С чистого листа главы 1-99

Глава 57.»Анабасис» Ксенофонта

Не думаю, что я был без сознания очень долго. От ощущения в правом колене хотелось вопить, но я не чувствовал никаких переломов. Нащупав химическую палочку, я сломал её и огляделся в зелёном свете. Я находился на холме, а мой парашют застрял на дереве рядом и чуть сбоку. Нажав кнопку, я отстегнул парашют, а затем выпрямил ногу. У меня вышло совсем не кричать и двигать ей, чуть маневрируя. Я всё ещё не чувствовал перелома и не видел никакой крови. Что бы не произошло – проблема была в самом коленном суставе. Я крайне медленно поднялся на ноги.

Когда я оказался в вертикальном положении, в моём колене что-то, кажется, встало на место, и я смог слегка опереться на него. Возможно, у меня получится вправить его и выйти отсюда? Я определённо смог что-то с этим сделать, но мне всё равно ещё было чертовски больно.

Я мог слышать, как остальная рота вокруг меня падала на деревья. Судя по тому, что я увидел при свете палочки – мы приземлились на холме, да ещё лесистом: две вещи, которые ты никогда не захочешь делать. Криков я не слышал, но явно был не единственным раненным. Кажется, слева кто-то ходил, и я завопил, повернувшись туда:

– Кто там? Рота Чарли, это вы?

Мгновение спустя оттуда донёсся голос:

– Кто это? – а затем треск веток. Я поднял источник света, и спустя пять минут через ветки проломился капрал, несущий свой свёрнутый парашют. Он поглядел на меня и спросил:

– Кто вы?

– Капитан Бакмэн. Как ваше имя?

– Капрал Янош, сэр. Третий взвод.

Я кивнул ему.

– Вы прошли больше меня. Как вы, капрал?

– Всё нормально, сэр. Мне просто нужно немного конфет, и я буду способен идти дальше, – конфеты десантника – повышающий выносливость тайленол!

– Нам обоим, но мне, думаю, нужно кое-что ещё, – я повернулся к своему парашюту, но при этом подвернул колено и грязно выругался.

– Капитан?

– Плохое приземление, капрал. Дайте мне руку. Бросьте парашют и помогите мне разобраться. Вы видели или слышали кого-нибудь ещё? Я не думаю, что мы где-то рядом с зоной высадки.

Капрал Янош бросил парашют и подошёл ближе. Он неопределённо ткнул пальцем куда-то влево и вниз.

– Я думаю, некоторые из парней приземлились где-то там, внизу.

– Ну, если мы покинули самолёт первыми, полагаю, в том направлении и началось падение. Помогите мне с вещами и давайте искать, как выбираться.

Капрал помог мне собрать моё дерьмо вместе, а затем и спуститься с холма. Я думал, это займёт вечность, но в итоге мы спустились вниз, к поляне, где обнаружили ещё четырёх парней. Как и мы с Яношем, они были ошарашены и не понимали, где находятся.

Присев на поваленное дерево, я расспросил, кто они, какими по счёту падали и где приземлились. Как я и подозревал, все они упали ниже того места, где приземлился я.

– Что ж, снимайте груз. Нет смысла рыскать в темноте, даже не зная, где мы находимся. Я гарантирую, что мы даже не близко от нужного места, – сказал я им.

В этот момент треск веток чуть выше по склону заставил всех обернуться в ту сторону. Если я правильно сообразил, то единственными людьми в той стороне могли быть лейтенант Фэрфакс или капитан Донован. И вот в слабо освещённый зелёным (от моей палочки и нескольких других) круг шагнул Фэрфакс, тоже несущий свой парашют.

– Добро пожаловать, лейтенант. Присоединяйтесь к вечеринке, – сказал я. – Снимайте груз.

Он озадаченно глянул и подошёл ко мне.

Кажется, он и правда не узнал меня. На базе мы мало общались.

– Я капитан Бакмэн, помните? Я прыгал сразу после вас и капитана Донована. Вы его не видели?

– Нет, сэр.

– Как далеко отсюда вы приземлились?

– Сэр?

Я повторил свой вопрос, и Фэрфакс прикинул, что примерно в паре сотен ярдов. Ещё пара парней пришла снизу холма, и теперь у меня было девять парней (включая меня), то есть чуть меньше половины летевших в самолёте. Также было совершенно очевидно, что здесь только парни из нашего самолёта. Никого из других птичек мы не нашли – а обычно все перемешиваются только так.

Фэрфакс тут же приказал всем разбиться на поисковые группы и идти на поиски – без какого-либо видимого плана. Я спешно отменил его приказы.

– Лейтенант, отчего мы нам не подождать до тех пор, пока немного не рассветёт? – я мог увидеть, что пара человек расслабились, когда я это сказал.

– Сэр, мы должны начать двигаться в направлении области учений, – запротестовал он.

– Лейтенант, вы знаете, где эта область находится? Я – определённо нет, и парни тоже. Нам следует остаться тут до рассвета и затем выяснить, где все и где мы, – ответил я.

– Сэр, наши приказы были очень конкретными. Нам нужно выдвигаться!

– И я отменяю эти приказы, – я снял шлем, повесил его на ветку возле себя и взъерошил рукой волосы. Моя нога болела, и мне были нужны ледяное пиво и морфин!

– Капитан, вы не можете этого сделать! – вместо того, чтобы тихо переговорить со мной, он повысил голос и разглагольствовал перед всеми.

Я поманил его ближе.

– Лейтенант Фэрфакс, – тихо сказал я. – Вы младший лейтенант, а я капитан, и я такой же строевой офицер, как и вы. И сейчас я ставлю вас в известность о том, что беру командование на себя. Вы понимаете это?

– Вы не можете сделать этого, сэр! Это мой взвод! – этот идиот даже не догадался понизить голос, и теперь все знали, что я забрал у него командование.

– Я могу и сделаю. Как только здесь появится капитан Донован – я с удовольствием передам ему бразды правления, но до тех пор здесь действуют мои приказы. Бросьте снаряжение и устраивайтесь поудобнее. Рассвет через пару часов, тогда и будем беспокоиться, – сказал я ему.

Он со злостью посмотрел на меня и двинулся к краю поляны.

Один из парней, рядовой Мартинез, поглядел на командира своего взвода, а затем перевёл взгляд на меня:

– Сэр? У вас есть идеи о том, где мы?

Я улыбнулся и пожал плечами.

– Ни малейшей, рядовой, ни малейшей. Но я бы об этом не переживал.

– Как так?

– Ну, пташка-гондурашка уронила нас где-то в Латинской Америке. Завтра утром мы все поймём откуда встаёт солнце, повернёмся налево и начнём маршировать на север. И рано или поздно мы упрёмся в Техас!

Мартинес ухмыльнулся, а большинство других хмыкнули или засмеялись. Настрой значительно повысился.

– Послушайте, парни, мы же 82-я, мать её, Воздушная Дивизия! Мы доберёмся домой, даже если придётся пройти весь путь пешком! Это ясно? – в ответ раздались громкое хрюканье и возгласы «Ура!», отразившись от деревьев, и я расслабился. – Так-то лучше! Я-то на секунду подумал, что был заброшен в Первую-Из-Худших!

Так мы в 82-й называли 101-ю Воздушную Дивизию, которая сейчас летела в бой на вертолётах. В ответ прилетела череда проклятий и свиста.

Я улыбнулся и расслабился. Спустя пару минут кто-то из ребят выкопал большую бутылку тайленола и передал её по кругу. Я проглотил полдесятка таблеток, а затем выудил фляжку и сделал большой глоток.

Как я и предсказывал, через пару часов взошло солнце. Парни достали пару РДДП (Рацион Для Длительных Патрулирований) и приготовили из них подобие завтрака. Армия уже начала выпускать ПОЭ (Пища Оперативной Эксплуатации или Пища, Отвергнутая Эфиопами, как вам больше нравится), но мы не захватили их в Гондурас. РДДП были полным отстоем, но и они лучше, чем ничего. Проблема была в том, что продукты обезвожены и заморожены, так что вам нужно было много воды, которая была в дефиците. А если мы не найдём источник питьевой воды, нужно было использовать таблетки галазона, которые делали вкус воды ужасным, но предотвращали диарею и более худшие болезни. Ты не захочешь это делать и ты не захочешь этого не делать – добро пожаловать в Армию.

Утро принесло сильную тревогу. Я не думал, что мы находились близко к зоне высадки. Я даже не был уверен, в какой мы стране! Зона высадки и окружающая её территория были плоскогорными плато, но здесь было куда более высокогорно. Вполне могло быть, что пилот гондурасской пташки скинул нас там, куда не следовало.

Как только стало достаточно светло и мы немного перекусили, я отправил патруль из четырёх человек вниз с холма, в том направлении, где была приземлиться остальная команда. Они вернулись через час, ведя с собой ещё восьмерых, включая старшего в самолёте сержанта, сержанта первого класса Бриско, который был на несколько лет старше остальных. Вчера ночью он, как и я, организовал маленькую группу и выжидал до рассвета, прежде, чем сниматься с места. А самое главное, у них был с собой связист и радио! Я был готов их расцеловать.

– Приветствую, джентльмены! Добро пожаловать на вечеринку! – сказал я.

Новая группа уже смешалась с прежней. Сержант Бриско подошёл ко мне. Лейтенанс Фэрфакс к нам не присоединился – он сидел один и дулся. Бриско с любопытством поглядел на него, но повернулся ко мне. Очевидно, он понял, как всё обстоит, или, может, им сказал патруль, который их обнаружил.

– Капитан Бакмэн?

Я пожал ему руку.

– Добро пожаловать на вечеринку, сержант. Как ваши люди?

– В хорошей форме, сэр, – он указал вниз холма и сказал:

– Земля немного отходит. Кажется, это нестабильная территория. Кто пропал?

– Я хотел спросить вас о том же. Не показывался капитан Донован. Он прыгнул передо мной и должен был быть выше по холму. Я не знаю ваших людей достаточно хорошо, чтобы сказать, кто ещё пропал.

Бриско поглядел на группу и начал мысленно перебирать имена.

– Мы потеряли рядовых Масурски и Смита.

– Это в первую очередь, – кивнул я. – Нам нужно найти этих парней. Необходимо отправить поисковые отряды.

Я поговорил с ним и понял, каким именно образом примерно падал отряд. Двое рядовых были в первой половине прыгающих, поэтому они, возможно, были по обе стороны от нас либо на холме; капитан Донован точно был на холме.

– Сержант, мне понадобится ваша помощь, чтобы организовать поиски. Я не могу много двигаться – я повредил колено. Но без наших людей мы отсюда не уйдём. Ясно?

– Ура, сэр! – он указал на мою ногу. – Насколько всё плохо, сэр?

– Я жив, но вряд ли смогу пробежать марафон.

– ДОК! СПЕРЕДИ И В ЦЕНТРЕ! – позвал он, и откуда-то выскочил парашютист с нашивкой медика. Он был вооружён, как и все остальные. Согласно Женевской конвенции, медицинские войска должны быть безоружны и украшены красными и белыми крестами, свидетельствующими об их не-военном роде занятий. Вьетнам показал, какими отличными мишенями для снайперов могут быть эти кресты. С тех пор большинство десантных медиков были вооружены точно так же, как и их пациенты, и редко носили какие-то знаки отличия.

– Благодарю, сержант. Предоставьте мне также связиста. Возможно, мы сможем дозваться до кого-то в эфире.

– Да, сэр!

Сержант Бриско организовал работу патрулей, при которой младшие офицеры и рядовые шли в разные стороны, а затем повёл одну из этих групп на холм, туда, где должен был быть капитан Донован. Медик, по имени Джеральд и по прозвищу Док (как и все медики в армии) хотел отрезать мне штанину, но я просто встал и снял брюки. Я не знал, сколько это ещё продлится, но мне не были нужны искромсанные штаны с искромсанным коленом. Тем временем пришёл связист со своим аппаратом и попытался позвонить домой.

Через пару минут я узнал две вещи. Во-первых, моя нога не была сломана, но я определённо повредил колено. Док считал, что я порвал сухожилие или хрящ, но без рентгена нам оставалось лишь гадать. Ходить я мог – пусть с болью, но носить меня было не нужно. Он оторвал полоску от парашюта и обмотал моё колено, закрепив повязку парашютным же шнуром. Конечно, это была не лучшая повязка в моей жизни, но ковылять я мог.

Во-вторых, связист не смог дозвониться до дома. Его аппарат работал, но никто не ответил. Это меня не удивило. Радио AN/PRC-77 'Prick 77' действовало на очень недалёкие расстояния, буквально впритык. Мы бы могли достичь большего, если бы у нас была воздушная антенна, на самолёте, к примеру, но сейчас мы были явно за пределами зоны покрытия, и, как я полагал – очень далеко. У него также была антенна AT-984, но даже с ней, увеличив диапазон вдвое, он не смог никого вызвать. Затем он подключил катушку от телефонного провода WD-1 – и всё равно сигнала не было.

Дальше стало хуже. Сержант Бриско вернулся со своей маленькой группкой относительно быстро, неся тело на импровизированных носилках. Тело было накрыто порванным парашютом, и никто не выглядел радостно. Я поглядел на парней, затем на сержанта.

– Вот дерьмо!

Он с жалким видом кивнул мне.

– Да, сэр, – подковыляв, я откинул край парашюта – и обнаружил безжизненное лицо Боба Донована, – Мы нашли его зацепившимся за скалу. Кажется, он неудачно приземлился и сломал шею, – он снова накрыл капитана.

Примерно через полчаса пришли и остальные. Рядовой Масурски врезался в сломанное дерево, и то выпотрошило его, словно рыбу. Он тоже был мёртв. Рядовой Смит был если не совсем здоров, то хотя бы жив. У него были множественные сложные переломы обоих голеней и левой малоберцовой кости, и, когда его привели, он едва сдерживался, чтобы не закричать. Док взглянул на него – и, прежде, чем вести дальнейший осмотр, накачал его морфием.

Ну, мы были здесь, все 20. Двое мертвы, один нетранспортабелен, и ещё полдесятка с растяжениями и ушибами, офицер угрюм, связи нет, воды и еды не хватает и ни единой идеи о том, где мы находимся. Я на секунду прикрыл глаза. Может, я проснусь и обнаружу, что это дурной сон после бурной ночки в офицерском клубе Форта Брэгг?!

Открыв глаза, я обнаружил, что на меня глядит толпа десантников. Время вернуться к работе.

– Лейтенант, я хочу, чтобы вы взглянули на капитана и Масурски. Бриско, нам нужно провести кой-какую рекогносцировку.

Я выудил карты, которые были нам выданы для стрельбы из орудий, и быстро пришёл к выводу, что это, видимо, недостаточно маленький масштаб. Я нашёл карту побольше, показывающую весь Гондурас и соседние страны. В настоящий момент мы стояли на южной горе большого холма (или маленькой горы) с неглубокой долиной перед нами. Через долину пролегала маленькая дорожка, слева направо.

Я также продолжал следить за Фэрфаксом. Было совершенно очевидно, что он понятия не имеет, что делать. Я гадал, как он вообще попал в 505-ю и получил свои хорошие оценки в Уэст-Пойнт! Что ж, даже в Гудзон Хай есть свои идиоты. Я был уверен, что, если сейчас спросить его – лейтенант Фэрфакс тут же приведёт дословные определения из учебника о «развёртывании своих активов до максимального эффекта» и «использовании личного состава для выполнения миссии», но он никак не мог понять, как приказывать что-либо своим людям. Всё, что он знал – это как приказать своему сержанту приказать им что-либо. Бриск взглянул на Яноша и молча приказал капралу взять пару людей и найти мешки для тел.

На моменте, когда нужно было снимать жетоны погибших и вставлять их им между зубов, Фэрфакс дрогнул; справедливости ради – Янош тоже. Я сомневаюсь, что кому-нибудь из них приходилось делать это всерьёз. Я приковылял и опустился на колени возле Боба Донована, а сержант Бриско встал рядом с рядовым Масурски. Он взял его жетон и со словами:

– Вот так, сэр, – зажал его между зубов покойника.

Я полагал, что это было излишней мерой. У меня было по одному из их жетонов в кармане, и почти у всех были дополнительные. Как и почти все в группе, кроме, разве что, Фэрфакса, у меня были два жетона на шее, третий вшитый в правый ботинок и четвёртый в левом заднем кармане. Что бы со мной не случилось – они опознают меня даже по кускам. Но я знал, что так положено сделать.

– Ага, – вздохнул я – и проделал то же с Донованом. Несколько парней перекрестились. Фэрфакс отбежал к краю поляны и вывалил там свой завтрак. Ну, меня тоже слегка затошнило. Я подозревал, что он никогда раньше не видел мёртвого тела, даже на гражданке. Тем не менее, остальной части его выступления было достаточно, чтобы вышвырнуть его из армии! Я был уверен, что Донован, будь он жив, выставил бы ему такие оценки, что всю оставшуюся карьеру он служил бы в охранником сортира. Во Вьетнаме бы его пристрелили свои же, просто чтобы он их не раздражал!

Я снова поглядел на свою расширенную карту местности. Если предположить, что пилот C-47 просто заблудился и высадил нас тогда, когда решил, что мы летим уже достаточно долго – то мы могли быть практически в любой части Центральной Америки. Если он летел на север или восток, то мы были всё ещё в Гондурасе, но если он летел на юг или запад, мы были в дерьме! На юге была Никарагуа, находившаяся в руках сандинистов, коммунистов и лютых анти-американцев. На западе лежал Сальвадор, объятый многопартийной гражданской войной, большинство партий в которой тоже не слишком-то любили гринго. К тому же, большинство активных путей наркоторговли этих двух стран пролегали в горах, и наркоторговцы были вооружены не хуже нашего. Это было похоже на начало дурного романа Тома Клэнси! Ещё хуже было то, что я был единственным, кто знал, кто такой Том Клэнси – он ведь ещё даже не начал писать! Мы были обязаны выяснить, где мы.

– Сержант, кто из парней лучше всех говорит по-испански? Не просто на уровне mas cervezas, por favor и так далее, а бегло говорит и читает? – спросил я.

Бриско удивлённо поглядел на меня, почесал макушку, но пара людей вышла из строя. Под жирной камуфляжной краской проглядывала смуглая кожа и латинские черты. Одного из парней я узнал по утренним посиделкам.

– Рядовой Мартинез, верно? Вы говорите по-испански?

– Si, mi capitan! – сказал он, а затем произнёс что-то ещё – слишком быстро для меня.

– И вы тоже? – поглядел я на второго. – Что он сказал?

Второй рядовой сказал что-то Мартинезу, оба громко рассмеялись, а затем он ответил:

– Рядовой Гильермо, сэр. Это было что-то об отправке офицеров, не умеющих говорить по-испански, к южной границе.

Я фыркнул и посмеялся про себя.

– Не могу с этим спорить. Ещё кто-нибудь? – подошли ещё двое парней, ещё один испанец – рядовой Гонзалес, и капрал Янош. Поглядев на Яноша, я спросил:

– Вы говорите по-испански? С такой-то фамилией, как Янош?

– Мой отец был из Польши, – рассмеялся он, – Но переехал в Техас и женился мексиканской девушке из Хуареса.

– Техасский поляк? Ну, теперь я слышал обо всём. А вы, парни? Откуда вы? – спросил я остальных троих.

Мартинез и Гильермо были мексиканскими американцами из Аризоны и Калифорнии соответственно. Гонзалес же был нью-йоркским выходцем из Пуэрто-Рико.

– Ладно, моя жизнь в руках трёх латиносов и польского техасца! Моя мать говорила мне, что я плохо кончу! – это принесло мне пару смешков и несколько улыбок. – Серьёзно, все наши жизни отныне в ваших руках. Больше всего на свете, чёрт побери, нам нужно узнать, где мы. Существует очень, очень неслабый шанс того, что мы больше не в Гондурасе. И если это так, то нас окружают плохие парни – либо коммуняки, которые ненавидят американцев, либо наркоторговцы, которые ненавидят всех. Картина ясна?

Внезапно вся группа стала серьёзной и молчаливой. Я продолжил:

– Вы четверо, парни, будете нашей разведкой. Я хочу, чтобы двое из вас пошли по дороге на восток, а двое на запад, и выяснили, где мы. Однако я не хочу, чтобы вас заметили. Когда мы не поймём, где находимся, мы не можем рисковать.

Они все кивнули, а затем Янош спросил:

– А если мы всё ещё в Гондурасе?

– Тогда другое дело. Если мы всё ещё в Гондурасе – найдите телефон и вызовите нам подмогу! И на этом всё! Однако вы не должны этого делать, если не уверены в том, что это Гондурас, на все сто! Ну, знаете, вроде таблички с надписью «Приветствуем вас в Гондурасе»! Как-то так, понятно?

– Понятно!

– Я хочу, чтобы вы выдвинулись не дальше, чем на пять километров, а затем вернулись. Я буду ждать вас как раз к послеобеденному чаю, к 16.00, ясно? – когда они ответили согласием, я сказал Бриско:

– Сержант, разведите парней по их дорогам.

– Да, сэр! – он взял наших новоиспечённых разведчиков и отвёл их в сторону. Они проверили снаряжение, взяли своё оружие, а затем Бриско повёл их к дороге под холмом.

Я же тем временем сказал связисту Томпсону снова попробовать с радио, но на том конце опять никого не было. Я приказал ему выключить аппарат, чтобы сохранить заряд батареи.

– Капитан, – спросил он, – Что, если мы не в Гондурасе? – несколько других парней при этом прислушались.

– Ответ я сказал вам этим утром, – с улыбкой сказал я. – Мы направимся на север. Думаю, если мы не в Гондурасе, то либо в Никарагуа, либо в Сальвадоре. В любом случае – Гондурас на севере. Давайте-ка уясним вот что, друзья. Мы все прыгали – мы все и улетим домой. Это ясно? – в ответ кое-кто улыбнулся, а кое-кто закричал «Ура» или типа того.

– Не забывайте, – заметил также я, – Какой бы неэффективной не была Армия, они не пропустят потерю целого взвода, так? Рано или поздно кто-нибудь непременно заметит, что нас нет в зоне высадки! Они станут искать нас, так же как мы будем искать их.

Когда парни сообразили, что они не брошены, последовали возбуждённые кивки и вопросы. Люди с базы шли на помощь. Томпсон спросил:

– Что произошло, как вы думаете, сэр?

– Понятия не имею. Наверное, пилот заблудился, решил выбросить нас и попытаться найти обратный путь. Если он не рухнул в море или не вернулся назад – думаю, он уже дома, отвечает на кучу нелицеприятных вопросов.

– Задать жару этому уёбку! – кажется, это произнесли сразу несколько голосов. И я был согласен!

– А что, если он упал и разбился? Они не решат, что мы все погибли при крушении? – услышал я.

– Кто это спросил? – сказал я, оглядываясь. Юный рядовой, явно нервничающий, когда на него обратили внимание, поднял руку и назвал своё имя – Уилсон. Я кивнул ему в знак благодарности.

– Такие вещи происходят только в кино. Ну, знаете, крушение самолёта, гигантский огненный шар, всё исчезает в один миг. Когда такое происходит в реальности, самолёт разваливается на кучу частей, которые разлетаются по всей округе. Даже если самолёт разбился, спасатели не найдут наших тел, поэтому кто-нибудь да поймёт, что мы прыгнули до падения. Сейчас мы все выясним, где мы, а затем направимся домой, – я покачал головой и улыбнулся им. – Мы Восемьдесят Вторая Воздушная Дивизия. Мы пережили Вторую Мировую Войну. И это мы тоже переживём.

Вернувшись, сержант Бриско организовал людей на день, а затем сел возле меня.

– Простите, сэр, не сочтите за неуважение, но вы – тот, кого называют Док, верно?

– Только капитаны и выше, сержант, – улыбнулся я.

– Да, сэр. Как я сказал, это не неуважение. Я просто хотел убедиться, что вы – тот самый, – я кивнул. – Вы правда доктор, сэр?

– Математики, сержант, хотя кажется, будто это было очень давно.

– Сэр, какого чёрта парень вроде вас делает в Армии?

– Вы когда-нибудь встречали сержанта-вербовщика, который говорил бы правду? – рассмеялся я. Бриско тоже посмеялся, а затем прошёл проверить своих людей.

Это всё и заняло остаток дня. Поддерживать моральный дух. Заботиться о рядовом Смите и готовить его к передвижению. Делать носилки для Смита и мёртвых тел в мешках. Собрать всю имеющуюся еду, найти внизу немного воды и очистить её галазоном. Ждать, пока вернётся разведка. Мы почистили оружие, выставили часовых, чтобы к нам никто не подкрался, и установили распорядок сна. Мы даже провели инвентаризацию боеприпасов, так как Армию действительно волновал вопрос количества патронов (у нас были 5.56-е патроны от НАТО для М-16 и пара осколочных гранат у офицеров, а также кой-какое лёгкое демонстрационное снаряжение). Всем этим дерьмом должен был заниматься Фэрфакс, сраный сачок!

Первая команда, Мартинез и Гильермо, вернулись через пару часов. Они шли на восток, но через пару часов упёрлись в лесозаготовочные рельсы. Они повернули обратно, и мы вместе подождали Яноша и Гонзалеса. Их дорога должна была куда-то привести. Они не вернулись вовремя, на что Фэрфакс ляпнул очередную глупость насчёт наказания. Я лишь сказал ему, что мы дадим парням ещё немного времени. Возможно, они арендовали автобус.

Они вернулись чуть после шести, пешком и без автобуса. Оба они ухмылялись, как маленькие мальчики, провернувшие шалость. Янош достал путеводитель по северу Никарагуа.

Мы спёрли это из машины в маленькой деревушке у поворота ниже. Мы прямо… тут, – сказал он, ткнув пальцев в карту.

Мы с Яношем, Гонзалесом и Бриско склонились над картой, а затем я вытащил свою большую карту. Мы полностью вышли за её пределами, находясь как минимум за сто километров оттуда, где должны были находиться. Неудивительно, что наше радио молчало! Я оглядел нашу маленькую группу.

– Расскажите мне об этом городке. Что вы видели?

– Он называется Санта Мария де лос Милагрос, «Чудеса святой Марии», и он не больше, чем заросший травой посёлок. Пара машин, несколько грузовичков, кажется, магазин в центре, – заметил Янош. – Фермы вдоль дороги в основном пусты.

– Вы не заходили внутрь, не так ли? – поглядел я на них.

– Нет! – ответил рядовой Гонзалес. – Нас бы точно заметили. Мы просто шли вниз по дороге, пока не наткнулись на какие-то признаки жизни, а затем спустились вниз и понаблюдали за городком.

– Мы также видели войска, сэр, войска Никарагуа, колоннами, – сказал Яшок.

Это привлекло всеобщее внимание. Встал лёгкий гул, и я жестом призвал всех к тишине.

– Число и расположение, – потребовал я.

– Две колонны, в каждой полдесятка грузовиков, полных десантников. Они были похожи на полуторки, но какие-то забавные, будто заграничные версии.

– Наверное, это ГАЗ. Они русские – либо из России, либо с Кубы, – ответил я.

Двое парней поглядели друг на друга.

– Думаю, вы правы, сэр, – продолжил Янош, – Как бы то ни было, шесть грузовиков и джип, кажется, там был офицер. Мы видели одну колонну и затем ещё одну час спустя. Та остановилась, и все вышли поссать на обочине. Мне не удалось подсчитать их, но было похоже, на одну роту, чисто пехоту. У них было много АК и мало другого оружия.

Отлично! У меня было две пехотные роты сандинистов неподалёку, и как минимум батальон где-то поблизости.

Я снова поглядел на путеводитель. Наша дорога даже не была отмечена, хотя Санта Мария де лос Милагрос был лишь маленькой точкой на большой дороге. Эта дорога шла на север. Если сегодня вечером мы обогнём городок, то можно будет направиться к северной границе Гондураса. Я изложил свой план остальным. И Янош, и Гонзалес согласились, что это возможно. Две колонны также направились на север – возможно, чтобы укрепить границу на случай вторжения янки.

Которое мы, в принципе, и совершили.

Тут лейтенант Фэрфакс внёс свой вклад. Это была довольно паршивая идея, но, по крайней мере, он думал.

– А что, если мы украдём несколько грузовиков и используем их, чтобы доехать до границы? Мы могли бы добраться дотуда за пару часов.

Несколько парней и правда загорелись идеей, но я заметил, что более опытные десантники, такие, как Бриско и Янош, были более задумчивы. Я просто отрицательно покачал головой.

– Нам нужно сделать это так, чтобы о нас никто не узнал. В идеале – вернуться домой так, чтобы войска Никарагуа так и не узнали, что вооружённые американские десантники вторглись на миролюбивые земли Никарагуа. Начнём воровать машины и грузовики – и копы с Армией поймают нас куда раньше, чем мы достигнем границы. Нам нужно прошмыгнуть отсюда.

– Мы могли бы схватить их всех, связать и обрезать им провода.

– С полутора десятками парней? И никто не уйдёт? Вы слишком много смотрите телевизор, лейтенант. Я не хотел бы рисковать всей ротой. К тому же мы пытаемся сделать это так, чтобы о нас не узнали. Без жертв и без похищений.

Фэрфакс просто надулся. В какой-то момент у меня было искушение запихнуть его в мешок для тела, как Донована и Масурски.

Он также принялся оспаривать мой приказ, когда я сказал парням бросить парашюты и закрепляющее их снаряжение на краю поляны. Он хотел нести всё это, как будто мы были на упражнении в зоне высадки. Фэрфакс не понимал, что вокруг были боевые условия, или, как минимум, настолько близкие к боевым, насколько это возможно без перестрелки. Я поставил точку в споре, бросил свой шлем на кучу парашютов и надевая армейскую шляпу. Также я проверил предохранитель на пистолете и повесил на плечо оружие капитана Донована. Прочие заметили это и, став очень серьёзными, тоже проверили своё оружие.

До вечера мы полностью собрались. В 21.00 мы вышли. Впереди шли разведчики. В центре маршировали шестеро парней, несущих трое носилок. Там же были и Док Джеральд, и я. Я нашёл большую палку и использовал её как трость, и, оказавшись на дороге, пытался развить такую скорость, какую только могу. Фэрфакс тянулся чуть позади за нами. Бриско замыкал строй, следя за отстающими, а остальные парни шли сбоку и сменяли тех, которые несли носилки.

Маршировали мы в тот вечер отстойненько. Городок длился всего пару километров, может, в милю или полумилю, вниз по холму оттуда, где мы приземлились. И если б мы могли просто идти – мы бы прошли через него минут за 10, сэкономив кучу времени. Но вместо этого мы полночи крались по бокам холмов и через траву, таща за собой носилки, а временами и меня, просто чтобы пройти пару километров. Затем у нас опять не вышло нагнать упущенное – нам постоянно приходилось сходить с дороги, когда по ней кто-то ехал, а один раз мимо даже прогремела колонна местной армии. Тем не менее, к рассвету мы удалились от городка километров на 10, и я решил, что мы с ним разделались. Мы встали на привал в паре сотен метров от дороги, в маленьком овражике под холмом. Стояло утро четверга, 12 ноября.

Я вновь подозвал Томпсона с его радио.

– Давай-ка позвоним домой, может, кто-нибудь ответит, – сказал я ему. Мы всё ещё были слишком далеко от дома, чтобы пробиться к кому-нибудь на земле, но, может, они подняли поисковой самолёт?

Томпсон установил Prick 77 на бревне и сделал с ним то, что он обычно с ним делал.

– Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Ну же, давайте. Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Пожалуйста, ответьте, – он попробовал это ещё несколько раз и сказал мне, – Ничего, сэр. Я попробую другую частоту.

Я просто кивнул ему. Со всей своей математикой я действительно не знал, как работает радио. Было бы глупо рассказывать ему, как делать его работу. Он пощёлкал циферблатом и снова повторил:

– Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Ответьте, ответьте! – после нескольких попыток он сказал, – Простите, сэр.

Весь день мы проторчали там, а ночью снова двинулись в путь. В течение дня я выставлял пару наблюдателей следить за дорогой, за машинами на ней и за армией сандинистов. В ту ночь мы прошли немного больше, но всё ещё не смогли добраться до места, где ловила бы связь, хотя Томпсон покопался и сказал, что причина не в радио. По моим прикидкам, к следующему утру – пятнице, 13-го – мы прошли ещё 15 километров и всего преодолели где-то половину пути до границы.

Только создав наш невидимый лагерь, мы вернулись к рутине – Бриско выставил часовых, а Томпсон включил радио и попытался дозвониться до дома.

– Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Давайте, давайте. Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Ответьте, прошу, – он нажал кнопку, надеясь на ответ – и внезапно наушники взорвались звуком статического электричества вместе со скрипучим голосом. Томпсон удивлённо поглядел на меня. Из трубку раздались ещё шипящие звуки. Я указал на неё и сказал:

– Ну, ответьте на звонок.

– Виски Хоум, повторите, передача была повреждена!

Лицо Томспона, вслушивающегося через статический треск, было напряжённым. С кем бы мы не говорили, он находился далеко, но мы, по крайней мере, с кем-то говорили! Наконец, он повесил трубку, поглядел на меня, Бриско и Фэрфакса и сказал:

– Я немногое узнал, сэр, но я попробую перезвонить им через пару часов. Это не Армия – это Флот!

– Флот! – воскликнул я.

– Да, сэр, – кивнул он. – Я расслышал немного, но это был кто-то с позывным Фокстрот Чарли Девять, и они были на Эхо Два Чарли. Есть идеи, что это значит, сэр?

Фэрфакс выглядел озадаченным, а Бриско просто покачал головой. Единственное, что я понял – это что Эхо Два Чарли значило Е2С, флотскую версию самолёта AWACS, которая летала с носителей и кажется, имела больше электроники, чем сам Господь Бог. Флот нас тоже искал? Меня не волновало, как именно мы попадём домой, но если Флот нас спасёт – нас никогда не перестанут этим попрекать!

– Единственный Е2С, о котором я слышал – это флотский бортовой самолёт. Может, их авианосец где-то рядом и может нас услышать. Они сказали, перезвонить через два часа?

– Да, сэр.

– Ну, мы перезвоним. Давайте обустраиваться.

Я вскрыл ещё один РДДП и дал Бриско команду обустраивать лагерь. Мы устроили холодный лагерь, так что для готовки не использовался огонь, но нам всё ещё нужно было обозначить туалет, место для мусора, выставить часовых и так далее. Я был вымотан. После действительно ужасного завтрака я задремал – и не я один.

Проснулся я от резкой боли, когда Томпсон тронул меня за правую ступню, ту, что на больной ноге. Я зарычал и исподлобья глянул на него, но он извинился.

– Время, сэр.

Я кивнул и встал на ноги. Бриско присоединился ко мне, и мы подошли туда, где встал Томпсон. Он щёлкнул выключателями и заговорил в трубку:

– Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Ждём ответа.

На этот раз ответ последовал сразу же и куда более чётко:

– Виски Зулу, это Фокстрот Дельта Четыре. Как слышите?

– Фокстрот Дельта Четыре, мы слышим вас на 5 из 5.

– Виски Зулу, рад вас слышать.

– Фокстрот Дельта Четыре, а уж мы-то как рады вас слышать!

– Где вы, парни? Назовите расположение.

Томпсон поглядел на меня:

– Что я должен сказать, сэр?

– Дай мне, – кивнул я. Томпсон протянул мне трубку. Я нажал на передатчик и сказал:

– Фокстрот Дельта Четыре, это исполнительный офицер Виски Зулу, как слышно?

– Громко и ясно, исполнительный Виски Зулу.

Я схватил карту и сказал:

– На карте нет координат, Фокстрот Дельта Четыре. Самое точное, что мы можем понять – это что мы где-то в 50 километрах к югу и 30 к востоку от… – я поглядел на карту и выдал ему координаты деревушки у границы Гонураса. – Мы просим немедленной эвакуации.

– Виски Зулу, – спросил недоверчивый голос, – Вы решили прогуляться, парни?

– Мы просто приземлились там, где нас сбросили, Фокстрот Дельта Четыре. Повторяю, мы просим немедленной эвакуации.

Голос снова стал серьёзным.

– Назовите состояние, Виски Зулу.

– У нас двое мертвы и один нуждается в немедленной доставке, и у нас мало еды и воды, – «доставкой» мы называли срочную эвакуацию, обычно на медицинском самолёте.

– Виски Зулу, будьте на связи, нам нужно сделать это вместе.

– Понял вас, Фокстрот Дельта Четыре. Мы позвоним снова в 12.00. Виски Зулу – конец связи, – я вернул трубку Томпсону. На меня глядело много обеспокоенных лиц.

Ну, я должен сказать, что это хорошо. Они знают, что мы живы, даже если мы и не там, где должны быть. Теперь нам нужно просто организовать доставку.

В следующие несколько часов моральный дух был весьма высок. Теперь мы знали, где мы, нам удалось связаться со штаб-квартирой, и над эвакуацией уже работали. Парни спорили, ответят ли нам в полдень, что доставка прибудет ночью, как только стемнеет – или же Huey заберут нас раньше. Реальность оказалась иной.

В полдень Томпсон сделал своё дело и передал мне трубку.

– Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Как слышите?

– Виски Зулу, это Виски Хоум. Как слышите вы? – голос был уже другой, и отвечали иначе. Должно быть, Фокстрот Дельта Четыре со своим авианосцем просто передали нас обратно в ведение Тегусигальпы.

– Слышу вас на 5 из 5, Виски Хоум.

– Сообщите состояние, Виски Зулу, сообщите состояние.

– То же, что и прежде, Виски Хоум. Двое мертвы, многие ранены, кончаются еда и вода, местные не знают о нашем присутствии.

– Позовите исполнительного Виски Зулу! – добавился на линии новый голос. Это был стандартный запрос исполнительного офицера или командира отряда.

Я пожал плечами (Томпсон продолжал своё дело) и ответил:

– Это исполнительный Виски Зулу.

– Вы не Донован! – сердито ответил голос.

С удивлением поглядев на Томпсона, я включил микрофон.

– Виски Хоум, простите, но эта частота небезопасна.

– Кто это? Где Донован?

Я закатил глаза. Они нарушили каждую процедуру из учебника связи.

– Капитан Донован мёртв. Это капитан Бакмэн.

– Кто?

Господи!

– Браво-Альфа-Кило-Майк-Эверест-Новембер.

– Где лейтенант Фэрфакс? Кто вы? Почему Фэрфакс не командует?

– Я принял командование на себя.

Почему:

Я глянул на следящего за нами Фэрфакса.

– Мы можем обсудить это, когда вернёмся на базу, сэр. Когда нам ожидать эвакуации?

Пару минут эфир был чист, а затем вернулся первый голос:

– Виски Зулу, в 14.00 свяжитесь с Новембер Лима Четыре для проверки местоположения. Мы должны определить, где вы находитесь, – он дал нам частоту для вызова Новембер Лима Четыре, а затем объявил конец связи.

Я поглядел на Томпсона, и мы оба пожали плечами. Спустя два часа мы связались с Новембер Лима Четыре. Там нас заставили выстрелить сигнальной ракетой, а через пятнадцать секунд загасить её водой, а затем дважды повторить процесс. Затем там сказали снова связаться с Виски Хоум в 16.00.

Пара парней спросили, что происходит.

– Думаю, – ответил я, – Кто-то летает на разведывательном самолёте и высматривает эти вспышки, и они смогут найти нас на карте.

Большинство парней начало глядеть на небо, но сверху были деревья, и мы не смогли ничего ни увидеть, ни услышать.

– Парни, я не думаю, что мы разглядим что-нибудь. Наверное, там какая-нибудь система инфракрасного зондирования, а они могут быть на мили дальше и на мили выше.

В 16.00 мы снова связались с Виски Хоум. Забирать нас должны были завтра, в субботу, 14-го, но нам нужно было продолжать идти на север, чтобы достичь подходящего места высадки. В 21.00 мы снова вышли в путь. Этот переход дался нам сложнее, чем прежние. Нужно было пройти большее расстояние, обойти вокруг большого города, а военное движения всё росло. Кажется, мы направлялись в укреплённый район. К 5.00 мы были измотаны, а список травм всё увеличивался. Еды почти не было, и даже таблетки галазона подходили к концу. Рядовой Гонзалес сломал лодыжку, упав в темноте, и, пока его не несли, был таким же медленным, как и я, и больше не мог быть разведчиком.

Я заставил парней продолжить путь. Моё колено было уже в агонии, но я продолжал двигаться и перемещался туда-сюда в строю, призывая их и рассказывая, что скоро нас заберут. Рядовой Смит сказал, чтобы мы оставили его на обочине, и пусть кто-нибудь заберёт его утром. Я добродушно пожурил его.

Послушай, мы все прыгали и все вернёмся. Мне пофиг, если придётся отрезать эту чёртову ногу и привязать вместо неё деревянный костыль, а затем ковылять так обратно в Техас, но мы сделаем это вместе. Вы, ребята, чересчур насмотрелись этих дурацких киношек!

Мораль продолжала падать. Во время утренней связи нам не сказали, во сколько нас заберут. У меня сложилось впечатление, будто Виски Хоум и генерал Хокинс хотят, чтобы мы пришли домой пешком. Хокинс был штабным генералом, а не боевым; мы для него были не его людьми, а его проблемой. У меня было сильное подозрение, что он бы предпочёл, чтобы мы разбились при крушении гондурасского самолёта (если это случилось), чтобы он мог свалить вину на гондурашек или кого-нибудь ещё и забыть об этой чепухе.

Связь в полдень подтвердила, что этим вечером эвакуации не будет. Мы продолжили идти на север. Я уже обсудил с Бриско и другими офицерами наше положение. Томпсон сказал мне, что батарейки в Prick 77 долго не продержатся. У нас кончилась еда. Когда у нас кончится галазон, мы сляжем от дизентерии или Бог знает чего ещё. Однажды, в прошлый раз, у меня была дизентерия – это неприятно. Нам была необходима срочная эвакуация. И, что ещё важнее, наш медик сказал, что Смиту необходима срочная эвакуация. У нас кончался морфин, и через сутки он будет вопить в агонии. Через два дня гангрена станет слишком запущенной, и ему придётся ампутировать ногу.

Когда нам в очередной раз сказали продолжать идти, я ответил:

– Виски Хоум, дальнейшее продвижение невозможно. Нам нужна немедленная эвакуация. Количество травм увеличивается, и чем дальше, тем всё хуже.

На линии появился другой голос – снова Хокинса – и приказал продолжать движение. Я поглядел на Дока, которым посмотрел на Смита и затем покачал головой.

– Это невозможно, Виски Хоум, нам нужна немедленная эвакуация. Состояние отряда неудовлетворительное для продолжения движения без дальнейших потерь.

– Бакмэн, я приказываю вам продолжать движение!

К этому моменту я уже был на пределе. Я знал, что сливаю свою карьеру в унитаз, но мне нужно было доставить этих парней домой.

– Виски Хоум, это невозможно. А теперь вытащите свои головы из задниц и вышлите Hueys! Если мы и совершим ещё один переход, то это будет переход до ближайшего города, где мы найдём больницу, а также полицейский участок, чтобы сдаться. А теперь сделайте это! Сейчас!

В эфире было около пяти минут тишины, а затем раздался прежний голос.

– Виски Зулу, вы сможете пройти ещё четыре километра на север? Там есть заброшенный аэродром.

Бриско и Янош кивнули, и я дал согласие. Однако, заброшенный аэродром? Здесь? Кто, чёрт возьми, строит аэродромы здесь? Вокруг ничего нету. И как они смогли это узнать? На карте ничего не было. Кто мог знать об этом? МинОбр? САД? АКН? Ещё какое-то учреждение на три буквы?

– Можем, Виски Хоум. Четыре километра на север. Мы сможем дойти туда к 23.00, и выйдем на связь, когда будем там.

– Виски Зулу, это Виски Хоум. Конец связи.

Я решил не ждать. Выслав вперёд троих разведчиков, чтобы найти этот разброшенный аэродром, я отправил за ними следом ещё несколько парней, сказав держаться на расстоянии, а затем вышли и остальные. Двигались мы медленно, но при дневном свете хотя бы не падали и не ломали себе новые кости. Прибыв туда чуть раньше 18.00, мы обнаружили нашу следующую проблему.

Аэродром не был заброшенным. Разведчики доложили, что там стоит древний плоскобокий грузовичок, в который загружено с полдесятка бочек. Если бы я позвонил домой и сказал, что у нас гости, эвакуацию бы отменили. Я собрал в кружок всех боеспособных солдат.

– Нам нужен этот аэропорт. Он, похоже, используется нарколыгами или кем-то ещё. Нам нужно захватить это место, но не показывая, что мы американцы. Говорить только по-испански. Если вы не говорите по-испански, молчите. Берите пленников. Никого не убивайте. Вы здесь – хорошие парни. Всё понятно?

Количество ухмылок сказало мне, что рота Чарли ещё готова постоять за себя. Им так надоело красться на север и болеть, что нападение на аэродром с наркобарыгами виделось им удовольствием. Мы подкрались к краю аэродрома и дождались темноты, чтобы получить прикрытие.

Длина взлётной полосы была где-то пару тысяч метров, гравий, заросший травой. Кто бы здесь не летал – он был не очень большим. Здесь же стояло несколько ветхих зданий, одно из которых выглядело как пустой ангар. В другом горел свет. Мы могли услышать, как где-то в ангаре работает генератор. Грузовичок стоял возле освещённого здания. Бочки, сложенные, стояли вместе с другими сбоку. Безопасность казалась несущественной, но кто-то же включил этот свет – должно быть, водитель грузовика.

Как только достаточно стемнело, я приказал Бриско и ещё паре парней идти направо, а Яношу и другой паре – налево. Ещё одну группу я послал вперёд, к бочкам, и сам похромал за ними. Я не мог ползти очень хорошо, но бочки прикрывали нас. Постучав по одной из бочек, я повернул пробку.

– Что такое, сэр? – спросил рядовой Гильермо.

Я принюхался. Это был какой-то нефтепродукт, керосин или дизельное топливо, или чтото такое.

– Здесь керосин или дизель. Пошли отсюда! – я не хотел прятаться на складе топлива, если найдётся перестрелка!

Жестом я отправил своих людей к освещённому зданию. Мы остановились у грузовика без крыши. Сержант Бриско и его маленькая группка были уже там.

– Всё чисто, сэр. Внутри трое мужчин. Вокруг больше никого. В ангаре самолёт. Янош стоит с другой стороны, – прошептал он.

– Что они делают? Они вооружены?

– Да, сэр. АК, но чего-то ещё я не видел. Они пьют, а по крайней мере один из них курит, и я не думаю, что это табак.

– Наркота!

– Скорее всего, капитан.

Я лишь кивнул. Это было одновременно и плохо, и хорошо. Накроши, дилеры или охрана, скорее всего, имели весьма убогие навыки и дисциплину. А плохим было то, что если они напьются и накурятся, то могут решить взорвать это место нахер.

– Давайте выкурим их оттуда. Выключите генератор. Это должно взбудоражить их головёнки, – сказал я.

Бриско улыбнулся и кивнул. Он указал на двоих парней и приказал им идти в ангар. Через две минуты гул прекратился, и свет в лачуге погас.

Изнутри немедленно раздались проклятия, и мгновение спустя дверь распахнулась и один из мужчин выскочил наружу. Лунного света было достаточно, чтобы найти вход в ангар – где его уже ждали парни, что вырубили генератор. Гильермо стоял рядом со мной и бегло переводил разговоры, доносившиеся из хижины. В основном всё сводилось к тому, какой же тупица Моралес, и что он там так долго трахается с генератором. Вспыхнул ещё один свет – от фонаря, и второй мужчина выскочил наружу и направился к ангару.

Внутри оставался один. Мы поглядели на ангар, и спустя ещё минуту свет погас. Двое есть, один остался. Последний парень уже начинал гадать, что случилось, и нервничать. Нервные люди делают тупые вещи. У нас не было световых гранат, чтобы оглушить или дезориентировать его. Я приказал Гильермо метнуть осколочную гранату в стену с той стороны, а мы поглядим, не выбежит ни кто-нибудь.

Гильермо кивнул и выдвинулся, а Бриско и пара рядовых скользнули по обе стороны от двери. Когда граната взорвалась, хижина затряслась, будто от землетрясения, и стёкла, взорвавшись, вылетели наружу. Из дверей вылетели двое мужчин. Один был тут же схвачен Бриско, но другой сопротивлялся – и получил по затулку прикладом М-16 и тут же рухнул на землю. Его проблемы!

– Двое, сержант? – прошептал я Бриско.

Он приблизил губы к моему уху.

– Простите за это, сэр. Должно быть, он спал, и мы пропустили его.

Я дал ему отмашку. Это было неважно. Мы захватили или убили всех, аэродром был в наших руках, и никто не знал, что это сделали американцы.

Ну, пока лейтенант Бриско не вскочил и громко не спросил:

– Ну, что теперь, сэр?

Раненный наркобарыга поднял голову и сказал:

– Американос!

– Вы не слишком блюдёте секретность, лейтенант. Разве вас не было, когда я говорил о необходимости говорить только по-испански? – спросил я его.

– Сэр? Я думал, это касается только штурмовой команды.

Что за идиот!

Повернувшись к дураку спиной, я приказал Бриско привести двух других пленников и запустить генератор. Мы с Томпсоном вошли в хижину и, найдя стол, поставили на него радио. Генератор включился, но все лампочки взорвались, так что мы использовали оставшиеся химические палочки и исследовали помещение. На полу были пара бутылок с чем-то, а в углу стояло пиво. Несколько бутылок разбились, но в целых оставались пиво и ликёр. Несколько парней глазели на выпивку – только об этом беспокоиться мне ещё не хватало!

– Сержант! Охраняйте выпивку и пиво до дальнейших указаний!

– Да, сэр! – он указал на двоих рядовых. – Сидеть тут. И попробуйте даже выглядеть поддатыми – я надеру вам задницы! – затем он повернулся ко мне. – Вам нужно увидеть это, сэр.

Я последовал за ним наружу, в ангар. Тот светился изнутри. Внутри находился маленький самолёт с одним двигателем, и он был доверху нагружен белыми брикетами, должно быть, кокаином, который здесь перевозился.

– Заброшенный аэродром, мать его! – прокомментировал я.

– Там в углу есть ещё больше, – сказал один из рядовых.

– Сэр, время звонить домой, – заметил Бриско.

Приковыляв обратно в хижину, я уселся в единственное приличное кресло слева. Томпсон запустил радио, и Виски Зулу вызвал дом. В 3.00 должны были прибыть три Huey с пятиминутным интервалом, а затем ещё четвёртый – на тот случай, если с одним из трёх что-то случится. В Huey помещалось шесть или семь человек; так мы и собирались грузиться. Я подозвал Бриско и Фэрфакса.

– В 3.00 прибывают три пташки. Лейтенант, вы пойдёте в первой вместе с Донованом, Масурски, Смитом, Доком и Гонзалесом, – я глянул на Бриско.

– Вы должны тоже лететь, сэр. Ваша нога.

– Моя нога уж как-нибудь вытерпит ещё 10 минут. Сержант, вы пойдёте во второй вместе с ещё шестерыми парнями. Я пойду в последний с оставшимися. Ясно?

– Да, сэр, – ответил Бриско.

Фэрфакс, выглядевший мрачным, просто кивнул. Он хотел убраться отсюда ко всем чертям, но он хотел сделать это последним, как герой. Если я оставлю его здесь одного, то больше никогда не увижу его или парней. Он был способен провалить даже выпечку печенья для девочек-скаутов!

Я поглядел на двух рядовых, охраняющих выпивку, и улыбнулся.

– Джентльмены, каждый получает по одному пиву.

Можно было подумать, что я раздаю бриллианты. Все лица просияли, и двое солдат, подскочив и схватив пиво, бросились наружу раздавать его остальным. Бриско поставил пару бутылок передо мной и Томпсоном, а затем вручил одну Фэрфаксу. Фэкфакс глянул с отвращением – ему претила сама мысль о том, чтобы выпивать на миссии, на что Бриско лишь пожал плечами и отхлебнул из этой бутылки сам.

– Что теперь, сэр?

Я не отвечал, вливая в горло сразу полбутылки. Это была тёплая ослиная моча, но это было лучшим, что я когда-либо пробовал! Громко рыгнув и облизнув губы, я улыбнулся.

– Мне было это нужно, сержант! – когда я сказал это, комната наполнилась хохотом. – Сержант, собирайте всё, что у нас есть из снарядов, взрывчатки, детонаторов, всё, что сможете найти или соорудить. Я хочу, чтобы после нашего отбытия это долбаное место взлетело на воздух.

– И пленники? Сэр?

Я тяжёлым взглядом посверлил Фэрфакса, который выдал наш секрет о том, что именно американцы нагнули эту маленькую перевалочную станцию на пути наркотраффика.

– Держите их связанными возле склада топлива. Я разберусь с ними попозже.

Бриско улыбнулся и занялся своим пивом. Всем бойцам понравилась идея сделать большой бум. Они прикончили пиво одновременно со мной, а затем вышли наружу, чтобы осуществить план. У нас было множество помощников-энтузиастов. Когда мы поднимемся, здесь будет очень громкий БАДАБУМ! Когда они вернулись, с ними были ещё пара помощников, кативших бочку с топливом. Мы вышли на траву, пока они готовили хижину ко взрыву. В слабом свете я видел схожую деятельность в ангаре и возле склада топлива.

Когда всё было готово, я приказал раздать всем по второй бутылке и громко объявил об этом. Я также тихо сказал Бриско прихватить те две бутылки рома, которые мы нашли на полу. Кажется, это был ротгут, и я собирался узнать это, как только мы вернёмся домой. Бриско лишь ухмыльнулся и кивнул.

В 2.50 я поднялся на ноги и побрёл к складу топлива. Бриско и Янош вскочили.

– Что такое, капитан?

– Ничего. Вы остаётесь здесь.

– Куда вы собираетесь, сэр? – настаивали они.

Я сурово глянул.

– Я собираюсь освободить пленников. А теперь оставайтесь здесь. Это приказ.

Ответный взгляд был таким же суровым.

– Я могу сделать это сам, сэр.

– Это моя ответственность, сержант, а теперь сядьте.

Сержант Бриско кивнул, и я побрёл к складу. Четверо пленников были привязаны за руки и за ноги к оставшимся бочкам. Они переговаривались между собой, и я услышал слова «грингос» и «американос». Ага, они всё знали о нас. Я достал свой 1911А1 и выпустил по пуле в каждую голову. В тихой никарагуанской ночи раздались оглушительные звуки. Когда мы взорвём склад топлива, их тела должны сгореть. И не будет никаких свидетелей вторжения американских десантников в Никарагуа.

Лейтенант Фэрфакс перехватил меня, когда я хромал назад:

– Сэр, что случилось?

– Я освободил пленников, лейтенант, – ага, от оков бренных тел.

– Я слышал выстрелы.

– Я развязал их, а затем выстрелил в воздух, чтобы быстрее бежали, – сказал я ему.

– Я хочу проверить их, – он развернулся.

Я схватил его левой рукой, а правую положил на рукоять кольта.

– Вернитесь обратно к своей группе, лейтенант. Пленники ушли. Это приказ!

Я был удивлён, когда несколько парней подошли и встали между Фэрфаксом и складом. До него дошло, и он вернулся к своей группе.

В 2.55 мы включили радио и вышли на связь с Huey. Янош взял несколько брикетов с кокаинов, вымочил их в топливе, и я позволил ему поджечь их вместо посадочных огней. Вдыхать такой дым долго не стоило бы, но это было меньшей из моих забот. Десять минут спустя я услышал ВУП, ВУП, ВУП от приближающегося вертолёта. Я встал на ноги. Мгновение спустя он сел в круге света, и я приказал группе с телами мёртвых и раненными грузиться на борт. Через две минуты он ушёл.

Ещё через две минуты приземлился и второй вертолёт, и группа Бриско ушла. Наконец, настал черёд и третьего вертолёта. Из мрака волшебным образом возник сержант Бриско.

– Ты должен был уже улететь, – сказал я ему.

Янош растянул палец, и я отослал его вместо себя.

Я улыбнулся ему. Без его помощи я бы никогда не доставил этих парней домой.

– Ну, это только к лучшему. Я и забыл, что детонаторы у тебя. Готов устроить взрыв?

Он поднял пару пультов.

– Просто скажи волшебное слово!

Нас прервал звук прибывающего последнего вертолёта.

– У тебя есть выпивка? – спросил я ему.

– Он в ответ с ухмылкой похлопал по сумке.

Я тоже ухмыльнулся.

– Говорят, что украденные поцелуи – самые сладкие. Всегда хотел узнать, относится ли это и к краденному бухлу? – я уже перекрикивал ВУП, ВУП от моторов Huey. Вот он приземлился, и я указал на него:

– ПОШЛИ!

Остальные пятеро парней подбежали под вращающиеся лопасти, закинули внутрь своё снаряжение и забрались внутрь сами. Бриско наполовину тащил меня, потому что моё колено чуть не заставляло меня вопить. Сначала он хотел усадить меня первым, но я настоял, чтобы сначала залез он. Затем я был более чем счастлив разрешить ему и Томпсону втянуть меня внутрь. Мы пристегнулись, и пилот поднял машину в воздух. Я приказал ему зависнуть в паре сотен метров над местом, а затем повернулся к Бриско:

– ДАВАЙ!

Он с ухмылкой нажал кнопку на одном детонаторе, а затем и на втором. Первым взорвался ангар, в жёлтом взрыве топлива, кокаина и аэроплана. Затем взорвалась лачуга, и от неё пошла цепная реакция к грузовику и ко складу топлива. Третий Взвод громко возликовал, и я сказал пилоту уносить нас нахрен отсюда.

Колено горело болью весь путь до дома, но это не слишком волновало меня. Я доставил своих парней домой. Каждый раз, когда кто-нибудь из них ловил мой взгляд, он показывал мне большой палец. Я просто улыбался и отвечал тем же. Я так устал, но мог продержаться ещё немного. Полёт на базу был недолгим. Ещё один взрыв ликования раздался, когда показались огни. Остальные три вертолёта были уже здесь, вместе с кучей народу вокруг одного из них. Мы приземлились и снова возликовали, а затем к нам присоединилась толпа из другого Huey. Это был весь остаток третьего взвода – кроме лейтенанта Фэрфакса, Джеральда, и также раненных и мёртвых.

Я осторожно спрыгнул с птички, и мы отошли в сторонку, пока пилот глушил двигатели. Настрой был высок, но я заставил парней немного успокоиться. Мне подтвердили, что первый вертолёт забрала группа медиков.

– Ладно, сержант, как только мы получим какой-то транспорт, я хочу, чтобы вы поместили людей обратно в казармы и устроили там. Попросите накормить их. Я направлюсь в госпиталь и проверю парней, которые там, а затем вернулись и проверю вас, ребята, и мы вместе узнаем, что в этих двух бутылках.

– Вам нужно остаться в госпитале, сэр, – возразил он.

Я улыбнулся, но покачал головой.

– Позже, сержант, когда мы увидим парней и эти бутылки. Приоритеты, сержант Бриско, приоритеты!

Вдали стали ясно видны приближающиеся фары.

– Транспорт нашёл нас, – заметил я. Кажется, к нам шли несколько полуторок и один джип.

Стояло воскресенье, 15-е, и миссия наконец-то была окончена. Мы стояли там и смотрели, как приближается колонна. Джип подъехал прямо к нам, и я смог увидеть внутри троих мужчин. Они вышли. Пассажир был очень опрятным и аккуратным майором, водитель был сержантом постарше, а сзади сидел молодой капрал. Майор поглядел на меня с большим отвращением. Я подумал, что после недели блужданий по никарагуанской глубинке я был не готов к вечернему чаю. Я был грязен, небрит и пах, словно козёл. Меня не волновало. Я просто поглядел на него.

– Капитан Бакмэн?

– Да, сэр.

– Вы арестованы, капитан! Вам вменяются в вину бунт и невыполнение приказов, – он повернулся к своим сержанту и капралу, – Взять его!