Беспокойные боги

ГЛАВА 64

ДЫМ И САНДАЛОВОЕ ДЕРЕВО

"Валка?" Я повернулся к ней лицом, не обращая внимания на опасность, исходящую от трех новых глаз Кхарна.

"Адриан?" Низкий звук ее голоса что-то сломал во мне, что-то, о чем я и не подозревал до этого момента.

Это была Валка.

Я знал, что этого не может быть, и все же это было так. В ее голосе, в ее тоне, в ее интонации было узнавание. Она знала меня, а я знал ее, хотя разум вопил из своей тюрьмы прямо за моими глазами.

И все же я пошел к ней, не обращая внимания на кровь, текущую по шлангам у моих ног в почти безжизненную форму Кхарна, на трех дронов, кружащих по орбите. Меч в моей руке погас, я прижал Валку к себе, дрожа всем телом, и прижался щекой к ее щеке. Ее плоть была теплой и настоящей в моих объятиях, и никакого впечатления холода.

Она не ответила мне взаимностью. Ее руки поднялись, но шок не дал им меня оттолкнуть. Я увидел, как одна из них занесена над моим правым плечом, а ее обладательница на мгновение остолбенела.

"Как долго я была в фуге?" - спросила она, обдавая теплым дыханием мою шею. Она попыталась высвободиться из моей хватки. "Адриан, что случилось? Ты делаешь мне больно".

Я не мог ни ответить ей, ни заставить себя повиноваться. Я лишь всхлипывал в ее плечо, не отпуская.

Наконец у меня перехватило дыхание, и мои легкие вдохнули ее запах, и именно этот запах заставил меня остановиться. Незнакомый цветочный аромат наполнил мою грудь. Не сандалового дерева. Не дыма.

Олеандр. Я уловил запах. Олеандр и... ...и кое-что еще.

Мускусная роза.

Это было неправильно, и неправильность этого отбросила меня на шаг назад.

Я услышал ее прерывистый вздох. "Твое лицо!" Пальцы медленно поднялись и коснулись моей щеки. Почти сразу же она отстранилась, как будто почувствовала, что переступила какую-то черту. "Что с тобой случилось?” Когда я не ответил - я не мог говорить, - она заговорила быстрее, в ее словах слышалась паника, как будто боялась, что у нее не будет возможности высказаться. "Эта химера забрала тебя. Тебя не было... несколько дней. Я думала…" Она не сказала мне, что подумала. "Что они с тобой сделали?"

"Ничего", - прошептал я. "Ничего!"

"Ты видишь, что я могу тебе предложить?" - стальной голос Вечного обрушился на нас обоих подобно дождю.

Этот вопрос привел меня в чувство. Я посмотрел на Валку. Действительно посмотрел.

Ее левая рука была обнажена, клановый сайлаш отсутствовал. Татуировка должна была покрывать ее от основания пальцев до плеча и от плеча вниз по боку до левого бедра, ее черные геометрические очертания представляли собой переплетение фрактальных завитков, линий и перекрестных штрихов, язык, который могли понять только даймоны Тавроса. Вместо этого ее кожа была чистой, бледно-золотистой, не тронутой иглой или временем.

И ее глаза...

Ее глаза были зелеными, а не золотистыми, какими я их помнил.

Увидев их на ее лице, мое сердце снова разбилось.

Это были глаза Кассандры.

Сколько я ее знал, у моей Валки были золотистые глаза, фальшивые глаза, которые сделал для нее ее народ. Я ни разу не видел глаз, которыми наградила ее природа, и только догадывался об их оттенке. Большинство считает, что воспроизвести черты родителя в ребенке - дело простое. Природа, конечно, делает это без спроса и очень часто. Но вычленить гены, отвечающие за многие конкретные черты, не так-то просто, если только семья не была проиндексирована и спроектирована на протяжении многих поколений. Когда джаддианские маги секвенировали Кассандру из клеток моего тела и крови Валки, я попросил лишь не передавать ребенку глаза отца. Я не желал видеть глаза лорда Алистера Марло, глядящие на меня с лица моей дочери.

Лица нашей дочери.

Мне всегда было интересно, дал ли случай девочке глаза ее матери или же она унаследовала глаза какого-то другого предка.

Теперь я больше не гадал и удивлялся капризам природы и того, кто ею управляет.

"Что ты можешь предложить…?" - повторил я, не поворачиваясь к восседающему на троне упырю.

Позади меня что-то шевельнулось, чуть сдвинулось. Но я все равно не повернулся, не в силах оторвать взгляд от лица существа, стоящего передо мной. Лицо женщины, которую я любил, одетой так, словно она собиралась на свидание или на какое-то языческое таинство секса и жертвоприношения.

Я жаждал снова обнять ее, но знал, что не должен этого делать.

Она не была Валкой, не могла быть Валкой. И никогда не будет.

И все же...

"Я принимаю, - раздался сухой и дребезжащий голос, - я принимаю твое... предложение".

Голос исходил не из машин Кхарна, а из его пластилиновой оболочки.

"Какое предложение?" спросила Валка, подходя ко мне ближе. Я отшатнулся. "Адриан, какое предложение?"

На черном кружеве Валкиного балконета, на животе, там, где я ее обнимал, была кровь. Мой меч вернулся на место, и я провел по щеке тыльной стороной ладони, вытирая слезы.

Кхарн все еще говорил. "Я... займу место моего брата. Я признаю твою... твою победу и твой мир. Если ты… прикажешь… своим людям… отступить".

Я едва слышал королеву демонов. Я смотрел только на нее.

Чем дольше я смотрел, тем меньше она походила на ту женщину, которую я помнил. Губы Валки никогда не были такими красными и надутыми, а грудь - такой округлой и полной. Она словно была создана для того, чтобы соблазнять меня.

И все же...

"Адриан!" Она снова шагнула вперед, теперь еще злее. "Avan al noroka… что происходит? Где Кхарн Сагара? Кто она?" Она указала через мое плечо на Кхарна Сагару, женщину в кресле.

Мне показалось, что я понял.

"Ты забрал ее воспоминания", - сказал я, обращаясь к Кхарну, а не к Валке, которая не была Валкой. "Ты забрал наши воспоминания".

Клонированный Адриан Марло, который напал на нас в верхнем зале, обладал чем-то из моих воспоминаний, моих взглядов, моих манер.

Это мои воспоминания! воскликнул мой второй "я", а затем пробормотал: я знаю, что реально.

"Ты не был… не помнишь", - сказал Вечный. "Но да. Отец Калверт приказал отсканировать тебя для своего… собственного развлечения. Он был… склонен к жестоким наслаждениям".

Был склонен. Значит, черный маг мертв. Это было хорошо. Я молился, чтобы он умер быстро.

Может быть, я возьму кого-нибудь из вас в качестве домашнего питомца. маленькую куклу, пускающую слюни. Вам бы это понравилось?

"Его забавы всегда окупались, - сказал Кхарн, снова полагаясь на свои машины. "Я отдам ее тебе, если ты расскажешь мне, как ты это делаешь. Как ты обманываешь смерть".

Мои глаза встретились с глазами Валки - глазами Кассандры - и я увидел в них нерешительность. Смятение.

Страх.

"Ты не она", - сказал я, хотя это и разрывало мне сердце. "Ты не моя Валка".

"Твой Валка?" - затаив дыхание, повторила копия.

Конечно. Если Калверт и Кхарн Сагара забрали наши воспоминания, то, должно быть, тогда, когда мы были его пленниками. Именно там, в подземельях Воргоссоса, мы с Валкой наконец-то сблизились. Я помнил, как мы жались друг к другу на холоде, свернувшись калачиком на твердом каменном полу старой электростанции над водохранилищем, как я царапал стены гвоздем, создавая образы дома, Гибсона, самой Валки для ее забавы. Я вспомнил, как она прижималась ко мне всем телом, и как ее аромат пропитывал мою одежду и волосы, пока шли дни.

Дым и сандаловое дерево.

Олеандр и мускусная роза.

"Мы были женаты", - сказал я, увидев шок на лице моей копии, гнев,... смущение? Она улыбнулась, как будто я сказал какую-то шутку. "Все равно что женаты. У нас есть дочь. Она здесь, сейчас, со мной". Говоря это, я придвигался все ближе, упиваясь ее образом. У нее было лицо Валки: высокие скулы, заостренный подбородок. Эта единственная прядь волос, наполовину завитая кольцами, ниспадавшая от лба до пупка, была той самой темно-красно-черной, которую я помнил, как тень от какого-то забытого солнца. "Посмотри на свою руку, Валка. Твой сайлаш... его там нет".

Зеленые глаза женщины блестели, широко раскрытые от страха.

"Мой что?"

"Она не понимает, что ты имеешь в виду", - сказала Кхарн, и ее мрачный металлический голос наполнил полутемный зал.

За моей спиной послышался шорох тяжелой ткани, скрежет металла по камню.

Я обернулся.

Кхарн Сагара наконец-то поднялся на ноги. Там, где раньше был манекен из кожи и костей, с сухой восковой кожей, стояла умирающая от голода женщина, облаченная в черный самит и золотую ткань. "Мы сделали ее не замечающей своих изменений. Так будет лучше для нее".

"Лучше для меня?" Другая Валка шагнула вперед, явно не понимая своего состояния. У меня не было плаща, чтобы обеспечить ей скромность.

"Молчи!" На этот раз Кхарн заговорила своими бумажными губами.

У второй Валки язык тут же прилип к небу. Она выпучила глаза и дотронулась длинными пальцами до своих слишком полных губ. Ногти у нее были покрыты ярко-красной эмалью. Эта рука потянулась к ее горлу, и я вспомнил, как та рука - двоюродная сестра этой руки - тянулась к ее горлу по приказу червя Урбейна.

"Так-то лучше", - сказала Леди Воргоссоса. С этими словами она сунула руку в рукав и, нащупав разъём одной из трубок, идущих вдоль рукава, потянула за него. Мгновение спустя извлекла иглу длиной около четырех дюймов и бросила ее вместе с трубкой на землю. "Давайте поговорим о мире, лорд Марло, - сказал Кхарн, и это был голос Сузухи, усиливающийся с каждым мгновением, - о мире и вечной жизни".

Шаг за шагом Вечная спускалась со своего трона, отсоединяя кабель за кабелем, электрод за электродом от своих рук и груди. Ее одеяния распахнулись, обнажив скелетообразное тело, ребра и сморщенную грудь. Под ребрами находились черные отверстия с металлической окантовкой - порты, от которых она отсоединяла кабели, назначение которых было для меня загадкой.

"Ты называешь это вечной жизнью?" спросил я, глядя на вторую Валку, которая, казалось, сразу же потеряла способность двигаться. Только глаза метались на ее испуганном лице. Она не понимала, что происходит. Кто она такая. Что с ней сделали.

"Мы должны спуститься к Братству, - сказал Кхарн. "Они все еще могут общаться с "Демиургом". Я могу остановить свою армаду".

"А что с телом твоего брата?"

"Все в порядке", - отмахнулся Кхарн. "Восстановление займет некоторое время, но есть средства, с помощью которых его можно имитировать".

Рука Валки все еще сжимала ее горло. Она дрожала.

"Отпусти ее", - сказал я. Валка или нет, я не хотел видеть, как она страдает.

Кхарн проигнорировал меня. "Чудесно, не правда ли?" Леди, которая была Смертью, подошла ко мне в окружении своих дронов. "Мы сделали несколько… изменений в оригинале. Все это было сделано в попытке извлечь максимум возможного из образцов, которые мы взяли у тебя..." Она положила руку мне на плечо, легкую, как сухостой.

"Я сказал, отпусти ее, Сагара".

Валка тут же упала на четвереньки, хватая ртом воздух. Я опустился на колени рядом с ней. "С тобой все в порядке?"

Копия покачала головой, но ничего не сказала.

Она не была Валкой. Но в ней был дух Валки, и никто - ни женщина, ни мужчина - не должен был так страдать. Положив руки ей на плечи, я посмотрел на призрак, возвышавшийся над нами обоими. "Сколько таких, как я, ты создал?"

"О..." - начала женщина.

Машина закончила. "Десятки".

Снова женщина. "Все неудачные".

"Ты говорил о Тихом", - сказала машина. "Как это делается?"

"Тебе не понять", - сказал я. Это было... неописуемо приятно снова обнимать ее. Притворяться, что это так. "У меня нет над собой власти".

"Я стрелял в тебя!" почти крикнул Кхарн. "Ты должен был умереть! Ты станешь отрицать это мне в лицо?" Значит, она напала на меня, чтобы принудить к действию, чтобы лишить всякой надежды отрицать то, что было на самом деле. "Ты думаешь, Воргоссос слепой? Глухой? Неужели ты думаешь, что я не видел и не слышал, какие истории ходят по просторам вселенной с тех пор, как ты оставил меня здесь, разорванного на две части? Я слышал истории, видел голографы: Аптука, Береника, Перфугиум. Я знаю, что джаддианцы боролись так же, как и я, и наши друзья из МИНОСа. И из воспоминаний несчастных солдат моего брата я знаю, что ты умер во второй раз - не отрицай этого!" К этому времени ее голос обрел полную силу. "Ты похож на меня больше, чем сам признаешь! Ты уже не тот человек, которому я дал новую руку все эти годы назад".

Я все еще стоял на коленях, обнимая другую Валку. Драгоценные камни в ее сеточке для волос переливались. Черные опалы, которые сверкали так же, как и она сама. Вьющийся локон лежал на камне между ладонями. Нежно шепча, я помог ей встать и посмотрел прямо в глаза Кхарну Сагаре.

"Я - это он", - ответил я.

"Не лги мне", - ответил Кхарн Сагара, и три глаза-дроны сверкнули за ее узкими плечами.

Не имея плаща, я обнял Валку за плечи. Это было все, что я мог для нее сделать. Она по-прежнему молчала.

"Это не ложь, - возразил я ей. "Я тот самый человек, которого мой отец приказал достать из резервуара. Только возрожденный. Переделанный рукой единственного, кто действительно может это сделать".

"Невозможно!" - сказал Вечный. "Ты какой-то клон, какая-то уловка Империи".

"Я слуга Тихого, - ответил ей Полусмертный, - и только Тихого".

"Тихий!" В голосе демониака послышались хрупкие нотки. Может, это страх?

"Ты спрашивал меня, как я это делаю, этот мой дар. Он дал мне его, Сагара. Он сделал меня тем, кто я есть, и я не могу сделать ничего, чего бы он не разрешил. Ты видишь только три измерения. Я вижу больше. Я могу видеть время".

Глаза Кхарна Сагары сузились до маленьких щелей. "Ты хочешь, чтобы я поверил, что у тебя есть власть над самим временем?"

"Только сила, позволяющая двигаться сквозь него, - ответил я. - Не только вперед, но и поперек него."

Рядом со мной Валка задохнулась.

Моя ярость вспыхнула как белая молния. "Что бы ты с ней ни делал, прекрати это!"

Глаза Кхарна стали как кремень. "Ты уже достаточно с ней поговорил! Если она тебе нужна, ты скажешь мне то, что я хочу знать. Где ты приобрел этот дар?"

Анника.

Она хотела знать, где находится Анника. Могу ли я сообщить ей это? Принесет ли это ей какую-нибудь пользу? В конце концов, не на Аннике я получил печать Тихого, а на другой Аннике. Аннике, которой не было и никогда не будет.

И все же я обнаружил, что не могу сказать ей об этом, чувствуя, что это было бы предательством.

"Я не могу тебе этого сказать", - вздохнул я.

"Будь благоразумен, Марло", - сказала Сагара, подходя ближе к копии Валки и ко мне.

"Ты уже согласился на мой мир", - сказал я. "Демиург" за Воргоссос".

"За Воргоссос и Латарру, за обе", - поправила она.

"За Воргоссос, и Латарру", - согласился я. "Ты сказал, что мы должны спуститься вниз, чтобы увидеться с Братством..." Великий разум сказал, что мы встретимся снова, в последний раз.

Гнев Сагары вспыхнул как молния. "Я не понимаю, кем ты себя возомнил! Ты принес в мой дом сокровище и оскорбляешь меня, даже не делая вид, что хочешь поторговаться о цене! Я предлагаю тебе то, чего не может предложить никто другой - твою женщину, возрожденную! Шанс начать все сначала!"

Как будто с нее сняли какое-то заклятие, Валка ахнула, глядя на меня зелеными глазами. "Твою женщину?" Ее грудь вздымалась, когда она говорила, слова были похожи на осколки стекла. "Твоя женщина? Ты же говорил, что мы..."

"Женаты", - сказал я. "Все равно что". Слезы навернулись снова. "Ты умерла, - сказал я женщине, которая мне не принадлежала. "Более двухсот лет назад. Прошло более тысячи лет с тех пор, как мы впервые прибыли на Воргоссос, Валк..."

Я не мог произнести ее имя, не мог назвать эту женщину по имени.

И все же я бы спас ее, если бы мог.

Другая Валка покачала головой, ее локон колыхнулся. "Тысяча лет?" - прошептала она, отступив на полшага. "Нет, нет, это невозможно. Это ложь".

"Да", - сказал я. "У нас есть дочь, Кассандра. Она бы тебе понравилась - я имею в виду, настоящей тебе. Я..."

И снова Кхарн Сагара положил невесомую руку мне на плечо. Это была вещь из бумаги и высушенного дерева. "Не будь дураком, - прошептал демон мне на ухо. "Ты можешь заставить ее снова влюбиться в тебя, милорд! Вы можете уйти отсюда вместе, и все, о чем я прошу, - это небольшой ответ".

Слова, сказанные ее предшественником, отдавались эхом в вечности, а не в жизни.

Но теперь они были одним и тем же, два дерева, сросшиеся, как грибковая инфекция, их корни переплелись, и они стали одним организмом, несъедобным.

"Она тебе нравится?" Вторая рука Кхарна легла мне на грудь и она обняла меня.

Ярость остановила мой язык. И шок. И ужас.

И любовь. Это тоже - и страх. Страх за нее. Эту женщину, которая не понимала, которая была создана для злого умысла и злого использования.

"Она такая же, какой была, когда ты покинул меня", - заявил Кхарн, проводя рукой в кольце взад и вперед по окровавленной керамике моего скульптурного нагрудника. "Ее воспоминания остались прежними, как и ее характер". В этом тонком и скрипучем голосе послышалась улыбка. "Идеальная копия, и даже более чем идеальная. Мы сделали определенные… улучшения, как ты видишь".

Я боялся отстраниться, боялся трех дронов, которые все еще кружили вокруг нас троих, боялся нарушить наш хрупкий мир. Нам нельзя было терять время. Каждое уходящее мгновение сулило новые смерти и разрушения: на орбите, в городе, в самом дворце.

Все должно было закончиться.

Ведь всему приходит конец, вы же знаете?

"Ты найдешь ее более... уступчивой, чем оригинал".

Копия нашла, наконец, мужество Валки. "Более уступчивой!" Она шагнула вперед, раздувая ноздри. "Уступчивее, да? Это..."

"На колени!" Рявкнул Кхарн.

Валка тут же упала, не столько на колени, сколько бросилась на землю коленями вперед.

"Так намного лучше, не так ли?" Заметил Кхарн.

Только не так, думал я, наполовину затуманенный отрицанием. Сколько раз я представлял, что увижу ее снова?

Не так.

"Валка..." Ее имя вырвалось у меня непрошеным, сорвалось с губ.

Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. "Я не могу прекратить, - сказала она, - не могу..."

"Тише, девочка!" велел Кхарн, и бедная копия сразу же смолкла. Губы Кхарна оказались в нескольких дюймах от моего уха: "Она может быть твоей, лорд Марло. Вся твоей! И все, что тебе нужно сделать, это рассказать мне, как ты это делаешь". Ее голос дрожал от желания, от голода и страха, скорее животного, чем человеческого, но в то же время холодного. "Как ты обманываешь смерть?"

Я молчал.

"Может быть, продемонстрировать, - задумчиво произнесла Кхарн, все еще прижимая руку к моей груди и постукивая ногтями. "Отдай ей приказ. Посмотри сам. Я же говорю, что она более чем совершенна".

Руки Валки крепче сжали мою тунику, когда она снова попыталась заговорить. Но не смогла. Второй приказ Кхарна остановил ее язык так же уверенно, как и первый, поставивший ее на колени. И все же она была достаточно самостоятельной - достаточно Валкой, - чтобы смотреть на меня со смешанным чувством ярости, вызова и ужаса. Возможно, она верила, что Сагара что-то сделал с ее имплантами, с нейронным шнуром, опутывающим серое вещество ее мозга.

"У нее твои глаза", - сказал я наконец, не зная, что делать с ужасом на ее лице. Ужасом не только передо мной, но и перед чем-то другим, ведь здесь была Валка, которая едва знала меня, которая не доверяла мне так, как доверяла настоящая Валка. "Кассандра", - объяснял я сбивчиво, обращаясь к тени женщины, которая давно умерла. "Я попросил их дать ей твои глаза". Против воли, не в силах сдержаться, я коснулся ее лица рукой. Она вздрогнула, но не смогла отстраниться. "Я и не знал, что они зеленые".

Зеленые.

Зеленые глаза.

"Ты был со мной все это время", - прошептал я. Ей. Ему. "Всегда был рядом, а я не замечал этого".

Что там Екатерина говорила о Боге-Императоре? О Скрытом, который посылал ему сны о завтрашнем дне?

...это было так, как будто некий друг, который всегда был рядом с ним, спустя сотни лет молчания вдруг обнял его за плечи и заговорил.

Спустя более двухсот лет - спустя более шестисот - я понял.

Я никогда не был одинок. Ни здесь, на Воргоссосе, ни в черных ямах Дхаран-Туна, ни в пандемониуме Эуэ. Ни на мгновение.

Помощь всегда приходила, всегда была со мной. И я знал, что помощь придет, что я снова найду выход из лабиринта - окончательно и навсегда.

Я понял.

Я не помню, как поднял руки, не помню, как повернулся. Кхарн Сагара отступила на шаг, давая мне немного пространства для ее дара. Мой кулак врезался в челюсть женщины-нежити. Я почувствовал, как ее зубы сломались, как старое дерево.

"Валка, - произнес я, доставая меч и разжигая его. Я отдал ей приказ, как мне и было сказано. "Беги".

Один из дронов Кхарна выстрелил в меня. Я моргнул и увидел место во времени, где стоял в трех шагах слева. Пуля просвистела в воздухе, ударившись в одну из квадратных колонн зала. Раздался звук осыпающихся камней, они рухнули на гнездо кабелей, тянувшихся по полу рядом со мной.

Валка бежала к дверям, шлейф саронга развевался за ней. Двери были закрыты. Откроются ли они? Сможет ли она их открыть?

Оглушенный Кхарн растянулся на полу у моих ног. Я рассчитывал, что эта дезориентация, немощь этого престарелого воплощения станут моим спасением - и ее гибелью.

Я был сыт по горло этими экстрасоларианцами, этими демонами и людьми-машинами, по горло сыт их пустыми обещаниями, их мерзкой ненавистью к человеческой жизни. Существо, бегущее к двери, не было Валкой, но она была кем-то. Я бы убил Кхарна Сагару, уничтожил бы ее - его - полностью, если бы мог. Пусть Воргоссос сгорит в огне. Пусть Латарра рухнет. В тот момент я не думал ни о "Демиурге", ни о своей миссии.

Это не имело значения.

Кхарн Сагара был злом. Я говорю это открыто. Мы не должны терпеть зло.

И я не стану мириться с этим. Больше нет.

Второй удар одного из дронов Кхарна рассек воздух. Я пропустил его сквозь себя, волоча меч по земле, разрывая кабели и шланги. Многие из них все еще были прикреплены к существу у моих ног, подключены к портам в иссохшей плоти ребер и бедер. Под мантией на Леди Воргоссос была лишь льняная набедренная повязка, давно истлевшая от времени. Я пнул ее носком сапога, переворачивая на спину.

"Более чем совершенна?" спросил я, не ожидая ответа.

Я изуродовал ее лицо. Кровь - странно черная и вязкая - забрызгала ей щеку в том месте, где мой кулак в броне разорвал плоть, челюсть была разбита вдребезги.

Между нами не было и не могло быть никаких споров.

Она должна была умереть.

Он должен был умереть.

Выхода не было. Она не могла транслировать свой образ за пределы планеты, и даже если бы она скрылась в другом теле на самом Воргоссосе, мы бы нашли ее. Я бы разорвал эту планету на части, если бы пришлось.

Я поднял меч.

В этот момент один из дронов Кхарна появился в поле зрения, и его глаз вспыхнул. Время расступилось, и луч прорезал то место, где я только что находился. Теперь я был рядом с тварью, клинок по-прежнему поднят. Он упал, а в следующее мгновение упал и дрон, его корпус разлетелся на две части.

Рок настиг Воргоссос.

Я стоял над Кхарном Сагарой, иссохшей оболочкой с разбитым лицом. Последней из его рода.

Кем бы ни стал Кален Гарендот и все его потомки - они были новым существом. Я снова поднял меч. У колдунов МИНОСа было два передатчика в теле. Один в мозгу, другой в груди. Я с криком опустил свой меч, лезвие рассекло макушку Кхарна посередине, без сопротивления пронзив лицо и плечо до самого сердца. В это последнее мгновение последовала еще одна вспышка синего света. Я не видел стрелявшего дрона, и не почувствовал, как жалит луч.

"Она была совершенна", - заявил я трупу Сагары, заставляя себя взглянуть на рассеченную голову. "И ее больше нет".

Вспомнив, о ее частичке, я повернулся к двери, надеясь увидеть, что железный портал открылся, а копия исчезла.

Но двери так и не открылись.

Последняя вспышка голубого света нашла свою цель.

Кхарн Сагара совершил последний акт жестокости. Последним выстрелом он поразил не меня - своего врага, а копию, чтобы ранить меня еще сильнее.

"Валка!" Я не знал, как еще ее назвать.

Выключив клинок, я поспешил к ней.

Выстрел пришелся в спину, прожег спинной мозг, оставив отверстие размером не шире большого мужского пальца, прямо между лопатками. Сквозь него пробивался свет. Сквозь нее. Крови было совсем немного.

"Валка!"

Она не ответила. Выстрел наверняка пробил легкое, если не попал в сердце. Я осторожно перевернул ее. "Только не это", - услышал я свой сдавленный голос. "Только не она. Только не она... не ... нет..." Я поднял голову, оглядываясь в поисках кого-нибудь, хоть чего-нибудь.

Но мы были одни.

Она не была Валкой. У нее были воспоминания Валки - вплоть до нашего первого пребывания на черной планете, но человек - это не сумма его воспоминаний, а нечто гораздо больше.

Человек - это история, нить, протянувшаяся сквозь время от смерти до зачатия, непрерывная линия, за исключением тех случаев, когда вмешиваются силы нашей Вселенной. Человек - это не тело и не душа, а воплощенная душа. Тело, которое я держал в тот момент, не было рождено на Эдде от отца, которого я никогда не видел, отца, убитого Капеллой. Душа, совсем недавно покинувшая эту слишком образцовую плоть, не была духом, которого мой дух любил все эти долгие века. Существо, которое Кхарн Сагара создал, чтобы искушать меня и мучить - как часть своего… ее плана по раскрытию секретов Адриана Полусмертного - было лишь отголоском.

Поденка-однодневка, прожившая один день и умиравшая.

"Только не это", - говорил я, повторял, по-моему, сотни раз. "Только не это..."

Что я себе вообразил? Что я мог бы спасти ее? Освободить от яда, который Сагара влил ей? Думал ли я, что смогу полюбить ее, как любил саму Валку? Нет, нет… Мысль о том, что она будет стоять на коленях у моих ног с расширенными от ужаса глазами, вызвала у меня приступ тошноты. Маленькая некромантия Кхарна была извращением, актом зла. Он создал эту Валку только для того, чтобы она стала рабыней. Моей рабыней или рабыней любого другого человека.

Сколько их у него было?

Я обнял ее голову, прижал к себе, и на мгновение это была не копия, а сама женщина, тело которой я никогда не видел и никогда не мог похоронить. Ее смерть была для меня абстракцией, далекой, как раскаты грома. Здесь же, среди спутанных проводов и квадратных колонн, окружавших этот сатанинский трон, абстракции не было.

Никакого грома.

Это было дыхание на моей щеке?

Я выпрямился, все еще поддерживая ее болтающуюся голову.

"Валка?"

Ее черненые веки дрогнули, открыв щелочки глаз цвета нефрита. "...Адриан?"

Ее голос дрогнул при этом слове, и я понял, что последний выстрел Кхарна действительно пробил ее легкое. Над грудью виднелась дырочка с черными краями. Ее дыхание было очень поверхностным.

"Не смогла..." прохрипела она между вздохами. "...открыть дверь..."

"Не разговаривай сейчас", - попросил я. "Мы вытащим тебя отсюда".

Ее можно было спасти. Если бы мы смогли положить ее на лед - в состояние фуги, - можно было бы предотвратить последствия гипоксии. Повреждение головного мозга. Но чтобы перевести ее в состояние фуги, нам бы потребовались экстренные полевые ясли, а ближайшие были в шаттлах, в туннелях за разрушенными воротами города.

Сможем ли мы доставить ее туда вовремя?

Глаза копии выпучились, рот открылся.

Я понял, что сказал. "Ты можешь говорить, если хочешь", - сказал я. "Только будет лучше, если ты не будешь этого делать". Снова накатила тошнота. Сагара запустил червя в мозг бедного существа, такого же опасного, как тот, которого Урбейн внедрил в саму Валку. "Мне очень жаль".

"Ты… вернулся, - произнесла она и снова повторила - вернулся за… ради меня".

"Конечно", - сказал я, солгав ей.

"Твое лицо..." - сказала она. "Ты выглядишь... по-другому. Хорошо."

Я улыбнулся сквозь слезы. Чуть не рассмеялся.

Каждый вздох приносил боль, как будто это в меня стреляли, а не в бедную женщину в моих объятиях.

"Я не… не она, не так ли?" - спросила копия. "Ты сказал, что я… нет".

"Не моя Валка", - произнес я, кладя руку на рану, как будто мог исцелить ее простым прикосновением. "Но это не имеет значения. Просто держись".

Если бы Рагама забрал мою печаль вместе с потребностью во сне! Вместо этого, казалось, каждая моя эмоция проявлялась еще ярче, каждая боль - еще глубже.

Я знал, что не смогу ее спасти.

"Кассандра!" Я выкрикнул ее имя, умоляя, чтобы она - хоть кто-нибудь - услышал меня через двери.

Я даже не знал, жива ли она.

"Наша… дочь?" спросила Валка. "Тысячу лет..."

"Я люблю тебя", - сказал я, не в силах сдержаться. Сказать это в последний раз - даже эху...

У меня не было выбора.

"Любишь?" Глаза Валки расширились, и я вспомнил, что здесь находилась Валка, которую я никогда не любил, с воспоминаниями Валки, которую я еще не любил. Она повторила, и ее голос, как и глаза, были где-то очень далеко. "...Любишь?"

Ее взгляд, и без того отстраненный, устремился куда-то бесконечно далеко.

Она ушла.

Шрамы, которые я долго считал зажившими, разошлись и разорвали мою грудь, мое сердце, мою душу, и я прижал ее тело к себе, хотя знал, что ее дух спит в ревущей Тьме, ожидая нового творения, как сказал Рагама.

И все же я плакал от боли нашего расставания… и потому, что наше воссоединение было почти бесконечно далеко.