандра и Селена.

Среди тавроси редко встречаются настоящие материальные ценности. Возможно, лучше сказать, что они ограничены. Многое из того, чем они владеют, существует только виртуально, в виде данных, хранящихся в сети, образованной их коллективными нейронными связями. Больница, где они пытались очистить сознание Валки от червя Урбейна, показалась мне унылым и стерильным адом, местом из тускло-серого и побеленного бетона, хотя Валка говорила о темном дереве и цветах, о мягкой музыке, которую я не мог слышать. Двум тавроси не нужно было соглашаться в том, какую реальность они воспринимают, чтобы одна и та же комната могла казаться голубой одному наблюдателю, а зеленой - другому. Они всегда отстаивали свою волю и личные предпочтения в окружающем их мире, каждый из них наполовину жил во сне, подобном снам мерикани, - снах, которые я один в Эдде не мог видеть.

Имитариум Калена Гарендота был похож на эти сны, а также на голографические оперы моей матери.

Достигнув верха лестницы, я оказался на балконе с видом на Белый город Монарха. Солнце стояло высоко, почти прямо над головой. День был ясный и светлый, а ветер дул с запада, обдувая зеленые холмы, которых я никогда не видел.

Лабиринт исчез, исчезли столбы пара от приземленных кораблей, служивших Белому городу генераторами энергии, а вместе с ними и все корабли. Огромный город раскинулся за холмами и под массивным дворцом - море из белого камня.

Строительство было закончено. Вдалеке над всем этим возвышался бледный шпиль высотной наземной станции, известняковый фундамент уступил место каркасной конструкции из блестящей стали, с вершины которой поднимался лифтовой трос, черной полосой исчезавший в небе. Пока я наблюдал, бледный ромбик грузового подъемника поднимался по тросу, начиная свое медленное восхождение к небесам.

Онейрос исчез.

Я подошел к перилам, сразу вспомнив ветреные ночи на террасах зиккурата под замком Боросево, аромат духов Валки в ночном воздухе. Верх на перилах был из меди, блестевшей, как кованое золото, и, отвернувшись от города, я посмотрел на возвышающийся позади дворец.

Это была пирамида, увенчанная золотом и гладко отполированная, ее вершина, по моим прикидкам, возвышалась почти на милю от площади, которая лежала внизу, где играли высокие фонтаны и ходили взад и вперед люди.

Я осторожно дотронулся до перил и почувствовал холодный металл под пальцами.

Я отдернул руку, словно обжегшись. Я был так уверен, что это голограмма. Так уверен, что изображение города было подделкой, а ветер и шум далеких шаттлов - искусным симулякром.

"Великолепно, не правда ли?" - произнес глубокий голос со странным акцентом.

Повернувшись, я обнаружил, что не один. Человек появился словно из ниоткуда.

Я сразу узнал его, видел изображение, витавшее в воздухе императорского кабинета.

Он был высок, король людей, гигант истории и на самом деле. На его голове не было ни короны, ни венца, а волосы - черные, как у меня, - были намаслены и аккуратно зачесаны назад с широкого лба, плавно завиваясь за ушами. Вместо короны он носил золотой воротник, который полностью скрывал шею, простираясь на грудь и плечи. Латарранский сокол сиял на этом воротнике над грудиной, над головой которого красовался солнечный диск - единственный черный бриллиант диаметром в два дюйма. Он держался с достоинством императора, высокий и прямой, заложив руки за спину. Но если наш Цезарь был одет в белое, то Кален Гарендот был окутан тьмой. Действительно, туника до колен и плащ, ниспадающие из-под золотого воротника, были такими темными, что, казалось, впитывали солнечный свет, лишая белизны сияющий бледный камень, окружавший его.

Но под этой тьмой он был облачен в доспехи из мерцающего золота. Золотыми были поножи, закрывавшие его ноги, и золотыми - сабатоны. Из золота были нарукавники и латные рукавицы, скрывавшие могучие руки, и золотой пояс на его узкой талии, весь испещренный надписями на непонятном мне языке.

И его лицо!

Это был человек, излучающий силу. Власть и угрозу, с изогнутыми бровями и острым носом. Тени залегли во впадинах его щек, а глаза были как близнецы бриллианта на шее, черные, как ад. Сначала я принял его за Мандари, но, возможно, он был ниппонцем. Он определенно не был палатином, при всем благородстве его осанки.

И он улыбался, на его демоническом лице было выражение веселья, одна бровь приподнята.

"Великолепно, - сказал я, полностью поворачиваясь к нему лицом, - это будет великолепно. Однажды. Все это нереально".

"А что реально?" - спросил Монарх Латарры, положив одну золотую руку на перила слева от себя. "Только то, во что мы верим, или в то, во что нас заставляют верить, или в то, во что могут поверить другие. Я - Монарх, король Латарры. Что есть король, как не человек, который убеждает других в своей правоте? Что такое королевство, как не его мечта?" Он окинул взглядом видение своего города. "То, что ты видишь, реально, Марло, потому что я сделаю это реальностью. Я делаю его реальным".

Я улыбнулся. "Вы пытаетесь произвести на меня впечатление".

"Хочу убедить тебя в реальности твоей ситуации", - сказал Кален Гарендот. "Твой мир такой, каким я его создаю сейчас. Ты мой гость, мой пленник - если я того пожелаю". Пока он говорил, мне показалось, что я заметил голубой блеск в темноте одного глаза. "Зачем ты пришел сюда? Чтобы позлорадствовать надо мной в моем изгнании?"

Я моргнул, глядя на него. "Твоем изгнании?"

Кален Гарендот улыбнулся и достал из-за пазухи небольшой белый предмет.

Это был мой меч. Завоеватель Ашклама повертел оружие в своих позолоченных пальцах, изучая резьбу по слоновой кости, иридиевую фурнитуру и элементы управления. "Это не то оружие, которое я помню", - сказал он задумчивым голосом. Палец проследил резьбу на рукояти - львиную голову, гриву и крылья которой составляли рукоять. "Но оно все еще джаддианского производства. Это симург". Он имел в виду крылатого льва. Гарендот нажал на спусковой крючок, и клинок вырвался вперед. На фоне белизны окружающего нас города клинок казался голубым, как потерянное небо Земли. Монарх нахмурился. "Однако клинок имперский. Выкован на Фэе, я думаю?" Он посмотрел на меня, ожидая подтверждения.

"Да", - сказал я, но не стал делиться его историей.

"Мы встречались раньше?" спросил я, уже зная ответ.

Пирамида, шахматная доска, этот разговор о восприятии и мечах. Все встало на свои места, и я ощутил трепет ужаса и надежды, потому что ясно увидел свой шанс. Понял, что должен сделать.

Вместо ответа Кален Гарендот поднял мое оружие и направил острие прямо мне в сердце. "Скажи мне, - сказал он, - если я прикончу тебя там, где ты стоишь, что произойдет? Ты снова умрешь?"

Монарх подошел ко мне под углом и встал между мной и дверью, так что перила были у меня за спиной. Внезапно налетел порыв ветра, взметнув широкие лацканы моего пальто и взъерошив волосы. Я отчетливо осознал титанический обрыв позади меня, падение и ужасное долгое скольжение вниз по стене дворцовой пирамиды к городу, находящемуся, возможно, в миле внизу. Мне пришлось напомнить себе, что это не реально, что я нахожусь в камере той самой пирамиды, и что она еще не достроена.

Единственный во всей этой фальшивой реальности, я знал, что настоящий. Перила за моей спиной, пирамида, Печатный город во всей красе, его зеленые холмы и Башня Орбитального лифта, бледное небо и белое солнце… все это было ложью. Насколько я знал, и сам монарх, и меч, который он держал, были призраками. Но почему?

"Если ты сможешь убить меня, - ответил я, - я обязательно умру".

"Ты думаешь, что сможешь остановить меня?" - спросил Кален Гарендот.

"Моя вера против твоей", - сказал я. "Мне нравятся мои шансы".

Кален улыбнулся, и вид этой улыбки был ужасен. "Мой человек, Аристид, сказал мне, что ты погиб, убегая с Форума", - сказал он, обходя вокруг и становясь между мной и дверью.

Его человек, Аристид. Эти слова были острее, чем меч, приставленный к моей груди. Действительно, его человек.

"Ты уже дважды умирал. Интересно, многие ли об этом знают?" - спросил он. "Кто ты, Адриан Марло?"

"Всего лишь я", - ответил я ему, подняв руки, - "это больше, чем ты можешь сказать, Рен".

"Это не мое имя", - сказал он, криво улыбнувшись. Меч почти коснулся габардина моей туники.

"Когда-то было, - заметил я, - до того, как твой отец забрался к тебе в голову. Интересно, много ли осталось от того мальчика?"

Кален Гарендот зарычал, и тут произошло то, чего я не ожидал.

Перила у меня за спиной исчезли. Я должен был упасть, перевалиться через край пирамиды и рухнуть на площадь, находившуюся в тысячах футов внизу. Вместо этого я ударился о твердый пол.

Надо мной возвышался Кален Гарендот, в сверкающих доспехах, в черном плаще и тунике, пьющих ложное солнце, как кровь. Весь мир начал растворяться. Пирамида с золотым венцом, Белый город с его стенами и высокой башней. Даже небо исчезло, сменившись гулким мраком. Огромные колонны из монолитного камня возвышались вокруг нас, уходя в темную даль. Опершись на локти, я приподнялся, узнавая темную комнату, трон по правую руку от меня и мили извивающихся кабелей.

Это была точная копия тронного зала Воргоссоса, в точности такого, каким я видел его в жизни.

"Ты стоил мне дома, мальчик", - произнес Кален Гарендот, которого звали Рен.

Которого звали Кхарн Сагара.