С чистого листа главы 1-99

Глава 91. Опра

В конце октября позвонил наш литературный агент. Наша книга «прошла тест» (понятия не имею, что это означает), и первичная публикация ускорена. Теперь они хотят провести книжный тур и хотели бы подключить нас к нему. Хоть мы и общались по конференц-связи, но я почесал голову и попросил агента подождать с деталями. Затем я перезвонил Гарри в университет и спросил его, что он обо всем этом думает.

– Ну, я не могу! Конец семестра, и я не могу так просто взять и исчезнуть на несколько недель! – протестовал он.

– Предполагал, что ты так и скажешь? – ответил я. – Давай еще раз поговорим с этим малым и разберемся, что он предлагает. Может, я смогу вырваться на пару дней. Ты до этого чем-нибудь таким занимался?

– Нет, никогда? – признался он.

– Я тоже.

На следующий день приехал агент, и мы все встретились в кабинете Гарри в университете. Официально издание книги запланировано на вторник двадцать седьмого октября, и в конце той же недели мы бы поехали на книжный тур. Мы с Гарри переглянулись и дружно закатили глаза. Без каких-либо предупреждений! На следующей неделе! Тур планировался длительностью в две недели, начиная с восточного побережья по направлению на запад.

– Это безумие! У меня занятия! Я не могу просто так взять и уехать на две недели! – возмущался Гарри.

Я кивнул. Я взял календарь со стены кабинета и начал его изучать.

– Вы хотите, чтобы мы начали тур в пятницу тридцатого числа, и ездили две недели, – это затянулось бы до тринадцатого ноября, хотя, если все пройдет успешно, то, возможно, тур бы растянули еще.

– Эээ… – замялся агент.

– Покажите мне ваше предполагаемое расписание, – попросил я, и он передал его мне, я прочел его и сказал: – Насколько это точно?

Интервью по телевизору и радио запланированы в Бостоне, Нью-Йорке, Кливленде, Чикаго, Сент-Луисе, Денвере, Сиэттле, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе, и была еще пара мест, указанных карандашом. Еще как возможные в конце списка были указаны Сан-Антонио, Атланта и Майами.

– А что насчет Балтимора и Вашингтона? – спросил Гарри. – Если время позволит, я мог бы присутствовать там.

– Это вторичные рынки, – ответил агент.

– Вторичные для издательства, возможно, но Вашингтон как раз является первичным рынком для тех людей, кто будет эту книгу читать, – ответил я. – Позвольте спросить, как проходит типичный день для таких туров?

– Ну, обычно за ночь до интервью вы летите в город. На следующее утро мы пробуем устроить вас на утреннее ток-шоу на радио. После этого идет подписание книг в местном книжном, чем больше, тем лучше, затем, возможно, еще одно выступление на радио, или интервью с кем-то из местных на местном телеканале. Потом, возможно, еще одно подписание книг. В Нью-Йорке и Лос-Анджелесе мы попробуем организовать вам интервью в каком-нибудь вечернем шоу. Затем после всего этого вы летите в следующий город.

– И кто это делает? Нам обоим обязательно надо быть? – спросил я.

Я понимал, что это действительно может помочь в продаже книги, но у Гарри была настоящая дилемма со временем.

– О, нет, нужно только по одному в каждой точке. В вашем случае, мы можем разделить вас и направить по разным точкам страны.

– Ладно. Так вы летите с нами? Нас кто-нибудь встречает в каждой точке? Как это работает? – продолжил выяснять я.

Агент начал расписывать весь процесс. Нет, с нами никто не ездит. Это слишком дорого и времязатратно. Мы получаем расписание, и летаем из города в город, берем такси из аэропорта, и остаемся в местной гостинице. Правило – путешествуй недорого и сохраняй чеки. Нам было положено жалование и суточные деньги.

Я потер рукой лицо и посмотрел на Гарри.

– Оставлю тебе ближайшее или Вашингтон. Я разберусь с организацией путешествия, но даю срок две недели. После того уже можешь ездить, – я снова повернулся к агенту: – Доработайте расписание, и отправьте мне как можно скорее, и я договорюсь со своим агентом по поводу организации вылетов. Если повезет, то в Нью-Йорке и на западном побережье я смогу запланировать несколько встреч с партнерами по работе. Можете мне единовременно выдать всю сумму на основе суточного жалования?

Это застало его врасплох.

– Это очень необычно! А что, если затраты будут меньше?

Я выдавил смешок.

– Поверьте, не будут.

– Как вы можете быть так уверены? – переспросил он.

Я покачал головой и улыбнулся.

– Потому что чартерные рейсы стоят больше, чем ваше суточное жалование, и я не буду ловить такси или оставаться на ночь в Бест Вестерн. Я делаю это все не ради денег, а для того, чтобы книга вышла, и ее заметили. Это важно, – забавно, насколько я сам в это верил.

Я всегда верил в важность инфраструктуры, и теперь, изучив работы Гарри и другие отчеты, это стало для меня значить еще больше.

– Деньги для вас не важны? – ошеломленно переспросил он.

Я покачал головой.

– Не думаю, что я упоминал это в начале, но вся моя часть прибыли пойдет на пожертвование в Красный Крест. Я думаю, вы же это можете?

– А чем конкретно вы занимаетесь?

Я бросил на него удивленный взгляд. Я предоставил издательству ту же поверхностную автобиографию, как и всем, но до него явно не дошло.

– Я президент Бакмэн Групп. Мы инвестиционная компания. Я думал, вы в курсе.

– Ну, да, но вы указаны как Доктор Бакмэн вместе с доктором Джонсоном.

– Все верно, у меня есть докторская по прикладной математике. Я думал, что это вы тоже уже знаете, – я покосился на Гарри, который в ответ только пожал плечами.

– И что же это за Бакмэн Групп? Семейный бизнес, или что-то такое?

О, Боже!

– Давайте упрощу для вас. Мы инвестиционная фирма и работаем с частным капиталом и вложениями. Моя стоимость сейчас составляет около трех четвертей миллиарда долларов. Я договорюсь со своими сотрудниками для обеспечения поездок. Если повезет, то я еще и смогу встретиться с несколькими клиентами и инвесторами в свободное время.

– Ты стоишь три четверти миллиарда?! – недоверчиво переспросил Гарри Джонсон.

– Можешь не кланяться, Гарри. Поцелуй кольцо, и этого хватит, – я развернулся обратно к агенту, который просто уставился на меня. – Делов-то. Я договорюсь со своим транспортным агентом о предоставлении мне небольшого самолета для перелетов, машину с водителем в каждом из городов, и хороший номер в гостинице. Если будут какие-либо изменения в графике, передавайте их ей. Я дам ей знать, когда вернусь в офис.

– Как же получилось, что никто о вас никогда не слышал? – спросил агент.

– Потому что я не распространяюсь. Мы не публичная компания. А очень даже частная, – порой это меня забавляло.

Я за последние три года подходил под все требования, чтобы оказаться в списке Forbes 400, но они никогда меня не трогали. Скорее всего, долго так продолжаться не сможет, но пока все было так, и я мог наслаждаться анонимностью. Да и в любом случае, я был бы почти в самом низу списка. Мой друг Билл Гейтс был намного выше.

Агент вышел, качая головой, и мы с Гарри еще немного пообщались. Он видел наше управление, но не был в курсе того, какие суммы были задействованы. Он спрашивал, как можно вложиться, но я сказал ему, что минимальный порог начинался от пятидесяти тысяч, и мы не были так систематизированы, как, например, Меррилл Линч или другие биржевые брокеры. А потом я добавил, что это не такое уж и серьезное дело. Во многих аспектах я все еще считал себя математиком.

Той ночью за ужином я рассказал Мэрилин, что происходило. Естественно, она знала о книге, поскольку я частенько по несколько часов проводил за написанием в своем кабинете. Она также знала, что мы закончили и отправили ее, была знакома с Гарри и его женой.

– Когда все это начинается? – спросила она.

– В следующую пятницу, думаю, или же в понедельник. Не могу представить, чтобы мы все это успели за выходные.

– И тебя не будет две недели?

Я пожал плечами.

– Думаю, да. Я никогда этим не занимался. Даже не знаю, будет ли это весело, или заноза на булках. Ставлю пока на последнее.

– Что такое булки? – спросил Чарли.

– Это то, что отделают, если будешь перебивать взрослых, – с улыбкой ответил я.

– Что такое отделают? – спросила Холли.

– Это когда папа шлепает вас обеих за то, что вы девочки, – сказал ей Чарли.

От этого близняшки завизжали, Мэрилин расхохоталась, а Чарли соскочил со своего стула и с широкой улыбкой побежал в сторону кухни, пока я бормотал себе под нос что-то про сына-умника.

– Господи? И ты хотела детей? – спросил я у Мэрилин.

– Ну, я знаю, чего хотел ты!

– Позже об этом поговорим! – ответил я. – Знаешь, из него получился бы идеальный солдат. Он просто обожает отрывать чеки с ручных гранат и разбрасывать их вокруг, – в ответ она только фыркнула.

С одной стороны, я был рад убраться из города. Службы безопасности и Биржевая Комиссия решили расследовать "чудесную" прибыль Бакмэн Групп в Черный Понедельник и на последующей неделе. Это была наша крупнейшая прибыль за день или неделю с момента основания компании. Естественно, они заинтересовались и хотели "неформально" поговорить. Конечно, если пожелаете, всегда можно отказаться. Они просто окажутся такой занозой в заднице, что легче будет сдаться.

Когда я заработал свой первый миллион, поставив во время Войны Судного Дня на рост нефти, я был настолько мелкой сошкой, что никто даже не знал, как меня зовут. Когда я снял еще один большой куш на событиях с братьями Хант и рынком серебра, я все еще был мелким и незаметным. Они ставили миллиарды, а я – всего пару миллионов. Самой большой кучей денег я распоряжался уже в частном капитале, вкладываясь вместе с Биллом Гейтсом и Майклом Деллом, и занимаясь несколькими другими прямыми вложениями. Черный Понедельник просто вернул меня к моей старой тактике, только в этот раз уже с сотнями миллионов долларов. И кто-то заметил.

Я не собирался из-за этого откладывать тур. Разбираться с этим было поручено Мелиссе. У нее были какие-то полномочия Комиссии. А самое важное, что она могла сидеть, и, поклявшись на стопке Библий, свидетельствовать, что мы целую весну и лето обсуждали ослабление рынка и продумывали контрмеры. И она, и трейдеры могли поклясться, что мы обсуждали это задолго до самих событий, что это она вызвала нас в офис, и как мы реализовали стратегии "Кодов", основываясь на поведении и реакциях рынка. Пока они не могли доказать, что я путешественник во времени, мы были в безопасности.

До какой-то поры я убеждал себя зарабатывать больше, но это привлекло бы внимание федералов. И все же я не мог не учитывать, что это был бы доход не от одной компании. Волна, обвалившая множество гигантов с Уолл Стрит, была чисто внутренней торговлей, где какой-нибудь Иван Боски или Марта Стюарт знали кого-то, и делали упор на одни акции. Мы же торговали по всему рынку в целом. Никто не мог связать это с какой-то конкретной компанией или фондом. Мы были бы в безопасности.

В воскресенье ночью, первого ноября, я поехал в Вестминстерский аэропорт, где меня уже ожидал забронированный Тейлор Beechcraft King Air с пилотом. Я направлялся в Логан в Бостоне, что занимало бы полтора часа полета. А если бы я летел на коммерческом самолете, как предполагалось издательством, это заняло бы полдня. В прокатной конторе меня уже ждал лимузин, и через пятнадцать минут я прибыл в отель Ritz-Carlton. Если и есть что-то чудесное, что связано с большими деньгами, так это возможность летать частными рейсами.

На следующее утро я уже был в студии канала WBZ на «Новостном Радио 1030», готовясь продавать книгу. Очаровательно, хотя, нет, совсем нет. Маленькие помещения, стесненная обстановка, приходилось половину времени слушать балабольство каких-то идиотов. У меня было десять минут эфира с 7:46 и до 7:56 с рекламой посредине. Затем я убрался оттуда, и отправился на «Разговорную станцию Бостона» и повторил всю процедуру с 8:31 до 8:41. Темой разговора был Большой Бостонский Тоннель, новый тоннель, пересекающий гавань, являющийся частью программы федерального строительства, которая была принята, несмотря на запрет президента Рейгана. Кто-то был за постройку, кто-то был против. Я же только сказал, что, если мы не будем ухаживать за мостами и дорогами, они обвалятся. Я не стал им говорить, что Большой Тоннель на самом деле был просто колоссальной тратой времени впустую. Это было не столько из-за того, что это плохая идея, а сколько от того, что у бостонских политиков в крови такое количество взяточничества, что другим политикам и не снилось!

После того я провел две встречи с подписанием книг, на которую пришло четыре человека, из которых только двое ее купили, а затем отправился на Пятый канал, местный филиал ABC на небольшое обсуждение. Оно могло бы быть сокращено до шестидесяти секунд и проскочить в эфир, если это день был не богат на новости. Темой разговора опять же был Большой Тоннель.

Оттуда я поехал в отель, упаковал свое барахло и отправился в аэропорт. Я не знал, да и не интересовался, попадет ли это все в новости. Единственной мыслью было только то, как кто-то вообще может терпеть все это дерьмо, называемое книжным туром! Это был первый день, и нам оставалось еще девять, не считая выходных.

В понедельник ночью я улетел в Нью-Йорк, и две ночи провел там. Во вторник я поездил по радиостанциям, и провел еще встречу с подписанием книг, и ничего не планировалось после полудня. Мелисса приехала на поезде, так что мы могли поговорить с кем-нибудь на Уолл Стрит. Я подремал после полудня, затем мы поужинали с несколькими людьми из Prudential and Bain. Утром в среду я оказался на местном ток-шоу на WNBC после окончания шоу Сегодня, и снова отправился на подписание. Значительное событие произошло позже тем же днем, я получил пятнадцать минут на шоу Поздней Ночью с Дэвидом Леттерманом. Это уже было довольно большое событие!

Перед тем, как мы с Гарри отправились в тур (и я уже желал, чтобы у меня была часть поближе и покороче), нам сказали, чтобы мы попытались найти способ «связаться» с местными аудиториями. В Бостоне это были разговоры о Большом Тоннеле, в Нью-Йорке же я сосредоточился на ином. Если можешь делать все с юмором, тем лучше. Это своего рода «очеловечивание новостей». Нацепи улыбку, когда сообщаешь, что где-то обрушился мост и убил две дюжины монашек и детей.

Леттерман: Так вы говорите, что лучше перекрывать дороги, когда заделываешь ямы?

Я: Что я говорю, так это о том, что если ямы не заделывать, рано или поздно дорога рассыплется, и дорогу все равно перекроют.

Леттерман: Но разве они не должны держаться дольше?

Я: Должны, но их все равно нужно ремонтировать. Ничего нового здесь нет; мы давно уже этим занимаемся. Например, ну, я не очень хорошо ориентируюсь в Нью-Йорке, но мне сказали, что где-то на востоке здесь есть небольшой городишко. Я сам там никогда не бывал, но звался он, кажется…Бруклин? Может, слыхали о таком?

(закадровый смех!)

Леттерман: Да, слышал о таком.

Я: В любом случае, этот городок – опять же, я немного о нем знаю, но там есть этот мост, и мне сказали, что он хорош.

(еще закадровый смех!)

Я: Серьезно. Бруклинский Мост – яркий пример хорошо обслуживаемой инфраструктуры, он может стоять вечно. Ему уже больше сотни лет, и это достопримечательность для всего мира. Это то, чем граждане [я указал рукой на зрителей в студии] могут гордиться, причем полностью оправданно. Заменить его стоило бы миллиарды долларов, так что пару миллионов в год на обслуживание – это недорогая перестраховка!

Из Нью-Йорка я отправился в Кливленд, и оттуда я собирался в Чикаго, но план изменился. Вместо этого я полетел в Сент-Луис, и Чикаго оказался последним городом тура. Я провел выходные в Редмонде с Биллом Гейтсом, где большую часть времени просто валяя дурака. Он поверить не мог, сколько времени я потратил впустую за время этого тура. Ночью в воскресенье я прилетел в Сан-Франциско. Во вторник я отправился в Лос-Анджелес, где провел два дня, и в среду побывал на шоу Сегодня Ночью с Джонни Карсоном.

Это было интересно! Вживую увидеть легенду! Той ночью он был в образе Карнака Великолепного, и это было потрясающе. Я сидел в Зеленой Комнате и смотрел, не веря своим глазам – я познакомлюсь с американским богом! Как мне и сказали, Карсон не сюсюкался с гостями, ни до их выхода, ни после, и он сделал все очень плотно. Я спросил, могу ли сфотографироваться рядом с ним, на что получил отказ, но фотограф смог сделать пару кадров, где мы вместе, и мне этого было предостаточно. Я уже точно не помню, о чем мы говорили, и наверняка это было не лучшее мое выступление, но он меня не выгнал, что было вполне в его духе.

Но это не важно. Я встретился с Джонни Карсоном!

В четверг был Хьюстон, и уже затем я полетел в Чикаго, чтобы завершить книжный тур. Я бы больше никогда не хотел за это браться. Хотя Чикаго казался интересным. Издательство Саймона и Шустера было довольно реакцией и продажами (даже если никто не приходил на подписание – вот же трата времени!), и меня записали в качестве гостя на шоу Опры Уинфри. Это был единственный раз, когда меня направили на объединенное национальное дневное ток-шоу.

В ноябре 1987 она все еще выходила в эфир из студии WLS в Чикаго. Пока еще она была там же, но я знал, что спустя несколько лет она где-то возведет комплекс Арпо («Опра», читая задом наперед). Хотя в тот день я оказался в студии WLS.

Опра еще не была тогда такой именитой, какой стала потом. Она была всего на год младше меня, и всего год выходила в эфир по всей стране. Ночные шоу, на которых я побывал, имели совсем иной формат. Это были обычно стенд-ап выступления, где зачитывался материал, и общались со всеми гостями по очереди в духе «бум, бах, бам!» Они записывались поздним днем или ранним вечером, и выпускали запись в эфир позже той же ночью. Опра чаще записывалась за неделю и две ранее, в ее студии присутствовали преимущественно женщины, и зрителями являлись тоже они. Сама она являла пример американской истории успеха. Родившись в нищете где-то в селе у Миссисипи в жестокой семье, она прорвалась в школу, затем в колледж и со временем достигла небывалых высот.

У нее были глубокие познания и эмпатические навыки интервьюирования, почему ей и удавалось ладить с женщинами и отлично справляться с «Происшествиями недели», которые она освещала в своем шоу. Она не считалась сильным интервьюерам, но никого это не волновало. Она также была очень начитанной, и была единственным интервьюером, который действительно прочел нашу книгу! Все остальные обычно получали основные моменты и предложения от самого издательства, но было сомнительно, что кто-то это читал. Опра прочла нашу книгу, и выделила мне целых полчаса, чтобы поговорить!

Я никогда особенно не интересовался ее передачей на первой попытке просто потому, что это была женская передача. Слишком много слез, бульварной чепухи и очень много «происшествий недели». С другой стороны, я знал, что Мэрилин и Элисон она нравится, и нельзя сказать, чтобы она не добилась успеха. Она уже была «важной шишкой», и становилась еще важнее!

Вживую она была довольно располагающей к себе и умной. Первую половину шоу там был какой-то знаменитый шеф и сюжет о том, как приготовить что-то из овощей. После того, как он закончил, студию проветрили и увезли всю кухонную технику, и далее были только мы вдвоем перед аудиторией.

Опра представила меня, сказав:

– А теперь я бы хотела пригласить автора новой книги «Ешь свой горох! Рассыпающаяся инфраструктура Америки и необходимость ее перестроения». Это книга – занимательный взгляд на то, что происходит с нашими дорогами, мостами и дамбами. Пожалуйста, позвольте мне пригласить доктора Карла Бакмэна!

Поднялись аплодисменты, ассистент дал мне сигнал к выходу, и я вышел из-за ширмы. К несчастью, у меня последние несколько дней сильно отдавало в колене, и мне нужна была трость, поскольку уже даже с утра я прихрамывал.

Я вышел, перехватил свою трость левой рукой и протянул Опре свою правую.

– Благодарю вас за приглашение на вашу передачу.

Мы уселись в наши кресла, и она начала:

– Итак, доктор, объясните нам, что вы имеете в виду словами, что нам нужно есть наш горох?

– Ну, сперва, зовите меня Карл. Я почти не пользуюсь этим обращением. Во-вторых, я должен сказать, что я не совсем автор, скорее, соавтор. Второй человек, который написал саму книгу, и чья это была идея изначально, это профессор Гарри Джонсон, и сейчас он преподает у себя инженерию студентам, чтобы наши дороги и мосты оставались безопасными.

На это в ответ прошла еще волна аплодисментов.

Опра улыбнулась на это.

– Ну, это достаточно важно. И все же, какое отношение это имеет к поеданию гороха?

Я провел несколько минут в объяснениях, как родители всегда пытались заставить детей есть их овощи, что привело нас к обсуждению трюков, которые мы использовали на детях, и что заставляли нас делать наши матери. Это хорошо сыграло на большинстве женской аудитории. Затем мы перешли к более глубоким деталям, например, что, питаясь овощами, становишься сильнее, и как инфраструктура делает нашу нацию сильной.

– Вы упоминали в книге, что Нью-Йорк стал таким, какой он сейчас, благодаря каналу Эри. Но как же так? Ведь сам канал находится почти в двухстах пятидесяти километрах от Нью-Йорка, – сказала она.

– Все верно, но реальным выходом к каналу является не Олбани или Скенектади, а конец реки Гудзон, а это Нью-Йорк. Это немного уходит к истории Америки. Если вы посмотрите на карту, там есть, по меньшей мере, полдюжины крупных портов на восточном побережье, – я начал пересчитывать их по пальцам: – Бостон, Нью-Йорк, Филли, Балтимор, Норфолк, Чарльстон и Саванна, например. В каждом из них есть хороший порт и якорная стоянка. Так почему же Нью-Йорк стал крупнейшим морским портом на восточном побережье?

Затем я продолжил:

– Давайте вернемся на пару сотен лет назад. Тогда не были ни автомобилей, ни поездов, ни нормальных дорог, а парой сотен километров на западе стоит вот этот горный хребет. На самом деле довольно сложно пересечь Аппалачские горы по суше. А если вы, например, фермер из Огайо, то оказывается намного дешевле направлять зерно вниз по Огайо и Миссисипи в Новый Орлеан, загрузить на корабль, и направить его в Нью-Йорк, а уже там везти его на мулах.

В ответ на это послышались недоверчивые шепотки, но я только улыбнулся и кивнул. Лошади и мулы в процессе транспортировки на такую дистанцию съедали бы все зерно, которое сами и везут. Опра сказала:

– И канал Эри решал эту проблему?

– Было невероятно дешево грузить все на баржи. Стоимость перевозок упала до одной двадцатой части от стоимости перевоза по суше. Канал Эри был крупнейшим инфраструктурным проектом той эры, как Межштатная Система сейчас. Совершенно внезапно появилась возможность дешево и быстро перевозить кукурузу, пшеницу, или руду из Среднего Запада на восточное побережье. В течении девятнадцатого века торговля выросла до невероятных объемов. Так же и в обратную сторону. Теперь восточное побережье могло перевозить ткань, плуги, стекло и много всяких других дорогих и экзотических вещей на Средний Запад. Одним из важнейших товаров была соль! Чтобы получить соль, нужно морская вода, а все озера и реки на западе Аппалач пресные. И все это доставлялось по каналу Эри на Средний Запад.

– И это было здесь в Чикаго? – спросила она. – Почему не любой другой город на Великих Озерах?

– Ну, им это тоже помогало. К тому времени все крупные города на Великих Озерах основывались или разрастались. Кливленд, Детройт, Милуоки – все они разрослись после открытия каналом пути на Средний Запад. То, что собирались сделать в Чикаго, находится всего в паре километров отсюда, реки прекращали течь на север и восток, и начинали течь на юг. Люди в Чикаго очень умны! Они увидели, что везде происходит, и какая торговля идет с Нью-Йорком. Они осмотрелись вокруг и прикинули, что, если у них будет свой канал, они смогут перевозить товары с Великих Озер вниз по Миссисипи, и это открыло им доступ ко всему центру страны.

– Это как концы гигантского моста между восточным побережьем и Средним Западом, – добавила она.

– И вот почему это все так важно! Это не просто так, что у нас есть дороги, мосты, или каналы. Все эти вещи формируют рост и развитие страны, и если этому не уделять внимания, то рост прекращается. Мы сейчас наблюдаем это с Межштатной Дорожной Системой.

– Как же?

– Ну, Межштатка сейчас, как каналы в прошлом веке. Посмотрите, как изменилось общество за последние тридцать лет, на расширение пригорода, увеличение количества грузовиков, и изменений ближе к центру. Дорожная система была разработана в конце пятидесятых годов, и большинство дорог и мостов имеет ресурс в сорок лет. И если мы сейчас не начнем уделять им внимания, то будем наблюдать завораживающие их обрушения в ближайшие десять лет! – сказал я ей.

– Что пробудило в вас интерес к этой теме? Вы же математик, а не инженер, – спросила Опра.

Я на это только улыбнулся.

– Просто так получилось. Гарри, который профессор Гарри Джонсон, мой соавтор, и я оба писали письма в редакцию The Baltimore Sun, так мы познакомились.

Глаза Опры широко раскрылись:

– The Baltimore Sun?!

Я ухмыльнулся и кивнул.

– Все верно. У нас там есть нечто общее, не так ли? Вы работали в Балтиморе пару лет, прежде чем прорвались в большую лигу здесь, в Чикаго. Я помню, как иногда видел вас в новостях.

Она возбужденно добавила:

– Да, я работала в WJZ!

– Я помню вас с тех времен. Мы с Гарри оба балтиморские парни. Он преподает в Арбутусе в университете Мэриленда, а я живу и работаю в Хирфорде.

– Это поднимает другой вопрос, – сказала она.

Я с любопытством посмотрел на нее, и она подняла вопрос, которого, я надеялся, можно было избежать:

– У вас интереснейшая биография! Вы поступили в колледж и получили доктора наук по математике в 21 год, все верно?

Я кивнул.

– Да. Я поступил в институт Ренсселера в Трое в Нью-Йорке, и получил свою степень там.

– Но вы не пошли в науку или преподавание! Вы поступили в армию.

Я снова кивнул, улыбаясь и пожимая плечами.

– Ну, я поступил в колледж по подготовке солдат, и в какой-то момент дядя Сэм собирался призвать к долгу.

– Что математику делать в армии? – немного недоверчиво спросила она.

– О, множество всего! Коды, криптография, сигналы, инженерия – я сам был в артиллерии, и там нужен огромный объем расчетов! – ответил я.

– Там вы повредили ногу?

Я не был в курсе, как много информации обо мне направлялось. Но среднему ведущему обычно было плевать.

– Я очень часто прыгал, и неудачно приземлился.

– Прыгали? Вы были в десанте?

Я опять улыбнулся и кивнул.

– У меня была сто пятая батарея в 82-ой.

– Не знаю, что это означает.

– Прошу прощения. Я командовал батареей Браво, первый батальон 319-го Воздушного полевого артиллерийского полка в 82-й Воздушной части. По крайней мере, пока не произошло это, – сказал я, пожав плечом. – Никогда не выпрыгивайте из совершенно исправного самолета!

Это вызвало слабенькую волну аплодисментов. Лет десять назад меня бы освистали, поскольку война во Вьетнаме не обсуждалась. И все-таки мы так безумно не интересовались нашими солдатами, как это было в пору «Бури в пустыне». Я просто кивнул и улыбнулся публике, когда они вежливо похлопали.

– И сейчас вы работаете в инвестиционной компании? Или владеете ей? Я понимаю, что вы часть Бакмэн Групп. Что это такое?

– Мы работаем в частном капитале и инвестициях. Мы маленькая частная компания.

Опра завершила интервью парой вопросов о моей семье, и затем мы ушли на рекламу, на этом все и закончилось. Меня попросили удалиться, и она закончила передачу, говоря с публикой и на камеру, и, к счастью для меня и Гарри, она дала книге хороший отзыв.

После передачи, прежде чем я смог отправиться на вылет домой, Опра попросила меня задержаться и задала несколько вопросов о Бакмэн Групп. Я дал ей свою визитку и сообщил, что ее специалист по вложениям может связаться с Мисси на этот счет. По нескольким причинам, связанным с Биржевой Комиссией, я не мог сам выступать в роли продавца.

После этого я выбрался из Доджа и отправился домой. К тому времени, как я приземлился в Вестминстере и поехал в сторону дома, ужин закончился, а девочки уже были в пижамах. Дети вместе с Пышкой радостно окружили меня, а Мэрилин подарила поцелуй, сулящий нечто хорошее на эту ночь.

– Ну, как все прошло? Повеселился? – спросила она.

– В следующий раз, когда меня кто-то попросит написать книгу, достань мой пистолет и пристрели меня! Прошу!

Она только засмеялась.