С чистого листа главы 1-99

Глава 14. Год старшей школы

Cентябрь, 1971-й год.

В семидесятые получить водительские права подростку было куда проще, чем сейчас. Можно было само разрешение водить можно было получить в пятнадцать, а права сразу после курсов вождения и тестов в Департаменте автотранспорта Калифорнии. Сейчас права различаются по возрасту, но в то время, если у тебя были права – ты мог водить. Мне через пару месяцев исполнялось шестнадцать и я хотел свои права.

В первый раз нам с Хэмильтоном не разрешалось водить до семнадцати лет. Мы закончили курсы и сдали тесты весной нашего последнего года в школе, но собственных машин не давали. Ну, стоит заметить, что и денег ни у кого из нас не было на них. Мы могли кататься только на мамином старом Додже Дарт 67 и мы довели его до нерабочего состояния!

Я поднял эту тему когда началась школа в сентябре.

– Пап, а что твоя компания делает с машинами, когда вы их сдаете?

Папа ездил на машине компании уже много лет, в основном на хэтчбэках, но теперь он водил седаны. При нем всегда были рабочие перчатки, стальные боты и каска, чтобы спускаться в карьеры и ходить по стройке.

Он пожал плечами.

– Они их продадут. Гарри Кэмпбел на самом деле не является владельцем машин. Они принадлежат лизинговой компании. А что?

– Что за лизинговые компании? – спросил Хэмильтон.

Я даже не посмотрел на него. Все проигнорировали брата.

– Как это работает? После стольких лет ты отдаешь им машину, а они тебе – новую?

– Что за лизинговые компании? – продолжал давить брат. Он ненавидел когда ему не давали слова. Если он не говорит, то и другие не должны.

Я глянул на него.

– Я говорю с папой, а не с тобой, – и затем повернулся к отцу.

Он уже собирался ответить, когда Хэм начал ныть.

Мама дала ему пощечину и сказала быть потише, с чем, бормоча себе под нос, он справился. Отец подождал пока вся драма с Хэмильтоном закончится прежде, чем ответить.

– Вроде того, лизинг выдают года на три, так что каждые три года я отдаю им старую машину, а они предоставляют мне список из трех-четырех новых машин, одну из которых я и выбираю. А что?

Я не стал отвечать прямо.

– Что они делают со старыми машинами?

– Продают. А что? – продолжал он.

– Дайте мне секунду. Может ли их кто-то купить?

Он с интересом глянул на меня.

– Думаю да. Я знаю, что они предлагают их сначала сотрудникам, а затем, наверное, продают на аукционе. К чему ты клонишь?

– Так можно только когда ты их продаешь, или в любое время?

Он скрестил руки и посмотрел на меня. Очевидно, он понял, что мне нужно.

– Это большая лизинговая компания. Каждый месяц они присылают список машин и цены на них. Скажи мне, зачем тебе это нужно.

– Я собираюсь купить машину и решил, что машина компании, пусть и с прокатом – лучше, чем те, что продают в "Поддержанных тачках Эйба" в Титониуме.

Как я и думал, комната в миг превратилась в полный бардак. Мама сказала, что я еще не дорос до того, чтобы водить, и к тому же, у меня нет денег и прав. Хэмильтон запротестовал, что мне нельзя – думаю это было где-то в правилах. Сьюзи подумала, что это отличная идея. Нана ничего не поняла. Папа просто сидел и смотрел на меня.

Это идея вовсе не была безумной. Когда мы с Хэмильтоном убили тот несчастный Додж Дарт в первый раз, маме нужна была другая машина. Папа купил её у лизинговой компании. Они были расположены в Янгстауне, Охайо. Так что меня тогда отправили в Питтсбург, оттуда в Янгстаун, а потом я привез её домой. Почему бы не провернуть то же самое сейчас.

Папа заткнул всю комнату.

– Все, закройте рты и дайте ему сказать то, что он хочет.

– Ни за что! Это бред и я никогда этого не позволю! – ответила Мама.

Папа раздраженно глянул на неё.

– Ширли, дай парню слово. У тебя еще будет время.

Мама хмыкнула, но скрестила руки в злобном ожидании. Отец кивнул мне продолжать.

Я глубоко вздохнул.

– Так, ладно. Мне нужна машина к январю. Тогда я начну ходить на курсы в Тоусон Стэйт. Мне нужно будет кататься туда – обратно из школы в колледж. Школьные автобусы туда не ходят. Я мог бы ездить от Тоусон Стэйт, но это займет по крайней мере одну пересадку и выходить придется на Йорк Роад. Если, конечно, кто-нибудь из вас не захочет уйти с работы и возить меня.

Папа приподнял бровь, но меня это не остановило.

– Нет ни одной причины по которой я не могу бы купить машину. Я буду платить за уход, бензин, страховку. Она вас не будет стоить ровным счетом ничего, – я глянул на маму, её лицо краснело всё сильнее, – Всё, что вам нужно сделать – это подписать документы. Я могу пойти на курсы хоть завтра, пока мне нет шестнадцати, а тесты сдать в ноябре. Если распределить время правильно, то в первую неделю ноября всё будет готово.

– Ширли? – вопросил к её мнению отец.

– Нет. Мы не будем покупать тебе машину. Вот и всё!

– Мать, ты не будешь мне ничего покупать. У меня есть деньги, чтобы купить машину. Всё как я сказал, я куплю машину, заплачу за бензин и страховку.

– Где ты нашел деньги, чтобы купить машину? Отвечай!

– С того иска трехлетней давности, помнишь?

– Это для колледжа. Тебе нельзя их брать!

Мама начинала меня серьезно раздражать, даже спустя три года она относилась к тем деньгам, как к своим. Как же хорошо, что на счете стоит имя папы, а не её.

– Мам, я уже увеличил сумму на брокерском счету в три раза. И могу позволить всё, кроме разве что Гарварда. А еще через пару лет смогу позволить и его.

Даже включая комнату и питание, в семидесятые в Гарварде можно было учиться за десять тысяч в год. Это до того, как взлетела цена страховки.

– Мне вам чек выписать, или показать наличкой?

– В три раза? – не веря своим ушам произнес папа.

Я повернулся к нему.

– Большие капитальные акции, такие как ITT и LTV, меняют режимы роста от приобретения акций до наличных денег, увеличивая волатильность рынка. Волатильность – это возможности, – мой профессор финансов в Fairleigh Dickinson провел нас через конгломератные формирования и разрывы в шестидесятых и семидесятых годах, и так как я в то время работал на ITT, то слушал его очень внимательно.

Папа удивленно закачал головой.

– А что насчет курсов вождения?

– Я могу пойти в вечернюю школу Тоусона. Видел их рекламу в газете. Мне нужно десять часов теории и десять часов практики, затем тест. Провернем это на неделе, когда мне исполнится шестнадцать. Я заплачу за курсы и пошлину в департаменте.

– Еще бы, дружище, еще бы! – ответил он.

– Чарли! Это же бред! Мы не позволим ему ездить на машине! Потом что? Хэмильтон тоже потребует машину!

На лице Хэма появился интерес.

– Ну, когда Хэмильтон сможет заплатить за свою машину, тогда мы об этом и поговорим. К тому же, ему всего шестнадцать, – услышав это, брат нахмурился и начал прожигать меня взглядом. Как будто мне не всё равно, – Ты же знаешь, ему правда понадобится машина. Я не могу возить его повсюду, как и ты. Будь реалисткой!

– Нет!

Папа потер лицо и выпроводил всех из комнаты. Сьюзи помогла Нане подняться в комнату. Она становилась всё более дряхлой и нуждалась в помощи. Никто еще не придумал Альцгеймер, так что мы называли это просто "старостью". Спустя год Нана очутится в доме престарелых. Мы с Хэмильтоном спустились вниз, но я остался в зале, чтобы не выслушивать его херню. Он уже начинал ныть о том, что у меня будет машина, а у него – нет. Да он даже до руля тогда еще не доставал!

Мама и папа спорили об этом остаток ночи.

Самой главной проблемой матери было то, что это не вписывалось в её прекрасные планы касательно жизни детей. Она была горда тем, что я иду в колледж, но во всех остальных смыслах я был маленьким мальчиком. Она не могла принять все мои стороны. Так было всегда – айкидо, домашняя экономика. Нужно делать только то, что говорит тебе школа и общество. Ни больше, ни меньше.

С другой стороны, логика здесь была ни при чем.

Мне нужно уметь водить, если я хочу ездить в Тоусон Стэйт и мне нужна моя собственная машина – я не смогу отвозить её на работу и забирать машину себе, так как у меня могут быть утренние занятия. К концу недели отец принес мне список доступных машин в лизинговой компании.

– Вот что доступно в этом месяце. Каждый месяц список обновляется. Иногда он хорош, иногда нет.

– Что мне делать, если мне какая-нибудь понравится?

– Ты делаешь ставку, минимальная указана здесь. Если кто-то опережает тебя, то можно попробовать другую машину. Так всё и работает.

– Мне лучше сделать это сейчас или когда получу права? – спросил я.

– Будет проще подождать. Не придется изловчатся, переписывая её с моего имени на твоё. Посмотри на ноябрьский список.

Я кивнул.

– Так и сделаем. Сдам на права с маминой машиной, а затем куплю свою сразу же после этого.

Он улыбнулся.

– Ты ужасно уверен в себе.

Я ухмыльнулся.

– Если дед получил права, то и я смогу.

Отец моей матери был примечательно ужасным водителем.

Папа закатил глаза.

– Думаю, он начал ездить еще до того, как появились права. Надейся, что у тебя будет получаться лучше, чем у него.

– Может он учился водить на лошадях.

Папа рассмеялся.

– Это скорее про мою часть семьи!

В Мэриленде есть Офисы департамента автотранспорта Калифорнии, что открыты утром в субботу. Так что мы отправились туда на выходных и подали бумаги для моего разрешения на вождение. Еще я отправился в город и записался на курсы вождения. Занятия будут проводиться дважды в неделю вечером и длиться по часу. И так пять недель. Еще я записался на "живое" обучение, что значит – инструктор будет подъезжать к моему дому после школы, и я буду водить его машину.

Это не было обязательным, нужно было просто провести десять часов за рулем. Папа тут же слился с этого дела и я не могу его винить. Когда Паркер получил своё разрешение, я сел к нему в машину и был перепуган до смерти, хоть мы едва превышали 20 миль в час на пустых дорогах. Из машины я выполз бледным и с затекшими руками – так сильно я держался ими за кресло. Следующие уроки ему давала Мэрилин. Со временем всё стало хуже – Паркер был серьезным малым, Мэгги же – бешеной и дикой! Я даже не пытался научить её!

Занятия начались на следующей неделе. Расписание разбили на десять часовых фрагментов, каждый на другую тему. Так что просто посетив их, ты получаешь сертификат.

Водить – само по себе клевое занятие. С последнего раза, когда я сам водил прошло примерно пять лет, но это как ездить на велосипеде или заниматься сексом – однажды научившись, больше не забудешь. Самой большой моей проблемой было запомнить то, что в 1971 "справа на красный"* – возможность поворачивать на красный цвет направо, если дорога пустая, еще не была законной. Этому предстоит произойти где-то лет через десять, хоть споры уже и начались. В итоге законопроект прошел, но был отложен на шесть месяцев. Ходила шутка, что отложили его для того, чтобы у народа было время нарисовать знаки "Никакого поворота на красный".

Спустя пятнадцать минут вождения, инструктор посмотрел на меня и спросил:

– Ну и сколько времени ты уже нелегально проездил?

Я невинно глянул и переспросил:

– Сэр?

Он фыркнул и мы выехали из пригорода на Дулани-Вэлли Роад. Мы провели оставшийся час ездя вокруг Лах Рэйвен и нескольким чуть более загруженным улицам. Оказаться вновь за рулем было очень приятно.

Следующие два месяца продвигались слишком медленно, как на мой взгляд. Мне нужна была машина до следующего пункта моего плана – колледжа.

В этом семестре я ускоренно проходил физику, чтобы закончить её до конца семестра. Моим планом было взять семестр вычислений и семестр физики весной, в Тоусон Стэйт. Затем, в следующем году, я бы что-то придумал с химией на первом курсе, еще семестр-другой физики, и хотя бы два семестра вычислений в Тоусон Стэйт, а еще английский или гуманитарные науки.

Большинство колледжей требуют 120 кредитов для того, чтобы выпуститься со степенью бакалавра. То есть, по тридцать на год или пятнадцать на семестр.

4-5 предметов каждый семестр в зависимости от того, сколько он стоит – 3 или 4 кредита. Если постараюсь, то смогу получить 35–40 кредитов к выпуску со старшей школы, да она еще и за колледж мне заплатит. Таким образом, смогу закончить колледж на два года или даже раньше.

Вот он, мой план. Нагрузить себя работой по максимуму и через четыре года выпуститься со степенью доктора. В своё время это было одной из моих самых больших ошибок. Я был химиком четыре года и в конце понял, что не хочу идти в аспирантуру. Вместо этого я занялся MBA. Получил степень магистра. Совсем неплохо для бизнеса, но если бы я захотел преподавать в университете, то нужно было получить хотя бы докторскую. Магистрам можно было преподавать только на уровне колледжей (как я и поступил). Я хотел получить докторскую в математике и компьютерах, и решил, что это будет проще простого, если не через четыре года, так через пять.

И Мама и Хэмильтон все продолжали ныть по поводу того, что я вожу. Маму расстраивало то, что я не действую по её идеально продуманным планам – стать Папой младшим, но отец лишь закатывал глаза и держал всё под контролем. Хэмильтона просто злило то, что я делаю что-то, чего ему было нельзя, например водить машину, в тринадцать-то! Он решил отыграться тем, что я измазал клеем все мои замки на шкафчиках. Я показал это папе. Хэм всё отрицал, но даже не подумал выбросить банку с клеем. Его серьезно отпороли в тот день!

Я купил новые замки тем же вечером, сняв старые кусачками. Да, до изощренного преступника ему далеко. Что за мудак!

Атмосфера дома была та еще, когда наступил мой день рождения. Пятое ноября приходилось на пятницу, так что я отменил занятия, а папа взял отгул на работе и мы поехали к офису департамента в Вестминстере. Он был куда меньше и тише, чем их главный офис в Глен Бёрни. Я сдал письменный тест на пятерки, как и практический. Ну… я проехался по кварталу, вот и весь тест.

Всё было в принципе так, как и в предыдущий раз. Забано было то, что когда Хэмильтон два года спустя в первый раз будет проходить тест, то завалит его и повторит еще раз через месяц. Он сдаст его, а потом решит, что никто ему не ровня, о чем он буквально скажет за ужином. Я чуть от смеху не умер, когда папа сказал ему "Конечно, ты сдал! Экзаменатор же твой двоюродный брат!"

Когда нам пришел список машин на ноябрь, мне повезло. В тот месяц стали доступны Ford Galaxie 500s 1968-го года. Если мне не дадут первый, который я выбрал, то останется еще масса других. Ford Galaxie был седаном, созданным чтобы конкурировать с Chevrolet Impala. Машины бизнес-класса, четырехдверные, с движком V8 и задним сидением, достаточно большим, чтобы уместить там кровать. Такую мы купили когда умер Dodge Dart мамы. Водилась как танк, жрала бензин словно нефтяная скважина, и очень мягко и комфортно ехала. Нужно любить железо из Детройта! Таких больше не делают!

Я поставил 2,250$ и через неделю на моё имя уже была зарегистрирована машина. Я выписал папе несколько чеков чтобы покрыть машину, страховку и пошлины.

Дела в старшей школе Тоусона повернулись очень интересно в ноябре. Я стоял у своего шкафчика в тот понедельник, болтая с Рээм Шорном и Рэнди Бронсоном, когда мимо нас прошла группка милых девушек. В основном первокурсницы, как и мы, но не все.

Я снял шляпу и произнес, – Доброе утро, дамы! – с большой улыбкой на лице.

Дженни Смит была в этой группке и улыбнулась мне.

– Доброе, Карл!

Парочка девушек хихикнула вслед за ней, в основном те, с которыми я очень тесно… дружил. Проходя мимо нас девушки замедлили свой шаг и я присмотрелся к новенькой, что была среди них. По какой-то причине она выглядела очень знакомой.

– Кто твоя подруга, Дженни? – спросил Рэй.

Тэмми Бракстон ответила.

– Джина Колисисо. Она только что перевелась из Нью-Йорка, а миссис Викери, – (новый зам. директора), – попросила нас провести её в класс.

Черт! Вот почему я её помнил! Джина Колосимо была моей первой настоящей любовью, в то время. Мы встречались весь первый курс.

Я помнил, что она была на год младше меня, но нам было всё равно. Мы разошлись в конце года, когда построили новую школу в Кромвель Вэлли и перевели туда всех десятиклассников. У меня не было машины и видеться мы больше не смогли.

Не вижу никаких причин не начать всё снова. Она была очень красивой и милой, я из кожи вон лез, чтобы она начала встречаться со мной. Не очень высокая, может 5'3", с прекрасными ногами, упругой задницей, тонкой талией и парой клевых сисек! Как минимум третьего размера, или даже больше! Красивое овальное личко и темная кожа вкупе с длинными, прямыми темно-каштановыми волосами.

– Ну, должен поблагодарить вас, леди. Вы привели её ко мне, теперь я отведу её к аудитории! – ответил я.

Джина покраснела, а остальные девушки посмеялись.

– Не так быстро, – сказала Мэри Брюхаузер, – Мы не предупредили её о том, в чем минусы быть замечеными со старшими парнями, – Мэри тоже была одной из моих подруг с плюсом.

– Вроде тебя! – Добавила Тэмми.

– Тэмми, ты разрываешь мне сердце! – ответил я, приподняв бровь.

Она хихикнула, а Рэнди, с которым она теперь встречалась, обнял девушку за плечо.

– Мне тебе впечатать, Бакмэн?

– Эй, я занимаюсь любовью, а не войной! – Над этим посмеялись все, кроме Джины, что была не в курсе, – Так, Джина, чем бы ты хотела заняться в пятницу? Новенькая в городе, тебе нужен кто-то постарше, чтобы помочь мудрым советом и показать тебе пару мест в Тоусоне.

– Да, кто-то вроде меня! – выпалил Рэй, – Джина, я – Рэй и считаю, что ты очень красива! Пошли со мной в пятницу! Карл только что вышел из тюрьмы и теперь сидит под домашним арестом.

– Что за аматорство, Рэй! – прокомментировал я, – Некоторым девушкам, с которыми ты общаешься, такое бы даже понравилось, но определенно не Джине!

Все рассмеялись. Джина была на пределе того, чтобы заговорить, но Дженни подняла руку.

– Придержите коней, оба. Джина здесь новенькая и мы не привели её к вам, чтобы бросить как свежее мясо обжившимся волкам. Давайте выслушаем, чего вы от неё хотите, чтобы мы могли ей чего-нибудь посоветовать.

С этим все согласились, так что я позволили Рэю говорить первым. Он не знал куда деть свой взгляд, но всё же сказал: Классика – кино и ужин. Девушки обсуждали это какое-то время и затем Тэмми произнесла.

– Твоя очередь, Карл.

Ох… прелести опыта. Я давал новичку шанс и просто закачал головой.

– Не впечатляет. 1, 4 по шкале сложности. 3.7, 3.6, 2.4 от восточно-германских судей*. Нет, определенно не кино, – я драматично начал почесывать подбородок и ходить вокруг Джины, – Нет, для первого свидания нужно что-то активное, не пассивное. Где мы сможем поговорить и Джина поймет, какой я отличный парень и как ей повезло, что она не пошла с Рээм. Хм….

Большая часть девушек уже хихикала к этому моменту, а Рэй толкнул меня в плечо.

– Да, думаю нам стоит пойти в Timonium Lanes и поиграть в боулинг.

Услышав это, лицо Джины загорелось. Я люблю боулинг! Как ты узнал?

Я ухмыльнулся Рэю и приставил пальцы к вискам.

Драматично прокручивая их, я ответил.

– Всё дело в моих невероятных познаниях о женщинах? Умение читать мысли в стиле Гудини? Или… – я драматично выдержал паузу, – …ты переехала сюда из Нью-Йорка и на тебе куртка Oyster Bay Rollers?

На Джины была розовая куртка с фигурой человека, который играл в боулинг. Я скрестил руки и гордо глянул на остальных.

Оставшаяся часть группы посчитала это либо подлым, либо гениальным, но глаза Джины сияли, она улыбалась мне. Рэя вывели из игры. Я вытащил кусок бумаги и выхватил из кармана Рэнди ручку, чтобы записать её номер. Девушки ушли, затаскивая Джину в класс, предупредив, что всё обо мне расскажут.

Когда они ушли, Рэй глянул на Рэнди и произнес:

– Тебе не нужны партнеры в том, чтобы набить ему морду?

Я свистнул им назло и мы разошлись по классам

Оставшуюся неделю я пытался заговорить с Джиной при каждом удобном случае. В среду сказал ей не верить всем тем ужасным слухам, что она слышала обо мне, в ответ на это она сильно покраснела, и я понял, что девушки рассказали ей очень многое. Что конкретно – Джина объяснять отказалась. Улыбнувшись, я наклонился к её уху и прошептал:

– Ты боишься потому, что всё это может оказаться правдой? Или потому, что может не оказаться?

Она покраснела еще сильнее, так что я поцеловал её в щеку и отступил. Девушка выглядела несколько озадаченной, но затем наклонилась вперед, встала на цыпочки и крепко поцеловала меня в губы. Она хихикнула и сбежала, оставив меня в счастливом предвкушении.

В ту же пятницу, в шесть вечера, вооружившись своими новыми правами и ключами от Доджа Дарт, отъехал от дома и поехал к Джине. Она жила со своими родителями неподалеку от улицы Джоппа Роуд, что вела к колледжу Гушер. Прежде, чем мне разрешат забрать девушку с собой, нужно было познакомиться с её родителями.

Гушер был одним из двух колледжей в Тоусоне, но он очень отличался от Тоусон Стэйт. В то время как Тоусон Стэйт представляет из себя публичный колледж, находится в центре города, с широким, открытым кампусом, то Гушер был очень дорогим, и только для девушек, да ещё и с гуманитарным уклоном. Представьте себе Редклифф, но к Югу от линии Мэйсона-Диксона. В отличии о Тоусон Стэйта, колледж был закрытым: огороженным холмами, непроходимыми лесами и заборами, за которыми в роскоши учились Богини, ровни которым не видел ни один смертный. Никто их не видел, но у всех был знакомый, который знал парня, у которого был друг, у чьего брата был двоюродный брат, что пробрался туда и видел, как студентки там загорают полностью голыми! Ну, по крайней мере такая шла молва. Я и сам там как-то был, на концерте оркестра морских пехотинцев (Увертюру "1812" Чайковского всем стоит послушать, особенно под аккомпанемент пушек и фейерверков), но никаких следов голых женщин там не заметил.

На то, чтобы понять какой дом принадлежит Джине, много времени не ушло, я ведь уже бывал там, так сказать. Я припарковался, вышел и направился к порогу. Дверь открылась прежде, чем я ногу успел на ступеньки поставить. Джина, наверное, ждала пока я появлюсь и выглядела довольно нервной. Я решил перестраховаться и не целовать её. Но, тем не менее, передал ей небольшой букетик цветов.

– Они не такие красивые, как ты, но в качестве подарка семье по поводу знакомства сойдут!

За это меня приятно обняли, взяли за руку и завели в гостиную.

В ней сидел мужчина, ровесник отца и любопытно смотрел на нас, если не счастливо.

– Пап, я хотела бы представить тебе Карла Бакмена, со школы!

Мистер Колосимо встал с кресла и я подошел к нему. Он был на дюйм или два ниже меня и более круглым, хоть под животом вроде бы и были мышцы. Мужчина был почти полностью лысым, с массивными руками и ладонями. Я протянул руку и посмотрел ему в глаза:

– Приятно познакомиться, Мистер Колосимо. Спасибо за приглашение в свой дом!

– Да, конечно, но скорее Джину благодари за приглашение, чем меня, – криво ответил он.

Мужчина не пытался запугать меня до смерти, но я чувствовал его властность.

– Пап! – запротестовала она.

Я не менее криво ухмыльнулся ему в ответ:

– Думаю, вы правы. У меня есть младшая сестра, ей десять. Сомневаюсь, что мой отец будет хорошо справляться с такими вопросами через пару лет.

Раздались вздохи и в комнату вошла женщина.

– Миссис Колосимо, спасибо, что пригласили. Я – Карл Бакмен.

Мать Джины выглядела как взрослая версия Джины, низкая, итальянская, грудастая, с широкими бедрами и узкой талией. Она пожала мою руку.

– Очень рада с тобой познакомиться, – она глянула на дочь, что нервно стояла с цветами в руке. – Джина?

Джинна испугано протянула букет.

– Карл принес, у нас есть ваза или что-то вроде того?

– Очень милые, пойдемте, найдем чего-нибудь на кухне.

Мы с Джиной пошли за ней, подгоняемые отцом девушки сзади.

– Что-то здесь пахнет невероятно вкусно! – сказал я, когда мы вошли на кухню.

– Пятница, рыбы не хотелось, вот я и решила сделать Маникотти! – сказала миссис Колосимо. – Тебе нравятся Маникотти?

– Обожаю их! – ответил я. – Могу помочь?

Эту фразу встретили смехом, так как перевес на кухне был не в сторону обладателей Y хромосом. Я отправился обратно в гостиную, где сидел отец Джины, пока миссис Колосимо готовила ужин, а её дочь металась туда-обратно между кухней и гостиной.

Мистер Колосимо был нормальным мужиком. Просто хотел понять, что за парень хочет увезти его дочь на свидание. Хоть он и выглядел как сантехник из плохого ситкома, мужчина был страховым агентом, которого компания перевела в Балтимор. Миссис Колосимо была его секретаршей. За ужином он по-доброму расспрашивал меня о том, чем я хочу заниматься в дальнейшем. В какой-то момент ему настолько надоела нервозность дочери, что он сказал ей прекратить дрожать от каждого слова. Она огрызнулась и мы с матерью Джины посмеялись над ними обоими.

После ужина Джина вышла подготовиться к свиданию и её мать спросила у меня:

– Так что, Джина уже показывала тебе свои трофеи?

– Трофеи?

– Она отлично играет в боулинг.

Миссис Колосимо провела меня в коморку, где за стеклом висел небольшой стенд заполненный наградами. Там нас Джина и нашла!

Я улыбнулся:

– Кажется, меня попытались обмануть. Трофеи?

Она максимально фальшиво улыбнулась.

– Разве я тебе не говорила? Наверное, вылетело из головы. Ладно, пошли!

– Жду тебя дома к десяти, – сказал отец.

– Папа! Нет!

– Папа да! К десяти!

– Думаю сойдемся на десяти тридцати, – сказала мать. Отец фыркнул и проводил нас. Я пообещал вернуть девушку в срок.

– Они обращаются со мной как с ребенком, – пожаловалась Джина когда мы сели в мою машину.

– Они обращаются с тобой, как с дочерью, которую любят. Дай им время. Я привезу тебя в десять-тридцать. На следующей неделе в одиннадцать, а еще через неделю будем вместе до утра.

Она улыбнулась.

– До утра! Ты уверен?

– Ну, может и не настолько поздно, но суть ты уловила, – я улыбнулся и мы выехали на Йорк Роад, – Трофеи? Серьезно?

Джина обыграла меня в сухую. С чего бы ей этого не сделать? В первый раз всё было точно так же! Я лишь с улыбкой пожаловался про трофеи и то, что меня обманули. Мы сыграли три игры, а затем отправились в снэкбар. Я привез её домой на десять минут раньше и мы оставались сидеть в гостиной до одиннадцати. Когда я сказал ей "пока", меня очень нежно поцеловали, без языка, но очень нежно.

Я позвонил ей на следующий день, перед ланчем и сказал как сильно мне понравилось наше свидание. Разговаривать мы закончили только через час. Нужно ли говорить, что Хэмильтон начал ныть нашим родителям о том, как долго я использовал телефон. Понятия не имею, почему это его заботило, ведь оба родителя проходили мимо кухни и видели, как я разговариваю. Положив трубку, я съел ланч и сказал отцу.

– Наверное, нужно провести телефон в зал.

– Ты знаешь как? – спросил он.

– Конечно же!

Ведь я тридцать лет работал над телефонными сетями. Ему я об этом, конечно же, не сказал.

Хамильтон немедленно возразил, что нам нельзя это делать, и я подумал про себя: на этот раз он прав. В те дни практически вся телефонная система всей страны была лицензированной монополией Bell Telephone System. На самом деле в доме не было ваших телефонов, вы арендовали их у Ма Белл. До 80-х годов, когда они потеряли хватку, Bell Telephone заправляла всем. Если вам нужен новый телефон в спальне, то вы должны были позвонить им, и они отправили бы техника, чтобы провести кабель и установить телефон, это влетело бы в небольшое состояние.

Но сходить в магазин, купить телефон и провода было вполне легальным занятием. Их просто нельзя было подключать в цепь оборудования Белла. Это правило соблюдали в теории, но никак не на практике.

Я сказал папе, что нам нужно, и мы после обеда пошли в магазин, прикупили товаров. Это было до смешного легко – провести пятидесятифутовую катушку двухпарной проволоки к соединительному блоку в подсобном помещении, а затем установить соединительный блок в зале. Мы потратили гораздо больше времени на провод, чем на что-либо еще, прокладывая его по углам и через стену, а затем вверх и вниз по дверной раме, приклеивая его с помощью проволочных скобок, по мере продвижения. Когда мы закончили, Хэмильтон еще раз пожаловался:

– Вас поймают!

Папа не обратил на него никакого внимания. Я просто сказал:

– Ну, если поймают, то мы сразу узнаем кто нас сдал, верно?

Брат в спешке удалился в свою комнату. Я посмотрел на отца.

– То, что он продолжает жить подрывает мою веру и в любящего Бога, и в Чарльза Дарвина.

– Тише ты!

Как только мы закончили, мама вошла в комнату. Я поднял трубку и раздался звук чистый звук соединения.

– Работает? – спросила она.

Лучшего момента и не сыщешь. Как только эти слова вылетели из её языка, зазвонил телефон.

– Не знаю! Давай выясним! – я подобрал трубку и сказал, – Мэрилендский приют для распутных женщин! Отдаете или забираете?

Папа рассмеялся, а мама шокировано крикнула: "Карлинг!"

На другом конце провода громко рассмеялись. Тетушка Пег произнесла:

– Карлинг, паршивец ты эдакий, мама рядом? – тетушка Пег была одной из сестер папы. Я любил её всем сердцем.

– Да, это одна из наших самых распутных! Подождите! – я передал телефон маме и папа еще раз посмеялся. Мать замахнулась по моему затылку, но я увернулся.

В колледже это считалось очень крутым – умело отвечать на звонки. "Морг. Вы режете – мы пакуем" и "Бар и Кошатня Мерфи. Алкоголь спереди – покер сзади!" Всегда были моими любимыми.

Хэмильтон выражал своё недовольство телефоном по-другому. Если он отвечал на звонок и этот звонок был для меня, то просто сбрасывал его и не вставлял трубку на крючок, пока кто-нибудь это не замечал. Брат становился все более ощутимой занозой в заднице!