Беспокойные боги

ГЛАВА 48

ТЕ ЖЕ ЖИВОТНЫЕ

Следующие несколько месяцев нашего путешествия тянулись медленно. Можно было почувствовать тошнотворное напряжение в животах всех людей Гошала, это было видно по тому, как они выглядывали из иллюминаторов "Гаделики", как беспокойно стояли на страже. Наши соллане боялись своих экстрасоларианских хозяев, и более того - они боялись корабля снаружи.

"Туманного Странника" Лориана.

Страх и ненависть были обоюдными. Каждый раз, когда я покидал наши корабли, чтобы встретиться с Лорианом или просто прогуляться по большому судну, я обнаруживал, что экстры смотрят на нас с тем же недоверием. Ни одна из сторон не была лишена оснований: Империя и Экстрасоларианцы были врагами друг друга с тех пор, как Бог-император короновал себя на руинах Рима.

Я обнаружил, что 2Мэйв не была, как я сначала подозревал, заместителем Лориана. Его первым офицером был Возвышенный по имени Аматорре - высокий, худой, как скелет, мужчина, который казался мне машиной ниже шеи. На нем была форма с латарранским соколом, но руки, выглядывавшие из сшитых на заказ рукавов, были сделаны из керамики цвета кости. Его лицо было абсолютно бескровным, напоминая мне пророка Яри, а из задней части черепа выступала панель из черного железа, позволявшая подключать к ней различные волокна и кабели.

Я понял, что повседневное управление "Туманным Странником" возложено на него и что роль Лориана больше напоминает мою собственную на борту "Тамерлана", чем роль Корво. Остальные офицеры Лориана представляли собой странное собрание мужчин и женщин, а также существ, которые не были ни мужчинами, ни женщинами - или когда-то были теми или другими. Среди них была дриада по имени Орхис и миниатюрное существо по имени Неру, которое руководило инженерным отделом корабля. Штурманом корабля был гермафродит - не лотрианский, но похожий на него, - который называл себя Анат и всегда говорил о себе как о ком-то другом, сообщая, что "Анат то" или "Анат это". Начальником корабельной пехоты был бывший солланский офицер по имени Камиллус Элффир, палатин из какой-то малоизвестной семьи.

Затем была 2Мэйв из Сопряженных, начальник службы безопасности Лориана. Ее люди составляли костяк корабельного авангарда, элитных войск Лориана. Их на борту было три тысячи - десятая часть всего состава "Туманного Странника", причем треть из них составляли аквиларии, способные управлять собственным легким кораблем класса "космос - поверхность". Остальные солдаты были либо сухопутными войсками, такими же, как наши легионеры под командованием Элффира, либо артиллеристами, экипажами и ремонтными бригадами, чьей работой было содержать небольшую армию колоссов, которую огромный корабль мог развернуть при необходимости.

Это могучее судно было так велико, что временами казалось почти необитаемым. Я хорошо помню, как стоял на мостках над дремлющими военными машинами - огромными треногами и железными скарабеями, увенчанными орудийными башнями размером с коттедж, - где, казалось, мы с Лорианом были единственными людьми во всем мире.

"Мы не можем сравниться с Империей в численности войск, - говорил Лориан, постукивая тростью по железным перилам. "Но у нас есть техника".

Пусковой отсек находился в нижней части огромного корабля, несколькими уровнями ниже центрального трюма с его огромным лучом ложного солнца, прямо напротив внешнего корпуса. Мы стояли на одной из многочисленных площадок отсека, в сотне футов от огромных дверей, предназначенных для того, чтобы открываться в пустоту и запускать десантные корабли и тяжелую артиллерию, размещенную в люльках над нами.

Совсем недавно мы миновали громадные формы танков, огромных боевых платформ, подобных тем, что мы развернули при обороне Дейры на Беренике.

На корабле Лориана их было двенадцать, и это только в одном трюме. Насколько я знал, были и другие трюмы, подобные этому, расположенные по всей окружности огромного корабля.

Но мы двинулись дальше и оказались под тем, что показалось мне зарослями металлических сталактитов.

"Что это?" спросил я, следуя за тростью Лориана к ощетинившемуся механизму над нашими головами. "Они похожи на доспехи". Сталактиты представляли собой свисающие конечности, руки и ноги, их тела были сгорблены, как у марионеток, ожидающих над неосвещенной сценой.

Лориан усмехнулся. "Это лихтеры", - сказал он. "Конструкция с интерфейсом. Они называют их бронированными мобильными платформами, сокращенно АМП. Пилот размещается в туловище, вертикально, управляет штуковиной с помощью нейрошнурка. Системы вооружения расположены на руках и плечах, некоторые - на груди. Все это перестраивается для полета, наклоняя пилота лицом вниз. Они достаточно малы, чтобы обойти большинство радаров".

"Насколько они велики?" спросил я.

"Четыре метра", - сказал он, используя экстрасоларианскую мерку.

"Чуть больше восьми локтей", - подсчитал я. "Около дюжины футов".

"На самом деле чуть больше", - подсказал Лориан. "Но они справляются с работой. Ты должен увидеть их в действии".

"Может, и увижу", - сказал я. "Если мы будем сражаться вместе."

Маленький человечек улыбнулся мне в своей волчьей манере, во все зубы.

"Может быть, так и будет", - ответил он.

Я отвернулся от него и посмотрел на висящих AMП. У них не было голов, и их широкие плечи, на которых размещались оружие, двигатели и тонкие механизмы крыльев, заставили меня вспомнить о Дуллахане, безголовом рыцаре, с которым столкнулся сэр Гавейн в старых легендах, и о кефалофорах, мучениках, которых иногда изображали на стенах святилищ Капеллы. Но зачем такой системе голова, если в ее бронированном корпусе надежно спрятан человек-пилот - его мозг, по правде говоря?

"Рад, что ты вернулся, Лориан", - сказал я.

"Я не вернулся, Марло", - возразил он, и то, что он назвал меня по фамилии, воздвигло стену между нами.

"Я лишь хотел сказать, что рад тебя видеть", - поправился я, и ветер из невидимой вентиляции высоко в ангаре над нами разметал мои длинные волосы по лицу. "Я думал, что больше никогда тебя не увижу".

"Я тоже не думал тебя увидеть", - сказал Лориан. "Добродетели! Я стар! Я знаю, что не выгляжу таковым, Марло, но мне уже далеко за четыреста лет. И неизвестно, сколько еще протянет мое гоблинское тело".

Я рассмеялся. "Ты переживешь всех нас, Лориан".

"Смотрите, кто говорит", - усмехнулся генерал-комендант. "Ты выглядишь так, словно начал всё сначала. Где моя кнопка перезагрузки, а?"

Я отмахнулся от этого. "Несомненно, проделанная над тобой работа должна помочь".

"О, это помогает, - ответил маленький человечек, - но никто из нас не знает, сколько времени ему дано. Я лишь надеюсь, что проживу достаточно долго, чтобы увидеть, что мы строим".

"Для этого мы должны закончить войну", - сказал я.

"Мы должны", - согласился Лориан. "Я надеюсь, что проживу достаточно долго, чтобы увидеть и это".

* * *

Проходили недели, а я почти не видел Кассандру, а если видел, то почти всегда издалека. Время от времени она мелькала в общей столовой, в тех редких случаях, когда я брал там еду - вместе с Эдуардом - и не ел в столовой на борту "Аскалона". Однажды я заметил, как она возвращалась на "Гаделику". Она и несколько младших офицеров рискнули зайти в залитый солнцем трюм "Туманного Странника", чтобы подышать свежим воздухом. Она задержалась лишь на мгновение, глядя мне в глаза. Затем отвернулась.

"Тебе следует пойти к ней, - предложила принцесса Селена, которая присоединилась ко мне на моей собственной прогулке под долгим фальшивым солнцем.

Но мне оставалось только покачать головой.

Я не мог винить ее за ее сомнения, я мог только любить ее, несмотря на них, и ждать.

* * *

"Весь этот корабль - пороховая бочка", - сказал Эдуард, заставив меня задуматься, откуда он знает, что такое пороховая бочка. "Это лишь вопрос времени, когда один из людей Гошала расколется и начнет стрелять в Экстров, стоящих на вахте". Человек из АПСИДЫ нахмурился, вглядываясь в боковой проход, когда мы возвращались к подфюзеляжному отсеку и "Аскалону". "Почему они выставили охрану? Я думал, мы должны были быть на одной стороне".

"Они боятся тебя", - сказал я. "Наши народы были готовы вцепиться друг другу в глотки с незапамятных времен". Я не замедлил шага, заставив парня поспешить, чтобы догнать меня. "Первым выстрелит один из людей Хенрика, можешь на это положиться".

"Меня?" спросил Эдуард.

Я остановился. "Что?"

"Ты сказал, что боятся меня, - сказал Эдуард, нахмурившись. "Не имеешь ли ты в виду, что боятся нас?"

"Ты знаешь, что я имею в виду", - сказала я, но мужчина был прав. Я невольно причислял себя к тем, кто был выше Гошала, Альбе и остальных. Когда Эдуард ничего не ответил, я сказал: "Раньше я думал, что мир с сьельсинами возможен. Я приложил немало усилий, чтобы организовать что-то вроде посольства с одним из их принцев, но когда я наконец усадил их за стол переговоров, наша сторона нанесла удар первой.

"Теперь я знаю, что такое посольство было обречено на провал. У сьельсинов нет союзников. Торговых партнеров. Только хозяева и рабы. Но в то время я не был уверен, кто из нас настоящие монстры". Я стряхнул с себя воспоминания. "Я не хочу, чтобы история повторилась здесь".

"История повторяется только потому, что человеческая природа никогда не меняется", - размышлял Эдуард. "Мы думаем, что зашли так далеко, но все мили, пройденные нами с тех пор, как мы покинули Сад, - это лишь дюймы по сравнению со световыми годами, которые нам предстоит пройти".

Я улыбнулся. Разве я не думал о том же самом тысячу раз до этого?

"Мы те же животные, что и всегда", - кивнул я. "Даже Экстры не могут этого изменить. Они просто разрушают себя, пытаясь стать кем-то другим".

"Я много думал об этом с тех пор, как приехал сюда", - сказал Эдуард. "Сколько из этих людей уже не те, кем они родились? Сколько из них погубили свои души в погоне за мечтой о совершенстве?"

"Это урок для всех нас", - сказал я. "Но Хенрику нужно поговорить со своими людьми. До Латарры еще много лет, и последнее, что нам нужно, это чтобы какой-то нервный легионер выстрелил в одного из драгун Лориана. Только он меня не послушает".

"Он послушает меня", - сказал Эдуард. Он молчал столько, сколько потребовалось, чтобы пройти еще десяток шагов. "Ты прав. Это будет кто-то из наших, если это вообще кто-то будет".

"Люди Гошала мягкие, как глина", - сказал я. "Ручаюсь, что ни один из них не участвовал в боях, если бы не Сабрата, и большинство из них были в воздухе". "Гаделика" вступила в бой с кораблем-миром Музугары, но, насколько мне известно, он не был взят на абордаж, и ни один из ее десантников не был отправлен на поверхность луны сьельсинов.

Мы подошли к лифту, который должен был доставить нас вниз, на уровень трюма, где дремал "Аскалон", к черной металлической двери в черном металлическом зале. Внезапно я осознал, что вижу в нем наши смутные отражения. Тени и призраки.

"Скоро они закалятся в боях, - сказал Альбе, открывая лифт.

"Сколько из них сломается, интересно?"

Эдуард сделал неопределенный жест, похожий на пожатие плечами. "У нас есть то, что осталось от людей Клаван. И ирчтани. И ты". Он хлопнул меня по плечу. "Сам по себе ты, несомненно, стоишь целой армии".

Это вызвало у меня грубый смешок. "Посмотрим".

"Люди не возвращаются из мертвых без причины", - заметил Эдуард. "Тем более дважды."

Мы добрались до "Аскалона", намереваясь продолжить нашу беседу наедине за партией в лабиринтные шахматы.

Но нашей игре не суждено было состояться.

Нима встретил нас в холле, привлеченный звуком голосов. Смуглое лицо слуги вытянулось, губы сжались, брови нахмурились. "Доми! - начал он. "Хозяин, хозяин! Она... наверху".

Я отошел от Эдуарда и схватил слугу за руку. "Кассандра?"

"Да, милорд!" кивнул Нима. "Девушка вернулась. Прибыла около часа назад. Я сказал, что вы гуляете с агентом Альбе. Здравствуйте, агент Альбе!"

Эдуард слегка поклонился.

"Она наверху, в переговорной, вы, должно быть, прошли мимо нее", - сказал Нима, похлопав меня по запястью, чтобы я отпустил его.

Я так и сделал. Посмотрев на Эдуарда, произнес: "Прошу меня извинить". Двери в переговорную были закрыты, мы с Эдуардом спустились на нижнюю палубу, где у меня была каюта, чтобы забрать доску друажи.

Музейный католик поклонился во второй раз. "Может быть, завтра?"

"Завтра", - согласился я, но уже двинулся дальше. Я поднялся по лестнице, где когда-то урслик-убийца Александра пытался убить нас с Валкой, и, перепрыгивая через две ступеньки за раз, вернулся на уровень столовой и мостика. Повернув направо, я прошел по коридору в заднюю часть маленького корабля и открыл дверь.

Она сидела точно на том же месте, где сидел капитан Гошал, положив голову на стол. Когда я вошел, она подняла глаза, и я сразу понял, что она пьяна. Ее глаза медленно фокусировались, а лицо стало странно серьезным, как это бывает у пьяниц, когда они пытаются изобразить трезвость. Если этих признаков было недостаточно, оставалась еще и сама бутылка. Прозрачное стекло с красно-черной этикеткой джаддианского винодела.

Зивания. Откуда она взялась?

"Ты!" - она ткнула в меня пальцем. "Они все думают, что ты - это он".

"Я - это я, Кассандра", - сказал я, сделав пару осторожных шагов в комнату. Я слишком хорошо чувствовал напряжение, витавшее в воздухе, как дым, более сильное, чем страх людей Гошала перед своими экстрасоларианскими сторожевыми псами. Любое неверное движение, любое неверное слово - и все может обернуться катастрофой.

Девушка зашипела. "Тогда докажи это!"

Ее глаза были красными. Я почувствовал, что должен подойти к ней, должен обнять ее и прижать к себе. Не для утешения, а чтобы уверить девушку, что я настоящий, надежный и сам по себе.

Но я этого не сделал, понимая, если поступлю так - особенно с Кассандрой в ее нынешнем состоянии - это только отдалит ее от меня.

Я чувствовал себя так, как должен чувствовать себя человек, ступающий босыми ногами по каменному полу, засыпанному битым стеклом. Я не смел пошевелиться. Вся радость, которую я испытал, услышав новость от Нимы, мгновенно испарилась. Моя дочь тогда была змеей, а я - неопытным заклинателем змей.

"Как мне доказать это?" спросил я, приподнимая руки, как будто она наставила на меня пистолет.

"Ты мне скажи", - ответила она. "Эти люди могут… копировать воспоминания, верно? Они могли бы сделать тебя таким же, как он, если бы захотели".

"Если это то, чего они хотели, почему они сделали меня таким?" Спросил я ее, разводя руками.

Это был тот же аргумент, который я использовал в отношении Гошала, но здесь он произвел больший эффект. Кассандра села чуть прямее, схватила одной рукой свою бутылку со зиванией и потащила ее к себе через стол. "Я не знаю", - сказала она и выпила. "Все это не имеет никакого смысла". Она надолго замолчала, ее взгляд скользнул от моего лица к какой-то неопределенной точке на столе.

Сколько у нас с Валкой было споров… просто так?

Мы те же животные, что и всегда...

Плечи Кассандры тут же затряслись, и она сгорбилась, но не издала ни звука.

"Я видела это, понимаешь?" - сказала она ровным и сухим голосом, как цветок, зажатый между листьями. "То, что от тебя осталось. Ты был просто лужицей на полу. Кровь повсюду. Везде. Я наступила в нее". Она поперхнулась.

Теперь это был "ты", а не "он", заметил я, но не стал ей об этом говорить.

"Мне жаль, Anaryan, - сказал я, делая еще один шаг к ней. "Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть..."

"Не надо!" Ее голос сорвался, и она вскочила так быстро, что стул с грохотом упал на пол. "Не называй меня так! Ты не он. Ты не он!"

К тому времени я уже дошел до угла стола и остановился, раздумывая, как обойти его и подойти к ней.

"Anaryan..."

"Я сказала, не надо!" В ее руке все еще была открытая бутылка, содержимое с корицей расплескалось, когда она подняла руки, как боксер. "Отойди от меня".

"Ты пришла ко мне", - заметил я. "Я никуда не уйду".

"Ты сделал это!" - закричала она. "Ты умер!"

"Кассандра..."

Она запустила в меня бутылкой. Я этого не ожидал. Зивания наполнила воздух пьянящим ароматом корицы и крепкого алкоголя. Я поднял руку, чтобы отразить удар, и поморщился, когда твердое стекло наткнулось на кость. Падая, она ударилась о край стола, оставив на черном стекле паутинку тонких трещин. Невероятно, но сама бутылка не разбилась, а отскочила от пола к моим ногам.

"Держись подальше!" Кассандра набросилась на меня. От ее удара у меня закружилась голова.

От своего поступка она замерла. Наши глаза встретились. Изумрудные и фиолетовые. Я увидел в них что-то: узнавание, понимание. Возможно, надежду. Она никогда раньше не била меня - разве что на тренировках, во время наших спаррингов в Пещере рыб и на Джадде.

Никогда.

Я открыл рот, чтобы заговорить, но, прежде чем успел вымолвить хоть слово, она набросилась на меня, целясь в голову. В мгновение ока я уклонился от ее удара, отступив в сторону от упавшей бутылки и лужицы ароматной зивании, растекшейся по полу. Кассандра последовала за мной и ударила ногой в правый бок. Я снова свернул в сторону, обнаружив, что стал быстрее ее, быстрее, чем когда-либо. Ее нога не нашла ничего, кроме воздуха. Оправившись, она нанесла удар правой, который должен был найти мою щеку. Я отбил его в сторону, и, хотя мог бы нанести ответный удар, сдержался.

Мне казалось, я понял, понял, почему она так долго ждала, чтобы прийти ко мне, почему сидела в этой комнате в темноте и не вышла, когда мы с Эдуардом только пришли. Понял, почему она пила.

Она пыталась подготовиться к этому, настраивала себя на это.

Снова и снова она наносила мне удары. Я снова и снова отражал их. Она была быстра! И такая сильная, какой могли сделать ее только ткацкие станки Джада, но, как бы она ни старалась, я бы ее не ударил.

Я поймал ее кулак своей раскрытой ладонью и крепко сжал.

"Борись со мной!" - почти закричала она, пытаясь вырвать его. Когда я не позволил ей, она попробовала ударить меня другой рукой. Я отпустил ее, позволив новому удару сорваться. Между нами образовалось пространство. Два шага. Три. Ее грудь вздымалась, кулаки подняты и наготове. На бледном лбу выступили капельки пота, дыхание стало тяжелым. "Сражайся со мной, будь ты проклят!"

"Нет", - сказал я.

Зашипев, Кассандра потянулась к поясу и одним плавным движением выхватила один из своих парных мечей.

"Ты этого хочешь?" спросил я.

"Если ты действительно он, - прорычала она, размахивая незажженным клинком, - докажи это".

"Как?"

Лезвие метнулось вперед и пронзило бы меня, если бы я не увернулся. Оно скользнуло в мою сторону, вынудив отпрыгнуть на шаг.

Она хотела убить меня? По-настоящему? Для этого ли она пришла? Поэтому ей пришлось напиться до бесчувствия?

Я увернулся от резкого удара. Девушка была сама не своя, даже отдаленно не походила на себя. Она всегда была агрессивным бойцом, уверенной в себе и смелой. Но сейчас она была без тормозов, неистовой, разъяренной. В ее глазах блестели слезы, такие же необузданные, как и она сама.

И все же ее клинок находил только воздух.

Мы стали кружить по комнате, и вдруг я почувствовал, как стол уперся мне в спину. Все, что я смог сделать, это перекатиться через него, черные волосы упали на лицо, когда я приземлился на пол с противоположной стороны.

"Сражайся со мной, черт тебя побери!" - крикнула она, снова переходя на свой родной джаддианский. "Panathetto!"

"Я не буду сражаться с тобой, Кассандра", - ответил я и снова развел руки в стороны.

"Кем бы ты ни был", - выдохнула она. "Дьявол или джинн - неважно! Ты не он. Может, ты и одурачил других, но меня тебе не одурачить".

Я поднял руки и произнес: "Я твой отец".

"Kadhabi!" - закричала она. Лжец.

Utannashi.

Шум нашей битвы и крики Кассандры, несомненно, к тому времени достигли Нимы, а вместе с ним и Эдуарда. Если мы хотим разобраться с этим вдвоем, то это должно закончиться быстро.

Но я не стал доставать меч.

Кассандра должна была рвануть влево или вправо, чтобы обогнуть стол и добраться до меня. Она не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она описала мечом дугу, которая рассекла стол надвое, и шагнула в пролом, образовавшийся, когда две половинки разошлись. Я должен был ожидать чего-то подобного, но ее движение было столь неожиданным, а свирепость - столь яростной, что я был застигнут врасплох. Мне следовало бы уклониться в сторону.

Вместо этого я отступил назад и, таким образом, не избежал ее усиленной атаки.

Кассандра раскололась, преломившись, как сквозь призму, ее клинок был сияющим лучом света, направленным в мое сердце. Я видел, как он прошел через бесконечное море возможностей. Казалось, он мерцал, приближаясь. На мгновение мне почудилось, что лезвие прошло мимо меня одновременно слева и справа, а затем пронзило мою грудь.

Я сжал запястье Кассандры, и рукоять клинка, который она держала, уперлась мне в грудину. На мгновение наши взгляды встретились. Выражение дикого триумфа на ее лице сменилось абсолютной скорбью.

Но видение все еще мерцало передо мной, мир - и мое место в нем - оставались неясными. Слева и справа от меня мы повторялись в бесчисленных итерациях: клинок Кассандры по рукоять вонзился в мое сердце, мои руки были на ее руках.

Она не смела пошевелиться.

Медленно - очень, очень медленно - мой большой палец нащупал излучатель и отключил лезвие. Меч Кассандры выпал из онемевших пальцев и со стуком упал на пол. Крови не было. Раны не было. На моей черной тунике не было порвано ни единого шва.

Я был совершенно невредим.

В глазах Кассандры блеснул страх. Слезы. Ее губы разошлись, и она задрожала, как потревоженный бурей лист.

Прежде чем она успела отстраниться, упасть или убежать, я обнял ее, потянув за руку, которая совсем недавно пыталась лишить меня жизни. Я заключил ее в объятия и крепко прижал к себе. На мгновение она попыталась вырваться, но я был неподвижен, как камень. Кассандра была как лед, непреклонная, совершенно застывшая.

Лед треснул. "Абба?" Маленькое слово, а столько значит.

"Это действительно я, Anaryan".