С чистого листа главы 1-99

Глава 65. Выезд на Багамы

Вторник, 6 апреля 1982 года.

Весь следующий день мы раскладывали и перекладывали вещи перед предстоящим отпуском. Я бросил всю грязную одежду с прошедшего уик-энда в кучу в углу спальни. Впрочем, там были только мой костюм и платье Мэрилин с крестин. Мы набрали несколько чемоданов и ручных сумок. Я дразнил Мэрилин предложением уменьшить вес багажа, убрав всё её нижнее бельё.

Мэрилин ухмыльнулась мне:

– Думаю, тобой движут скрытые мотив!

Я поглядел на неё максимально невинно:

– Мэрилин, как ты можешь так обо мне думать? Я просто беспокоюсь о том, как мы будем нести багаж!

– Так это не имеет отношения к желанию увидеть, как я бегаю вокруг нагишом?

Я поднял левую руку, вытянув три средних пальца и скрестив мизинец с большим:

– Честное скаутское!

Она подняла бровь:

– Думаю, ты должен был сделать это правой рукой.

– Ох, думаю, тогда клятва недействительна.

– Не хочешь помочь мне выбрать мою одежду? – дразнящим тоном сказала она.

– Что за чудесная идея!

Остаток вечера мы провели, глядя, как смотрятся на ней её наряды. Она надевала один, я комментировал, а затем она снимала его, а я приходил ей на помощь! Нам понадобилось много времени, чтобы разобраться в её шкафу и ящиках, но это, безусловно, было важно! Бьюсь об заклад, Victoria's Secret действительно могли бы повысить продажи, если бы модели раздевались при клиентах!

В понедельник мы паковались и отдыхали. Мэрилин какое-то время понежилась в ванне с пузырьками, а затем пригласила меня наверх, чтобы помочь ей побриться. Это заняло нас на весь остаток дня. Мой Бог, эта киска была достаточно чистой, чтобы съесть её – что я и сделал. Ко времени ужина холодильник был пуст, и мы решили пойти в китайский ресторан.

На следующее утро мы встали в 8.00, позавтракали (бублики и сок), помылись и закончили паковаться. Спустя час мы покинули таун-хаус и поехали в аэропорт на моей машине (а не на маленькой клоунской машинке Мэрилин). На днях Крайслер изобрёл минивэн, и я мог бы купить ей «Мамину бомбу», куда смог бы поместиться. Я полагал, что будет хорошо, если мы доберёмся до аэропорта к 10.00. Согласно карте, до Багам – около 1000 миль, а Learjet способен покрыть 500 миль в час, поэтому на месте мы будем где-то к обеду.

Я подъехал к терминалу, в район чартера, и мы увидели маленький реактивный самолёт, стоящий на полосе возле здания.

– И это всё? – спросила Мэрилин, расширив глаза.

Он выглядел крошечным, по крайней мере – в сравнении с авиалайнерами, но я сразу заметил на крыльях отличительные черты первого поколения Learjet.

– Я говорил тебе, милая, держись за меня.

– Ты говорил мне это уже много раз! – засмеялась Мэрилин.

– И счета оплачивались, разве нет? – улыбнулся я.

– А ещё?

– А ещё я всегда любил тебя по утрам, не так ли?

– И ещё?

Я злобно ухмыльнулся:

– А ещё я никогда не кончал тебе в рот!

– Так-так! Врунишка-врунишка, горящие штанишки!

Мы оба засмеялись, и я припарковал машину. Открыл багажник. Мэрилин взяла свою сумочку и вылезла. На ней было новое летнее платье, с разрезом сверху и чуть ниже бедра, и пара сандалий на среднем каблуке. Было уже достаточно тепло, так что куртки или пиджаки были не нужны – по крайней мере, когда мы сидели на солнце, а к вечеру, должно быть, будет ещё лучше. Но я подозревал, что в тысяче миль к Югу от Вестминстера всё же будет приятней. Я схватил наш багаж и вытащил его из машины. Мы взяли три чемодана и сумку, а Мэрилин стояла там, выжидающе улыбаясь. Что ж, по крайней мере, я сумел всучить ей мою трость.

Из терминала вышел пилот и направился ко мне:

– Мистер Бакмэн?

– Это я! – я поставил чемоданы.

– Ладно, отлично! Я буду вашим пилотом. Джим Джонсон, – ему было за 30; Ллойд сказал, что он бывший военный.

Я подозревал, что его карьера дошла до той точки, когда он больше времени проводил в штабе, чем за штурвалом самолёта, и это было не слишком весело. Обычно в таких случаях уходят или в Continental, летать на 747-м в качестве младшего пилота – или на быстрые и ловкие маленькие реактивные самолёты для чартерной компании. Очевидно, Джим выбрал второе.

Я протянул ему руку:

– Карл Бакмэн, а это моя жена Мэрилин.

Он пожал руку и мне, и Мэрилин.

– Рад с вами познакомиться. Просто на всякий случай – вы собираетесь на Элеутеру, на Багамах, верно?

Мэрилин озадаченно поглядела на меня.

– Я думала, ты говорил, что это место называется Губернаторская Гавань.

– Это аэропорт в Элеутере, – ответил я, и она видимо расслабилась. Джонсону же я сказал: – Да, верно.

– Просто проверяю. Мне бы не хотелось добраться туда и обнаружить, что вы хотели кататься на лыжах в Канаде или типа того, – сказал он с улыбкой.

– А что, такое случалось? – засмеялся я.

– Не со мной, – закатил он глаза, – но с моим другом случалось.

– Ну, на этот раз всё верно.

– Тогда позвольте дать вам руку. У вас паспорта под рукой?

Мэрилин тут же зарылась в сумочку, но я просто вытащил свой из заднего кармана брюк и протянул ему. У Мэрилин был тот паспорт, который она получила вскоре после нашей свадьбы, когда сменила фамилию, а у меня – новенький, синий, который я получил, когда сдал красную военную версию для смены на новую гражданскую модель.

– Как это всё работает? – спросил я.

– В аэропорту нас досмотрят багамские таможенники. Нужно оставаться в самолёте, пока они не закончат.

Ладно, звучит разумно. А потом.

– А когда мы полетим домой? Нас проверят на таможне в Аттике? – это уже звучало нелепо. В каждом мелком аэропортишке в Америке не может быть таможенников.

– Нет, – покачал он головой. – Во-первых, на обратном пути нам нужно будет дозаправиться – за один раз мы не долетим. Так что мы полетим куда-то, где есть таможенники, и пройдём досмотр. Внутри США мы можем заправляться и летать где хотим. С этого момента это уже будет внутренний полёт, так что наш маршрут станет нашим личным делом.

– Так мы летим в Майами и проходим таможню там?

– Вероятно, севернее. Я думаю о Шарлотте. Это достаточно большой аэропорт, чтобы иметь таможню, но не настолько, чтобы потеряться в очереди, и как раз на полпути до Аттики. Кстати, зачем, Бога ради, вам лететь в Аттику?

– Наш ребёнок остался там с семьёй Мэрилин. Иначе мы летели бы вдвоём! – Мэрилин показала язык нам обоим, на что я просто рассмеялся.

Джим лишь улыбнулся и схватил пару чемоданов. Я последовал за ним к самолёту и передал остальные сумки, чтобы он погрузил их внутрь. Затем мы вернулись назад, и Джон пригласил нас подняться по трапу в самолёт. Как джентльмен, я позволил Мэрилин подняться первой. Тот факт, что мне нравилось глядеть на её ноги, когда она поднималась по лестнице, был здесь совершенно не при чём!

И это заставило меня задуматься.

Согнувшись почти вдвое (там был удивительно низкий потолок, между 4 и 5 футами), я стоял там, в передней кабине, и осматривался, когда на борт поднялся пилот. За ним последовала эффектная блондинка, одетая во что-то вроде формы стюардессы. Я с любопытством поглядел на неё:

– Таким маленьким детям, как мы, без стюардессы никуда?

– Я бортпроводница! – с улыбкой ответила она. – Ну, не совсем. Я жена Джима. Иногда я летаю с ним.

– Привет. Карл и Мэрилин Бакмэн.

– Саманта Джонсон. Давайте-ка поднимем вас в воздух. Когда мы будем в небе, я открою бутылку шампанского, любезно предоставленную вашим турагентом.

– Ну, это мило. Уверен, она где-то внесена в счёт, но всё равно мило, – с улыбкой ответил я.

А затем поглядел, где села Мэрилин. В самолёте было 6 сидений, три ряда по два сидения в каждом. Мэрилин сидела в первом ряду, скрестив ноги и отлично демонстрируя бёдра. Я снова повернулся к Саманте и понизил голос:

– Простите, а где вы будете сидеть во время полёта?

Саманта поглядела на Мэрилин, а затем улыбнулась:

– Думаю, я могу лететь впереди, с Джимом. У нас есть перегородка между кабиной и салоном.

– Это очень мило с вашей стороны, – улыбнулся я в ответ.

А затем развернулся и пошёл к сидениям. Мэрилин сидела с правой стороны и глядела в окно. Я сел через проход от неё.

– Я поверить в это не могу, – сказала Мэрилин, повернувшись ко мне.

– Должен признать, это явно превосходит последнюю авиакомпанию, которой я летал.

– Хм-м?

– Ну, знаешь, там были я и сотня моих ближайших друзей, и нам даже не нужно было волноваться, не разобьётся ли борт при приземлении – к тому моменту нас уже не было бы на борту!

– Ага, но готова спорить – у вас не было таких удобных сидений.

– И не было бортпроводницы, подающей шампанское.

– Шампанское! Ещё только середина утра!

– Где-нибудь в мире сейчас пять часов. Но если ты не хочешь…

– Я этого не говорила! – прервала меня Мэрилин.

В этот момент Джонсон вышел из кабины и направился к дверям, затащил трап в самолёт, а затем закрыл дверь и подошёл к нам:

– Давайте-ка пристёгиваться, народ.

Он вернулся в кабину, а Саманта вышла, чтобы ненадолго вернуться к обязанностям борпроводницы.

– Вам показать, как застёгивать ремни?

– Думаю, мы сами справимся.

Только затем раздался шум заводимых двигателей. Саманта перебралась на откидное сидение сразу перед дверью в кабину. Я поглядел на Мэрилин:

– Ты же знаешь, какую позу нужно принимать в случае аварии?

– Какую?

– Наклоняешься, суёшь голову себе между ног и целуешь зад на прощание!

– Заткнись! Нельзя говорить такое прямо в самолёте?

– А то что? – рассмеялся я. – Расстрою остальных пассажиров? – в ответ она лишь показала мне язык.

Повернувшись вперёд, я изучил своё сидение. Кресла в самолёте были действительно красивыми и роскошно отделанными, большими, широкими и мягкими. Должно быть, они были сделаны из действительно счастливой коровы. Салон был не очень велик, но всё ещё заметно превосходил заднюю часть 727-го, с кричащей четырёхлеткой с одной стороны и потным толстым Шринером с другой, мучающимся похмельем и роющимся в рюкзаке.

Конечно, не всё было похоже на 727-й. В моей первой жизни я пару раз летал на частных самолётах. В большинстве случаев их заказывали поставщики трейлеров, но одно время я был в ITT и летал пару раз на их корпоративных самолётах. Это было в те дни, когда ITT был одним из крупнейших конгломератов и имел целый воздушный флот. Их гордостью и красой был 727-й, переоборудованный в корпоративный джет. Оставим в стороне супер-мягкие кресла и места для ног, это как гибрид комнаты для совещаний и спальни. Как только мы взошли на борт, нас поприветствовал стюард и сказал, что как только мы взлетим, он примет наши заказы на напитки и уточнил, как готовить наши стейки. Мы были просто кучкой офисных работников, до красных глаз мотающихся из Сиэттла в Нью-Йорк, а попали будто в казино с высокими ставками. Мы были как рабочие, протирающие целлюлозу на целлюлозной мельнице – а зарабатывали в три раза больше, чем могли потратить. Я много раз ездил на этом борту, а каждый раз ощущал его всё более удобным.

В то время я работал в лаборатории в Нью-Джерси – и меня перевели на три месяца в Уэст-Кост, на замену. Там, без своих семьи и друзей, мы все дичали. Я отрастил волосы до плеч и впервые вырастил полную бороду. Раз в месяц они отвозили нас домой, чтобы мы могли увидеть семьи после нескольких 84-часовых рабочих недель. Когда я вошёл в лабораторию, чтобы проверить почту, люди уставились на меня и отошли подальше от волосатого пещерного человека, двигающегося по коридору. Но, конечно, лучшим моментом было, когда я впервые прилетел домой и зашёл в квартиру, пока Мэрилин была на работе. Я был уставшим, так что тут же забрался в кровать и уснул. Вечером я был разбужен от дикого крика моей жены, разносившегося по всей спальне. Она не знала, что я пришёл домой, и не знала, кто этот волосатый бородатый мужик, спящий в её кровати! Конечно же, спустя секунд 10 она поняла, кто я, и присоединилась ко мне в постели. Это был долгий цикл в Уэст-Кост.

Так или иначе, тот 727-й установил золотой стандарт для корпоративных самолётов, таким был даже Playboy DC-9, которым какое-то время владел Хью Хефнер. Эта птичка была не такой роскошной, но тоже вполне милой, и очевидно, могла развить немалую скорость. Когда мы проехали взлётную полосу, Джим Джонсон втопил педаль в пол, и я обнаружил себя плотно вжатым в сидение. Кажется, он разгонялся не очень долго, а сразу начал, точно трахнутая мартышка, взмывать под сумасшедшим углом. Поглядев на жену, я увидел, что она смотрит на меня со смесью недоверия и страха. Я лишь улыбнулся в ответ.

Прошло почти 10 минут прежде, чем мы набрали крейсерскую высоту и выровнялись. Тогда Саманта отстегнулась и поднялась на ноги. Она открыла потайной шкафчик и вынула оттуда пару бокалов для шампанского. Их она вручила нам, а сама открыла другой тайничок, где был спрятан холодильник. Внутри была бутылка Dom Perignon. Она вынула её, осторожно вытащила пробку, а затем разлила нам по бокалам. Потом вставила бутылку в держатель, встроенный в стену салона возле меня.

– Теперь я пойду вперёд. Когда будем за десять минут до Элеутеры я дам вам знать, – она направилась вперёд к кабине, а минуту спустя захлопнулась полная перегородка, отделив кабину от салона.

Я поглядел на жену – и протянул к ней свой бокал:

– За наш отпуск. Мы его заслужили!

Мэрилин засмеялась, чокнувшись со мной бокалом:

– Мы заслужили его?

– Ты родила ребенка, я повредил колено. Заслужили!

Она улыбнулась и отпила шампанского, и я сделал то же самое. Фактически, мы прикончили свои бокалы, и я наполнил их вновь. Также я отстегнул свой пояс и перебрался к краю прохода. Мэрилин заметила и сделала то же самое.

Я похлопал себя по правому колену и улыбнулся ей, маня её пальцем:

– Присаживайся.

– Мы не можем этого сделать!

– Сделать что? Мы собираемся просто посидеть и поговорить.

Мэрилин закатила глаза и осторожно встала, а затем повернулась, чтобы боком сесть мне на колени. Поскольку я сидел слева, я взял бокал правой рукой, а Мэрилин обнял левой, пока она своей правой обхватила меня за шею. Я притянул к себе её лицо и быстро поцеловал.

– Кто знает, может, к тому времени, как мы вернётся, твои родители продадут Чарли цыганам и у нас опять будет тихо.

– Ты бессердечный и злой человек, – ответила она с улыбкой.

– Ты так считаешь? Подожди, пока он не достигнет подросткового возраста и не станет таким же, как его старик! Ты будешь счастлива наконец-то выставить его из дома.

Мэрилин неодобрительно поглядела на меня.

– Думаю, ты просто сочиняешь. Ты ни за что не мог быть в подростковом возрасте таким, как говоришь.

Я лишь улыбнулся. Моя левая рука поймала застёжку молнии на спине её платья. 10 секунд спустя я расстегнул крючок и потянул застёжку вниз.

– Карлинг! Ты не можешь сделать это здесь!

– Ну а как ты теперь думаешь – во сколько лет я отточил до совершенства этот маленький манёвр? Это было точно не после моей встречи с тобой!

Мэрилин попыталась дотянуться и застегнуть своё платье, но моя рука уже была внутри, гладя её спину.

– Ты не можешь сделать это! – запротестовала она.

– Сделать это? Это? – я быстро потянулся и расстегнул верхнюю застёжку, на которой держалось платье.

Мэрилин взвизгнула и прижала руки к груди:

– Карл!

– Ты слишком много жалуешься, – заметил я, допивая шампанское и бросая бокал на её сидение. Затем я положил руку ей на колено и приблизил к краю платья.

Мэрилин снова взвизгнула и переместила руки себе на колени, отчего её платье упало, обнажив её грудь.

– У нас будут проблемы!

– Ты когда-нибудь слышала о клубе любителей рисковать? – я продолжал проталкивать свою руку к её платью и бегать руками по передней части её трусиков.

– Да, – слабо ответила она; по мере того, как её киска набухала и теплела, её решимость ослабевала.

– Ну, как ты думаешь, зачем я попросил стюардессу закрыть дверь?

Мэрилин повернула голову, чтобы посмотреть на дверь, а затем вернулась ко мне.

– Ты не сделал этого!..

Я лишь безумно усмехнулся.

– Почему, ты думаешь, она сказала нам, что предупредит за 10 минут до приземления?

– О Боже мой! – Мэрилин расширила глаза. – Ты не…

– Ага, – засмеялся я, – а теперь усядься и дай мне руку.

Я стянул её платье вниз, до пояса, а затем Мэрилин приподнялась насколько, чтобы я мог его полностью с неё снять. Пока оно шло вниз по её бёдрам, я потянулся и пальчиками потянул вниз её трусики. Кинув её одежду на сидение, я оставил Мэрилин сидеть голой на моих коленях, одетой лишь в сандалии на каблуках и нервную улыбку. Положив руку ей между ног, я начал теребить её киску.

– Ты так прекрасна! – сказал я ей.

– О Боже! – застонала Мэрилин, выгнув спину, и я наклонил лицо, засосав её соски. После появления Чарли её груди заметно выросли; теперь у неё был С+. – О… О… О… – выдавила она, дрожа всем телом.

Я дал ей чуть кончить, а затем смягчился.

– Поднимись немного, – сказал я ей. Как только она чуть поднялась на моих коленях, я расстегнул ширинку и спустил штаны с трусами. – Теперь перевернись. Полёт будет не таким долгим, чтобы подурачиться вдоволь.

Мэрилин осторожно двинулась, чтобы перевернуться и оседлать мои бёдра, а затем опустилась на мой член. Она была сочной и возбуждённой; её соски, обычно маленькие и слабые, налились и указывали на меня.

– О, да, вот так!

– Ты такой плохой! У нас будут проблемы, и всё из-за тебя! – ответила она, поднимаясь и опускаясь на мне.

– Ага, верно, потому-то ты и сверху, что я плохой парень! – засмеялся я.

Затем я снова опустил своё лицо и начал лизать её соски, вначале один, затем второй, пока она прыгала на моём члене. Оргазмируя и сжимая меня щелью, Мэрилин чуть покрикивала. Мой член сжимался, и это было потрясающе! Спустя недолгое время я застонал и крепко притянул её к себе, а затем привстал, выстреливая в её киску.

Мэрилин поглядела на меня, а затем опустилась и виновато огляделась.

– Наверное, нам лучше одеться.

Я улыбнулся. Глянув на часы, я лишь потёр ей спину, удерживая у себя на коленях.

– Думаю, у нас есть ещё немного времени. Если я буду достаточно замотивирован, то смогу ещё повеселить тебя.

– Если ты будешь замотивирован?

– Ну, если ты расскажешь мне, чем ты хочешь заняться со мной на этой неделе, то это должно меня мотивировать, – я потёр её спину и спустился ниже, к попке. – Приходят какие-нибудь идеи?

– Думаю, ты просто хочешь, чтобы я сказала тебе что-нибудь пошлое, – прошептала она. – Готова спорить, у тебя уже есть всевозможные идеи о том, что ты хочешь со мной сделать.

– Ох, какие, например? – я продолжил мягко массажировать её спину и зад. Я уже выскользнул из её киски, но ощутил, что готов снова войти в неё.

Она чуть застонала, а затем сказала:

– Держу пари, ты всю неделю собираешься меня трахать.

– О?

– Трахать в киску, не так ли?

Я наклонился и лизнул мочку её уха.

– Что ещё? – прошептал я, теперь уже совершенно возбуждённый.

– Ты собираешься заставить меня сосать свой член и глотать сперму, так?

– Да. Что ещё? – я провёл руками по её спине и скользнул пальцами между ягодиц.

– Ты собираешься трахать меня в зад?! – Мэрилин расширила глаза.

Я приподнял её, и Мэрилин пересела так, чтобы головка моего члена была как раз у входа в её киску. Наведя орудие на цель, я притянул её к себе и вставил обе её руки между нами, чтобы она могла играть со своим клитором и моим членом, когда я двигался внутри её.

– Да. Я собираюсь трахать тебя всю неделю. В тому времени, как неделя окончится, тебе понадобится отпуск от отпуска. Все свои трусики и лифчики ты увезёшь домой, даже не примерив.

Я продолжал в красках расписывать ей всё то, что будет, и Мэрилин застонала, двигаясь на мне. Я удерживал её руки между нами, и тело Мэрилин откликалось, принося ей один оргазм за другим. Этот секс был дольше, но даже лучше первого, и, прежде, чем кончить внутрь, я привёл её к третьему оргазму. Теперь мы оба сидели немного потные.

Мэрилин слезла с моих колен.

– Где ванная? – спросила она.

– Не думаю, что она здесь есть, – с улыбкой оглянулся я.

– Вот дерьмо! Я хочу помыться.

Я поглядел на часы.

– Мы будем на земле примерно через полчаса.

Схватив штаны и трусы, я натянул их обратно, а затем встал в проходе и заправил рубашку.

Мэрилин поворчала и снова оделась, вернув трусики на место.

– Я вся хлюпаю! – пожаловалась она.

– Ничего такого, чего эти ребята не видели или не слышали бы раньше, – я сел и схватил наши бокалы. Наполнив их остатками шампанского, я протянул бокал своей жене: – За нас! Это будет отличный отпуск!

Мэрилин закатила глаза, но затем засмеялась:

– За отличный отпуск. Просто не делай ничего такого, за что нас бросят в тюрьму.

– А как же веселье? Так или иначе, тюрьмы переоценены.

Мэрилин лишь застонала.

Через пару минут включилась связь, и Саманта объявила:

– Губернаторская гавань через 10 минут, – десять минут спустя перегородка распахнулась, и Саманта вышла нам навстречу.

– Ладно, приведите сидения и столики в вертикальное положение, – сказала она с улыбкой. – Мы собираемся спуститься в любой момент. Надеюсь, вы наслаждались полётом?

Мэрилин покраснела, как свекла, но я лишь улыбнулся и кивнул.

– Это было всё, о чём мы только могли попросить. Спасибо вам.

– Ну, надеюсь, через неделю вы будете лететь с нами с таким же комфортом, – она взяла бокалы и пустую бутылку и спрятала их, а затем снова села на кресло рядом с нами.

Я поглядел на мою жену и улыбнулся:

– Я буду с нетерпением ждать следующего полёта.

Мэрилин осталась такой же красной и поглядела в окно, хотя перед этим и улыбнулась мне. Я хмыкнул.

Аэропорт был не слишком велик, и многого я не смог увидеть. Всё, что я смог разглядеть – это кристально чистая голубая вода. Элеутера не могла быть слишком большой. Наконец, я заметил, что песок и бетон становятся опасно близки, но в последнюю минуту самолёт дёрнулся и вывел нас на посадочную полосу, чуть шипя шинами. Затем рёв двигателя усилился, когда Джим включил обратную тягу, и, когда наш маленький джет замедлился, нас качнуло вперёд.

После приземления мы проехали да терминала, и наш пилот, врубив связь, предупредил нас, чтобы мы оставались в самолёте до разрешения от таможни. Когда мы остановились, он вырубил двигатель, вышел из кабины и повторил это уже лично. Он подождал, пока в дверь постучат, и затем открыл её. В кабину хлынул солнечный свет, а также влажный воздух, пахнущий морем.

Я глубоко вздохнул и расстегнул ремень:

– Мы больше не в Канзасе, детка!

Вошёл сотрудник таможни и глянул наши паспорта, но не проштамповал их. До 9\11 ты мог путешествовать куда угодно по Карибам, Канаде или Мехико просто с водительскими правами, без паспортов или виз. Мы с Джимом разгрузили багаж и внесли его в здание, а затем я пожал руки Джиму и Саманте, которые последовали за нами.

– Сейчас летите домой?

– Завтра утром, – ответила она. – Ночь проведём в городе, а вылетим с рассветом. У нас есть здесь друзья, у них и остановимся.

– Что ж, звучит весело. Как будто это даже почти и не работа!

Она лишь ухмыльнулась и кивнула. Мы помахали им на прощание и пошли к стоянке прокатных машин. Я не заказывал ничего роскошного, так что мы получили небольшую машину. Она немного меня удивила. На Багамах, как и почти всём Британском Содружестве, левостороннее движение (неправильное для американцев), так что руль у машины всегда будет располагаться с правой стороны, а не как в американских машинах. Однако, поскольку Багамы так близки к Америке, большинство видов транспорта на деле импортируются оттуда, и это обычные левосторонние машины. Управление в Chevrolet Cavalier, который мы получили, было привычным, даже если сама машина была кусок дерьма.

Я мог бы умереть, перепутав стороны движения, но, по крайней мере, я знал, как ездить на машине, на которой разобьюсь.

Мы получили карту Элеутеры и маршрут, чтобы добраться до Ла Валенсии. Оказывается, заблудиться на острове весьма трудно – есть всего одна дорогая, пролегающая через него, Шоссе Королевы. Покинув аэропорт, мы сразу оказались на ней и двинулись на юг. Аэропорт был в паре миль к северу от городка Губернаторская Гавань, а Ла Валенсия находилась в городке Северный Пальметто-Пойнт. Мы прибыли туда минут через 20.

По пути я никого не прикончил, даже Мэрилин, которая жаловалась всю дорогу.

– Ты едешь слишком быстро! Ты же не знаешь, как здесь принято ездить! Ты больше не в Америке! Стой! Оставайся на своей полосе! – я гадал, нельзя ли нанять того гондурасского пилота, который сбросил нас над Никарагуа. Он не мог водить хуже, чем моя жена!