С чистого листа главы 1-99

Глава 94. Семейное дело

Следующие несколько недель мы все восстанавливались. Чарли носил эластичный бинт на руке пару недель, пока рентген не показал, что рука не отвалится. Он не был очень впечатлен, ибо хотел большой гипс и очень крутой шрам, чтобы хвастаться в школе, но не получил ничего из этого. Мальчишки! У Холли и Молли ничего не было, они были в порядке.

На неделе отпуска я изображал из себя медсестру и повара. К следующему понедельнику все гостеприимство подошло к концу. Как только Мэрилин стало легче передвигаться, она погнала меня на работу и с глаз долой. Я оставил ей свой кадиллак и взял свой 380-й, пообещав достать кресла для близняшек. На следующих выходных мы собирались в магазин автомобилей, чтобы взять ей другую мама-тачку.

Одной ночью я подсел к жене после того, как мы уложили детей спать. Со мной были копии наших завещаний.

– Я хочу поговорить о них, – сказал я ей.

– О чем?

– О наших завещаниях.

– О! В эти дни ощущаешь себя смертным, Карл? – подшутила она.

Я кивнул, но смешно мне тогда не стало.

– А ты нет?

Мэрилин пожала плечами.

– Может, совсем чуть-чуит. Что у тебя на уме?

– Ну, на настоящий момент мы являемся взаимными наследниками. Если я умру, то ты получишь мои деньги, и наоборот, помнишь?

– Ну, учитывая все твои деньги, лучше мне тебя прибить, чем тебе меня, – засмеялась она.

– Я это учту. Я заберу от тебя подальше все острое, – почему-то я не сильно был этим обеспокоен. Мэрилин могла заболтать меня до смерти, но это была самая опасная ее способность. – Так о чем я – мы составляли эти завещания сразу после свадьбы. Тогда я был нищим по сравнению с тем, какой я сейчас. Я имею ввиду, ты же даже не знала, сколько у меня денег, ведь так? Это просто обычные завещания.

Она кивнула.

– Да, и что? В чем проблема?

– А что, если мы оба умрем? Все останется детям, так? Я стою миллиард долларов! Ты хочешь оставить маленьких детей играться с миллиардом долларов?

Мэрилин с любопытством посмотрела на меня, но затем ее глаза раскрылись так, что я мог разглядеть там внутри маленьких бурундуков, которые бешено крутили педали, пока она обдумывала все это. Никто еще не слышал о Пэрис Хилтон, но всегда найдется какой-нибудь напыщенный ребенок с папиной кредиткой и денег у него больше, чем смысла в газетах. В то же время ни у кого бы не было столько же денег, сколько у наших детей, если мы все сложим! Самое близкое, что я смог вспомнить, это Глория Вандербилт, которая стала мультимиллионером в восемнадцатимесячном возрасте, и погрязла на годы в судебных тяжбах об опеке.

– Уау! Я хотела сказать, я никогда об этом не думала! И что нам делать?

Настал мой черед пожимать плечами.

– Я задумывался об этом, но тебе нужно это одобрить. Сейчас опекунами назначены Таскер и Тесса, и не вижу смысла это менять, так?

– Нет, это было бы отлично, – согласилась она.

– Так что, если дети останутся под присмотром, я думал, что я просто раздам деньги.

Мэрилин выпучила глаза:

– Что? Раздашь? Раздашь миллиард долларов?

Я ухмыльнулся в ответ.

– Конечно, почему бы и нет? Не то, чтобы мы могли забрать их с собой? – моя жена просто уставилась на меня, выпучив глаза и раскрыв рот. – Ладно, может, не все, но как минимум девяносто процентов. Если мы оставим им по десять или двадцать миллионов на каждого, они смогут делать в жизни все, что захотят, и это даже не десятая часть моих сбережений. Мэрилин, ты понятия не имеешь, сколько у меня денег. Я зарабатываю в день больше, чем мы тратим в год. Если мы купим полдюжины мест для отдыха и будем летать из одного места в другое, мы даже не начнем реально трогать все те деньги, которые у нас есть. Давай раздадим их, сделаем что-нибудь хорошее!

Она просто вытаращилась на меня и качала головой, не веря своим ушам.

– Это безумие! – ответила она. – Ты серьезно? Ты просто отдал бы миллиард долларов?

– Возможно, больше. Нам сейчас только по тридцать три. А что, если доживем до шестого десятка, а то и седьмого? В какой-то момент мы будем одними из самых богатых людей в мире. Как много денег нужно нашим детям? Я могу представить очень мало хорошего, что произойдет, если дети резко станут миллиардерами!

– Вот черт! – выдохнула она и встряхнула головой. – Мне нужно подумать над этим! – тут я понимающе кивнул. Это действительно сильно. – Хочешь выпить?

– Пожалуй, – я поднялся и проследовал за ней на кухню. Я был в своих обычных штанах и гавайской рубашке. Мэрилин была в пижаме под своим халатом. Она все еще поправлялась, и мы не проверяли, насколько прочны швы, так что она не пыталась меня напоить и делать со мной, чего захочет, по крайней мере, не сейчас. Она села на барный стул и выжидающе посмотрела на меня.

Я уставился на нее в ответ.

– Погоди-ка минутку! Ты зовешь меня сюда выпить, и еще и хочешь, чтобы я наливал? – воскликнул я.

– Спасибо, дорогой.

– Христос распятый! – я достал бутылку полусухого Рислинга с полки. – Вино пойдет?

– Да, спасибо.

Я закатил глаза, достал штопор и открыл бутылку. Я налил два бокала и сел на углу стола лицом к ней.

– Ты действительно знаешь, как испытывать удачу!

– А раздавать деньги своих детей не испытание твоей удачи? Они без тебя помрут с голоду! – шутливо сказал она.

– Это мои деньги, а не деньги детей, и если они не смогут выжить на двадцать миллионов, то они слишком глупы, чтобы передавать свои гены следующему поколению! – фыркнув, ответил я.

Мэрилин погрозила мне пальцем:

– Тебе бы лучше быть подобрее ко мне. А что, если я решу развестись с тобой и забрать свою половину от твоих денег?

– И насколько добрым мне нужно быть? – похотливо спросил я, пошевелив бровями.

Мэрилин покраснела.

– Мужики! – она покачала головой, – Ты знаешь, это один из самых странных разговоров в моей жизни! Мы обсуждаем раздачу миллиарда долларов! Что бы ты сделал с этими деньгами?

Я улыбнулся ей. Сам факт того, что она это спросила, заставил меня думать, что она согласится с идеей.

– Без понятия. Мы говорим о неких серьезных деньгах, например, излечение рака или малярии или чего-то такого. Абсолютно без понятия. Я имею ввиду, это просто ошеломительная цифра! И я не говорю о том, чтобы сделать школы немного лучше. С тем, сколько я могу потратить, я могу купить все школы в штате, а на остатки докупить все школьные автобусы! А что ты думаешь, что нам стоит сделать?

Мэрилин просто ошарашенно уставилась на меня. Не думаю, чтобы она хотя бы как-то осознавала мои денежные ресурсы на тот момент. Да, я ходил на работу, и у меня всегда были деньги на хорошие подарки на Рождество, у нас был домик для отдыха и красивая машина, но единственная экстравагантная вещь, которую я себе позволял – это частные полеты и заказывал лимузины в странных местах. В этом на меня сильно повлиял Уоррен Баффет. Его дети ходили в обычную школу, и ел он в местных ресторанчиках, и был обычным скучным парнем – и одним из богатейших людей не планете! (Он также любил летать на частных самолетах; он сказал, что это одна из его главных прихотей). Год назад он также сообщил о своих планах раздать почти все свои деньги. Мне показалось это весьма интересным.

Если собираетесь стать миллиардером, есть примеры для подражания куда хуже, чем Уоррен Баффет. Черт, да если вы человек, есть примеры для подражания куда хуже, чем Уоррен Баффет!

– Я не знаю. Мне нужно подумать над этим, – прокомментировала Мэрилин. – Ты можешь так? Просто взять и раздать все в своем завещании?

– Да, думаю, что так. Думаю, мы можем создать благотворительный фонд, и потом, когда я умру, большая часть средств пойдет туда. И потом попечитель, возможно, что даже ты сама, будет решать, что делать с этими деньгами. Некоторые такие фонды существуют годами, и выделяют миллионы каждый год. Фонд Говарда Хьюза стоит миллиарды, а он умер в семидесятых. Они каждый год жертвуют миллионы на медицинские исследования.

– Ага. Я просто не знаю, что сказать.

– Ну, как минимум ты подумаешь об этом? – спросил я. – Не думаю, что по закону я могу это сделать без твоего соглашения. В любом случае, не стану пробовать, – я снова наполнил бокалы. – Нам в любом случае надо что-то делать. Как все обстоит сейчас, если мы сейчас не позаботимся об имущественном планировании, то, когда мы умрем, государство вмешается, как бандиты. Налоги на наследство все равно это все перебьют.

– Ну, дай мне время. Это все просто нереально! – ответила Мэрилин.

Мы допили вино, и разговорились о фондах, которым можно передать деньги. Я предложил дом для матерей-одиночек, пока я буду отцом. От этого она подавилась вином, пока я хохотал над ней. Она хотела жертвовать в фонд для безработных продавцов трейлеров, от чего я тоже чуть не поперхнулся вином. Мы уходили спать, смеясь над всем этим.

Парой недель спустя я пригласил ее в офис обсудить это с Джоном и Джейком-старшим. Они доканывали меня на эту тему годами, а теперь им нужно было заняться серьезным имущественным планированием. Мисси тоже вложилась, и воспользовалась своим бездонным списком контактов, чтобы найти агента по недвижимости в Нью-Йорке, чтобы присоединиться.

Так создавался фонд Бакмэна. Мы вложили пару миллионов сейчас, деньги, которые я так и так отдавал на пожертвования, и разобрались с идеей. Мэрилин стала попечителем, но не имела никакой власти, пока я был жив. Она была рада позволить мне управлять всем этим, потому что сама не могла ухватить всех этих нулей. А их было очень много!

В середине марта я посадил Мэрилин в самолет и отправил ее в Майами, взял пару недель отпуска, чтобы побыть папочкой. Я заказлал ей лимузин в аэропорт, который отвез ее в клинику по пластической хирургии. Нам посоветовал эту клинику доктор из болницы Джона Хопкинса. Кажется, все лучшие пластические хирурги в Голливуде или Майами там. У Мэрилин не было очень серьезных шрамов на животе, но она стала от этого очень застенчивой, и там пообещали, что они могут значительно его уменьшить. Я сказал ей попросить скидку на увеличение до пятого размера и подтяжку лица, но она отказалась.

Мэрилин вернулась с маленьким красным следом на животе, который должен был затянуться и быть практически невидимым. Она была в экстазе от проделанной работы, и рассказал мне о самых удивительных штуках, которые они творят с пересадкой волос. Нет, я не был лысым, еще нет; ну да, я немного облысел на затылке. Я ответил вопросом, сделала ли она грудь, и потом сам лично проверил это. Это были все еще ее приспособления, но после пары недель без них я не жаловался.

В июне мы полетели в Ютику, оставили детей и Пышку на родителей Мэрилин, и затем на неделю отправились в Хугомонт, после чего поплыли на гидросамолете с вещами в Пуэрто-Рико, и проплыли по южным Карибам. Мы не были в круизе с нашего медового месяца, и мы с Мэрилин заслужили отдых подольше. Мы не стали брать огромных яхт за двадцать тысяч в неделю, а только один сравнительно большой однопалубный лайнер. В Хугомонте мы позаботились о полном загаре Мэрилин, но на корабле я уговорил ее надеть парочку очень маленьких закрытых купальников около бассейна. Результаты работы клиники были настолько хороши, что она уже не чувствовала себя неловко.

После круиза мы полетели обратно в Ютику, и попали в другой вид семейных проблем. Тем летом ее родители купили новый дом в одной из более симпатичных частей Ютики, недалеко от Парквэй, и снесли старый домик, и поставили новый модульный офис на его месте. Мы поехали посмотреть (я уже видел его в прошлой жизни, но все это было в новинку для Мэрилин). Ей было немного грустно от того, что ее старый дом был разрушен. Я же подумал, что это похоже на огненную ловушку и рассадник для крыс, и желал, чтобы у меня были фотографии! Хэрриет отвела нас в сторонку и сказала, что Большой Боб хотел бы увидеть меня в своем офисе. Я бросил взгляд на Мэрилин, пожал плечами, и побрел туда.

Мне стоило оставаться на Багамах! В офисе Большого Боба был второй человек, высокий, лысый и нездорово худой, кого я тоже помнил из прошлого. Это был Марк Фалвелл, бухгалтер Большого Боба, и его присутствие могло означать только одно.

Большой Боб хотел занять у меня денег.

Большой Боб был чудесным парнем. Он был превосходным отцом, щедрым жертвующим в церковные фонды, и о нем хорошо отзывались в Ютике. Он был отличным бизнесменом семейного уровня, продающим качественный продукт, честно относясь к покупателю, всегда отдающим долги, и обслуживая свои продукты намного лучше, чем средние по индустрии.

И он был абсолютной катастрофой в управлении большим коммерческим предприятием.

Я знал его десятилетиями, и безмерно его уважал. Не считая каких-то стычек и проверок в начале, когда мы только познакомились, Лефлеры приняли меня, и были для меня куда большей семьей, чем моя собственная. Но все же у Большого Боба были свои тараканы, и все они ыли связаны с Домами Лефлеров.

Большой Боб управлял своей компанией с несколькими приоритетами. В самую первую очередь он выжимал оттуда деньги, как в последний раз. Если бы это была корова – он бы ее так выдоил, что она на ногах стоять бы не смогла, не то, что пастись. Во-вторых, в семейном кругу шутили, что ему нужно расширять компанию, чтобы устроить туда всех своих детей. Он относился к Домам Лефлеров как к гигантской конторе по трудоустройству для нанятия своих же детей. В-третьих, он прилагал все усилия для того, чтобы снизить свою налоговую нагрузку, что в целом хорошо, пока бизнес-решения не вредят развитию и деятельности компании.

Последним приоритетом было управлять компанией в сторону расширения и увеличения прибыли. Этот приоритетом был практически в самом низу списка важнейших целей. Это был настолько низкий приоритет, что по факту его компания едва приносила прибыль. Марку Фалвеллу была поручена незавидная задача по решению всех этих задач. Хотя ему стоит отдать должное. Если Марку и нужно было плясать вокруг бухгалтерских норм, он плясал как Фред Астер.

Приоритет по выкачиванию денег исполнялся всеми возможными способами. До того, как я познакомился с Большим Бобом и узнал больше о его компании, я слышал о всех этих хитростях, конечно же, легальных, но никогда не видел, чтобы одно предприятие использовало их все. Например, на протяжении несколько лет, когда на территории стоял дом, вся электрическая проводка офиса была присоединена к домашнему электрощитку. Таким образом компания оплачивала семейный счет за электричество. Так же он поступал со счетами за телефон, проведя линию связи в дом через офис. Все машины, на которых они ездили, были служебными. Летний домик на озере Сакандага считался филиалом компании, так что вся оплата за него шла через компанию. Каждый раз, когда Большой Боб и Хэрриет выезжали на ужин, что происходило по три или четыре раза в неделю, все счета шли через компанию.

Самая удивительная техника, которая вместе с выкачиванием денег еще и снижала налоги, включала в себя и приоритет о трудоустройстве детей. Поскольку все его дети ходили в приходскую школу, за которую ему нужно было платить из своего кармана, у него было два простых варианта. Если шестеро детей учились в приходской школе, и если оплата в год требовала три тысячи триста долларов, то ему нужно было платить по двадцать тысяч. Вариант первый – платить себе достаточную зарплату, чтобы после вычета налогов у него оставались эти двадцать тысяч. Вариант третий – нанять всех шестерых детей на свободный график за ту сумму, которая бы покрывала их обучение! Налоговой ставки на это не было.

Мэрилин была самой первой, кто под это попал. Дальше больше. Со временем дети начали получать в год по пять тысяч долларов, и предполагалось, что они могут сами обеспечить себя едой, одеждой и прочим. Если они поступят в колледж, все продолжилось бы так же с оплатой обучения. Это снижало объем, который Большой Боб должен себе платить для ухода за детьми, и перевело доход с его большей налоговой ставки на более низкую ставку его детей. Насколько я знал, дети денег никогда не видели, Большой Боб с Хэрриет контролировали все. Это была самая удивительная мошенническая схема.

Другой семейной проблемой было то, что Большой Боб заставлял всех детей работать. Ладно, множество семейных предприятий это делает. Большой Боб не изобретал кумовство. Он просто раскрутил его до предела, и сделал это очень плохо. Он управлял компанией, как своей семьей. Так, поскольку в хорошей семье (в отличие от моей) все дети получают одинаковое недельное жалование, введите этот принцип на предприятие. Все члены семьи получают одинаково. Марк, работавший главным управляющим Большого Боба, получал ровно столько же, сколько и Рут, которая была функционально абсолютно бесполезной, имела IQ в лучшем случае 80, и стоила нам куда больших денег, чем мы ей платили. Продавцы, как Габриэль и Майкл, получали оклад – а никогда нельзя платить продавцу оклад! Им нужно платить проценты, и мотивировать их получить больше, но это бы значило, что они могут получить больше, чем их братья. У вас секретари, водители, стажеры и продавцы получают ровно столько же денег, сколько и главный управляющий фирмой.

Тогда это была только общая корпоративная структура. Дома Лефлеров на самом деле были объединением любого числа компаний. Изначально фермой владела Хэрриет, которая затем сдала землю Домам Лефлеров (по ставке, превышающей обычную в три раза). Домами Лефлеров владел Большой Боб, а не Хэрриет. Потом мы открыли еще предприятие в Куперстауне, которым я управлял в восьмидесятых, и он создал новую корпорацию, Акры Куперстауна, так что если мы и нашли бы какие-то радиоактивные отходы на владении, никто бы не взялся за Дома Лефлеров. Дома Лефлеров сдавали владения Акрам Куперстауна. Чтобы сделать все еще интереснее, Большой Боб разделил акции Акров Куперстауна всем тринадцати детям. Он проделывал этот трюк каждый раз, когда мы открывали новую точку продаж, создавал новую корпорацию, а затем через одну из существующих компаний давал займ новой компании. Одним из эффектов было то, что это позволяло ему через оплаты аренды перебрасывать деньги членам семьи, которые не работали на компанию.

Сказать, что это все было невообразимо сложно – значит, ничего не сказать! После его смерти нам потребовалось пять лет и три семейных иска, чтобы во всем разобраться. Некоторые из детей потом годами не разговаривали друг с другом.

Было настоящим открытием, когда я выяснил, насколько Большой Боб опустошал казну. В восьмидесятых я управлял офисом в Куперстауне, и я был первым, кто вел отчеты о доходах и расходах филиала. До этого такие отчеты велись только на уровне всей корпорации. Большой Боб был настолько впечатлен, что в девяностых меня перевели в офис в Ютике и я был возведен в контролеры. Это была идея Большого Боба, поскольку я ненавидул бухгалтерию, но я должен был это делать, чтобы не уходить с неплохо оплачиваемого места. Так что я занялся составлением отчетов по доходам и расходам по филиалам всей компании – включая общие и административные расходы и стоимость управления главным офисом.

Нельзя рассчитать точную стоимость, пока не знаешь все общие и административные расходы, потому что часть этих расходов должна быть распределена по каждому из филиалов. Как только Большой Боб узнал об этом, он в четких формулировках сообщил мне, чтобы я не лез. Мне запрещено было изучать документы в главном офисе! И все же я подчинился, поскольку был послушным маленьким контролером.

Это не было так сложно. Если знаешь все суммы, назначенные филиалам, суммы для всех, кто работает в офисе, и остальные суммы, которые можно разобрать, то можно вычесть их от общих затрат компании. Что останется – затраты Большого Боба и Хэрриет, единственных людей, по которым до этого не велся бухгалтерский учет. Это очень просто объяснение, но если внимательно всмотреться в цифры, это можно разобрать.

По моим подсчетам, о чем я рассказал Мэрилин и еще парочке ее ответственных и взрослых братьев, к середине девяностых Большой Боб и Хэрриет вытягивали из компании около пятидесяти тысяч в месяц, или в среднем около полумиллиона в год. Было неудивительно, что они могли позволить себе дом на берегу озера Сакандага, две лодки и четырнадцать недель отдыха в Орландо (одну неделю для них и по неделе на каждого из детей, независимо от того, пользовались они этим или нет). Мы с Мэрилин использовали эту возможность только трижды за тридцать лет.

В конечном счете это постоянно оставляло компанию без денег. Все, что можно было увидеть или потрогать, было полностью под залогом, в некоторых случаях даже под несколькими, и банки беспрестанно подталкивали Большого Боба укрепить свои позиции, и накладывали строгие кредитные соглашения. Похоже, что в этом году они были строже, чем обычно, и Большой Боб хотел достать где-то денег без таких досаждающих ограничений.

Например, у зятя-миллиардера!

Ни в коем случае я бы не дал ему легких денег – он бы просто спустил их. Единственные обязанности, которые он выполнял – это наложенные банком.

Я просто держал рот на замке и выслушал предложение Марка о том, чтобы Бакмэн Групп дала Домам Лефлер займ на чертову тучу денег. Большой Боб был амбициозен, признаю. Он хотел четыре миллиона депозита, что позволило бы ему увеличить количество домов на витрине, перезаложить имущество в офисах, и предоставить еще два миллиона на кредитную линию на деятельный капитал. Проще говоря, как я сопоставил в голове, он хотел, чтобы Бакмэн Групп покрыла его старые долги и предоставила новые на общую сумму в восемь миллионов долларов. У компании продажа в год не превышает двадцати! Я приложил все усилия для того, чтобы не рассмеяться и не разрыдаться. Это явный пример наглости!

Все на самом деле было еще хуже. Поскольку его любимый зятек не будет настолько грубым, чтобы всерьез потребовать возмещения за что-либо, Большой Боб сможет также занимать средства и из других источников. Я мог бы просто положить деньги на его стол и сразу поджечь.

С другой стороны, отказ ему может подорвать мой брак. Это как строчка в Венецианском Торговце – «Моя дочь! Мои дукаты!». Мне наверняка нужно было что-то сделать, но что же?

Я выслушал и задумался на секунду, и затем попытался ответить очень, очень осторожно.

– Я должен признаться, Боб, это застало меня врасплох.

– Карл, мы с Хэрриет уже говорили тебе, называй нас Мама и Папа, – с улыбкой ответил он.

Я только покосился в ответ.

– Если мы о деле, то это уже мистер Лефлер, хм-м? – Большой Боб не выглядел довольным от этого, хотя Марк казался удовлетворенным. – В первую очередь – Бакмэн Групп – это не банк. У нас нет полномочий давать бизнес-займы, и мы никогда их не давали. То же самое относится и к депозитам. У нас нет никого, кто мог бы проводить ежемесячные проверки ни в одном из случаев

Заемщики депозита раз в месяц выезжают на место компании, чтобы убедиться, что дом, или машина стоят на месте, и не были проданы без уплаты долга. Если не вернуть долг, когда имущество исчезает, тогда вы «вне доверия», и это считается мошенничеством. Банк закроет вас в мгновение ока!

Марк понимающе кивнул.

– Возможно, есть альтернатива для предоставления гарантии погашения для иного источника депозита с условием, что заложенное уже будет у них, – сказал он, немного слишком гладко.

Он уже понял, что депозит мы не предоставим.

– Угу, – небрежно ответил я. – Как я уже сказал, мы не являемся банком, и какая-либо подобная деятельность может потребовать одобрения от нашего совета директоров, и это не гарантия. Бакмэн Групп приобретает доли компаний, и акции. Мы сейчас ведь об этом говорим? О продаже нам части акций? – это был отличный выстрел.

Большой Боб его так и принял. Он выглядел так, как будто я помочился в его чашку с кофе.

– Это было бы нечестно по отношению к другим детям.

Я не ответил, и только пожал плечами. Затем я развернулся к Марку.

– Что здесь происходит? Вы пытаетесь заменить все финансирование. Почему? Что не так с нынешним?

– GE развели шумиху, как будто они перестают давать депозиты, или как минимум изменяют ставки и условия. Очень мало кто из местных банков будут заинтересованы в финансировании домов, – объяснил Марк.

– А что насчет Greentree или Conseco? Tammac? GMAC? – все эти имена в какие-то моменты светились в этом бизнесе.

Большой Боб выпучил глаза, когда я отбрехался от них. Не думаю, что он понял, как много я знаю о его делах. Марк же воспринял это спокойно. Во многом он был куда более опытным бизнесменом, чем Большой Боб.

– Большинство из них не хочет возглавлять сферу, так что нам нужно будет разделить их займы, и это может повлечь еще и изменения в дополнительных соглашениях.

– Другими словами, они хотят более строгих договоренностей, так?

Заемные обязательства – это требования о возврате долга, на которые заемщик соглашается целиком и полностью. Типичные договоренности подразумевают собой установку максимальной доли долга от общего капитала, запреты на иное финансирование или его использование, требования на независимую проверку финансовой отчетности, минимальные потоки денег, и так далее. Даже если вы стабильно выплачиваете займ, если вы нарушаете обязательства, то вы технически считаетесь неплательщиком, и займ может быть затребован назад. Это как пушка, которую банк приставляет к вашей голове, чтобы убедиться, что вы не спустите их деньги.

Марк слегка перекосился, а Большой Боб выглядел так, будто ему скормили сэндвич с дерьмом.

– Были некоторые намеки, что заемные обязательства могут ужесточиться, – ответил Марк.

Я кивнул.

– Ну, могу это понять. Могу представить себе, что любой новый заемщик захотел бы построить положительную историю, прежде чем расслабиться насчет обязательств. Скорее всего, если бы Бакмэн Групп работала в этой сфере, и к нам пришел бы новый клиент, мы бы ожидали похожих изменений, – еще один выстрел с намеком – мы были бы также требовательны, как и банки.

Всё шло не так, как Большой Боб предполагал. Он смотрел на это, как отец, а я смотрел на это с точки зрения бизнеса. Он представить себе не мог, будто кто-либо из его детей не пошел бы у него на поводу в чем-либо, связанном с бизнесом, и у него не было никакой власти надо мной, кроме того, что он мог настроить свою дочь против меня. Он пытался рассказать мне о чудесах бизнеса, а я просто спросил, что было такого в обязательствах, что ему не понравилось. Эмоции против логики, но я был тем, у кого деньги.

Через пару минут я жестом предложил взять перерыв.

– Дайте мне пару минут. Я хочу сначала поговорить с Мэрилин, – я поднялся и покинул кабинет, и Большой Боб сразу же наклонил голову и начал перешептываться с Марком.

Если бы я делал ставку – я бы поставил на то, что Марк уже сказал ему, что это хреновая идея и я не соглашусь. Если я был достаточно умен, чтобы зарабатывать самому, то я был слишком умен для того, чтобы вложиться в Дома Лефлеров!

Я вышел из офиса и нашел Мэрилин, болтающую с матерью, на кухне в новом доме. Я подошел к ней сзади, и легонько похлопал по плечу.

– Нам нужно поговорить, – сказал я.

Ее лицо просияло, когда она увидела меня.

– Мама только что сказала, что ты вкладываешься в компанию!

Я взглянул на Хэрриет, но не улыбнулся.

– Да? Как я уже сказал, нам нужно поговорить.

Они обе перестали улыбаться. Мэрилин поднялась и я проводил ее наружу. Я пошел в сторону от офиса к дому, и сел на ступеньку. Мэрилин села рядом.

– Что стряслось? Ты не выглядишь довольным.

– Я и не доволен. Ты уже об этом знала?

– Нет, мама рассказала, что происходит уже после того, как ты ушел к папе.

– И никаких наводок не было? – продолжал я.

– Нет! Как я уже сказала, она рассказала мне только после того, как ты ушел. Почему? Что случилось? Ты не хочешь вкладываться в компанию? – спросила она.

Я вздохнул.

– Да ни в жисть! Они не хотят, чтобы я вложился в компанию. Они хотят, чтобы я занял им восемь миллионов без каких-либо ограничений на то, что они будут с ними делать! Мы не банк! Мы покупаем и продаем акции и доли компаний! Мы не даем займы! Это безумие!

– Мама объяснила это не так. Восемь миллионов? Что за бред? Ты не хочешь давать им в долг?

– Как я уже сказал, мы не даем займы. Мы покупаем доли компаний, и только тех, которые хорошо управляются и развиваются. Если бы я был владельцем этой компании, первым делом я бы уволил твоего отца, и затем еще и половину твоих братьев и сестер! Они ужасны!

– Карл!

– Мэрилин, я люблю тебя всем сердцем, но это правда перед лицом Бога. Твой отец, безусловно, отличный отец, и настолько же отвратительный бизнесмен. Избавиться от него, перестать использовать компанию как контору по трудоустройству твоей семьи, и можно вырастить компанию в три раза! Запросто! Это было бы легко!

– Карл! Это ужасно!

– Да, я знаю. Так что ты мне скажи. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Она в замешательстве посмотрела на меня.

– Что ты имеешь ввиду?

– Я имею ввиду, что ты для меня важнее восьми лимонов, – сказал я.

Ее глаза от этого широко раскрылись.

– Он правда хотел занять у тебя восемь миллионов долларов? Зачем?

Я пожал плечами.

– Затем что банки хотят, чтобы он перестал разбрасываться деньгами и держал их в компании, и они не будут давать ему займы, пока он не начнет вести себя как взрослый. И он думает, что его старый добрый зять может дать ему денег и не заметить, что он валяет дурака.

Настал ее черед вздыхать.

– Я хочу возразить, но не могу. Это в его духе. Ты можешь что-нибудь для него сделать?

– Дорогая, ради тебя я мог бы дать ему денег, но не могу рисковать своей компанией. Там не только я, ты же знаешь. Если я это и сделаю, то это должны быть деньги из моего кармана.

– Это просто бред какой-то. И он ждет, что я заставлю тебя под него прогнуться, так?

Я кивнул.

– Ты любящая и покорная дочь, а я просто идиот, за которого она вышла.

– Ну, ты мой идиот! Хочешь, чтобы я сказала ему нет?

– Нет, просто будь со мной, когда я откажу ему, – я поднялся. – Пойдем рискнем.

Мэрилин взяла меня за руку, и я помог ей подняться на ноги. Мы возвращались обратно к офису, держась за руки. Я постучался в дверь кабинета Большого Боба и застал его там вместе с Марком Фалвеллом. Я представил ему Мэрилин.

– Я попросил Мэрилин быть здесь во время обсуждения. Может, ты хотел бы, чтобы здесь была и Хэрриет?

Он странно на меня покосился. Хэрриет была женщиной, и таким образом на бизнес-встрече ей было не место. Тем не менее он пожал плечами, подошел к двери и крикнул:

– МАТЬ!

В спешке примчалась Хэрриет. Она застала нас всех сидящими, и тоже присела.

– Я хочу обсудить свое встречное предложение. Во-первых, Бакмэн Групп не будет давать никаких займов. Как я уже ранее сказал, мы не банк, мы приобретаем капитал. Если вы хотите продать нам свою компанию, тогда мы можем это обсудить, но мы не будем давать займов. С другой стороны, вы мой тесть, и я очень забочусь о семье. Боб, я не знаю, зачем тебе деньги, и знать не хочу, но, если тебе нужны деньги, я могу их дать. Я сегодня же выпишу чек на миллион или два, или на сколько захочешь, без вопросов, как подарок. Или могу заказать пересылку чека на завтра. Делай с ними, что захочешь. Твой выбор. Но я не буду давать взаймы тебе, или твоему бизнесу, или вкладываться в него. Это будет от меня лично, но не от Бакмэн Групп.

Думаю, все были в шоке от такого. Мэрилин выглядела счастливой, а ее отец – не очень. Он начал распаляться, что, мол, подачки ему не нужны, и насколько здорово было бы вложиться в Дома Лефлеров. Я же только сидел и позволил ему выпустить пар, после чего он встал и направился к выходу вместе с женой. Остались только я, Мэрилин и Марк. Я бросил взгляд на дверь, через которую они вышли и тихо сказал Марку:

– Ну, раз уж дети ушли, может, сможешь предложить что-нибудь вразумительное, чем я могу помочь?

– Я уже говорил ему, что ты не согласишься.

Я пожал плечами.

– У Большого Боба последняя стадия расстройства избирательного слуха. Он слышит только то, что хочет слышать, – Мэрилин хихикнула.

Марк сдержанно улыбнулся и кивнул.

– Что есть, то есть. Небольшой гарантии по займу было бы достаточно. Мы можем оформить займ в банке Rome Savings, если положить на счет сумму, которая была бы задействована как дополнительный взнос. Таким образом займ будет получен, и ему нужно будет просто соблюдать обязательства.

– Что он хочет сделать с другими деньгами? – спросил я.

– Целый флот новых лодок и четвертый дом в Бингемтоне.

Я закатил глаза. У него уже было три дома, третий был Сиракьюсе; дом на Сакандаге не считался.

– Скажи ему, пусть купит пересобранные самосвалы и грузовики, это ему обойдется всего в полбакса, и лучшим местом было бы где-то на север в сторону Лоувилля. Там больше движений из Уотертауна и Адирондаков. – Бингемтон оказался денежной ямой на первой попытке. – Черт, банки просто хотят, чтобы он просто работал! Это так сложно?

Марк ничего не ответил, да и я просто отмахнулся.

– Придумай что-нибудь приемлемое, и я вложусь из своего кармана, и я не могу ввязывать в это свою компанию. В отличие от Большого Боба, мне нужно смотреть своим клиентам в глаза, даже если это мелкие партнеры.

– Я тебя услышал.

Мы встали и пожали друг другу руки, после чего обменялись визитками. Затем мы с Мэрилин вышли. Мы поехали обратно в новый дом ее родителей, пока Марк объяснял Большому Бобу, как устроена жизнь. Я на самом деле был рад тому, что на следующий день мы возвращались домой. Мы с Марком могли обсуждать все условия по телефону, и пересылать все документы туда и обратно. Большому Бобу оставалось только смириться с тем, что мы с Марком решили.

Никогда не совмещайте бизнес и семью. Это никогда не работает.