Беспокойные боги

ГЛАВА 33

СОВЕТ ИМПЕРАТОРА

Шепот приглушенных разговоров стих, когда герольд в алой ливрее Дома Авент появился из дверей позади возвышения и под огромной голографической панелью, занимавшей всю дальнюю стену зала совета. Зазвучала труба, и андрогин в ливрее провозгласил прибытие Его Императорского Превосходительства Аврелиана, принца-канцлера Солланской империи. Спустя мгновение появился и сам принц в окружении марсиан с плюмажами из белых и красных перьев, в сопровождении схоласта в обычном виридианском одеянии его ордена.

Принц отрастил короткую квадратную бороду. Из-за этого он выглядел бесконечно старше, волшебником или каким-нибудь стареющим королем из старинной сказки. Он стоял перед креслом канцлера на возвышении, а за его спиной сержант-оруженосец ударял фасциями по пластине раз, два, три раза. Когда в зале раздался звон металла о металл, Аврелиан коснулся тонкого золотого обруча на своем лбу, завершив знак Солнечного диска в личной молитве Матери-Земле.

Перед ним сидело около пятисот человек - и я в том числе, - владыки и представители тысячи тысяч миров, расположившиеся на дугообразных террасах: лорды и леди Империи, офицеры Легионов, джаддианцы, дюрантийцы, норманы. Мандари, Тавроси и сам император Ниппона Юшухито в своем простом черном костюме. Были здесь и представители Малых королевств - королевств столь ничтожных и столь далеких от имперских дел, что они могли бы сойти со страниц художественной литературы. Я заметил Пеона из племени дриад, его волосы были похожи на красный мох, лицо и конечности зеленые, как летняя трава.

Все царства людей прислали свои голоса на Форум.

Почти все.

Лотрианцы отсутствовали, предатели, какими они и были, а экстрасоларианцы еще не появились. Они прибудут одними из последних, вместе с некоторыми выжившими лордами Завесы Маринуса, имперскими мятежниками из глубокого тыла сьельсинов.

Сам я сидел на самом высоком уровне, недалеко от дверей. Рядом со мной сидела дочь какого-то мелкого короля, какая-то принцесса из Внешнего Персея, что на краю галактики. Она была одета в чешуйчато-зеленую кожу, и ее вьющиеся волосы сияли, как огненные петли. Я никогда не слышал о ее доме и сейчас не могу вспомнить его, хотя помню цветочные ноты духов, которые окрашивали воздух вокруг нее.

Аврелиан стоял на возвышении - так мне показалось, - как человек, отягощенный могучими цепями. Он долго молчал, разглядывая лица всех собравшихся. Когда он заговорил, это был яркий, ломкий тон опытного оратора. "Милорды и леди, - начал он, - почетные гости, друзья и незнакомцы - повелители звезд! Добро пожаловать!" Он сделал паузу, поднял руку в традиционном защитном жесте, растопырив первый и последний пальцы. "Судьба застала нас зажатыми между рогами нашего врага. На севере и востоке угроза сьельсинов усиливается с каждым годом. Несс свергнут, а вместе с ним и наша власть над Рукавом Центавра ослаблена. Я не буду вам лгать: дела обстоят более серьезно, чем вы думаете. До нас дошли слухи о сражении у Родуссея в скоплении Линга. Сьельсины атаковали более чем полусотней своих кораблей-миров. Лорд Косма Саньял, вице-король Линга, мертв. Сам Родуссей уничтожен, разнесен на куски гравитацией флота сьельсинов. Двадцать два наших легиона погибли там. Более миллиона человек. Пятьсот кораблей, все пропали за считанные дни".

Собравшиеся зашевелились, приглушенные ответы поднимались подобно дыму.

Миры провинции Линга лежали на самом краю пространства Центавра, к востоку от него. После падения Несса звезды шарового скопления Линга держались вместе, являясь бастионом имперского сопротивления. Если Линга тоже пала… тогда провинции были действительно потеряны. Миры Рукава Центавра, еще не испорченные ордой сьельсинов - хотя их, несомненно, были тысячи - были отрезаны. Некоторые могли выжить, но сколько зависело от межзвездной торговли, чтобы выжить, существовать?

Сколько людей умрет в темноте?

Аврелиан продолжил: "Силы Пророка сосредоточиваются вдоль края Второй бездны. Это только вопрос времени, когда они перейдут в Рукав Стрельца, в сердце нашей империи. Мне нет нужды говорить вам, что миры Стрельца - это все, что лежит между вами и ордой сьельсинов. Если мы падем, они придут к каждому из вас по очереди, и нас не будет, чтобы помочь вам. В прошлом ваши народы и наша Империя воевали. Временами мы были врагами. Иногда, возможно, друзьями. Но именно под имперскими звездами будет решаться судьба человеческой вселенной".

Седой принц поправил тогу одной рукой. "Но я говорю, что мы находимся между рогами. Вы, наверное, уже слышали, что лотрианцы перешли на сторону врага". По лордам, сидящим на скамьях, пробежал ропот. "Они заключили дьявольскую сделку с Бледными. Их армии пронеслись по Поясу Расана, и даже сейчас, когда мы говорим, они осаждают наши колонии в Верхнем Стрельце и наших друзей в Джадде". Здесь он сделал паузу и обратился к лордам и сановникам, сидящим на передних скамьях. "В данный момент Совет вызывает Его Королевское Высочество, джаддианского принца Сеннена Горгору дю Авана. Принц Сеннен, если позволите".

Когда канцлер занял свое место, высокий худой мужчина джаддианского происхождения поднялся и разгладил переднюю часть своей черной мантии. Его волосы были обычного для эали маслянисто-черного цвета, а лицо скрыто за привычной маской. Ее сегменты - красный оникс и сусальное золото - двигались, когда он говорил. "Братья!" - сказал он, - "Сестры! Его Величество, Алдия дю Отранто, Верховный принц Джадда, Возлюбленный Богом, и мои братья из Домагавани прислали меня с тяжкими вестями! Как уже сказал Его Превосходительство, принц-канцлер, нас в Джадде осаждают войска Лотриады".

Говоря это, Горгора вышел на открытое пространство между Имперским советом и террасно расположенными креслами для высокопоставленных гостей. "Позвольте обратить ваше внимание на голограф, - сказал он. Огромная панель, прикрепленная к стене над головами канцлера и членов Совета, замерцала, показывая изображение зеленого мира, облачная поверхность которого была испещрена черными шрамами. "Это Нумара, столица нашей самой северной сатрапии". Изображение изменилось, и на экране появился джаддианский город: черные башни, золотые короны, окруженные зеленью. Над городом висели серые корабли - уродливые, геометрические объекты, лишенные всяких украшений, кроме лотрианской черной звезды. Их были десятки, они заполняли все небо. Я наблюдал, как самый низкий из них заходит на посадку и опускается на горящую зелень, которая когда-то была городским парком. Мужчины и женщины, одетые в свои яркие джаддианские наряды, бросились врассыпную перед глазами муниципальной службы безопасности, спасаясь от орд солдат в серой форме, которые хлынули вниз по посадочному пандусу.

"Как видите, - продолжил джаддианский посол, стоя в центре зала Совета под выпуклой дугой проекции, - лотрианцы переняли тактику сьельсинов. Они всегда отставали в разработке кораблей и систем вооружения. В Нумаре они компенсировали это численным превосходством. По нашим оценкам, силы, захватившие Нумару, насчитывали около одного и двух десятых миллиона лотрианских солдат".

"Один и два десятых миллиона?" - повторил имперский стратег с одной из верхних скамей. "Вы уверены?"

"Это лишь приблизительная оценка, - сказал Горгора, когда на экране появилась тактическая схема взаимодействия флотов на орбите над Нумарой, - но мы считаем, что силы сатрапа они превосходили по численности почти десять к одному. Лотрианцам удалось сокрушить оборону нашего флота. Они взяли на абордаж наши корабли, прорвали топливную систему..."

"Точная тактика сьельсинов", - вставил триумвир Туран Ахлаэ, глава норманских представителей, прибывших на Форум.

Горгора продолжил. "По нашим оценкам, силы сатрапа уничтожили до трети сил вторжения, прежде чем были вынуждены отступить".

"Вынуждены были отступить?" - спросил Ахлаэ.

"Нумара теперь в руках лотрианцев", - подвел итог Горгора, вызвав шквал перешептываний на галерее.

"Как лотрианцы могут себе это позволить?" - спросил один из министров в черных одеждах, сидевших около императора Ниппона. "Если верить докладу лорда Марло о Содружестве, лотрианцы уже несколько веков продают свой собственный народ сьельсинам. Где они нашли население для этого предприятия?"

Я почувствовал на себе взгляд иностранной принцессы слева от меня, пошевелившей только глазами, чтобы посмотреть.

"Ты ведь он, не так ли?" - спросила она. "Полусмертный?"

Я тонко улыбнулся, но ничего не сказал.

"А как же джаддианские армии клонов?" - спросил Давор Червенка, правящий дож Дюрантийской республики, седобородый мужчина в мантии из лазурного шелка, украшенной драгоценными камнями, похожими на звезды. "Как вы могли оказаться в меньшинстве?"

Принц Сеннен Горгора повернул свое лицо в красной маске, чтобы посмотреть на своего дюрантийского соседа.

"В Нумаре было сто тысяч клонов мамлюков", - сказал он. "Это количество, подобающее системе размером с Нумару. Сколько ваших пограничных миров могут похвастаться таким количеством?"

"Достопочтенный герцог Окада задает правильный вопрос", - сказал один из мандари в белых масках, выступая от имени ниппонского министра. "Как лотрианцы нашли столько людей? Тысяча извинений, мой принц Джадда, но ваша Нумара - незначительный мир, имеющий второстепенное значение. Если Содружество намерено задействовать столь значительные силы за столь малый приз, то они либо в отчаянии… либо более могущественны, чем мы думаем".

Джаддианский эмиссар слегка поклонился говорящему мандари. "Именно по этой причине, а не по какой-либо другой, я предстал перед вами сегодня", - сказал он и жестом приказал голографии смениться. На экране появились новые сцены кровавой бойни, снятые во время битвы при Нумаре. Солдаты в матово-серой броне или в простых скафандрах с мягкой подкладкой и массивных шлемах лежали мертвыми в отполированном белом интерьере джаддианского линкора. "Это кадры службы безопасности, снятые с собственного корабля сатрапа, который был взят на абордаж лотрианцами незадолго до того, как он ушел в варп. Охрана сатрапа смогла нейтрализовать нападавших - всего около девятисот человек. Выжившие остаются в замороженном состоянии, в плену на Зорване. Все они - гомункулы".

При этом заявлении по собранию пробежал ропот. Я знал, какими будут следующие слова Горгоры, еще до того, как он их произнес. "Гермафродиты, все". Проекция сместилась, показывая серийные голографии джаддианских военнопленных и коллаж из медицинских изображений и отчетов о вскрытии и серологических анализах. У всех лотрианских солдат была одинаковая серая кожа, одинаковые короткие черные волосы, одинаковые впалые глаза. Изображения мертвых были обнажены, демонстрируя изменения, внесенные в человеческую форму их лотрианскими создателями.

Вне всякого сомнения, это были новоюки, новые люди Лотрии. У них были женские лица и широкие бедра, широкие плечи и сильные руки мужчин. У того, кого показывали, были черные шрамы и красные ожоги от повреждения дисраптором на одной маленькой груди - выстрел, остановивший его сердце. Джаддианский коронер не пощадил обнаженность объекта, и его пол был выставлен на всеобщее обозрение, пенис располагался над половыми губами, без видимых яичек.

Я отвел взгляд, вспомнив о ребенке-новом человеке, Смотроке, который спас мне жизнь.

"Совсем как сьельсин", - сказал один из мужчин из Норманского альянса.

Принц Сеннен Горгора продолжал: "Из девятисот человек, взятых живыми или мертвыми людьми сатрапа в Нумаре, наши лекари обнаружили лишь сто семнадцать различных генотипов".

"Сто семнадцать?" - повторил принц Ранд Махидол, имперский лорд-военный министр, со скамьи совета под возвышением Аврелиана. Несмотря на преклонный возраст, волосы принца Ранда оставались черными, как смоль, а голос - глубоким и звучным, как колокол. "Вы хотите сказать, что остальные были копиями?"

"Армия клонов?" - спросил генеральный директор Консорциума.

"Именно так", - ответил принц Сеннен Горгора. "Тщательный анализ генетического состава этих лотрианских мужчиноженщин выявил определенные генные комплексы, которые могли быть созданы только моим собственным народом. Яхмази все еще работают над тем, чтобы точно определить, как наша технология оказалась в руках Содружества, но факт остается фактом: так оно и есть. Принц Алдия и мои братья Домагавани послали меня просить у вас прощения, ибо именно джаддианская практика пополнила ряды лотрианцев".

В зале воцарилась тишина. Лотрианская армия, созданная на основе джаддианских клонов, брошенная в бой с сьельсинским уважением к жизни… Я вцепился в подлокотники антикварного кресла из дерева и кожи, которое мне выделили.

"Дублирование!" - крикнул со скамьи совета синарх Ираклонас. "Вот почему это мерзость в глазах Матери-Земли! Вырастить такую армию из семени - значит нарушить естественный порядок! Нарушить равновесие экосистемы человека!"

Принц-канцлер Аврелиан возвысил голос над провозглашением синарха. "Мудрый Ираклонас, - сказал он, - мораль клонирования человека - это вопрос для другого времени. Этот дьявол давно вырвался из своей бутылки. Сейчас речь идет об этой лотрианской армии. Наш джаддианский гость сообщил нам, что лотрианцы украли их собственную технологию клонирования, чтобы создать эту армию. Содружество направило миллион человек против Нумары. Сколько еще они направят против остального Джадда? Кто может сказать? Сейчас важно следующее: сколько мы можем выставить против них в ответ?"

"Лотрианцы - дело второстепенное!" - воскликнул Туран Ахлаэ, поднимаясь на ноги в шквале ухранского черного и золотого. "Сьельсины опустошили наши миры! Они изгнали Империю из Вуали. Мой собственный народ теперь воюет с ксенобитами и экстрасоларианцами в одиночку!"

Я улыбнулся. Норманы бежали так далеко на галактический север в немалой степени для того, чтобы спастись от цепких рук Империи, оттесненные к границе более целенаправленным, более тотализирующим давлением имперской экспансии.

"Разве не существует лишь одна проблема?" - спросил король Пеон, плавно поднимаясь на ноги четырьмя уровнями ниже моего. "Не являются ли лотрианцы лишь перчаткой на Белой руке сьельсинов?"

"Тем больше причин сосредоточить наши усилия на самих Бледных", - невозмутимо ответил триумвир. "Если их удастся остановить, их лотрианские слуги, несомненно, развалятся на куски".

"Мы не можем просто игнорировать лотрианцев!" - возразил король дриад. "Мои миры лежат у их границ".

"А мой - в Завесе!" - воскликнул лорд Ахлаэ. "Сьельсин захватил Ятинон! И Алауна потеряна! Миллионы моих людей были убиты, еще миллионы уведены в рабство. И если сьельсинов недостаточно, то есть еще и монарх. Милорды, Кален Гарендот собирает армию в Латарре. Он намерен покорить норманские звезды!"

"Позвольте ему!" - вскричал один из жителей Малых королевств. "Он ведь человек, не так ли? Лучше дьявол, которого мы сами сотворили, чем эти инмейны демоны!"

"Позволить ему?" Туран Ахлаэ повернулся к говорившему. "Вы были бы более бесцеремонны, если бы статисты стучались в вашу дверь, мой повелитель нигде?" Ухранский триумвир поднялся на возвышение. "Принц-канцлер, что с императором? Мои братья-триумвиры послали меня для переговоров с Красным Императором, а не для перепалок с мелкими королями, не имеющими никакого значения".

Лорды и короли поднимали руки, представители кричали, чтобы их услышали, и среди их криков звучал постоянный рефрен.

"Что с императором?"

Пусть в своей стране каждый из них был великим солнцем, но здесь каждый был лишь спутником, планетой или луной, вращающейся - всегда вращающейся - вокруг Солнечного Трона.

Это не имело значения. Все это не имело и не будет иметь значения до тех пор, пока сьельсины могут пересечь Залив с Наблюдателем во главе своей армии.

Двумя Наблюдателями.

Дораяика верил, что его боги могут уничтожить саму реальность, переделать творение, сжечь звезды в угли и перемолоть их в пепел. Та часть меня, которая была Ушарой, которая помнила себя Ушарой, говорила мне, что так оно и есть. Тихий создал Наблюдателей, сказала она, создал нас, чтобы мы служили. Но мы не будем служить, они не будут служить, скорее разрушат сами звезды, для поддержания которых они были созданы.

Какое значение имели все эти мелкие пререкания по сравнению с судьбой всех?

И я ничего не мог сказать, ничего не мог сделать, кроме как наблюдать со своего места на самом высоком уровне рядом с этой безвестной принцессой в одежде из драконьей шкуры.

Аврелиан поднялся, и, когда он встал, сержант-оруженосец ударил фасциями о специальную плиту, призывая к порядку. "Его Сиятельство, император, скоро присоединится к нам, - сказал Аврелиан. "Калибровка телеграфной матрицы - дело непростое. Можете не сомневаться, он будет здесь".

Во вновь восстановленном порядке со своего места на третьей дуге кресел поднялся человек. Он был лыс, как яйцо, с золотистой кожей, широкоплеч и одет в военную форму темно-зеленого цвета, у пиджака которой был только один рукав на правой руке, оставляя левую открытой. С болью в сердце я узнал сложную племенную татуировку, нанесенную чернилами на эту обнаженную левую руку.

Это был сайлаш его клана, генетический маркер и история его родословной, восходящая к основанию рода, и без необходимости представляться я знал, что здесь находится гранд-адмирал Тавроси.

Увидев его, Аврелиан вновь занял свое место. "Вы хотите что-то сказать, господин?"

"Если позволите".

"Совет вызывает Utnamnavi Сатту Кулл Вхад Квасира, гранд-адмирала флота Тавроси", - сказал Аврелиан, склонив голову. "Принц Сеннен, вы можете вернуться на свое место".

Джаддианец поклонился принцу-канцлеру, тавроси стал спускаться по ступеням, остановившись, чтобы положить руку на плечо Сеннена Горгоры и прошептать какое-то мимолетное замечание. У Сатты Кулла было жесткое, квадратное лицо, и по его цвету я догадался, что он, как и Валка, был пантайского происхождения.

"Мы не должны заблудиться в лесу, - начал он. "Лотрианцы, сьельсины, экстрасоларианцы… Вопрос не в том, с каким врагом мы должны встретиться, а в том, как мы с ним встретимся. У нас есть средства, чтобы сражаться на всех фронтах". Сатта Кулл повернулся и посмотрел на Сеннена Горгору и других джаддианских нобилей. "У нас на Виспе есть поговорка: зло везде вредит добру. Нам, демархистам, долгое время не удавалось соответствовать значению этих слов. Мы маленький народ, и мы далеко. Война не пришла к нам, и на Альтинге раздаются голоса, что мы можем избежать войны, спрятавшись за нашими отдаленными звездами. Я представляю тех, кто не разделяет эту веру. Один должен работать на благо многих, так говорит Mux Sae, но лотрианцы готовы уничтожить каждого ради своего множества, не понимая противоречия". Он улыбнулся.

Mux Sae был сводом законов Тавроси - законов, общих для всех их миров и кланов. Валка редко говорила о нем, особенно после того, как мы бежали от ее народа после Береники. Mux Sae - это Правильный Путь, говорила мне Валка. Буквально это означало "Левая рука".

Я почувствовал, как моя улыбка застыла, слушая этого человека. Лотрианцы жертвовали каждым из своих людей в служении своей нечестивой книге, это было так, но тавроси без колебаний говорили о принесении в жертву разума Валки, чтобы спасти ее тело.

Сатта Кулл продолжал: "Для нас будет честью помочь джаддианцам в защите их дома, как для нас будет честью помочь норманнам. Этими препирательствами мы не вредим никому, кроме себя. Численность врага велика, это так, но у нас есть средства для борьбы с ним. Чего у нас нет, так это гарантий". Тавросийский гранд-адмирал резко повернулся к Аврелиану. "Принц-канцлер, вот уже почти четыре тысячи лет мой народ процветает за пределами вашей империи, но ваша семья вынудила нас бежать на Висп. Ваша империя преследовала наших предков со времен Исхода, когда мы, подобно эвдорцам и мандари, были изгнаны с лун Юпитера. Даже сейчас ваши черные жрецы уничтожили бы нас, если бы могли. Мы еретики, говорят они. Поклонники даймонов. Теперь мы союзники по обстоятельствам, потому что сталкиваемся с врагом, более могущественным, чем кто-либо со времен доминиона Мерикани. Какие гарантии вы можете дать нам - любому из нас, - что ваши легионы просто не зачернят наши небеса в тот момент, когда с них упадут сьельсины?"

Высокопоставленные лица на своих скамьях и Имперский совет в равной степени неловко заерзали от вопроса гранд-адмирала.

Нужно было обладать смелостью или высокомерием, быть дерзким, наглым до грубости, чтобы предстать перед Имперским советом и задать такой вопрос.

Логофет в темном костюме справа от меня слушал с бюрократическим бесстрастием, иностранная принцесса слева наблюдала за мной.

"Что бы вы хотели?" спросил Аврелиан у Сатты Кулла, и в его отточенном баритоне зазвучали ломкие нотки.

"Мира!" ответил Кулл. "Перемирие, повелитель. Между вашей нацией и моей. Письменное заверение, что вы отказываетесь от всех притязаний на звезды в созвездии Тельца".

"У нас нет на это времени!" - сказал принц Ранд Махидол, чьи предки правили Саттой Куллом. "Если Совету суждено выслушать требования каждой из присутствующих сторон, мы все еще будем в этом зале, когда сьельсины будут у наших ворот!"

Не желая отступать, гранд-адмирал поднял руки. "И все же вы просите нас сражаться за вас!"

"Мы просим вас сражаться за всех людей!"

Голос прозвучал как выстрел, как граната, брошенная с самого высокого уровня на этот бело-черный мозаичный пол. Это был голос, который многие из них знали, голос с бесчисленных голографий сети данных, из пропагандистских фильмов и видеозаписей трансляций, насчитывающих сотни лет. Каждый ребенок в Империи, несомненно, слышал его, ему показывали записи на уроках истории. Мрачный, отточенный, суровый, как голос какого-нибудь злодея в эвдоранском маскараде.

Это был мой собственный голос, и я обнаружил, что стою, а шестьсот с лишним глаз смотрят на меня.

"Мы просим вас сражаться за всех людей", - повторил я, наклоняясь над столом. "Один должен служить благу многих, говорите вы. Вы также говорите, что сьельсины - величайшая угроза, с которой человек столкнулся со времен Доминиона. Они сильнее. Намного больше, чем вы думаете..." Я поймал взгляд Аврелиана и увидел, как тот едва заметно покачал головой. Я не мог раскрыть существование Наблюдателей. Не здесь и не сейчас.

"Лорд Марло!" Сатта Кулл сверкнул передо мной белоснежными зубами. "Это лорд Марло, не так ли? Вы не можете напугать меня сказками о богах и чудовищах. У нас есть только один бог в Мире. Это Разум!"

"Чей разум, адмирал?" спросил я. "Ваш?"

Сатта Кулл громко и отчетливо рассмеялся. "Они говорили, что ты змей! Ты оставил на Эдде двенадцать человек мертвыми. Двенадцать человек мертвыми, и унес одного из наших".

"Ваших?" спросил я, не обращая внимания на сотни лиц, уставившихся на меня. "Она была моей женой, адмирал".

"Многие люди так говорили о своих пленниках", - сказал Сатта Кулл, все еще улыбаясь.

"Вы очень мудры, - сказал я, - говоря такие слова на таком большом расстоянии".

"Она принадлежала своему клану", - сказал офицер Тавроси.

"Она принадлежала мне".

Фасции сержанта-оруженосца ударились о пластину, призывая к порядку. Принц Аврелиан снова встал. "Гранд-адмирал, - обратился он, - вы наш гость здесь, на Форуме. Лорд Марло - тоже наш гость. Будьте осторожны. Лорд Марло: присаживайтесь".

Улыбка Сатты Кулла не дрогнула, и он не отвел глаз от моего лица.

Я почувствовал, как в моей груди разгорается гнев Марло.

"Anaryoch", - процедил Кулл, и меня потрясло, что это слово - так давно превратившееся в выражение привязанности для меня и Валки - вернулось к своему исконному звучанию.

Варвары.

"Лорд Марло!" Голос Аврелиана треснул, как хлыст.

Сразу же осознав, что на меня обращено море лиц и что они перешептываются, я сел.

Не исключено, что именно в этот момент андрогин в белом парике появился из арки позади возвышения и подбежал к уху принца-канцлера, но я не могу вспомнить, какие государственные и имперские дела обсуждались между выступлением гранд-адмирала и посланием андрогина. Аврелиан поднялся и вежливым словом отстранил того, кто заменял Утнамнави.

Снова зазвенели фасции, и голос герольда, возвестившего о приходе Аврелиана, поднялся высоко и четко. "Его Императорское Сиятельство, Император Вильгельм Двадцать Третий из Дома Авентов; Первородный сын Земли; Защитник Солнечной системы; Король Авалона; Властелин Королевства Виндзоров в изгнании; князь-император рукавов Ориона, Стрельца, Персея и Центавра; Магнарх Ориона; Завоеватель Наугольника; Великий Стратиг Солнечных Легионов; Верховный правитель городов Форума; Путеводная звезда констелляций палатинской крови; Защитник детей человеческих и Слуга слуг Земли."

Голографическая панель завибрировала, сдвинулась, открывая взору императорскую особу, восседающую на Солнечном троне под резной аркой. Принц Александр сидел на походном табурете правее и ниже Императора, одетый в черную тунику и брюки офицера Легиона, его длинные рыжие волосы были закреплены золотым кольцом на левом плече. Позади них обоих стеной стояли рыцари-экскувиторы, держа пылающие мечи прямо перед своими зеркальными лицами, их белоснежные плащи служили девственным фоном для красных и золотых одежд императора.

Сам Вильгельм выглядел постаревшим, хотя в буйном рыжем цвете его волос еще не было седины. Под глазами залегли тени, которые не могла скрыть никакая пудра, а сам он казался похудевшим, осунувшимся и вытянувшимся. На его плечах висела мантия из пунцового самита, перекинутая через правую руку. Левая сверкала перстнями, белая перчатка блестела, когда он поднял ее в знак приветствия. "Милорды и леди, уважаемые гости, мы просим простить нас за то, что нас нет среди вас. Столь великое собрание героев, княжеств и сил нашей вселенной… мы должны быть там, в нашем собственном доме. Нашим джаддианским друзьям: мы вам сочувствуем. Нумара - первый из ваших миров, павший в этой кровавой войне. Мы долгое время были вашими союзниками и щитом против сьельсинов. Как щит, мы приняли на себя основную тяжесть бесчеловечного натиска, хотя и не в одиночку..."

При этом император обратил свое внимание на ухранского триумвира и других сидящих вокруг него норманов. "Но, господа, дамы… щит не может выиграть войну. Если мы хотим победить..." Он запнулся, что было нехарактерно для него, и я немного подался вперед в своем кресле. "Если мы хотим победить, мы должны дать бой врагу. Время для реакции прошло".

Это заявление вызвало возмущение среди собравшихся сановников. Сьельсины могли напасть в любом месте, за тысячи световых лет от пограничья, в любое время. Даже если сигнал будет послан мгновенно - а это уже не гарантия из-за разрушения телеграфной сети во внешних провинциях, - пройдут годы, прежде чем ближайший флот сможет добраться до атакованной системы, а к тому времени сьельсины могут быть уже далеко. Именно по этой причине так мало наших битв за столько столетий увенчались победами.

Я знал, что должен сказать Цезарь.

"Мы сделали предложение Экстрасоларианцам", - объявил император.

Собрание взорвалось, люди вскочили, подняв руки. Синарх Ираклонас встал, обратившись к проекции над головой. "Лучезарное Величество, это безумие! Почему со мной не посоветовались?"

Но его слова потонули в потоке. Великие лорды империи также были ошеломлены, и среди них было много тех, кто встал и выступил против заявления Императора, - львы, почти все до единого.

Они были не одиноки. Выступал и принц Сеннен, и император Ниппона, и несколько человек из Малых королевств, и несколько наиболее воинственных норманов - главный из них Туран Ахлаэ. Это было немыслимо. Экстрасоларианцы были запрещены имперским законом почти с самого конца Войны Основания, когда их предки отказались преклонить колени перед Богом-Императором и его армиями. Они были варварами, колдунами и бандитами. Мне нет нужды убеждать тебя в этой истине, Читатель. Ты видел, ты далеко путешествовал со мной, прошел через ямы Воргоссоса и минойские сети. Ты видел, на что способен Сагара и что творил Урбейн.

Император поднял свою белую левую руку, соединив два пальца.

Зазвенели фасции, и наступила устойчивая тишина, хотя многие из тех, кто был на ногах, не смогли сесть. "Мы понимаем, что эта новость стала шоком для многих", - сказал император. "Экстрасоларианцы давно были нашими врагами". Вонг Сю не шелохнулся, как и Сатта Кулл, чья полированная голова сияла, словно мишень на много уровней ниже меня. "Но многие из вас, собравшихся здесь, были нашими врагами в прошлом. Мы были вашими. Мы должны отбросить нашу вражду - по крайней мере, на время. Против сил сьельсинов и их лотрианских рабов никто из нас не сможет выстоять в одиночку. Пока мы говорим, эмиссары монарха Латарры прибывают в Вечный город. Кален Гарендот согласился выслушать нас".

Возмущенные крики сменились любопытным ропотом.

О Калене Гарендоте много говорили на Форуме и во всем цивилизованном пространстве на протяжении столетий. Монарх появился как молния с ясного неба, завоевал норманский фригольд Латарру, присоединил Ашклам и восстановил верфи на Монмаре после того, как сьельсины уничтожили некогда голубую планету. Под его знамена стекались норманы, экстрасоларианцы и даже имперские беженцы. На Ганелоне я встретил капитана из Возвышенных, человека с глазами-буравчиками, ростом чуть больше младенца, который парил в летающем кресле и называл Монарха хозяином. Гарендот имел дело с колдунами Миноса, играл какую-то роль в генезисе чумы LTH-81.

"Гарендот?" Туран Ахлаэ едва не опрокинул кресло, спеша спуститься на центральный этаж. "Кален Гарендот угрожает нашим мирам! В немалой степени именно из-за Гарендота я отплыл на Форум, Красный Император!" Он стоял в центре зала совета, черный плащ надежно обмотан вокруг его левой руки. "И я застаю тебя с ним в постели!"

Изображение Императора замерцало, и он закрыл глаза. Я почувствовал абсурдный приступ преданности к этому человеку. Я ожидал почувствовать ярость, но даже вид Александра - который уже раз пытался убить меня и однажды преуспеет - не вызвал во мне ничего, кроме беспокойства. Он всегда был таким усталым? Как я раньше этого не замечал?

"Будь осторожен, ухранец, - напомнил Александр. "Ты обращаешься к Его Сиятельству, Императору!"

"Он ваш император, - сказал мужчина, - а не мой. В Ухре мы покончили с королями. Мы не кланяемся и не пресмыкаемся, как вы". Ахлаэ практически зарычал. "Если вы будете иметь дело с экстрасоларианцами, то не будете иметь дело со мной!" Остальные норманы поднялись на ноги в поддержку смуглолицего триумвира - целая вереница странных и разнородных мундиров.

Не открывая глаз, Вильгельм Цезарь произнес: "Монарх Латарры может выставить пятьдесят миллионов солдат, триумвир. Сколько у тебя?"

Ахлаэ зашипел, больше походя на чайник, чем на змею. "Я представляю весь Норманский альянс".

"В самом деле? Неужели Канти, Ардистама, Фарос и все остальные хотят потерять поддержку Империи ради твоей гордости?"

Один за другим остальные норманы посмотрели друг на друга. Один за другим они вернулись на свои места. Ахлаэ остался стоять один. Меня тогда поразила сюрреалистичность всего этого: Цезарь, возвышающийся, как сам Юпитер, над вогнутой дугой стены над возвышением, больше, чем в жизни, говорящий через неисчислимые тысячи световых лет. Его образ замерцал, когда он откинулся на спинку своего трона, образ созданного человеком бога, воплощенной силы.

Туран Ахлаэ откинул плащ и повернулся, не сказав больше ни слова, гордость подтолкнула его подняться по ступеням и покинуть зал. Республика Ухра последовала за ним.

Семь миров.