С чистого листа главы 1-99

Глава 93. Крушение

Конечно же, это был не конец. Меня нашли и Time и New York Times, поскольку «Платить по счетам» вышла очень удачно к их статьям об идеях для подарка и списка документальной литературы. Times указала меня как "одного из ведущих молодых интеллигентов на финансово консервативной повестке", что заставило меня задуматься, а сколько их вообще. Если я был главным, то очевидно, что их немного. Time выпустил напыщенную статью, и позволил себе немного подразвязать язык. Они утверждали, что Кеннеди проклинал меня, миллиардера, который хочет оставить за бортом всех старых, больных и немощных, так что я ответил. Одними из самых запоминающихся цитат были "Я заработал деньги сам. Деньги Кеннеди были заработаны его отцом", и "Семья Кеннеди дала ему миллионы. Мне показали шиш, выставив из дома в шестнадцать". В заголовках мелькало: "В тот день, когда я начну ориентироваться на Теда Кеннеди, замерзнет ад!". Да, последняя фраза была уже слишком, но Кеннеди был пьяницей с муравьями в штанах, и откупался от проблем больше, чем я сам могу припомнить. Я слышал об этом от разных людей, включая родителей Мэрилин.

Джон посоветовал мне приберечь колкости. Не то, что бы он не был со мной не согласен, но мне стоило бы быть осторожнее со словами. Мои слова могли повлиять на наши деловые отношения с партнерами, и не все наши клиенты и инвесторы могли бы с нами согласиться. Мисси фыркала в мою сторону, потому что сама была добрым и верным Демократом. Я пообещал вести себя пристойнее в будущем. Но долго обещание не продержалось. Незадолго до Рождества меня пригласили выступить на собрании Союза Консерваторов в Вашингтоне, и это тоже стало заголовком, когда, стоя на подиуме, я сказал, что при том, что консервативен я финансово, но не социально, и если Республиканская Партия хочет и дальше быть уместной, то им стоит перестать совать свой нос в веру и спальни людей. Это попало в Time и National Review.

Но жизнь не была только работой да политикой. Через две недели после Дня Благодарения мы с Мэрилин отправились на выходные в Хугомонт. Таскер и Тесса взяли на себя близняшек. Чарли с Пышкой мы оставили Паркерам (да-да, тем самым Паркерам, отцу которых Чарли хотел, чтобы я дал в нос или что-то такое. Теперь они с Джонни были лучшими друзьями). Мы вылетели в пятницу утром, и вернулись в понедельник после полудня, и летели налегке. Беременная Мэрилин стала очень похотливой, и большую часть времени носила только очки да туфли на каблуке.

Если реально смотреть на вещи, то это был бы наш последний ребенок. Нам уже было по тридцать три года, и мы уже заполнили дом детьми. К тому времени, как Мэрилин захотела бы еще одного, это уже было бы невозможным. После тридцати пяти лет плодовитость женщины резко снижается. К сорока годам она уже не может рожать. Забудьте про все статьи о женщинах, рожающих в пятьдесят и позже. Таких случаев один на миллион, и требуют массы медицинского присмотра.

Я несколько раз поддразнил жену насчет того, что наш сын думает о всей той атлетической деятельности, которая вокргу него происходит. Она ответила, что я старею, и атлетическая деятельность замедляется! Почему, так потому что я мог заниматься любовью только дважды подряд, а ее это только разогревало! Мой ответ? Качеством перекрываю количество! Это сошло как очень приятный спор, и в те выходные мы пытались решить его множество раз.

Да, у нас был мальчик. Ультразвук показал, что младший Бакмэн – мальчик! Это заставило нас задуматься о подборе имени. Я предложил Карлинга Паркера-третьего, как начало династии. Мэрилин забраковала идею! Затем на Рождество в Ютике она нашла у матери книгу по истории святых, и предложила выбрать какое-нибудь имя святого, как было с ее братьями. Я закатил глаза и взял книгу у нее из рук. После того, как я пробежался по оглавлению, я предложил Николаса Кайетано.

– Николас Кайетано? Это еще откуда взялось? – спросила она, забирая назад книгу.

– Покровитель проституток и азартных игроков, – с каменным лицом ответил я.

– Карл! Это не смешно! – проворчала Хэрриет.

– Абсолютно. Веди себя пристойно! – приказала Мэрилин.

Я пожал плечами и заулыбался. Потом я повернулся к Марку, сидевшему на диване рядом.

– А кто был покровителем торговцев трейлерами? – спросил его я.

Он захохотал, а Мэрилин закипала.

– Это был бы святой Большой Боб!

Я тоже засмеялся.

– Извините, это имя уже занято.

Вторым именем Чарли было Роберт.

Мэрилин возмутилась, и потом поискала имя святого покровителя торговцев, оказалось, ей была Святая Люси. Пока младший Бакмэн не оказался бы любителем надеть платье, Люси не подходила. Следующие несколько минут мы провели, перебирая всех странных святых (Святой Дрого, покровитель уродцев, вызвал бурю комментариев за кухонным столом, где каждый уверял, что вот этому вот брату, или вон тому бы точно подошло), но к ответу не пришли. Мы отложили это занятие на потом.

После Рождества мы снова поехали с детьми в Хугомонт. Наверное, это было бы последней нашей поездкой до самых родов. В январе мы сошлись на Джеймсе Райане, хотя я и настаивал на Николасе Кайетано.

В январе мы все также пошли на зимний концерт в школу, где Чарли выступал в хоре. Его сопрано ничем не отличалось от голосов девочек. Я шепнул об этом жене, на что услышал хихиканье и получил локтем в бок. Хотя я был рад, когда мы ушли, потому что погода начинала портиться. В Мэриленде выпадает немного снега, но он выпадает, и местные с этим не справляются. Для закупки снегоуборочной техники не выпадает достаточного объема, как, например, на севере. Когда же выпадает слой около сантиметра толщиной, штат потихоньку закрывается. В нашем же случае было уже около двух сантиметров, когда мы покинули концерт, и уже пошли объявления, чтобы все водили осторожно, потому что становится скользко. Веселье!

На Маунт Кармэл Роуд было скользко, словно по соплям ехали. Дорога составляла около восьми километров, и я ехал очень медленно. Мы позаботились, чтобы дети были пристегнуты, Мэрилин ворчала, что ремень безопасности жмет на ее расширяющуюся талию, но тоже была пристегнута. Мы медленно ехали домой.

А потом была вспышка света, раздался металлический грохот и все потемнело.

Я пришел в себя с резким неприятным ощущением от яркого света, и запаха, который не услышишь больше нигде, кроме как в больнице. Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что произошло, после чего я попытался сесть, но я был привязан к кровати, и мог только болтать конечностями. Я успокоился и попытался окончательно понять, что происходило вокруг, и в палату вошел некто в белом одеянии.

– Мистер Бакмэн! Пожалуйста, успокойтесь. Успокойтесь!

Я улегся обратно и кивнул, затем спросил:

– Где я? Что произошло? Где Мэрилин? Где мои дети? – по крайней мере, я мог говорить.

Когда я очнулся в Гитмо, я был настолько обезвожен, что не мог даже говорить. Сейчас же у меня только темнело в глазах от головной боли.

– Успокойтесь, мистер Бакмэн. Доктор сейчас придет, – ответил женский голос.

– Что произошло? Была авария? ГДЕ МОЯ СЕМЬЯ?

– Сохраняйте спокойствие, мистер Бакмэн…

– Мне нужно знать, что с моей семьей! – завопил я.

Занавеска открылась, и подошел доктор. Он положил мне руки на плечо и вдавил меня обратно в кровать. Я даже не заметил, как поднялся.

– Они в порядке, мистер Бакмэн! – сказал он мне.

Это меня немного успокоило.

– Где они? Что произошло?

– Вы попали в аварию в шторм. Ваши дети в порядке, только пара синяков да ссадин. Вы можете повидаться с ними позже.

– Мэрилин! ЧТО С МЭРИЛИН? – потребовал я.

– Успокойтесь, мистер Бакмэн. Ваша жена сейчас в операционной, но она жива и с ней все в порядке. А теперь вам нужно успокоиться! С вашей семьей все будет в порядке!

Я рухнул обратно в кровать, и мое сердце перестало колотиться. А потом я задумался. В операционной? Что стряслось?

– А ребенок?

Голос доктора на этом дрогнул, и я заметил, как он бросил взгляд на медсестру. Прежде, чем он начал говорить, я уже знал ответ.

– Простите, мистер Бакмэн. Мы ничего не могли сделать.

О, черт! Черт, черт, черт! Я начал рыдать о маленьком Джеймсе Райане, и о Мэрилин. Она никогда мне этого не простит! Машину вел я, и я в ответе за все. Это все была моя вина.

Я лежал на кровати, всхлипывая несколько минут, пока не вспомнил, что доктор с медсестрой все еще стояли там. Я открыл глаза, и посмотрел на них с глазами на мокром месте.

– Где наши дети? – спросил я скрипучим голосом.

– Они здесь, в больнице. Мы оставим их на ночь. Мы приведем их через пару минут, если хотите.

Я только кивнул. Они, должно быть, до ужаса перепуганы.

– Что произошло?

Доктор обернулся и поднял руку, давая кому-то знак. Подошел патрульный штата Мэриленд.

– Патрульный Маргулис может с вами это решить.

– Мистер Бакмэн, мне жаль, что встречаюсь с вами таким способом. Могу я задать вам несколько вопросов?

Патрульный был невысоким и смуглым мужчиной с густыми вьющимися волосами. Выглядел он так, будто имел средиземное происхождение.

– Да, конечно. Что произошло? – я вытер лицо.

Должно быть, я выглядел ужасно.

– Это я вас хотел об этом спросить. Вы помните, что произошло? – ответил он.

Я покачал головой, что меня чуть не убило. Затем я позвал медсестру:

– Эй, можно мне морфина или чего-нибудь? Голова просто раскалывается!

Она подошла и только покачала головой.

– Может быть, позже, у вас было сотрясение. Сейчас пока что не можем рисковать. Может, позже.

– Черт! – пробормотал я.

Я снова посмотрел на патрульного, медленно двигая головой.

– Простите, но нет. Ничего не помню. Я увидел яркий свет, а потом пустота. Что произошло?

Он пожал плечами.

– В вас врезались недалеко от Пятой Окружной школы. Вы ехали домой, так?

– Да.

Он кивнул.

– Это произошло в паре километров на западе от школы по направлению к вашему дому. Мы поговорили с другим водителем. Он сообщил, что, когда он приближался к перекрестку, он потерял управление. Как бы то ни было, на дорогах было много черного льда. Там было множество происшествий.

– Так он врезался в нас? Куда? Со стороны Мэрилин?

– Мэрилин – это ваша жена? – уточнил он, заглядывая в блокнот.

– Да.

– Да, сэр. Он врезался в вашу машину со стороны переднего правого крыла. Это вытолкнуло вас с дороги на обочину. Ваша машина несколько раз перевернулась и приземлилась на крышу.

– Господи Иисусе! – выдавил я.

На первой попытке я попадал в мелкие аварии, но ничего серьезного не бывало. Как, черт возьми, мы выжили?

– Первыми, кто добрался до вас, были другие родители, которые ехали после вас. У них был мобильный, и они смогли позвонить. Я прибыл минут пять спустя, и мы сразу вызвали скорую. Выдвижная дверь оторвало, но все ваши дети были вниз головой в своих сидениях. Вы все были в таком положении.

– Боже! Где мы? – спросил я.

– Больница Кэррол, Вестминстер. Это был ближайший пункт приема скорой.

– Я хочу увидеть детей. – я медленно повернулся к медсестре. – Эй, я бы хотел сейчас увидеть детей, – я обернулся обратно к полицейскому. – Что со вторым водителем?

Он пожал плечами.

– Он где-то в другом месте. Он сломал руку, и разбил лицо. Его имя я вам не скажу, точно не сейчас, – он остановился, когда медсестра ввезла кресло на колесах. – Мистер Бакмэн, я бы не хотел, чтобы вы его искали. Это был несчатный случай, ничего больше. Вы не виноваты. Он тоже не виноват. Погода была отвратительной. Он не лихачил, и не был пьян. Это был просто несчастный случай.

– Ага. – устало ответил я.

Было около четырех утра. Медсестра выдала мне больничную пижаму; я носил наряд из которого на сквозняке торчала моя задница. Я понятия не имел, где моя одежда. Патрульный помог медсестре усадить меня в кресло, и сказал, что пока что закончит с оформлением бумаг. К моему креслу была прикреплена держалка для капельницы, и присоединенный ко мне мешочек с физраствором висел на ней. Меня вывезли из палаты вниз по коридору. Пару минут спустя я уже был в палате с моими детьми. Дочки спали, а сын плакал.

Его голова резко повернулась, он увидел меня.

– Папа!

– Дружок, как ты? – Чарли выглядел испгуанным и помятым, в остальном же все было в порядке.

У него была пара ссадин на лице, правый глаз был перебинтован, все остальное выглядело в полном порядке. Как только кресло остановили, я встал и взял его за руку.

– Пап! Был несчастный случай. Где мама? – он, вцепившись, обнял меня.

Я просто похлопал его по спине и обнял.

– Все хорошо. Врачи сейчас ухаживают за мамой. Я пока побуду с вами, хорошо?

– Да!

– Тогда приляжь и не шуми. Не разбуди сестер. Я буду с вами.

Чарли лег на кровать, и я держал его за руку, пока он не уснул. Я оставался с ним до самого утра. Около восьми утра пришел доктор. Чарли и девочки еще спали, так что я вышел из палаты, таща за собой капельницу. Медсестра ее уже заменила, так что с постоянной гидратацией я мочился, как скаковая лошадь. Я с нетерпением ждал, когда избавлюсь от этой чертовой штуки.

– Где я могу увидеть мою жену? – спросил я.

– Мистер Бакмэн, ваша жена в палате для отдыха. Она отдыхает и скоро сможет с вами увидеться.

– Как она? Что произошло? – снова спросил я.

– Вы уже знаете, что она потеряла ребенка? – я кивнул, и он продолжил: – Удар пришелся как раз по ее стороне. Еще страшнее то, что ремень безопасности вдавился ей в живот, когда она висела вниз головой. Это было слишком. Миссис Бакмэн сломала правую локтевую кость, – он показал левой рукой место перелома на правом локте. – Также было несколько внутренних повреждений, поэтому и нужно было провести операцию. Поэтому, и удалить…

Я поднял руку.

– Да, моего сына, – это не просто мертвый зародыш.

Он пожал плечами и кивнул.

– Да, вашего сына. Вашим детям повезло больше. У ваших дочерей пара ссадин, но они были практически прикованы в свои кресла. Вы нашли действительно крепкие. Вашего сына… – он взглянул на меня на секунду, и затем добавил: – Вашего старшего сына, Чарльза, потрепало немного больше. Несколько ушибов, пара порезов над правым глазом, и раздробление левой лучевой кости. Гипс не потребуется, но пару недель ногу нужно будет держать забинтованной. В остальном с детьми все будет в порядке.

– Когда я смогу увидеть Мэрилин? Она уже знает о ребенке?

– Она была без сознания.

– Мне нужно быть там.

Доктор оглянулся в палату, где спали дети.

– Есть кто-либо, кто может приехать и побыть с детьми? Можете позвать кого-нибудь из семьи?

Если бы!

– Доктор, у меня нет семьи, а семья Мэрилин в Нью-Йорке. У вас есть телефон? Я могу позвонить друзьям.

Он указал мне, где находится телефон, и я позвонил Таскам. Ответила Тесса, и пообещала, что они приедут, но это может занять несколько часов. Им нужно найти сиделку, и затем выехать. Шторм уже прошел, но никто точно не знал, в каком состоянии были дороги. Я же только повторил, что мне нужен кто-то, кто посидит с детьми, пока я буду с Мэрилин. Она пообещала приехать как можно быстрее. Затем я позвонил в охранное агентство. Они тоже предоставят несколько человек.

Я услышал, что девочки начали шуметь, и вернулся в палату. Чарли еще спал, так что я сидел с девочками, которые были очень напуганы и плакали. Они не спали, когда случилась авария и последующее спасение, и были в ужасе. Я влетел головой в стекло водительской двери, отчего потерял сознание и получил сотрясение, и Мэрилин тоже была в отключке. Я представить не мог, как дети висят в машине вниз головой, пока их родители были рядом без сознания. Я просто сидел на кровати и держал их, пока они плакали и всхлипывали. Со временем проснулся Чарли, но, увидев меня со своими сестрами, он успокоился и улыбнулся.

Я хотел пойти увидеть жену, но как только я пытался двинуться, девочки начинали шуметь. Меня спасли где-то через час, когда появилась Тесса вместе с командой охраны.

– Я приехала, как могла! Дороги сейчас в порядке. Таскер ждал соседей, чтобы они посидели с мальчиками, и затем отправился домой, чтобы взять какую-нибудь одежду для вас.

– О, бог, я об этом даже не подумал! – ответил я.

Один из охранников сказал:

– Мы можем взять это на себя, мистер Бакмэн.

Я посмотрел на него и кивнул.

– Хорошо, или кто-то один поедет домой, или позвоните в офис, чтобы кого-нибудь послали. Можно?

– Да, сэр, мы справимся, – он вышел из палаты и достал мобильный телефон.

Тесса обернулась ко мне.

– Как вы? Что произошло? Где Мэрилин?

Я глубоко вдохнул. С чего бы начать?

– Прошлой ночью в нас врезалась машина на Маунт Кармел Роуд, и мы вылетели в кювет. Детей потрепало, но они в порядке.

Тесса подошла и села на кровать Холли, девочка инстинктивно обхватила ее руками. Ни у кого из детей не стояло капельницы, так что я поднял Молли и посадил рядом с Тессой.

Тесса обняла детей и посмотрела на Чарли.

– Как у тебя дела, Чарли?

– Хорошо, тетя Тесса. А где мама?

– Твой папа собирается это узнать. Если хочешь, тоже иди сюда.

Он слез со своей кровати и забрался к Тессе. Она посмотрела на меня и тихо спросила:

– А Мэрилин?

– Жива. Ей досталось хуже всех, и она была в операционной. Я не мог оставить детей, чтобы пойти к ней, – я наклонился и шепнул ей на ухо: – Она потеряла ребенка.

– Вот дерьмо!

На это Молли подняла голову и сказала:

– Это плохое слово. Мама ругает папу, когда он так говорит.

Тесса улыбнулась девочкам:

– Ой, простите меня, – она плакала, но снова посмотрела на меня и добавила: – Иди! Найди ее и будь с ней. Я присмотрю за детьми.

Когда я вышел в коридор, появилась весьма официозная медсестра:

– Она родственник?

– Да, тетя. Попозже подъедет и дядя. Я могу сейчас увидеть жену? И когда уже можно вынуть эту капельницу?

– Когда можно вынуть, должен сказать доктор. Вы не можете сейчас увидеть жену, она еще в комнате отдыха, – ответила она.

Ее тон был таким, будто пациенты и их семьи были для неё главной неприятностью в жизни. Она была больше бюрократом, чем медсестрой.

Я начал выходить из себя, и постарался взять себя в руки.

– Медсестра, позовите доктора сейчас же, или найдите себе адвоката. У вас десять минут!

– Вы не можете так со мной разговаривать! А теперь вернитесь в палату, пока я не позвала охрану!

– Тогда зовите ее сейчас. Время идет. Мне нужен доктор и я хочу увидеть свою жену. Сейчас же! – я просто стоял и ждал.

Ну, еще бы она не позвала охрану! Появился крепкий охранник, секунду послушал медсестру и схватил телефон. Он набрал старшей сестре, которая появилась моментально и позвала доктора. Охранник с первой сестрой обменялись ненавидящими взглядами и он исчез.

Доктор появился через десять минут, взглянул на мою карту и сказал вытащить капельницу. Эти доктор с сестрой получили мою благодарность. Затем он достал пару тапочек (до этого я все время ходил босиком) и указал мне в сторону лифтов. Старшая сестра поднялась со мной на этаж выше, и проводила меня по коридору к палате Мэрилин.

Мэрилин была в сознании, выглядела она ужасно, но все же смогла посмотреть на меня. Как только я ее увидел, то понял, что она знает о потере ребенка. Она просто начала рыдать; выглядело так, будто она уже рыдала и до этого. Я подошел к ней и просто взял ее за руку. Я не мог сесть на кровать, не помешая ей, и в голове у нее роились бесчисленные мысли. Я тоже плакал.

– Дети? – спросила она.

– Они в порядке. Сейчас Тесса с ними. Пара синяков да ссадин. С ними все будет хорошо. Как я очнулся, я пробыл с ними всю ночь. Они меня не отпускали к тебе до этого.

– О, Карл, я потеряла ребенка! – всхлипнула она. – Прости меня, мне так жаль!

– Я знаю, знаю. Ты не виновата. За рулем был я. Это все моя вина. Прости меня! – я приблизился настолько, насколько мог, наклонился и обнял так крепко, как только мог.

Мэрилин то и дело вздрагивала от всхлипов, и я плакал вместе с ней.

Где-то через час Мэрилин перевели в обычную палату, к счастью, кроме нее, в ней никого не было. В половину десятого появился хирург и поговорил с нами. Он подтвердил все, что сообщали другие. С Мэрилин все будет в порядке, но она потеряла ребенка, и ее пришлось оперировать, чтобы остановить кровотечение и обработать все повреждения. Она будет в больнице до понедельника или вторника. Дети могут прийти позже, но только на несколько минут.

Я проследовал с ним до выхода.

– Доктор, – спросил я тихо, – как скоро Мэрилин снова сможет забеременеть? Это должен был быть наш последний ребенок.

Он только покачал головой.

– Мне жаль, мистер Бакмэн, но повреждения были слишком серьезными. Ваша жена не сможет больше родить.

У меня внутри все упало, как свинцовый шар.

– Когда мы можем забрать нашего сына? Нам нужно организовать похороны.

Он с ужасом посмотрел на меня.

– Мне очень, очень жаль, мистер Бакмэн, но мы не смогли сохранить…ваш сын не… не будет похоронен, сэр.

Дерьмо! Он был всего лищь медицинским отходом, и подлежал утилизации. Я снова заплакал, но поблагодарил его и отпустил восвояси. Он был не виноват.

А вот я был.

Не думаю, что мне когда-либо было так тяжело. Своим дрянным вождением я убил нашего сына. Думаю, что если бы не нужно было заботиться об остальных детях, я бы нашел какой-нибудь пустующий угол больницы и тихо вскрылся бы там. Может, Мэрилин нашла бы кого-нибудь получше. Она не могла сделать хуже.

Я вернулся в палату к Мэрилин и сидел с ней, держа ее за руку. Она рыдала дл тех пор, пока не уснула, и я почувствал, как ее хватка ослабла. Я сам был заплаканным в тот момент, и, когда я поднял голову, я увидел стоящего в дверях Таскера. Я поднялся, поправил свой халат и направился к нему. Мы вышли в коридор.

– Эй, ну как ты? – тихо спросил он.

– Бывало и лучше.

Он передал мне сумку с вещами.

– Я только что видел Тессу. Она в палате с детьми. Я им тоже одежды взял. Она рассказала про Мэрилин.

– Я убил нашего сына, Таскер.

– Нет, не убивал. – я начап спорить, но он остановил меня. – Нет, не убивал. А теперь заткнись. Ты не виноват. Ты сейчас оденешься, потом мы отвезем детей домой, а потом наступит завтра, и завтра ты уже будешь думать немного меньше о том, что это ты виноват. Затем ты проживешь тот день, и на следующий день ты будешь думать об этом еще меньше. Лучше не станет никогда, но ты справишься, так день за днем, пока не осознаешь, что это не твоя вина.

– Я правда облажался в этот раз, Таскер.

– Да-да, конечно, но сначала проживи день, – он осмотрелся вокруг и нашел медсестру.

– Здесь есть место, где он может принять душ и привести себя в порядок? – нам указали на ванную в конце коридора; в индивидуальных палатах не было душа.

Он подтолкнул меня в ту сторону, а затем и в саму ванную с сумкой с вещами.

– Приведи себя в порядок и одевайся.

Когда я вышел, я застал Таскера сидящим на скамейке. Я положил больничное одеяние в корзину, но на мне все еще были тапочки. Я подошел к сестринскому посту, где до этого была взбесившая меня сука, но ее там не оказалось. Наверное, смена закончилась. Подошла другая сестра.

– Не подскажете, где моя одежда? – спросил я.

– И Мэрилин тоже! – добавил мой друг.

Она пожала плечами.

– Не уверена. Они направили вас напрямую в больницу, или только в неотложку?

Настал мой черед пожимать плечами.

– Думаю, только неотложка.

– Возможно, вещи там.

– Скорее всего, и моих детей тоже? – спросил я.

Она развела руками.

– Либо там, либо на этаже, где их принимали.

Я вернулся в палату Мэрилин, и застал ее снова бодрствующей. Моя голова все еще болела, но уже не так сильно, как раньше. Когда она увидела меня, то уже не была такой мрачной. Таскер вошел вместе со мной.

– Я уж подумала, что ты оставил меня, – сказала она.

Я сглотнул и постарался не показать своего изумления. Для нее я уже так низко пал? Она увидел мое выражение, и ее глаза широко раскрылись.

– Я просто пошутила! Я знаю, что ты бы меня не оставил!

– Прости. Я приводил себя в порядок.

Она взяла меня за руку.

– Все в порядке! Мы справимся. Как дети?

– С ними Тесса. С ними все будет хорошо, – сказал Таскер.

– Иди к ним. Им нужно повидаться с отцом, – ответила она.

Таскер взял у меня сумку с вещами.

– Иди, найди детей. Скажи им, что виделся с мамой.

– Да, – тихо сказал я.

Я направился из комнаты к лифту. Та паршивая медсестра вернулась на место и злобно на меня посмотрела. Я спустился в палату к детям, и застал их сидящими с Тессой, которая читала им сказку доктора Сьюза, «Зеленые Яйца и Свинина», которая была одной из их любимых. Должно быть, в педиатрическом отделении была тележка с книгами.

Они дружно подняли головы, когда я вошел, и загалдели о том, как там Мэрилин.

– Мама проснулась и хотела, чтобы я еще раз проверил, что тут у вас. Ей придется остаться здесь еще на пару дней, но если вы приведете себя в порядок и оденетесь, может быть, я смогу вас тихо провести к ней.

Чарли уже оделся. Тесса задвинула занавеску вокруг кровати девочек, и я спросил:

– Одежду детей не видела?

– Нет. Может, спросишь у медсестры?

Я кивнул и направился к сестринскому посту. Здесь ребята были куда дружелюбнее. Одежды у них не было, но одна медсестра позвонила в неотложку, и узнала, что все лежит там. Они отправили дежурную, чтобы она забрала вещи оттуда. Все, кроме одежды Мэрилин, поскольку она вся в крови и ее уже нужно утилизировать. Мы с детьми могли уехать, когда появится доктор и выпишет нас – около полудня! Пока мы ожидаем, дети могли одеться и пойти со мной к матери, но только по очереди.

Я вернулся в палату. Тесса уже мыла девочек, а Чарли сидел на кровати, перечитывая книгу. Я сел рядом и начал читать вместе с ним.

– «Воот! Я люблю зеленые яйца и свинину! Люблю! Я их люблю, Сэм-ай-эм!» – по мне, звучит вкусно, – добавил я.

Чарли ухмыльнулся мне.

– Звучит как-то гадко!

Я засмеялся.

– Следи за языком, или когда-нибудь приготовлю их на завтрак!

– Закрыть глаза! – приказала Тесса, и я прикрыл глаза ладонями.

Чарли поступи также, и двойня визжащих девочек захихикала и побежала за занавеску на их кровати. Десять минут спустя занавеска распахнулась, и они вышли.

– Пойдем к маме! – сказала Тесса, беря каждую из них за руку.

Мы с Чарли шли во главе, а Холли и Молли по очереди то тянули Тессу вперед, то назад, это было одной из их игр с ней. Мои дети, живые, потихоньку возвращались к своему обычному поведению.

Этажом выше суковатая медсестра выглядела так, будто ей хочется вышвырнуть нас всех отсюда, но думаю, что она уже получила по шапке, потому что она только сказала:

– По одному!

Я проигнорировал ее, и поманил детей ко входу. Тесса с Таскером остались снаружи. Дети закричали:

– Мама! – и попытались рвануться к ней, но я удерживал их, как мог. Мэрилин была приподнята в кровати, и лицо ее засветилось, как рожденственская елка, когда она их увидела.

– Нельзя прыгать на маму! Ей не очень хорошо, – сказал я им.

– Нет, но если осторожно залезть, то обняться и поцеловаться я не прочь! – добавила она.

Чарли был первым, он забрался на ее кровать, обхватил ее руками и поцеловал в щеку. Мэрилин поморщилась, но поцеловала его в ответ. Я подумал, что девочек лучше поднять самому, и сделать это аккуратнее, чем Чарли. Сначала пошла Холли, а затем и Молли.

– Вы в порядке? Испугались?

Я улыбнулся, когда девочки сказали, что очень испугались, а Чарли сказал:

– Нет! Это было как тогда, когда я перевернулся на байке в Эндикотте прошлой осенью!

Я только закатил глаза, и попытался сдержать смешок. Поверишь тут маленькому мальчику, когда он говорит, что не испугался, когда знаешь, что он был в ужасе.

Я позволил им пробыть там около десяти минут, а затем выпроводил их из палаты. Затем я остался с ними в коридоре, пока заходили Таскер с Тессой. Таскер вышел первым, когда они начали обсуждать «женскую чертовщину» (как он шепнул мне). Тесса вышла десять минут спустя.

Тесса сказала:

– Ладно. Мы забираем детей в их палату и ждем, пока доктор их отпустит. Иди повидайся с женой, потом присоединяйся к нам.

Я зашел в палату и увидел Мэрилин, которая дала мне те же указания. Я поцеловал ее на прощание и спустился к детям.

И у Тессы, и у Таскера было по детскому креслу в каждой машине, так что мы разделили близняшек, и посадили Чарли к Таскеру, и они уехали, сопровождаемые охраной. После этого я вернулся обратно наверх. Мэрилин ждала в своей кровати, и протянула ко мне руку. Я взял ее за руку, и она потянула меня к себе, чтобы обнять. Затем она отстранила меня.

– Тебе нужно ехать домой и присматривать за детьми.

– Мне нужно быть с тобой, – ответил я.

Она покачала головой.

– Я никуда не денусь. У Таскера с Тессой есть и свои дети. Они не могут следить сразу за всеми. Тебе нужно домой и вернуть их в режим.

Я знал, что она права, но все равно спорил:

– А что насчет завтра?

– Когда доберешься домой, позвони моим родителям. Может, они смогут приехать. Если же нет, то позвони кому-нибудь из списка сиделок на стене рядом с телефоном. Одна из девушек после церкви придет. Они могут посидеть с детьми, а ты можешь приехть сюда.

– Но…

Она погрозила мне пальцем.

– Никаких «но»! Я никуда не денусь ближайшие несколько дней. Тебе нужно так сделать, и ты об этом знаешь. А теперь, тебе пора домой. Ты выглядишь ужасно!

Я просто осел на стул. Я знал, что она права, но я не мог быть в двух местах одновременно. Следующие полчаса мы просто держались за руки, пока не пришла медсестра. Меня выгнали и Мэрилин велела мне ехать домой.

Я спустился в приемную и понял, что я не мог ехать домой. Минивэн Мэрилин был весь разбит и его больше не было. Второй охранник довез меня домой на своей машине.

Дома меня ждал Таскер с детьми; Тесса поехала домой сидеть с мальчиками и спасти соседа. Как только я оказался дома, Таскер также уехал, и я смог угомонить детей и вернуть в обычное русло. Затем мне нужно было сделать несколько звонков. С родителями Мэрилин было тяжело. Мне пришлось им сказать, что мы потеряли ребенка. Они пообещали приехать в воскресенье после полудня. После этого я прошелся по списку сиделок, пока не нашел кого-то, кто согласился прийти в воскресенье после церкви. Наконец после всего этого я отправился в спальню, принял душ и раскопал старую пачку тайленола с кодеином, и запил это все пивом. Если я и мог пережить этот день, то огромная доза аспирина или тайленола бы очень помогла.

Остаток дня я проболтался на автопилоте. Я почитал близняшкам, уложил детей спать и заснул в кресле с Пышкой на коленях. Мы пропустили воскресную школу и церковь на следующее утро, и я дождался, когда Джейни Марокоски приедет с мамой и останется с детьми. Я забрался в свой кадиллак и поехал обратно в больницу. Моя головная боль ослабла до мерного гудения, и я мог его заглушить тайленолом. Я просидел с Мэрилин до вечера, и пообещал вернуться утром. К тому моменту ее выпишут.

Родители Мэрилин прибыли ровно тогда же, как и я вернулся домой. Они сидели с детьми, пока я отвозил Джейни домой и расплачивался с ней. Я добрался домой как раз к ужину, где Хэрриет приготовила что-то теплое и ужасное. Ее кулинарные навыки ничуть не стали лучше. Детям было все равно, да и я просто улыбнулся и съел все. После ужина я рассказал им о происшествии.

Самое главное, что я им сказал, это то, что Чарли и девочки не пострадали, потому что были пристегнуты. На первой жизни, в 1990-м году Марк и Лорен поехали зимой отдыхать во Флориду. Посреди ночи они ехали по гололеду в Пенсильвании, не справились с управлением и перевернулись на обочине. Это было жутко похожей ситуацией. Но было два основных отличия. Во-первых, были пристегнуты только сами Марк и Лорен. Четверо детей, пытавшихся уснуть, были не пристегнуты. Когда минивэн перевернулся, их болтало по всему минивэну, как шарики в пинбольном автомате. У каждого из них были многочисленные переломы, и двоих нужно было переносить на воздухе в травмпункт. Хуже всего было то, что их старшая дочь, Никки, вылетела через стекло боковой двери, и сломала шею, врезавшись в дерево.

Второе отличие было в том, что была уже ночь, и Марк с Лорен поменялись местами. Марк был на пассажирском месте, когда Лорен выехала на лед. Не важно, какие бы предрассудки не водились у нас с Марком, я всегда уважал то, как он справился после происшествия. Было невероятно легко и разрушительно просто обвинить во всем жену, но он ничего ей не сказал.

И так я уговаривал Большого Боба и Хэрриет сообщить всем остальным, чтобы пристегивали детей, несмотря ни на что. Может быть, они могли научиться на нашей трагедии, как я научился на той. Было ли это другое место, или другое время? Я не смог определить причинно-следственную связь. Очень странно.

В воскресенье я позвонил в полицеский участок и выяснил, куда отвезли минивэн. Затем я приехал туда и забрал оттуда все, что смог. Все вещи из бардачка, например, все документы и страховой полис, вместе со всем тем, что можно было забрать, я взял с собой. Кресла я проверять не стал; я просто купил бы новые. Машина была полностью разбита. Даже моя трость, которую я оставил между сидениями, была сломана.

В понедельния после полудня врачи выписали Мэрилин, и ей нужно было отдыхать уже дома. Несмотря на то, что родители Мэрилин были у нас, я поехал за ней сам. Большой Боб абсолютно бесполезен в домашних делах, как например, сидеть с детьми, так что Хэрриет осталась дома, а он никогда никуда не ездил без нее, даже в магазин. Так что они остались дома с близняшками, и после того, как я посадил Чарли на школьный автобус, я отправился в больницу.

Мы могли уехать сразу после обеда. Мэрилин была обмотана бинтами в области живота, и вокруг этой области было много отеков. Она ходила медленно и осторожно, но смогла дойти от коляски до машины, когда я ее подогнал. Я медленно повез ее домой.

Большому Бобу пришлось держать Пышку, когда мы приехали домой. Я посадил жену в откидное кресло, и накрыл ее пледом. Пышка начинала сходить с ума, и мне пришлось дважды ее шлепнуть, чтобы успокоить. Потом я уже позволил ей забраться на кресло к Мэрилин, отчего она окончательно успокоилась. Мэрилин морщилась, пока животное топталось, вылизывая ее лицо прежде, чем улечься у ее ног. Затем я осторожно отпустил к ней дочерей. Это была бы милая маленькая сцена, если бы не факт, что она чуть не была к чертям убита моим вождением. Спустя какое-то время девочкам надоело и он ушли, но на кресло к ней забрался Чарли, вернувшись со школы.

Родители Мэрилин остались до среды, потом они уехали. Я взял неделю выходных, пока Мэрилин восстанавливалась. Также звонили и приезжали несколько друзей Мэрилин с работы и из церкви. Пару раз Тесса привозила мальчиков после школы.

Ситуация стала напряженнее в среду. Тем вечером, после того, как детей уложили спать, Мэрилин попросила помочь сменить ей бинты. До этого этим обычно занималась либо ее мать, либо Тесса. Отеки начали уже проходить, но жуткие красные шрамы на ее животе было не скрыть. Они были больше, и не так аккуратно зашиты, как ныне почти невидимый шрам от кесарева, когда она рожала девочек. Как указано в инструкции, я намазал ее антибиотической мазью, прежде чем приложить новую марлю и бинт.

Когда я поднял глаза, я увидел, что Мэрилин плакала.

– Что случилось? Я сделал больно?

Мэрилин молча отвернулась и начала плакать в подушку. Я подобрался ближе по кровати, и попытался подтянуть ее к себе, но она сопротивлялась.

– Мэрилин, что не так? – она же просто рыдала.

Я ничего не мог сделать, только пытаться держать ее, но это было, как будто она не хотела, чтобы я ее трогал. Я просто сидел там. Я не мог понять, что я сделал не так, но потом я осознал, что она на меня злится. Из-за меня случилось происшествие, из-за меня она потеряла ребенка, из-за меня она пострадала. Конечно, она на меня злилась! Я отпустил ее и откатился от нее. Ни за что она теперь не захочет, чтобы я ее трогал!

– Завтра я вызову медсестру. Прости меня. Я не буду тебя трогать.

Это только сделало хуже! Она села и дала мне жесткую пощечину, и попыталась сделать это еще раз. Я только поймал ее руки и держал, чтобы она не сделала себе хуже.

– Мэрилин! Что не так? Я же сказал, что я вызову медсестру! Так тебе не придется меня терпеть! Чего ты хочешь?

– Ты не хочешь меня! Я теперь испорченный товар! Ты не хочешь меня трогать! – ревела она на меня, и пыталась освободить руки.

– Мэрилин, это бред! Конечно же я хочу тебя! Это ты сейчас от меня отстранилась! Я просто думал… ну, я думал… Я хочу сказать, это из-за меня все это случилось. Я думал, ты не хочешь, чтобы я тебя трогал!

Она продолжала реветь, и ухитрилась дать мне еще одну пощечину.

– Это не про тебя вообще! Терпеть не могу перед тобой такой показываться! Чувствую себя противной! – взвыла она.

О, Господи Иисусе! Никогда о таком не слыхал! Кто бы мог быть настолько бессердечным, чтобы так думать? Я только обхватил ее руками и держал так, укачивая, как ребенка.

– Я люблю тебя! Тебя просто немного потрепало. Я все равно люблю тебя. Тебе скоро станет лучше, – я только повторял эту мантру, пока она не успокоилась.

– Так, теперь мы можем поговорить? – добавил я. Она молча кивнула. – Ладно. Кажется, я понял. Ты больше не можешь иметь детей, и это делает тебя меньше женщиной?

Она кивнула.

– Да! Разве нет? Разве ты не хотел еще ребенка?

Я пожал плечами и улыбнулся.

– Да, но этого уже не произойдет. И это никак не влияет на то, как сильно я тебя люблю. Если ты хочешь еще ребенка, мы всегда можем усыновить, полагаю.

– Нет! – сказала она, тряся головой. – Это будет не то. Я имею ввиду, пока ты не захочешь.

Я покачал головой в ответ.

– Нет, это не то. У нас уже есть трое замечательных детей. Ты уже была достаточно женщина, чтобы родить их. Ты переживаешь, что я больше не буду считать тебя привлекательной? – Мэрилин отвернула лицо и не отвечала, так что я понял, это тоже было так. Частично это было и моей виной, поскольку из-за упражнений со мной она сбрасывала лишний вес, и в общем выглядела лучше, чем в той жизни. Я снова обнял ее. – Сейчас ты выглядишь дерьмово, потому что плачешь и расстроена. Мне плевать на шрамы или ссадины. Ты и должна сейчас паршиво выглядеть. Дай этому пару недель.

– Ты уверен?

Я с облегчением выдохнул. Она снова начала говорить, как обычно.

– Да, давай подождем пару недель. Сейчас ты ужасна. Если шрамы не заживут полностью, мы сможем найти пластического хирурга, чтобы их обработать.

– Пластического хирурга?

– Да, почему бы и нет? Может, он сможет скрыть шрамы, если какие-то останутся, – я снова подал плечами. – Серьезно, если тебе для этого, или для чего-то еще будет нужен врач, мы об этом позаботимся. Я знаю, что мы ничего не можем сделать, пока ты не восстановишься, но ты все еще моя жена и я все еще люблю тебя. Мы вытащим тебя из этого. Может быть, тебе нужен кто-то, ну, знаешь, психиатр или терапевт, или что-то такое?

На это она фыркнула.

– Как делал Хэмилтон?

– Как он не делал! Может быть, он бы изменился, если бы мама показала его доктору.

– Может, нам обоим стоит сходить, – сказала она.

Я только кивнул.

– Может быть. Давай выждем пару дней, посмотрим, как пойдет.

В конце концов терапевт нам не понадобился. За следующие несколько дней Мэрилин пошла на поправку, и она все это время поддерживала меня. Около месяца спустя она почувствовала себя настолько лучше, что она очень неловко потянулась ко мне в кровати одной ночью. Свет был потушен, и думаю, что это помогало ей чувствовать себя немного увереннее. Это не имело значения. Карл-младший месяц был без дела, и он быстро откликнулся. Мы любили друг друга дважды той ночью, один раз она была сверху, второй раз – я, и, кажется, это убедило ее в том, что я все еще интересовался ей как женщиной. Хотя я очень забежал вперед.