Беспокойные боги

ГЛАВА 16

КРУГИ

Проходили недели. Месяцы. Валерьев начал раскопки обрушившейся шахты, которая соединяла пантеон глубоко под Mensa с поверхностью. Огромные валуны и куски пласкрита разбивали на щебень и вручную таскали из глубины. Всегда, когда я входил в город, то проходил мимо шеренг мужчин с нагруженными мешками, каждый из которых сгибался под тяжестью щебня, который нес на спине.

За дюнами, образованными песком, вытесненным с поверхности земли, выросла огромная куча шлака. Воду проследили до ее источника: камеры высоко над пантеоном. Там были помещения, из которых вода никогда не вытекала. В одной из таких пещер люди Гастона сделали открытие: колонию многоногих змееподобных рыб, которые, должно быть, сохранились с древности, питаясь микробиотой, обитавшей в воде.

Я много раз возвращался к пантеону и проводил долгие часы, изучая руку и надписи на плите, на которой она лежала, полагаясь на свое зрение, чтобы заглянуть сквозь время. Рука всегда была на месте, никогда не двигалась, хотя руины перемещались вокруг нее бесконечным множеством.

Рассам и Картер с помощью голографий изучили каждый уголок каждой галереи в этом отвратительном месте и приступили к долгой, но упорной работе по переводу. Стены на всех уровнях были покрыты тусклыми фризами, которые во времена расцвета могущества Вайарту, должно быть, представляли собой удивительное зрелище. Некоторые участки все еще были раскрашены, напоминая фриз Халла в гипостиле. Самый нижний слой изображал крабовые формы Вайарту, сражающихся друг с другом примитивным оружием, с клинком, дубиной и когтями. Четвероногие сражались с шестиногими, а шестиногие с восьминогими. Под ними возвышались потрескавшиеся панцири их собратьев. Уровнем выше были показаны те же армии, распростертые на коленях перед существом, которое казалось бесформенным скоплением пернатых крыльев, чьи перья изгибались, образуя звезду на макушке одного из них.

Я спросил Рассама, не был ли это Аравте-Теаплу, Всепобеждающий.

"Нет", - пояснил схоласт и показал мне надпись, сделанную под короной со звездой. Он провел пальцем в перчатке по синеоформе. "И Су На Ма Су Ра Те Ха Ну получил от Ма Су Те Му су джа ра ка си те у ма, право править, став Су На Ма Су Ра Те Ап У Лу, Первым Связующим, Всеобъемлющим".

"Их первый король?" спросил я.

"Сунамасра-Техану, или Сунамасра-Теаплу", - сказал Рассам, превратив суровый каданс вайартского слога в нечто похожее на человеческую речь. "Он объединил враждующие фракции Вайарту: Вайарту, Суджару, Сибару и Онхарру".

"Наблюдатели сделали его королем", - сказал я и подумал: "Так же, как они сделали королем Элу".

История повторялась, но сколько раз? Скольких чемпионов помазали Наблюдатели для себя? Сколько раз черные боги настраивали существ против самого творения?

Рассам подвел меня к следующей надписи - огромному блоку текста рядом с изображением крылатого сущестао, которое могло быть только Наблюдателем Масутему. "Здесь говорится о том, как бог приказал своему народу сжечь звезды, очистить все живое во вселенной, чтобы О Ба Да Му не породил демонов, которые уничтожат их".

"Обадам?" спросил я.

"Лжец".

Здесь, по крайней мере, было подтверждение хотя бы одного факта: Какой бы ни была связь между Тихим и Наблюдателями - был ли Тихий одним из них или нет, - они были врагами.

Уровни выше рассказывали о приключенческих войнах Вайарту. Как они разбивали миры и разрывали солнца на куски, как преследовали жизнь - от мельчайшей протоплазмы до потерянных рас, чьи королевства раскинулись по всем звездам. И все ради того, чтобы найти и перерезать ту нить, что привязывала Тихого к его творению.

Человечеству.

Мне почти показалось, что я вижу черные корабли Вайарту, бороздящие черные моря ночи, ищущие, всегда ищущие.

Земля была избавлена от огня лишь по счастливой случайности, и теперь сьельсины были посланы против нас - и против Тихого. Вместо этого Сунамасра-Теаплу пришел Элу, король Эуэ, а за ним Дораяика, его наследник...

* * *

Когда я не был в руинах со схоластами, то летал на споттере. На вершине горы начались раскопки, в ходе которых были вскрыты отложения и песок возрастом в миллион лет. Если смотреть с воздуха, крепостные стены наземного города тянулись от западного склона Китового Хребта, как пальцы огромной руки. На плато были возведены краны, чтобы поднимать грузы к работающим там землекопам, и я мог видеть огромные квадраты сетки Уилера, в которых трудились рабочие Валерьева.

Целая стая наших ирчтани кружилась и ныряла на фоне бледного неба. То и дело один из них издавал пронзительный крик - не слово, а обрывок закодированной музыки, которую разносил ветер.

"Хотела бы я их понимать, - сказала Кассандра, сидевшая в турели споттера чуть позади.

"Это просто тренировка", - сказал я. "Анназ хочет, чтобы они были начеку. У него жесткий контроль".

"Я знаю, что это тренировка!" - сказала она. "Я просто хотела бы понимать сигналы".

Я потянул штурвал назад, отклонился на девяносто градусов вправо, и мы плавно перешли в парение. Один из людей-птиц пронзительно закричал - звук был настолько грозным, что проник даже сквозь корпус нашего флайера. "Ай! Ай! Ай!"

"Это значит, что они заметили врага", - сказал я, наблюдая, как ирчтани пролетают мимо нас. Один врезался в другого, и какое-то мгновение они падали, кувыркаясь друг через друга в воздухе. Мгновение спустя они распались, и каждый полетел своей дорогой.

"Ты понимаешь их?" спросила Кассандра.

"Не очень хорошо", - ответил я. "Но это я знаю достаточно".

"Жаль, что я не умею летать", - сказала она.

"Мы сейчас летим".

"Я имею в виду, действительно летать", - пояснила она.

Взяв штурвал обеими руками, я погнал нас вперед, мчась по верхним склонам прочь от горы, над краем пустыни. Далеко внизу виднелось скопление белых зданий, похожих на гальку в бескрайнем песке. "Чем меньше репульсор, тем слабее тяга. Ты можешь построить его достаточно миниатюрным, чтобы поднять в воздух поддон, но не сможешь заставить скафандр летать. Нет, если только не найдешь способ увеличить мощность".

"Но ведь с ними можно прыгать?"

Она подумала о жгутах, уложенных в аварийном отсеке у люка. "Можно падать. Я использовал их для падения с орбиты пару раз во время войны".

"С орбиты?" - спросила она, наклонившись от турели. "И каково это было?"

"У меня никогда не было времени подумать об этом", - сказал я. "Мы просто летели. Мы просто сделали это". Я так редко говорил с ней о войне. На Джадде она казалась частью другого мира - в каком-то смысле так оно и было, - и я хотел, чтобы так оно и оставалось, чтобы моя дочь была в мире и безопасности. "Мы прибыли на Ганелон - твоя мать и я. И Драконоборцы, те, что привезли меня на Джадд. Именно на Ганелоне экстрасоларианцы разработали Красный сон".

Я мог слышать, как расширились ее глаза. "Летовирус? Вы были в лаборатории, где его создали?"

"Я сжег лабораторию, которая его создала", - уточнил я. "Но было слишком поздно, чтобы спасти галактику". Я повел нас по дуге, показывая раскопки во всем их великолепии: зеленые руки города Энар, поднимающиеся из песка, его крепостные валы, начинающие вырисовываться из скалы Китового Хребта. "Интересно, сколько их здесь жило?"

"Тайбер сказал, что, наверное, миллионы", - ответила она.

"Теперь просто Тайбер, да?"

"Мы здесь уже почти два года, Абба", - сказала она. "Не могу же я продолжать называть его доктором Валерьевым, верно?"

Я пропустил это мимо ушей. "Должно быть, это был менее значительный форпост", - сказал я. "Актеруму был огромен. Мили в поперечнике, Анарян. Мили. Едва можно было видеть одну сторону от другой".

"Звучит красиво", - сказала она, не зная, что значил для меня Актеруму.

Я вздохнул раз. Два. Три. "Думаю, так оно и было", - сказал я, думая о последнем уроке Гибсона, который он дал мне давным-давно на Делосе. "Ужасно, но и прекрасно тоже".

"Тайбер говорит, что Вайарту жили сообща, кроме своих правителей. Все теснились в этих залах. Как крабы". Она сделала паузу: "Почему они похожи на крабов, Абба?"

Я рассмеялся. "Ты затронула один из великих вопросов, девочка. Знаешь ли ты, сколько в галактике форм жизни, похожих на крабов?" Она замолчала. Впереди и слева от нас покачивался трос одного из воздушных шаров лагеря, к которому были привязаны красные предупреждающие флажки. Мы находились прямо над лагерем. "Более или менее везде, где есть вода, жизнь находит способ стать крабоподобной. Даже на старой Земле жизнь развивалась в форме краба по крайней мере четыре или пять раз". Когда мы вышли к звездам, то стали находить их все больше, даже в жизни, не основанной на тех же нуклеиновых кислотах, что и мы с тобой. Галактика полна имитаций крабов! Это был лишь вопрос времени, когда один из них окажется достаточно умным, чтобы построить империю".

"Откуда ты это знаешь?"

"Я много читал", - ответил я. "Когда ты будешь в моем возрасте, девочка, то обнаружишь, что нахваталась многого, от чего тебе мало пользы".

Она рассмеялась надо мной. "Но как ты думаешь, почему это так?"

"В этой форме должна быть какая-то польза". Я подал сигнал лагерю, что мы готовы к посадке. "В конце концов, сьельсины похожи на нас. Две руки, две ноги. Возможно, существует какой-то шаблон, и мы все просто … отражаем". Я прервался на мгновение, чтобы прослушать искаженную передачу снизу.

"Добр-споттер N3". Это- ...-наземный ... контроль. Вы-чистота на земле ... и на Площ-шесть … ием".

"Повторите это, наземный контроль", - сказал я. "Площадка шесть? Прием".

"Шесть... верно."

"Понял, контроль", - сказал я и, оглянувшись через плечо, добавил: "Я не буду скучать по связи на этой планете, когда мы здесь закончим".

"Неужели ничего нельзя с этим сделать?"

Я отрегулировал управление высотой. Споттер поднимался исключительно за счет репульсоров и не создавал подъемной силы за счет действия ракет или крыла. Он не кренился и не скользил по воздуху, как ялик или один из наших ирчтани, а перемещался сам по себе, двигаясь неровными линиями, как корабль в вакууме. Опускать нас по прямой было просто вопросом постепенного уменьшения мощности вертикальной тяги. Когда я сделал это, потянув рычаг назад на себя, вой антигравитации репульсора постепенно уменьшался, а пески становились все ближе.

"Вряд ли", - решил я. "Если только они не хотят оснастить каждый споттер и каждый костюм квантовым телеграфом".

"А почему бы и нет?" спросила Кассандра.

"Слишком дорого и слишком тяжело", - ответил я. У нас есть телеграф на "Аскалоне", если нам понадобится выйти на связь. И у Гастона есть такой же в командном отсеке. Я подозреваю, что у Веди есть так же на "Рее".

"Ты действительно думаешь, что он есть… план? - спросила она. "Для жизни? Для эволюции, как ты сказал?"

Я долго думал об этом, наблюдая, как начинает подниматься песок, поднятый действием наших репульсоров. "Хотел бы я знать", - ответил я. "Но если ты спросишь своего друга, Эдуарда, он скажет, что мы созданы по образу и подобию его бога".

"И сьельсины тоже?"

"Не знаю, что бы он на это ответил".

"Но Абба", - спросила Кассандра, отстегиваясь, пока споттер заходил на посадку. "Если во вселенной так много крабов, не означает ли это, что бог Эдуарда - краб?"

Я фыркнул, и Кассандра рассмеялась вместе со мной.

"Может быть", - улыбнулся я, отключая питание споттера. "А может, бог Эдуарда - не единственное существо, формирующее жизнь по своему образу и подобию".

Я отстегнул собственный страховочный ремень и направился к люку. Кассандра улыбалась мне, приподняв одну бровь так похоже на свою мать, что у меня защемило сердце. "Что?" спросил я, внезапно остановившись.

"Ты назвал его Эдуардом", - сказала она.

"Я не называл".

"Ты сделал это!" - усмехнулась она. "Не А2. Он тебе нравится!"

"Давай вернемся на корабль", - сказал я, открывая люк. "Нима будет нас искать".

* * *

Жизнь на Фанамхаре продолжалась в том же духе весь наш второй год. Каждый час бодрствования я посвящал занятиям с Валерьевым, с Рассамом и Картер или в одиночку, разглядывая резьбу на пантеоне, а то и изучая саму руку - каждая кость которой, как выяснилось, представляла собой стабильный кристалл тетракварковых адронов, делающий каждое запястье, пястную кость и фалангу своим собственным, массивным атомом. С определенного места на полу пантеона - за моей спиной бригада Валерьева работала над наклонной шахтой - я мог смотреть вверх и видеть полихромный барельеф крылатой громады, возлагающей свою корону на голову Сунамасра-Теаплу. Вайарту, входящие в пантеон по ныне обвалившемуся пандусу, видели бы там своего блистательного бога, смотрящего вниз бесчисленными глазами, спрятанными среди его перьев.

Часто я оставался в пантеоне до глубокой ночи, компанию мне составляли только Эдуард или Кассандра. Я снова и снова переписывал надпись на плите, сидя с фолиантом на коленях на краю первой галереи, чтобы видеть ее целиком.

На Аннике Тихий открыл мне природу надписей. Это были не буквы, а видимая часть какой-то непонятной машины - пазы невидимых шестеренок. Но, зная это, я все равно не мог их понять.

Когда я больше не мог выносить сырость и гнетущую тяжесть каменного неба пантеона и ведущих к нему тесных туннелей, то уходил в пустыню, шел среди ребер Цетосколидов, как среди колонн какого-нибудь давно сгнившего святилища, или улетал вглубь пустыни, чтобы побыть в одиночестве.

Или почти в одиночестве.

И Оберлин и его приспешники - Гастон и Веди - не позволяли мне оставаться одному. Много раз я сажал свой споттер на белые пески или на песчаный гребень откоса только для того, чтобы заметить вдалеке другой споттер или крылатые очертания нашего ирчтани.

Я знал, что делаю, с каждым разом улетая все дальше и дальше от Фанамхары и лагеря: я проверял границы своей клетки, грыз прутья, как тигр, запертый в клетке.

Мы зашли в тупик. После смерти Александра Альбы не произошло ничего необычного. Несколько землекопов утверждали, что слышали голоса в туннелях, и время от времени говорили, что ночью передвигали оборудование.

Время от времени Кассандра сопровождала меня в пустыню, или по настоянию Веди - Эдуард, хилиарх Анназ или кто-то из его людей. Когда Кассандра отправлялась со мной, мы находили подходящее место - в конце концов стали останавливаться в неглубокой пещере на подветренной стороне утеса, поднимающегося из бледных песков, - и я продолжал ее обучение. Ей немногому предстояло научиться, но многое отшлифовать, и хотя я не был Маэсколом, как она, я все еще был Аль Брутаном, и в моих конечностях оставалось достаточно силы, чтобы бросить ей вызов. С Анназом мы говорили об Удаксе, о Барде и ирчтани, которых я знал, и о Иудекке.

Именно в один из тех случаев, когда я летал с Кассандрой, мы увидели крушение.

Должно быть, пески похоронили его за прошедшие месяцы, а случайный ветер снова обнажил, ведь мы много раз летали в ту сторону, чтобы добраться до места, которое называли Пещерой Рыб - из-за окаменелостей, которые покрывали ее стены.

Кассандра увидела его первой. Она, как всегда, сидела в турели споттера, ее место было над моим в блистере из алюмостекла, который поднимался над макушкой шарообразного корабля.

"Что это?" Она спустилась вниз, перегнулась через спинку моего сиденья и указала на черное пятно на фоне ослепительной белизны.

Я тоже увидел его и опустил нас ниже, пока мы не оказались в полусотне ярдов над поверхностью. "Похоже на ялик", - сказал я с внезапным дурным предчувствием. Я думал, что знаю, кому принадлежали обломки. Вскоре я включил связь и сказал: "Наземный контроль Фанамхары, это споттер N..." Я проверил табличку на консоли, забыв, какое из воздушных средств мы реквизировали для дневного приключения. "N7. Мы обнаружили что-то похожее на разбившийся ялик к северо-западу от лагеря. Пеленг тридцать восемь точка два-два на юг, семнадцать точка девять-один-восемь на запад. Вы меня слышите?"

Наступила пауза.

"Принято, N7. Это —... — контроль. Вы сссс-сказали, что произошла авария? Прием".

"Это определенно авария", - сказала Кассандра, полностью склонившись над консолью, где она описала передо мной дугу.

На связь хлынул поток помех, и я снова выругался. "Да, авария. Возможно, это наш пропавший. Я забираю Кассандру вниз, чтобы проверить это. Прием."

Пауза.

"Оставь это... N7." Еще одно шипение. "Комендант... тон говорит, задержаться. Прием"

"Понял!" сказал я, начиная наш спуск и ухмыляясь Кассандре. "Мы задержимся. Прием".

В глубокой пустыне нечего было бояться, кроме солнца и бури, поэтому я посадил корабль на песок, а Кассандра открыла люк, сначала подняв капюшон своего бесцветного плаща и прикрыв им лицо. Она в отличие от меня давно переоделась в туземную одежду, проведя на поверхности гораздо больше времени, чем я. Я лишь поднял воротник своего джаддианского пальто и достал из кармана старинные затененные очки с красными линзами в серебряной оправе, которые украл у мужчины на Эмеше в тот день, когда встретил моряка по имени Кроу. Я уже несколько раз менял линзы, а однажды серебряная оправа - на самом деле она была титановой - покорежилась и изменила форму, когда я раздавил их каким-то падением; кроме того, после приезда на Сабрату, Нима приладил к ним шоры из черной кожи, которые закрывали боковые стороны, помогая бороться с бликами в пустыне.

Это были уже не те очки.

И я был другим человеком.

Мы совершили короткую прогулку к месту крушения. Песок сдвигался, когда мы шли, наши ботинки оставляли небольшие углубления. Разбившийся флайер лежал, почти полностью погрузившись в песок, его корпус представлял собой гладкую черную дугу, изогнутую, как спина какой-то могучей рыбы. На белом песке вокруг него чернели остатки какого-то химического пожара.

"Что с ним случилось?"

"Похоже, взорвался резервуар топливного элемента", - сказал я, разглядывая зияющую дыру в боку перевернувшегося флайера. "Видишь там дыру? Примерно там, где раньше был резервуар".

Треск.

Под ногами что-то хрустнуло, и я остановился, опасаясь какой-нибудь ловушки, рука метнулась к кнопке, которая должна была активировать щит на поясе.

Но ничего не произошло.

Присев, я осмотрел землю под ногами и нашел то, на что наступил. "Кассандра, смотри!" Я поднял то, что нашел, чтобы она увидела. "Ты знаешь, что это такое?"

Она вопросительно посмотрела на меня, прижимая плащ к лицу от порывов ветра. "Камень?"

"Очень забавно!" Я покачал головой. "Это стекло, девочка". Я повернул осколок, чтобы она увидела. Сам я никогда такого не находил, но видел целую витрину с ними в доме-музее Кхарна Сагары. Предмет в моих пальцах был полой стеклянной трубкой, испещренной пятнами и слегка зеленоватой. "Лови!" Я бросил ей трубку, и она сложила ладони рупором, чтобы поймать ее. "Это то, что происходит, когда молния ударяет в песок. Видишь, какой он полый?"

Она повертела его в руках, склонив голову. "Как ты думаешь, молния ударила в флайер?"

"Возможно", - сказал я, хотя про себя подумал, что если бы это было так, то было бы странно найти фульгурит так близко от места крушения - наверняка он был сбит в воздухе, далеко отсюда. "Надеюсь, двое наших беглецов умерли быстро".

"Наши двое...?" На лице Кассандры промелькнуло осознание. "Робин Кель и легионер? Но их нет уже несколько месяцев!"

"Очевидно, они не успели далеко уйти", - сказал я, поднимаясь на ноги и направляясь к разбившемуся флайеру.

Треск.

Я не успел сделать и трех шагов, как мой каблук наткнулся на то, что могло быть только другим фульгуритом. Я стряхнул с ноги осколки стекла и продолжил свое продвижение.

Треск.

Треск.

С каждым шагом наши ноги, казалось, находили фульгурит.

"-рло, это наземный контроль. Дежурный- ...-прибудет подкрепление, прием".

Я приложил палец к патчу за ухом. "Слышу вас четко и ясно, контроль", - сказал я, приседая перед зияющей дырой. "Мы на связи, прием".

"Тебе нравится лгать, Абба?" спросила Кассандра, присоединяясь ко мне.

"Только нашим тюремщикам", - сказал я и, указав на почерневший, искореженный металл внутри, продолжил. "Похоже на топливный элемент. Возможно, ты права насчет молнии. Тупые ублюдки, должно быть, залетели прямо в грозу. Там должен быть люк..."

"Вот!" Кассандра пнула песок, каблук зацепился за край открывшегося отверстия, когда песок потек вниз, в обломки. "Думаю, я смогу забраться внутрь".

"Лучше не надо", - сказал я. Я планировал сам попытаться найти проход, но что-то при виде моей дочери и всего этого несущегося песка заставило меня пересмотреть свои взгляды. "Мы не хотим, чтобы тебя поймали".

Она прищурила свои изумрудные глаза. "Ты боишься, Абба?"

"За твою безопасность? Всегда", - ответил я.

"В споттере есть веревка", - возразила она. "Я могу просто залезть туда и посмотреть. Ты сможешь вытащить меня, если песка будет слишком много".

Я оглянулся на споттер - посеребренную сферу, балансирующую на трех опорах, и задумался. "Меня беспокоит не песок. Я не хочу, чтобы корпус обрушился".

В ответ Кассандра вскарабкалась на перевернутый подфюзеляжный корпус, топнула по нему изо всех сил, затем попрыгала вверх-вниз. Ее джаддианская евгеника и пониженная гравитация Сабраты сработали, и она подпрыгнула почти на десять футов в воздух, прежде чем с грохотом приземлиться. Когда ничего не произошло, она развела руки, как бы говоря: видишь?

* * *

Я держал веревку, обмотанную вокруг правой руки. Ноги Кассандры только что исчезли под краем открытого люка. Упираясь одной ногой в изгиб корпуса, я сказал: "Должно быть, они пережили крушение. Кто-то должен был открыть люк".

Кассандра молчала.

"Нашла что-нибудь?"

Изнутри ялика показалась рука, за ней последовала остальная часть девушки. Ее глаза блестели, и она покачала головой. "Они все еще здесь", - сказала она и вытерла глаза рукавом. "Свернулись калачиком. В задней части". Она мотнула головой в сторону кормы. "Думаю, она погибла при крушении - выглядела очень плохо. Должно быть, он вытащил ее из кресла и просто... остался". Она всхлипнула, и я пересек пространство между нами, чтобы обнять ее.

"Это я должен был пойти", - сказал я.

"Нет!" Она покачала головой, чтобы прояснить ситуацию. "Нет, я в порядке. Со мной все будет в порядке".

"Вероятно, он и сам был не в лучшем состоянии", - сказал я, отстраняясь на расстояние вытянутой руки и кладя ладони ей на плечи. "Надеюсь, он недолго продержался". Я слишком отчетливо представил себе легионера, прижавшегося к телу своей возлюбленной и сжимающего в руках карманный терминал. Пытался ли он позвать на помощь по радио? Неужели жестокая магнитосфера Сабраты бросила его на произвол судьбы? Или он отказался позвать на помощь и предстать перед судом за кражу и дезертирство?

Всплеск помех заполнил мои уши. "Муз... анам?"

Придерживая патч за ухом, я сказал: "Повторите, контроль?"

Мгновение спустя воздух наполнился пронзительным криком, долгим и ультимативным, за которым последовал более короткий, и, подняв голову, я увидел черноперые фигуры трех ирчтани, спускавшихся к нам, как пожиратели трупов. Я узнал среди них самого Анназа и поднял руку в знак приветствия.

В патче снова зашипели помехи. Опять тарабарщина.

"Мы нашли наших дезертиров!" сказал я, понимая, что Кассандра в беде, и осознавая, что никогда прежде, кроме доктора Манна, она не была так близка к смерти. Но бедный планетолог был давно мертв и холоден, его тела были очищены и о них заботились, а существо, убившее его, извращало их до тех пор, пока странность его смерти наполовину не скрыла сам факт.

Это было нечто иное, более грубое, более реальное.

Когда Кассандра была вдвое моложе, одна из ее подруг - старшая неофитка по имени София - бросилась в Большой Канал над Домом Вулкана, таким образом погубив себя. Кассандра и София были близки, часто спали вместе в общежитии и шептались до поздней ночи. Но тела не было.

Анназ опустился на землю, взмахнув темными крыльями. "Воистину, Башандани карает тех, кто предает его правосудие".

"Император этого не делал", - сказал я, не уверенный, что ирчтани смогут забраться внутрь рухнувшего корабля, ведь их конечности так непривычны к сгибанию. "Прибудет ли еще кто?"

"Управление лагеря послало два флайера. Они скоро будут". Он наклонил клювообразную голову. "Значит, они мертвы?"

"Мертвы", - подтвердил я. "Можете взглянуть, здесь достаточно безопасно". Еще один всплеск статического электричества заполнил уши. "Проклятая штука!" Я поправил воротник от ветра и прищурился, глядя на рябой склон дюны, нависающий над обвалом. "Смотри под ноги, китуун", - предупредил я, отметив голые когтистые лапы ирчтани. "В песке повсюду молнии". Я указал на землю.

"Думаешь, их настигла буря?" - поинтересовался человек-птица.

"Очень вероятно", - сказал я и, наклонившись, поднял кусочек фульгурита чтобы показать ему. То, что я вытащил, оказалось куском длиной почти в три локтя, пестрым и шишковатым, как сучья дерева, пораженного омелой. Он слегка изгибался, отклоняясь вправо. Отложив его, я двинулся к другому концу, повинуясь внезапному наитию, и нашел еще один кусок оплавленного песка. Этот был короче предыдущего, но продолжал изгиб вправо.

Анназ подскочил, встал рядом со мной и прохрипел. "Что это?"

Я бросил второй кусок и встал, следуя туда, где, по моим предположениям, должен был идти изгиб стекла. "Это круг", - сказал я и, сделав два шага вправо - ближе к обломкам, - нащупал каблуком еще один фульгурит.

Треск.

Подняв разрушенный фрагмент, я обнаружил тот же изгиб вправо. Дуга этого, второго фульгурита должна была пересечь первый, их окружности были не концентрические, а пересекающиеся. Мои мысли обратились к следам ожогов в зале записей, к узору ряби, где энергетическая форма Наблюдателя оставила свои отпечатки на нашем смертном плане.

"Кассандра!"

Девушка забралась обратно на рухнувший ялик, обеими руками прикрывая глаза от солнца, и смотрела на юг. Она обернулась при звуке своего имени. "Тела! Они хоть как-то потревожены?"

Она спрыгнула вниз, неловко приземлившись на песок. "Потревожены?"

"Как у доктора Манна!" намекнул я.

Кассандра покачала головой. "Насколько я могу судить, нет".

Еще один всплеск помех заполнил коммуникатор, еще больше бессмыслицы. ". . . свет. . . пеленг тридцать восемь градусов. . . " Это был мой собственный голос, сигнал эхом отразился от ионосферы планеты. Затем снова помехи, за которыми последовала глухая трель, которая звучала так, словно доносилась из глубины воды.

Что же такое любили говорить люди? Воздух полон призраков.

"Нужно сообщить об этом", - сказал я Анназу и Кассандре, которая уже подошла к нам.

"Резаки уже на подходе, башанда", - предупредил ирчтани.

"Дело не в резаках", - отмахнулся я. "Мы с Кассандрой вернемся в лагерь. Мне нужно телеграфировать на "Троглиту". Оберлин должен знать".

Глаза Кассандры расширились. "Оберлин? Но почему?"

"Стекло", - сказал я, все еще держа в руках осколок длиной в фут. "Оно описывает круги вокруг места крушения. Видишь?"

"Круги?" Кассандра на секунду запнулась.

"Это сделал Наблюдатель", - сказал я.

"Наблюдатель?" Кассандра оглядела песок. Тут и там виднелись стекловидные коричневые гребни фульгурита. Сломанные и зазубренные, да - и местами ветвящиеся, раздвоенные.

Круги.

Тень промелькнула между землей и солнцем, или, возможно, упала только на меня, и, взглянув вверх по склону дюны, я увидел стоящую темную фигуру, черную на фоне заходящего солнца.

Не думая, я издал крик и поспешил вверх по склону. Фигура стояла, окутанная трепещущей черной вуалью. Кассандра окликнула меня, но я не оглянулся.

Фигура стояла, как статуя, защищенная от времени, с головы до ног закутанная в вуаль без сетки или прорези для глаз. Но когда я приблизился, она отвернулась, и мне показалось, что я увидел, как из-под вуали мелькнула белая нога, делавшая шаг.

"Подожди!" крикнул я, нажимая на кнопку щита.

"Zae namen!" - выкрикнула фигура, не двигаясь. "Muzu anaam?"

"Подожди!" крикнул я еще раз.

Фигура повернулась и стала удаляться по дальнему краю дюны.

"Башанда!" К звуку голоса Анназа присоединился шум его крыльев, и я оглянулся, чтобы увидеть, как хилиарх поднимается из-за взорванных обломков флайера.

Когда я обернулся, фигуры уже не было.

На гребне дюны не было ни следа ног, ни признаков спуска. На вершине дюны края Сабраты мерцали белым и почти голубым, мираж-отголосок морей, некогда господствовавших над этим миром. На мгновение в лучах полуденного солнца над горизонтом засияла фата-моргана - черный ромб, похожий на взлетающий в небеса воздушный корабль.

Мираж.

"Вернись!" позвал я. "Вернись, черт тебя побери!"

"Абба!" Кассандра добежала до меня и схватила за запястье, словно я был ее ребенком.

"Здесь кто-то был", - сказал я, указывая на землю под нашими ногами. "Прямо здесь. Ты видела ее?"

"Ее?" Кассандра склонила голову набок.

Я остановился, не понимая, почему решил, что это была женщина. И все же я был уверен, что прав. "Я был так уверен..." Я встряхнул головой, как бы очищая ее от тумана. Пот заливал мне глаза, больше от солнца и моих усилий, чем от температуры - на этой широте никогда не было очень жарко.

"Это был мираж?" - спросил лидер ирчтани, приземлившись менее чем в трех шагах от нас обоих.

"Нет!" почти крикнул я. "Не знаю! Может быть".

Но в глубине души был уверен, что увидел чудовище, ради которого мы прибыли в Сабрату.

Я был уверен, что только что видел Наблюдателя.