С чистого листа главы 1-99

Глава 52. Круиз

Прежде, чем сесть в лимузин, я поговорил с водителем о наших планах. Сначала я поглядел на его бейджик.

– Том Буше? Это вы? – спросил я.

– Это я, – дружелюбно ответил он.

– Приятно познакомиться, Том. Я Карл Бакмэн, а это моя жена Мэрилин.

– Я вроде как заметил это, мистер Бакмэн, – засмеялся Том. Он посмотрел на Мэрилин и кивнул ей:

– Миссис Бакмэн.

– Мне нравится, как это звучит, – широко улыбнулась Мэрилин.

Я тоже улыбнулся.

– Что ж, Том, вот в чём дело. Прежде, чем направиться в аэропорт, нам нужно заехать в госпиталь св. Луки, увидеть наших друзей. Ты уже слышал об этом, верно?

– О да! – Том снова засмеялся.

Мы с Мэрилин тоже посмеялись над этим. Вероятно, половина населения долины Мохок услышит об этом к концу выходных.

– Так или иначе, там нужно заехать туда и посмотреть, как у них дела, а уже потом ехать в Сиракузы. Я знаю, этого нет в договоре, но если вы не сможете вписать это в счёт, отправьте мне отдельный счёт по почте, хорошо? – я выудил из кармана визитку с адресом в Файеттвилле.

– Мы выясним это в офисе, – сказал он.

Я секунду поразмыслил.

– Вы заняты завтра?

– Завтра? – вытаращилась на меня Мэрилин.

– Не для нас, для Таскера и Тессы. Им же нужно будет вернуться в отель.

– Оооо, да, и забрать их подарки. Им понадобится детское автокресло, чтобы уехать! – добавила моя жена.

Я взял у Тома несколько визиток с телефонами и сказал, что отдам их счастливым родителям. Он сможет в воскресенье съездить в Sheraton, забрать подарки от Джо и Харлана, а затем привезти их обратно, и уже потом переправить Таскера и его семейство куда нужно. Если Большой Боб не сможет это оплатить – пусть шлёт счёт мне.

Через 10 минут мы были у больницы. Я сказал Тому, что мы постараемся не задерживаться, но не был уверен, как получится. Сжав руку молодой жены, я вошёл внутрь. Внутри Мэрилин спросила меня:

– Знаешь, мы никогда не говорили об этом. Ты хочешь детей?

– Конечно, – я глянул на неё с любопытством. – Я был уверен, что ты это знаешь.

– Я не была уверена.

– Разве ты забыла о том, что должна рассказать нашим внукам про мою дуэль? У тебя должны быть дети и внуки – это есть в правилах!

– Ты и эта дуэль! – засмеялась она, на ходу отвешивая мне подзатыльник.

– Возможно, мне следовало проиграть.

– Ты ужасен! – следующим вопросом было, – Ну а когда ты их хочешь?

– Не прямо сейчас, – я пожал плечами.

– Два года? Пять? Десять? Как много?

Я знал, куда клонит Мэрилин. Она любила детей и, безусловно, хотела иметь их полный дом.

– У нас не будет 13 детей! – запротестовал я. – Я отрежу себе эту проклятую штуку раньше, чем это случится!

Раздался весёлый смех.

– Ни за что! Как насчёт трёх или четырёх?

– Увидим. Вот что я скажу: давай пока побудем новобрачными. Подожди до тех пор, пока я не стану капитаном – или пока Армия не протрёт глаза и не вышвырнет меня вон. Как тебе такое?

– Идёт!

– Идёт! – мы скрепили сделку быстрым поцелуем.

Из регистратуры нас отправили в зону доставки, но я не был уверен, как далеко нас пустят. Если ребёнок уже родился, мы могли бы увидеть его лишь через стекло, или нет. Я надеялся в двух словах рассказать Таскеру про завтрашний лимузин. В худшем случае мне пришлось бы написать записку и передавать её через одну из медсестёр.

Посмотрев сквозь стеклянную стену, мы не увидели ни одного младенца с бирочкой для имени, так что подошли к столу и спросили. При виде нас лицо медсестры просветлело.

– О, да, мистер Таск всё гадал, когда мы сможете прийти. Он уже спрашивал о вас.

– Правда? Интересно, почему? – спросил я наполовину про себя, наполовину для Мэрилин. Моя жена озадаченно пожала плечами.

– Ну, идите в 304-ю.

– Нам можно войти? В смысле, их ребёнок уже родился?

– Просто идите, – засмеялась она.

Мэрилин уже направилась в нужную сторону, так что я просто последовал за ней по коридору к третьей двери и толкнул её. Тесса лежала на кровати и выглядела так, будто её протащили сквозь замочную скважину. Таскер сидел на стуле и выглядел немного лучше, а на его лице смешались изумление и ужас. А на кровати с Тессой лежал маленький свёрток в синей шапочкой на голове.

– О мой Бог! – Мэрилин подлетела к кровати. – У вас родился ребёнок!

– Вы пришли! – радостно воскликнула Тесса. Оба – и Таскер, и Тесса – немедленно попытались поприветствовать нас, и Мэрилин вступила с ними в трёхсторонний разговор, который становился всё громче – пока ребёнок не проснулся и не издал крик. За ним последовала медсестра, которая объявила, что время относить ребёнка под надзор сестёр. Не питомник же).

Мэрилин тут же обошла кругом и посмотрела на ребёнка.

– Он великолепен!

Я поглядел на младенца – лысого, с красным и морщинистым лицом, точно Уинстон Черчилль в плохой день, и улыбнулся.

– Ты права, он хорошо выглядит.

Я обернулся на друга.

– И кто отец? Этот ребёнок слишком хорош, чтобы быть твоим сыном!

И Тесса, и Мэрилин завопили на меня, но Таскер лишь засмеялся:

– Пошёл в жопу, Бакмэн!

– Прикуси свой язык – здесь твой сын!

Пришла другая медсестра и объявила, что нужно осмотреть Тессу. Та потянулась и взяла Мэрилин за руку, а нам с Таскером указала на дверь. Мы вышли наружу, и медсестра закрыла дверь. Мы медленно побрели по коридору к сестринской.

– Как ты, мужик? – спросил я.

– Я не знаю, – он глупо ухмыльнулся. – Это не похоже на то, что раньше было реальным. Или нереально сейчас. Типа того. Ты понимаешь?

– Нет, – засмеялся я.

– Я имею в виду, я думал, что готов, но теперь, думаю, я не знаю. Что, если я совершу ошибку или типа того? Разве это будет по-человечески?

Я увлёк Таскера к стульям и усадил его, а затем сел рядом.

– Дай мне кое-что тебе сказать, Таскер. Ты совершишь ошибку. Ты совершишь множество ошибок. Ты не будешь идеальным. Но и не переживай. Всех ошибок тебе не совершить.

– Ты не очень-то помогаешь, дружище, – сказал он с улыбкой после секундной паузы.

Я улыбнулся в ответ.

– Слушай, твой отец был хорошим родителем?

– Ага, думаю, да, – Таскер пожал плечами.

– И ты знаешь других парней, которые были хорошими отцами, верно? – он кивнул, и я продолжил. – И ты знаешь кой-каких ребят, которые отвратные отцы, так? – Таскер пристально поглядел на меня; подозреваю, что знаю, о ком он подумал. – Просто веди себя как хорошие отцы, а не как плохие. Неужели это так сложно?

– Ты правда не помогаешь! – ухмыльнулся он.

– Быть тобой – отстой. Сойдёт за добрый совет?

Теперь он уже смеялся:

– Мудак!

Дверь в 304-ю палату снова открылась.

– Ты собираешься когда-то жениться на матери своего сына? – спросил я.

Он с печальной улыбкой покачал головой.

– Я уже предлагал. Это всё её старик. Он не хочет иметь со мной дела…

– А кто хочет?

Он показал мне средний палец.

– …а Тесса хочет, чтобы именно он повёл её по проходу.

– Потусуйся с ним рядом. Может, будучи дедушкой, он передумает. Назови ребёнка в его честь. Подлизывайся!

Это почему-то заставило его засмеяться.

– Слишком поздно для этого.

– Что ты имеешь в виду?

– Пусть Тесса скажет тебе, – он встал, и я последовал за ним обратно в палату. – Ты ещё не сказала ей имя ребёнка?

– Ждала тебя.

Таскер чуть нервно глянул на нас обоих.

– Он сказал, что мы должны назвать его в честь твоего отца, чтобы задобрить его.

– Поздновато.

– Как вы его назвали? – спросила Мэрилин.

– Бакмэн Джеймс, в честь вас двоих, – сказала Тесса.

Мэрилин улыбнулась мне; я только таращился на друзей.

– Вы, должно быть, шутите! – Мэрилин хихикнула на эту реакцию.

– Эй, без тебя бы мы не справились, – ответил Таскер.

Я потёр лицо.

– Кажется, в моей идее было больше смысла, – я поглядел на Мэрилин. – Мы можем звать его Баки!

– Господи Боже, – пробормотала она.

– Слушайте, нам пора. У нас уже начался медовый месяц! – мне нужно было уходить отсюда. Бакмэн Джеймс? Очевидно, у нас на руках был массовый убийца! Я дал Таскеру визитку лимузинной компании и пояснил насчёт детских подарков, а затем поцеловал Тессу и Таскера на прощание. Ну, Мэрилин поцеловала Таскера, а я просто пожал ему руку.

Мы вышли наружу и обнаружили водителя дремлющим в машине.

– Готовы ехать? – спросил он.

– Готовы ехать!

Он выскочил и распахнул нам двери, а затем сел вперёд. Минуту спустя мы выехали на дорогу и помчались по главной трассе в сторону Трауэй.

– Бакмэн Джеймс Таск! Бедный ублюдок, должно быть, вырастет массовым убийцей, – заметил я.

– Он не такой. Это ты сейчас ведёшь себя так! – ответила Мэрилин.

– Всё ещё хочешь детей? – фыркнув, спросил я.

– Конечно! – она наклонилась и быстро поцеловала меня. – А ты всё ещё хочешь ждать, пока станешь капитаном?

– Теперь, думаю, может, подождать до полковника или генерала.

– Слишком долго, у нас был уговор! – она показала мне язык.

Я ухватил её за язык, и мы, сблизившись на заднем сидении, начали целоваться. Затем у меня родилась идея, и я покосился на неё.

– Знаешь, наш медовый месяц уже начался, – между нами и водителем была непроницаемая перегородка.

– Да.

– Ты ведь знаешь, что это значит?

Мэрилин вопросительно поглядела на меня:

– Что ты имеешь в виду?

Я провёл рукой по её спине, теребя застёжку лифчика.

– Ты соглашалась – никакого нижнего белья в медовый месяц, помнишь?

– О, нет! – Мэрилин вытаращила глаза.

– О, да! Ты обещала, помнишь?

– Должно быть, я солгала, – Мэрилин так заботилась о лифчике, что пропустила другую мою руку, которая быстро забиралась под её платье, пока не достигла трусиков. – Это жульничество! – пожаловалась она, пытаясь вытолкнуть мою руку обратно.

Это лишь открыло заднюю часть её платья для нападения с фланга. Пока я начал поигрывать пальцами в её киске сквозь трусики, а Мэрилин корчилась, пытаясь призвать меня к приличию, я быстро расстегнул её платье сзади. Мэрилин взвизгнула и попыталась дотянуться до застёжки, но это только дало мне возможность сунуть пальцы внутрь, в киску, которую я выбрил этим утром. Когда она попыталась отреагировать на это, я расстегнул лифчик.

– Было бы куда веселее, если бы ты не сопротивлялась, – сказал я ей.

– Тебе – может быть.

Я наклонился и лизнул мочку её уха, а затем прошептал:

– И тебе тоже!

Я провёл пальцем по её клитору; Мэрилин застонала, и её ноги раздвинулись.

– Сделай это! – приказал я.

Мэрилин делала это медленно, но скорее из-за того, как я её отвлекал, чем из-за чего-либо её. Она спустила до бёдер платье и затем сняла бюстгальтер. Я отбросил его в сторону, а затем помог ей встать и стянул её трусики. Подняв платье до талии, я все следующие полчаса – пока мы не добрались до Сиракуз – баловал её пальчиком и посасывал сиськи.

Поймите, мне хотелось большего, но у нас не было времени! Я никогда не делал этого на заднем сидении движущегося лимузина, и идея мне, в целом, импонировала. В итоге – когда мы увидели знаки выхода с Траувэй – нам пришлось прекратить. Я позволил Мэрилин привести себя в порядок и застегнуть платье, но когда она потянулась за бельём – схватил его первым и положил в свой карман. На этот раз она не спорила, а только посмотрела с шаловливой улыбкой.

– А ты надел своё бельё? – спросила она.

– Позже ты непременно узнаешь это!

– Уж непременно!

Возле аэропорта был Best Western, который предлагал услуги трансфера и камеры хранения багажа. Мы разгрузили лимузин, и я послал туда Мэрилин, пока сам я давал Тому хорошие чаевые. Он помог мне перенести вещи, а затем подождал, когда мы обнаружили, что Мэрилин просто подошла к стойке, но не начала процесс регистрации. Убедившись, что мы получили комнату на ночь, я отпустил Тома с нашей благодарностью.

Процесс регистрации прошёл легко при помощи моей верной карты AmEx. Когда мы делали это в прошлый раз, мы с Мэрилин были бедны, как церковные мыши, и потрошили свадебные подарки в поисках хоть каких-нибудь денег, кроме тех, что на карточке. Так мы и заплатили за медовый месяц – по крайней мере, за ту его часть, что не оплатили Большой Боб и Хэрриет. Когда мы вскрыли коробку для денег, стоявшую в задней гостиной поместья Тринкаус, всё пошло на карточку, оставив на руках около 600 долларов – совсем немного в те дни! Теперь у меня было около двух тысяч на руках, и ещё пара тысяч на дорожных чеках. Совсем другое дело.

Почти весь наш багаж мы оставили в хранилище отеля, а с собой взяли лишь пару сумок. Мы также распорядились, чтобы нас разбудили в 5 утра. В 7 мы вылетали из Нью-Йорка, откуда и выходил наш корабль. Всё это координировал наш турагент, а все билеты и прочие документы были в моей сумке. Так что я защищал это добро так, как будто от этого зависела моя жизнь – ведь, потеряй я его, Мэрилин убила бы меня!

Оказавшись в комнате, Мэрилин швырнула свою сумку на пол и шлёпнула меня по заднице!

– Это за то, что было в лимузине! – сказала она.

Я кинул свою сумку к первой и начал двигаться в её сторону. Комната была маленькой, и я загнал её в угол у кровати.

– Не думаю, что ты и правда так считаешь. Скорее, тебе понравилось.

– Вовсе нет! Лучше верни мне мои вещи!

– Это то, на что ты соглашалась! – ответил я, хватая её и таща к кровати.

– Я соврала!

– Жёны должны повиноваться мужьям, помни! – наставлял я её, плюхаясь на кровать и утаскивая её за собой.

Мэрилин растянулась сбоку от меня:

– Нет, там было что-то ещё!

– Но только после части про подчинение! – Мэрилин хихикнула, и я начал расстёгивать её платье, пока она работала над пуговицами моей рубашки и молнией на штанах. Было бы, конечно, приятно сказать, будто наш первый акт любви в качестве мужа и жены прошёл при свечах, с шампанским и красивым бельём, но это было бы неправдой. Скорее он был поспешным, с платьем Мэрилин вокруг талии и моими штанами, спущенными до лодыжек. Но это было всё ещё очень, очень мило, и я сказал ей, что мы прибережём романтику на потом. Мэрилин согласилась, и сняла платье, пока я стягивал оставшуюся одежду, и мы снова соединились!

Было около десяти или девяти часов вечера, когда я, лежащий там вместе с ней, тяжело дышаший и обнимающий её, спросил:

– Ты голодная?

– Не очень. А ты?

– Не настолько, чтобы сейчас выходить и искать открытое место. Может, Колу или что-то такое?

– Мне нравится эта идея.

– Хочешь пойти со мной? – с ухмылкой спросил я.

Она поглядела вниз, на свою наготу, и улыбнулась:

– В твоих мечтах!

Я только засмеялся, натянул штаны и схватил бумажник.

Торговые автоматы находились внизу. Я захватил пару банок содовой и пару упаковок крендельков из автомата с закусками. Когда я вернулся в комнату, Мэрилин уже спала. Я только улыбнулся. Мне тоже нравилась эта идея. Выпив свою колу и съев крендельки, я свернулся возле своей жены.

Когда на следующее утро зазвенел будильник, меня это не обрадовало. Я знаю, что вставал рано уже долгие годы, но иногда этого дерьма с упражнениями и будильниками становилось уж слишком много. Мне отчаянно хотелось поспать ещё немного. Затем позвонил портье, чтобы также разбудить нас. Я похлопал Мэрилин по попке, чтобы разбудить, но она лишь пробормотала что-то вредное и натянула одеяло на голову. Я похлопал её ещё немного, и она начала махать на меня руками.

– Разве так жена должна обращаться с мужем? – спросил я.

– Ты правда хочешь, чтобы я обращалась с тобой так, как мне сейчас очень хочется? – парировала она.

Отправив её в душ, я начал рыться в сумке в поисках одежды и туалетного набора. Услышав, что вода не течёт, я сам пошёл в ванную.

– У нас нет на это времени, – сказала она мне.

Я уже начал чистить свои зубы, так что лишь пробубнил, что знаю, и продолжил. Пока она заканчивала, я быстро побрился, а затем запрыгнул в душ так быстро, как только мог.

Когда я вышел оттуда, Мэрилин была в комнате, натягивала какие-то вещи. На ней снова были трусики и лифчик, и я лишь улыбнулся ей. Она покачала пальцем.

– Если ты думаешь, что я поплыву через пол-страны без нижнего белья – подумай ещё раз!

Пожав плечами, я схватил свои штаны.

– Я накажу тебя позже. Сейчас я слишком устал для наказаний.

– И как же ты планируешь меня наказывать? – спросила она, натягивая спортивную юбку.

– Нужно будет хорошенько подумать. Ты ведь совершенно непочтительна.

– И ты это так не оставишь, верно? – засмеялась она.

– В ближайшие 40–50 лет – нет. А может, и дольше! – ответил я.

– Куда дольше! – согласилась она, и затем подарила мне быстрый утренний поцелуй.

Мы упаковались и спустились в холл в половине шестого, как раз вовремя, чтобы увидеть, как отходит автобус. Но, будучи уверенными, что через 10 минут он вернётся, мы вытащили багаж из хранилища и поставили его у дверей. Все выходные стояла прекрасная погода, и, похоже, так собиралось продолжаться и дальше. В прошлый раз Мэрилин задержала свадьбу до сезона ураганов, и погода в круизе была отстойной! Мы отправились в круиз на Бермудские острова – и попали в ураган Элла на пути туда и в ураган Флосси на пути оттуда. Я всю неделю кормил рыбок! Похоже, что на этот раз всё будет лучше.

Когда автобус вернулся, мы загрузились и направились в аэропорт, находящийся в 5 минутах езды отсюда. Всё прошло довольно гладко – куда глаже, чем будет после 9\11. У меня был при себе паспорт, красный, как и у большинства военных, а у Мэрилин только водительские права. Она также положила в сумочку наше удостоверение о свадьбе, потому что в права она всё ещё была вписана как Лафлёр. Их должны были поменять только после нашего возвращения. Мы направились в Восточное крыло, и, прежде, чем взять наш багаж, к его ручкам прицепили специальные круизные бирочки. Нам не нужно будет его забирать – сразу после приземления он будет отправлен прямо на корабль.

С нами было чуточку сложнее. В аэропорту были автобусы, везущие пассажиров в порт, и это было хорошо, потому что я ненавижу ездить по Нью-Йорку, а Мэрилин попросту и думать об этом отказалась. Она не слишком городская девушка. Полёт занял около полутора часов, и мы летели в самолёте без какого-либо первого класса. Было тесно, как сардинам в бочке, но, по крайней мере, мы были вместе. Приземлившись, мы взяли ручную кладь – хорошо, что я захватил её – и направились к выходу, искать автобус. К 11-ти мы добрались до порта.

С этого момента нашими основными занятиями стали спешка и ожидание – прямо как в армии. Наш корабль жил по семидневному расписанию. Мы шли к Бермудам. Корабль выходил днём в воскресенье и приходил в порт во вторник очень рано утром. Мы оставались на Бермудах до вечера четверга, а затем плыли обратно, и возвращались в Нью-Йорк утром в субботу. Тогда они высаживали нас, пополняли запасы еды и выпивки на борту, а также отпускали команду на ночь Содома в Гудзоне.

Чего Мэрилин ещё не знала, а я уже знал – так это то, насколько она любила круизы! Никакие другие виды отдыха даже не рассматривались, если была возможность круиза, настолько она была в восторге. Вероятно, нам предстояли ещё полдюжины, а может, и больше, так она их любила! Ей нравилось посещать новые порты, пробовать новые блюда, ходить по магазинам, сами корабли, а когда они изобрели каюты с балконами – она просто поселилась там. С тех пор у нас ни разу не было круиза без каюты с балконом! Что до Мэрилин, то, Бог свидетель, она просто сидела на балконе, читала или вязала, пока мы проходили мимо целого мира.

Мы плыли на корабле Sun Viking от компании Royal Caribbean Cruise Lines. За долгие годы мы плавали на кораблях от разных компаний, но, кажется, Royal Caribbean доставляла больше всего удовольствия. Sun Viking был их новейшим круизным судном. Совершенно крошечный по более поздним стандартам, он казался чертовски огромным. Он вмешал 725 пассажиров и, казалось, столько же членов экипажа. В будущем корабли будут во много раз больше – с атриумами, многоэтажными ресторанами и театрами, катками для катания, стенами для скалолазания и даже ещё более глупыми вещами.

К тому времени, как мы прошли регистрацию и смогли погрузиться на корабль, моя жена (Боже, я люблю, как это звучит!) практически прыгала от восторга. Её глаза сверкали, как у ребёнка, разворачивающего подарки под ёлкой. Затем мы начали осматривать нашу каюту. Круизные корабли не слишком изменились со времён «Титаника», во всяком случае, в плане отношения к пассажирам. Чем больше у вас денег – тем выше вы живёте. Богатые люди живут на верхних этажах. Бедные живут внизу и гребут, двигая корабль. Во время нашего прошлого медового месяца мы были так бедны, что при входе нам вручили вёсла!

Теперь мы находились чуточку выше. Думаю, на корабле было шесть этажей, и мы были на втором сверху, Прогулочном Этаже. Может, и третьем, но самый верхний этаж был Хозяйским Этажом, и там было всего четыре огромных номера. Стоили они смешно – что-то около 10 000 или 20 000 в неделю, ненамного больше приличного люкса в отеле.

Я не был таким дураком. У нас был маленький номер, примерно такой же, как и в среднем отеле типа Holiday Inn. Тем не менее, у нас был не иллюминатор, а открывающееся окно, зона отдыха с диваном и стульями и двуспальная кровать. Мэрилин была в восторге, когда мы вошли в нашу каюту. Я был чуточку более практичным и искал ванную и шкафы. Их было мало, но они использовали практически каждый сантиметр каюты. Как только наш багаж доберётся сюда – будем жить.

Нам пообещали, что багаж будет у нас до обеда. Они просто загружали его в гигантские контейнеры прямо из аэропорта в брюхо корабля, а затем разбирали. Мэрилин подошла и обняла меня.

– Нам будет так одиноко в нашей каюте в медовый месяц. Чем займёмся, чтобы убить время?

Я засмеялся и обнял её в ответ.

– Не так уж одиноко, как хотелось бы. Готов поспорить, через две секунды после того, как мы доберёмся до самого интересного, кто-нибудь войдёт с нашим багажом. Ты такая эксгибиционистка?

– Может, и нет… – печально сказала она. Переведя взгляд на маленький встроенный в стену столик и ящики, она заметила бутылку шампанского в ведёрке со льдом, а рядом пару бокалов.

– Шампанского?

– Хммм? – я повернулся и увидел, на что она указывает. – Ну, если нам не суждено подурачиться, давай хотя бы выпьем! – я открыл открытку рядом с шампанским и прочитал её, а затем передал Мэрилин. Она была от турагента. Затем я вытащил бутылку изо льда, раскрутил проволоку и вытащил пробку. Мэрилин подняла бокалы, и я наполнил их.

Только мы успели отхлебнуть, как по громкой связи раздалось объявление о том, что обязательные учения от береговой охраны состоятся в 2.15, и всем нужно найти свою спасательную надувную шлюпку и жилет. Об этом нам также было сказано в порту во время посадки – к этому относились весьма серьёзно. Из прошлого опыта я знал, что они будут проверять явку по списку и неявившихся приводить, и не слишком вежливо.

Наши жилеты находились в шкафу, а шлюпка – на двери каюты; затем мы нашли карту, выяснили, где мы и как туда добраться. Прикончив шампанское, я налил нам ещё, когда раздался пароходных гудок. Было уже почти два! Я схватил жилет и натянул его на себя.

– Пошли!

– Прямо сейчас? – удивилась Мэрилин.

– Конечно, почему нет. Мы можем выйти на палубу, допить шампанское и прибыть к нашему пункту сбора.

– Ну а почему бы не оставить жилеты здесь?

Я улыбнулся.

– Потому что все другие люди на корабле так и сделают – а потом будут толкаться и блуждать в поисках своих вещей. Просто погляди, и ты увидишь, что я не ошибся!

Мэрилин поглядела на меня как на психа, но схватила свой жилет, хоть и не надела. Теперь, неся бутылку и бокалы, я вышел, чтобы найти выход на палубу и наше место сбора. День стоял действительно чудесный. Когда бы добрались, корабль уже начал отходить от дока. Это было вовсе не похоже на Корабль Любви – впрочем, как и всегда. К 2.15 мы уже вошли в морские течения, и качало всё больше и больше.

В 2.15 по всему кораблю раздались сигналы, и громкая связь объявила, что на учения нужно являться со своим жилетом, найдя нужное место сбора. И не «если» и «желательно», а в обязательном порядке! Я налил остатки шампанского и положил бутылку на пол – в сторону от прохода, а затем вручил Мэрилин свой бокал, чтобы застегнуть жилет. Затем то же сделала она. Правда, она застегнула его неправильно, но я показал ей, как нужно. Вокруг нас кружило едва управляемое столпотворение, все пассажиры носились туда-сюда, в основном, заблудившиеся и без жилетов или в неправильно надетых, а многие перепутали место сбора. Я лишь улыбнулся.

– Что я тебе говорил?

– Думаешь, ты самый умный?

– О, да! – мы обменялись колкостями. Где-то через 20 минут, когда экипаж показал, как спускать шлюпки, а все остальные стояли рядом и болтали, раздался новый сигнал и было объявлено, что мы можем идти. Толпиться в узких коридорах корабля одновременно с семью сотнями человек, одетых в жилеты, было глупо. Заметив по пути бар, я взял Мэрилин под руку и повёл её туда. Мы сняли наши жилеты и заказали ещё бутылку шампанского.

– Живём один раз, детка!

Мэрилин засмеялась, и мы расслабились и чуть захмелели, потягивая шампанское, пока толпа шла мимо. Затем пришёл и наш черёд. Я накинул жилет на плечи (так было легче, чем нести его) и мы направились обратно в нашу каюту. К счастью, наш багаж уже прибыл! Я тут же начал всё распаковывать и, закинув свою вечернюю форму в мешок для грязного белья, нажал на кнопку вызова и вызвал стюарда. Спустя пару минут появился маленький филиппинец; я вручил ему мешок и пояснил, что это нужно вычистить и выгладить ко второй половине дня в понедельник. Заверив меня, что так и будет, он ушёл.

Разлив шампанское по бокалам, я отставил бутылку.

– Говоря о форме – ты не в форме, – сказал я Мэрилин.

– О?

– Ну, мы ещё не начали? Кажется, пришло время тебе проникнуться получше! – я поставил стакан, и, обхватив её руками, настойчиво потёр место вокруг застёжки лифчика.

Мэрилин со смехом схватилась за мой пах.

– Вас это тоже касается, мистер!

Мы оба рассмеялись и упали на кровать, срывая с себя одежду. Сегодня Мэрилин была сверху и оседлала меня, поигрывая клитором, пока я ласкал её сиськи. Затем она растянулась на мне, и на сей раз это было куда медленнее и слаще.

– Я люблю вас, миссис Бакмэн, – сказал я ей в конце.

Мэрилин положила голову на ладони, поставив локти мне на грудь, как она любила делать.

– Мне нравится, как это звучит.

Я перевернулся, избавляясь от давления её костлявых локтей на мою грудь.

– И мне тоже.

Снова перевернувшись, я сунул руку под голову. Тут Мэрилин заметила на моей руке пластырь.

– Что это? – спросила она.

– Хммм? Что?

– Это! – ответила она, тыкнув пальцем.

– Это скополаминовый пластырь, от морской болезки.

– Ты прыгаешь с самолётов и не болеешь воздушной болезнью, но у тебя морская болезнь? – у Мэрилин никогда не было ничего подобного.

– Кто разберёт, – я пожал плечами.

– Как это работает?

Я снова пожал плечами.

– Это вроде пластыря, пропитанного лекарством от морской болезни, я ношу его, и меняю раз в день. В инструкции говорилось носить его за ухом, но на самом деле можно лепить всюду, где кожа тонкая. Завтра я поставлю на другую руку.

– И ты должен делать это каждый день?

– Достаточно долго.

– Думаю, ты не слишком бы преуспел во Флоте, не так ли?

Я рассмеялся:

– Как-то раз отец дразнил меня этим, много лет назад, а затем вошёл его отец. Он спросил папу, не хочешь ли тот рассказать о своей службе во время войны, и папа заткнулся надолго.

– Нет! Твой отец служил на Флоте с морской болезнью? Это так забавно!

– Согласен!

Мы ещё немного пообнимались, а затем встали и вместе приняли душ. Однако ничего больше – санузел на корабле весьма скромных размеров. Я знаю, что если очень хочешь, можно сделать это и в таких условиях, но нужно ОЧЕНЬ хотеть! И не быть толстяком.

Ужин проходил в две смены – в 6 и в 8 – и нам выпало быть на вторую смену. Было ещё рано, но мы всегда могли пройтись и осмотреться. Мэрилин натянула летнее платье с открытым верхом из шкафа, но когда она схватила какие-то трусики, с поцыкал языком, качая пальцем. Она захихикала и положила их обратно в ящик, а затем схватила босоножки. Раскрыв ящик, я вытащил свои трусы, но она повторила мои жест и звук, и я со смехом вернул их на место. Я надел свои брюки-чинос, цветную гавайскую рубашку и ботинки на босу ногу. Затем, взяв ключи и бумажник, мы вышли из каюты.

Что я узнал, когда Паркер служил на Флоте – так это то, что, каким бы маленьким не казался корабль, на всём всегда чертовски много места и миллионы миль коридоров и проходов. На трёх нижних палубах не было ничего, кроме пассажирских кают. На верхних также располагались бары, бассейны, рестораны и магазины. Мы так и блуждали, пока не добрались до кормы с указателем, ведущим к гостиной «Корона Викинга». У всех кораблей Royal Caribbean Line есть одна особенность. Это круглый бар, установленный в самой высокой точке корабля. Позднее он будет моторизирован и развёрнут на 360 градусов!

Мы уселись в весьма удобные кресла, и тут же подскочил официант, чтобы принять наш заказ. Мэрилин аккуратно одёрнула платье, а когда я заметил это, покраснела.

– Не обращай внимания, – сказал я ей. – Я просто смотрю.

Она покраснела ещё сильнее и воскликнула:

– Держи себя в рвках!

Я чуть понизил голос:

– Жаль, что ты сегодня не на каблуках. Вообрази, поздний вечер, уже темно, мы одни у тёмного бортика, и я позади тебя… ммм, разве не мило?

– Ты такой вредный!

– Вот это-то и сделает меня полезным!

– Может, позже на этой неделе. Но должно быть очень, очень темно и очень, очень поздно, – ответила она. Но она улыбнулась от этой мысли – и я улыбнулся тоже.

Мы были уже на втором напитке, когда настало время ужина, и я встал, а Мэрилин сказала:

– А как же наши напитки?

– Возьмём их с собой.

– Мы можем уйти с бокалами?

– Конечно. Куда мы уйдём отсюда? Когда они опустеют, кто-нибудь отнесёт их к посудомоечной машине, и в конце концов они вернутся в бар, верно? – ответил я.

– Никогда не думала о таком.

– Держись меня, малыш, и увидишь весь мир!

– Ты же знаешь, что ты полный говнюк?

– Мне говорили. Мне говорили, – я взял Мэрилин за руку и мы вместе поехали на лифте на ресторанную палубу, которая была чуть впереди. В итоге нам пришлось спускаться на палубу ниже, а затем подниматься обратно, чтобы добраться туда. Мы присоединились к толпе, ожидающей у дверей.

Главный ресторан на круизном корабле был чуть странным. Во время завтрака и обеда это был обычный ресторан – ты приходил, когда хотел, и ждал, пока кто-нибудь усадит тебя. Ужин был более структурирован. Он проходил в два приёма, потому что невозможно было построить достаточно большой ресторан, чтобы усадить всех вместе. На новых суднах бывает до 5000 пассажиров! Так что они разделили его на две смены – более ранняя для пассажиров с детьми и стариков, которые позже уже спят, и поздняя для более искушённых. Ну, это была моя теория. Я предпочитаю ранние смены, а Мэрилин поздние (правда, она об этом ещё не знала).

Для того, чтобы всё это работало, они включают жестокую эффективность. Вся толпа топчется у дверей и ждёт, когда же их откроют. Затем ты вбегаешь и ищешь своё место. Мы, кажется, сидели за 114-м столом – впрочем, я не был уверен. Столы были на двоих, четырёх и даже больше, причём, теоретически, они могли разбивать и перемешивать пассажиров между собой. Иногда это работает лучше, иногда хуже, но у нас (в прошлый раз) никогда не было с этим проблем.

В 20.00 двери распахнулись (две пары больших пожарных дверей, позолоченных для парадности – на таких кораблях подобное любят) и мы двинулись искать наш стол. Поискав немного, мы обнаружили, что это стол на четыре персоны, но мы за ним только одни.

– Что ж, выбирай место, – сказал я Мэрилин. Она выбрала то, что смотрело лицом в центр комнаты, и я придержал ей стул, а затем сел рядом – тоже лицом в ту сторону.

– Думаешь, мы будем одни? – спросила Мэрилин.

– Без понятия. Думаю, скоро узнаем, – на борту было полдесятка мест для еды, так что никто не гарантировал, что мы будем каждый вечер видеть своих товарищей по столу. По крайней мере, так говорил мой прошлый опыт.

Но мы были не одни. Спустя минуту к столу подошла пара. Он был высоким парнем моего веса и роста с бронзовым загаром, длинными коричневыми волосами, которые были модно завиты, и совершенно идеальными зубами. Она была почти такой же высокой, как и он, по крайней мере, на каблуках, стройной и гладкой блондинкой с голубыми глазами и тёмным загаром. Они оба были ближе к 30-ти, чем в 20-ти – лет на пять старше нас с Мэрилин. Очевидно, они где-то занимались, но, скорее, в клубе здоровья – этот загар был уж чересчур ровным для настоящего.

– 114-? – спросил он.

Я встал и протянул ему руку.

– 114. Добро пожаловать.

Он крепко пожал её.

– Благодарю. Я Харрисон Блейкуэлл, а это моя жена.

– Мелисса Хокни-Блейкуэлл, – сказала она, протягивая руку для пожатия.

– Рад познакомиться. Я Карл Бакмэн, а это моя жена Мэрилин, – они оба пожали Мэрилин руку, хотя она не вставала, и уселись напротив нас – Харрисон лицом ко мне, а Мелисса к моей жене.

– Ну, мы тоже рады знакомству, – сказал Харрисон. – Мы не были уверены, с кем нам придётся сидеть. Откуда вы?

– Я из Аттики, – ответила Мэрилин.

Мелисса поглядела на мужа:

– Аттика – это где-то на севере штата, так?

– Да, думаю, так, – он глянул на меня. – Аттика – это же Нью-Йорк, верно?

Я кивнул.

– Это на полпути между Олбани и Сиракузами, на реке Мохок. Полагаю, вы с юга штата.

– О, да. У нас есть дом у Уайт-Плэнс, а работаем мы, разумеется, в городе, – по тому, как он сказал «город», я понял, что в виду имеется Манхэттен.

– Конечно, – я поглядел на Мэрилин. – Они с юга штата, из округа Вестчестер.

– И вы работаете в Нью-Йорке? Я никогда бы не смогла жить или работать в таком большом городе. – Я улыбнулся – Мэрилин действительно сходила с ума в городских условиях. Чёрт, когда она отправилась в Сент-Роуз, то была недовольна тем, что живёт в центре Олбани!

– О, я никогда не желала бы работать где-нибудь ещё, – хмыкнула Мелисса. – Разумеется, при нашей работает, если ты не в городе – то ты нигде.

– О? – я с любопытством поглядел на них. – И чем вы занимаетесь?

Тут нас прервал азиат-официант, пришедший взять заказы на напитки. Мэрилин заказала кислый виски, я джин с тоником, а наши товарищи по столу оба заказали водку с мартини.

– Хммм, так о чём мы? – спросил Харрион.

– Просто стало интересно, что же вы такое делаете, если для этого нужно находиться именно в Нью-Йорке.

– О, да, разумеется. Ну, я консультант в McKinsey and Company. Стратегическое планирование, всё такое.

– А я – биржевой аналитик от Merrill Lynch, – объявила Мелисса. – В основном авиалинии. А что насчёт вас? Чем вы занимаетесь?

– Ну, ещё ничем. Я только окончила педагогический, так что собираюсь устраиваться на работу учителем.

– О, школьный учитель! Это чудесно. Такая важная работа! – Мелисса сказала это с такой искренней улыбкой и таким неискренним тоном, будто это была совсем неважная работа. Школьные учителя были хороши, ведь в них нуждались государственные школы, чтобы обучать менее удачливых. Когда у них будут дети – если у них будут дети – они отправят их в частную академию, где препоручат инструктированным преподавателям.

Мэрилин её иронии не поняла, но она была простой милой девушкой, никогда раньше не встречавшей таких, как это пара. Она спросила:

– И что вы на бирже… ну, или где вы там… делаете?

– Я работаю на Уолл-Стрит, определяю, какие акции действительно стоящие, и сообщаю нашим инвесторам и клиентам. Частным клиентам, разумеется, – ответила она. – Это вам не обычные клиенты!

Мы оба посмотрели на Харрисона.

– Я советую корпорациям, ну, знаете, типа Fortune 500, стратегию развития и планирования на 5-10 лет и всё такое, – он был крайне доволен собой.

– Звучит интересно, – согласился я. Корпоративный консалтинг – если мы не сможем при помощи денег решить вашу проблему, то мы уж точно сможем растянуть её! Наблюдать за этими двумя было занимательно. Они были самыми себялюбивыми бэби-бумерами и яппи, которых только можно представить! Кое-что из этого проходило мимо Мэрилин, но не всё. Я просто сидел там, кивал и делал обнадёживающие замечания, когда они весь ужин говорили о себе. Они были Важными Людьми, продвигаясь по карьерной лестнице, они станут Ещё Более Важными Людьми, а со временем, конечно – Совсем Уж Важными Людьми. Всё это шло, как заправка к супам и салатам и практически входило в рот.

У них тоже был медовый месяц. Они совместно владели зданием возле Центрального Парка, но недавно купили новый дом в Уайт-Плэнс. Их свадьба проходила в таверне на Грин на Манхэттене. В какой-то момент Мелисса заметила, что после свадьбы записала свою фамилию через дефис. Это служило символом того, что в браке они равные партнёры и никто из них не выше другого. Я лишь прокомментировал, что тогда мне следовало сменить фамилию на Лафлёр, чтобы показать, кто действительно босс в семье. Мэрилин засмеялась и согласилась со мной.

– А что насчёт тебя, Кэл? Чем ты занимаешься? – спросили они. Была лишь середина ужина, и я ожидал, что эти двое будут рыться в себе как минимум до десерта.

– Он Карл.

– Ох, простите, нам жаль, – на самом деле – нет.

– Да ничем особенным. Я прыгаю с самолётов и убиваю людей, – ответил я.

Мелисса и Харрисон заткнулись и поглядели на меня так, будто я только что нагадил посреди стола. Мэрилин хихикнула и пихнула меня в плечо.

– Ты ужасен! – она повернулась к ним, – На самом деле он не настолько плох.

Харрисон выглядел весьма озадаченным.

– Что ты имеешь в виду?

– Я парашютист 82-й Воздушной Дивизии в Форт-Брэгг, – с улыбкой ответил я.

– Ты солдат?! – спросила Мелисса. Выражение её лица в этот момент было бесценным: будто она наступила в собачье дерьмо и не могла понять, как стереть его с туфли. «Ты солдат?» в её устах прозвучало как «Ты растлитель малолетних?».

– О да. Я командую взводом в 105-й батарее 1-го в 319-м. За ВВС! – с ухмылкой сказал я.

– О Боже! – она правда не знала, что на это сказать.

– О, так ты офицер? – перехватил инициативу Харрисон.

– Лейтенант второй степени, – кивнул я.

Ну, с офицером они, по крайней мере, могли соизволить поговорить, хоть я и был младшим офицером.

– Значит ты, должно быть, ушёл в армию после колледжа? Какой? Уэст-Пойнт?

– Не совсем. Я окончил РОТК в Ренселларе, в Трое. Там я и познакомился с Мэрилин, во время вечеринки.

– О, так ты стипендиат, – я с улыбкой кивал, гадая, как они решат оскорбить меня в следующий раз. – А разве ты не мог получить какую-нибудь другую стипендию?

Чёрт побери, я чуть не расхохотался, но Мэрилин спасла меня. Моя жена не слишком жаловала военных, но мной она была горда, военным или нет. Она взяла меня за руку и сжала – вероятно, думая, что я могу треснуть этого мудака. Затем она сказала:

– О, нет, Карл мог получить самые разные стипендии. Он получил докторскую степень в 21.

Я скромно пожал плечами.

Они оба прекратили есть и уставились на меня так, будто у меня выросла вторая голова.

– Ты доктор? – спросил он.

– Прикладной математики.

– Ну так зачем же ты, ради всего святого, после этого стал солдатом?

– Это семейная традиция – служить и защищать свою страну и её народ, – просто улыбнулся я. – Мой отец был в Лиге Плюща и служил на Флоте. Мы защищаем всех, даже яппи и прочих придурков, – Мэрилин всерьёз стиснула мою руку, но ей было нечего бояться. Я получал слишком много удовольствия от этих двоих. Я снова обратился к своему ужину. Я заказал ягнятину в травах, и она была просто восхитительна!

И Мелисса, и Харрисон вяло улыбнулись мне, а затем извинились, сказав, что им нужно на секундочку вернуться в их каюту. Я улыбнулся и встал, чтобы снова пожать им руки, а Мэрилин помахала ручкой, хотя и с выражением подлинной ненависти на лице.

Я улыбнулся своей жене и, подняв её руку к своим губам, поцеловал её.

– Какая милая парочка! Какие они вежливые и дружелюбные! – заметил я ей.

Выражение лица Мэрилин было бесценным.

– Ты смеёшься? Они, они… ужасны! Я даже не могу говорить о них без злости!

Я ухмыльнулся и надкусил свою отбивную. Мэрилин ненавидела ягнятину, поэтому дома мы никогда её не готовили, но я просто обожал её!

– Правда? Расскажи мне побольше! – поддразнил я её.

– Ты думаешь, что это забавно, верно?

– Нет, я думаю, что это чертовски смешно! Эти двое – пара самых больших самовлюблённых мудаков, которых я когда-либо видел! Подожди до завтра, пока они увидят мою парадную форму!

– Ну, я думаю, они просто ужасны. Мы можем получить другой столик?

Я пожал плечами.

– Ради тебя я узнаю. Я думал, они очень смешные.

– Хммммммм!

Я улыбнулся жене.

– Знаешь, они как ты и я.

– О чём ты говоришь? – возмущённо спросила она.

– Если бы это зависело от моей мамы, мы были бы как они. Я был бы профессионалом, женатым на профессионале, и мы бы глядели на всякий плебс свысока – прямо как они. Подумай об этом.

– Ты просто ужасен! – со смехом сказал она.

– Ну, не знаю. Ты когда-нибудь думала покрасить волосы в светлый цвет? Ну, знаешь, как у Мелиссы. Может, тогда бы ты чуть больше понравилась маме.

– Когда принесут десерт, он окажется у тебя на голове, – засмеялась она.

– Может, моя мать права, в конце-то концов, – вздохнул я.

Это заставило её ополчиться на меня, но наш десерт – чизкейк – никто не потратил впустую. Я заметил ей:

Я определённо буду бегать завтра с утра, иначе им придётся высадить меня с этой баржи!

– Даже в отпуске?

– Беги со мной.

Она кокетливо улыбнулась.

– Думаю, у меня есть более интересные идеи насчёт занятий с утра.

– Такая возможность тоже есть. Должен сказать, это весьма реальная возможность. Ты имеешь в виду что-то особенное? Я имею в виду, действительно очень особенное?

– Ты просто старый извращенец! – засмеялась Мэрилин.

– Я молодой извращенец. Это совсем иное. Вот мой отец – это уже старый извращенец. Они с мамой… – я приподнял бровь.

– Гадость! Я даже слышать об этом не желаю!

После ужина я остановился у столика метрдотеля в передней части ресторана и спросил его, можно ли поменять столы. Он с любопытством глянул на меня, и я пояснил ему, что у нас с соседями по столу небольшая разница во взглядах. Он, в свою очередь, сказал, что у него уже был запрос о том же самом. Я улыбнулся и сказал, что препоручаю это ему, я же не забуду об этом в конце недели. На корабле не принято давать чаевые при каждом приёме пищи, но в конце недели и работники ресторана, и обслуживание номеров получает от вас благодарность в конвертиках.

Затем мы спустились в театр на вечернее шоу. В первый вечер это было больше ознакомительной лекцией. Директор круиза устроил небольшое шоу и рассказал о Sun Viking, а затем ответил на обычные вопросы, вроде того, когда открывается полуночный буфет (в полночь, потому-то он и именуется полуночным!). 70-е были временем, когда волна популярности круизов захлестнула Америку. «Лодка любви» вышла всего два года назад и показала круизное судно у берегов Мексики и Калифорнии, где люди влюблялись, а у экипажа были различные романтические приключения. Это была дико популярная тема, и так продолжалось и в 80-е. Настоящие круизы имели очень мало общего с «Лодкой любви», но это не значило, что они не доставляют удовольствия. Тем не менее, директору круиза пришлось потрудиться, чтобы опровергнуть некоторые ложные стереотипы.

Некоторые из них не обсуждались. На телевидении вся команда состояла из белых американцев, с парой негров и иностранцев, введённых в действие чисто для баланса. В настоящих круизах всё было по-разному. Royal Caribbean в этом отношении были весьма типичны – офицеры, управляющий персонал и инженеры были западными европейцами (судоходная компания была норвежской, и они нанимали на корабли моряков норвежского флота в отставке). Все официанты, коридорные и уборщики были азиатами, и даже если они просто разносили орешки – это всё равно было лучше того, чем они могли бы заняться в трущобах на\в Маниле или Джакарте. Наконец, весь круизный и развлекательный персонал состоял из американцев – в основном подражателей звёздам Бродвея и Голливуда. Директор круиза был, по сути, комиком.

После шоу мы ещё немного погуляли, выпили пару напитков и одной из гостиных и подождали, пока откроется полуночный буфет. На этих суднах тебе никогда не грозит остаться голодным. К твоим услугам будет завтрак, поздний завтрак, обед, послеобеденный чай, ужин, полуночный буфет и куда всего, чтобы перекусить между этими приёмами пищи. Также на борту были десятки баров и заведений, и хотя там не было акций типа «всё по одной цене», находились такие парни, которые заваливались в бар в воскресенье и не покидали его, пока в субботу мы не причаливали к берегу!

Сегодняшний вечер считался неофициальным. Вечер понедельника, уже посреди моря, был формальным, очень формальным, и следовало надевать фраки. Во вторник мы вставали в порт в Бермудах, и, пока в четверг мы оттуда не уезжали – всё было неформальным. В пятницу мы снова были в море, и последний вечер снова был формальным (хотя и не настолько, как в понедельник). В субботу мы причаливали в Нью-Йорке и ехали домой.

Нет, тем вечером я не приставал к Мэрилин на палубе: мы оба слишком устали от долгого дня. Но я дал ей попытаться удержать меня в постели на следующее утро, и Боже, как она старалась! Затем, впрочем, я всё равно встал и пробежался по кораблю на пару миль, а затем вернулся в каюту и снова запрыгнул к ней в постель. Это выглядело разумным компромиссом. После мы помылись и спустились к завтраку.

Мы сидели за столом с несколькими другими людьми. На завтрак и обед они старались минимизировать количество используемых столов, чтобы снизить нагрузку на персонал. Было только одно свободное место, а вы могли прийти когда захотите и не сидеть за назначенным столом. Мэрилин взяла ежедневное расписание курса корабля, а также местную газету, напечатанную где-то внизу. Люди, сидящие рядом, поприветствовали нас – пожилая пара из Бока-Ратона. Мэрилин любит таких, потому что она одна из самых больших сплетниц в мире. Сидеть и болтать с кем-либо она может часами.

Мы решили не идти к прилавку, а дождаться официанта. Нам было предложено коронное блюдо, яйца Бенедикт; я отказался, но Мэрилин заказала их. Когда официант ушёл, она спросила:

– А что такое яйца Бенедикт?

– Ты не знаешь? Ты же заказала их! – изумлённо спросил я.

– Ну, я слышала о них.

– Невероятно, – я секунду смотрел на неё. – Я слышал о Северном Полюсе, но не думаю, что хотел бы там побывать.

– Веди себя прилично!

– Яйца Бенедикт – это яйца пашот на английской булочке с голландским соусом, или что-то в этом духе, – пояснил я.

– Похоже на то, что понравилось бы тебе, – заметила она.

– Ага, если забыть про то, что я терпеть не могу яйца пашот!

Официант принёс сок – апельсиновый для Мэрилин и томатный для меня, а затем я послал его принести соус табаско. Когда он вернулся, я добавил соус в свой сок, вместе с щепотками соли и перца.

– Ты и этот твой табаско! – заметила моя жена.

Я пригубил сок; он был приятно острым.

– Это то, что заставляет твоё сердце биться с утра и расти волосы на груди.

Табаско был, наверное, самой популярной приправой среди солдат; у кого-нибудь всегда находилась бутылочка, даже в полевых тренировках.

– Тогда тебе нужно побольше! – заметила она, что вызвало смех наших соседей по столу.

– Холодно, леди, холодно! – сказал я. – Ты не жаловалась на мою грудь этим утром!

Я подмигнул остальным.

Мэрилин возмущённо взвизгнула и пнула меня, а затем вернулась к сплетням с соседями. В этом вся она. Все наши дети на протяжении долгих лет, сообщая мне что-то вроде «мы женимся» или «мы едем за границу», всегда прибавляли, что об этом не следует говорить маме – «это секрет». Ну, мне тоже в таком случае не следовало… Но я мог держать язык за зубами. Нашей типичной фразой было «мама может хранить секрет до тех пор, пока не найдёт телефон!» Затем оно трансформировалось в «…пока не вспомнит пароль от электронной почты!» Через неделю или месяц, когда дети всё-таки сообщали ей, она неизменно возмущалась, что её держали в неведении, особенно когда они дразнили её тем, что я всё уже давно знал!

Понедельник был полон совершенного безделья, и мы просто плыли через Атлантику, без клочка земли на горизонте, и единственным, что могло появиться рядом, были редкие корабли в отдалении. Было ясно, солнечно и безоблачно. Я сделал Мэрилин свадебный подарок – новые стринги с бикини, и она запротестовала, увидев, какие они маленькие, но всё же надела вместе с накидкой. Я надел свои плавки (армейские обычные) и футболку, и мы отправились в бассейн. На Sun Viking было два бассейна на одной и той же палубе, в отличие от более поздних кораблей, которые имели больше одной палубы с бассейном. Мы нашли местечко, разложили наши вещи и наскоро окунулись в бассейн, а затем намазались лосьоном для загара. К счастью, Мэрилин уже успела загореть до свадьбы, и сейчас не выглядела бледным привидением. У меня тоже был некоторый загар, но это был фермерский загар парня, который работает на солнце. Грудь и ноги белые, лицо, шея и руки тёмные. Ну, мы не играем с нашими пушками в помещении!

Весь день мы убили на плавание и загорание. Обедали мы в кафе у бассейна, и весь день потягивали пивко. К вечеру мы решили, что с нас хватил, и снова направились внутрь, чтобы вздремнуть (в конце-то концов) и приготовиться к ужину. Должен признаться, мне определённо понравилось снимать с неё этот купальник – это было так просто!

До пяти или около мы спали, а затем нам пришлось помыться и готовиться к вечеру. Предстоял не только официальный вечер в столовой «ЕКВ Пинафор» (всё на корабле было названо в честь бродвейских мюзиклов, например, вчерашний театр звался гостиной для шоу «Энни получает ваше оружие»), но и до того, в 6.00, все новобрачные, включая нас, сердечно приглашались на приём к капитану. Предстояло официальное торжество, а затем – шампанское и икра.

Мэрилин не большая модница, но порой умела нарядиться. Помню, в прошлый раз она надела туда нежно-голубое платье с лямками на плечах, которые можно было развязать и воротником, позволяющим носить его без них. Оно выглядело страшно мило и шло к моему синему фраку, который на мне смотрелся не страшно мило, а просто страшно. Помню, когда Мэгги заметила «Ого, мама, ты была такой горячей» – я подумал о том, как мы молоды на этом снимке. Ну, сейчас мы оба были молоды.

На этот раз, уж не знаю, почему, Мэрилин надела чёрное вечернее платье без рукавов и почти без спины, с тонкими перекрещивающимися лямками на плечах и по спине и парой длинных вырезов до бедра. Когда она вышла из ванной, одетая в этот наряд, мои глаза вылезли из орбит, во рту пересохло, и я спросил:

– Не хочешь послать этот ужин к чёрту? У меня теперь появились другие планы!

Она широко улыбнулась.

– Ни за что в жизни! – хихикнула она. – К тому же, пока ты вылезешь из своего наряда – я уже буду старой и седой!

Это, скорее всего, было правдой. Моя форма вернулась из сушки, когда мы были в бассейне. Вечерняя форма Армии – как и все фраки – была невероятно сложна. У вас были специальные завышенные штаны с подтяжками. Камербанд (чем бы он не являлся). Маленький фрак типа жакета. Аксельбантов\галунов – больше, чем у швейцара на Парк-Авеню. Вам нужно носить настоящие медали, а не только маленькие ленточки. Даже фуражка у каждого офицера другая! И, чтобы окончательно всех запутать, манжеты и лацканы на вашем пиджаке должны были быть в цветах вашего рода войск – в моём случае, у артиллерии, красного (пехота носила синий, танковые дивизии жёлтый и так далее). Наконец, если вы были совершенно богатым и глупым, и желали выглядеть как настоящая клумба, то к вашим услугам была ещё возможность надеть плащ, также в цветах вашего рода войск, чтобы вы были одеты словно кавалерист времён наполеоновских войн! Плюсом было то, что я хорошо в этом смотрелся, но лишь потому, что я был в приличной форме, а не тощий скелет, как в прошлый раз.

Но, по крайней мере, мне не пришлось надевать прыжковые сапоги.

– Я был бы готов попробовать! – сказал я ей.

– Держи себя в руках! А теперь бери ключ и пошли, – засмеялась она.

Когда мы вышли из каюты, я пробежался рукой по её заду.

– Кажется, ты не одела трусики, – прошептал я ей. Она сбросила мою руку и сказала, чтобы я вёл себя прилично, но также и покраснела, из чего я сделал вывод, что не ошибся. Вечер обещал быть чудесным!

Пары молодожёнов сбивались в группы и стягивались в холле на корме судна, перед дверями одной из гостиных. Примерно две трети мужчин были во фраках, остальные в тёмных костюмах, а дамы дали волю фантазии, выбрав различные модные платья. Я заметил, что лишь один одет в форму, что меня удивило, потому что я знал, что большинство военных и моряков женятся в форме. Впрочем, это было не обязательно, и вполне можно было надеть штатский фрак – по крайней мере, вне базы или военных мероприятий. Три из четырёх военных на моей свадьбе сочли, что это хорошая идея.

Пока мы стояли в очереди на аудиенцию с капитаном, Мэрилин начала говорить с парой прямо перед нами. Они почему-то казались мне знакомыми, и мы быстро сообразили, что сегодня днём в бассейне они сидели за несколько шезлонгов от нас. Джон и Мэри Смиты были на пару лет старше нас, он одет в классический чёрный фрак, а она – в тёмно-серое вечернее платье. Мэрилин представила нас. Мэри улыбнулась мне и сказала:

– Очень круто! Это военная форма?

Джон и Мэри были куда милее, чем Харрисон и Мелисса в тот вечер. Они ничего не знали об Армии, и, пока мы медленно продвигались вперёд, я объяснял им про разные виды униформы.

– Я уже заметил твои жетоны раньше, – прокомментировал Джон, – Но думал, что ты уже отслужил.

Я кивнул.

– Я так долго носил их, что забыл, что они у меня есть.

– Для чего они нужны? – спросила Мэри. – Что-то вроде идентификации?

– Именно.

– На случай, если с тобой что-то случится, верно? – спросил Джон.

– Именно.

Мэрилин, возможно, впервые задумалась об их значении. Её единственные замечания о них за эти годы касались того, что они щекочут её, когда мы дурачимся. Затем Мэри спросила:

– Так почему их два?

– Ну, изначально был один. Традиция идёт с Гражданской Войны. В некоторых битвах люди знали, что жертв будет столько, что писали свои имена на листке бумаги и прикалывали его себе на спину перед атакой. В «Холодной гавани» и Петерсбурге* было просто ужасно.

П. Ред. Petersburg, город находится в США, точно не знаем как перевести.

– Ты имеешь в виду… – начал Джон.

– Я имею в виду, – я понизил голос, – Что ты мог бы пройти от одного конца поля до другого, не коснувшись земли.

Мэрилин выглядела чуть зелёной. Мэри сказала:

– Фу!

Я лишь пожал плечами. Эй, они сами спросили.

– Так почему их два? – продолжила она.

– Там ещё больше «фу», – она с любопытством кивнула. – Ладно, как пожелаешь. Если кто-нибудь отдаст Богу душу на поле битвы, я возьму один из жетонов и верну его на базу. Но, поскольку я и сам могу оставить на поле своё тело, то второй жетон я суну ему между зубов, намертво, на этот случай.

Теперь уже Мэри позеленела, а Мэрилин сказала «фу».

– Вы сами спросили.

– Полагаю, это не слишком хорошо будет смотреться в гробу, – заметил Джон.

– Если ты погибнешь в бою, гроб всё равно будет закрытым, – улыбнулся я.

– Вы двое можете сменить тему? – спросила Мэрилин.

Я лишь улыбнулся и пожал плечами; Джон ухмыльнулся в ответ. Мы начали обсуждать его работу страховым агентам, что повергало меня в скуку и уныние, но единственными, кому интересна тема страхования, являются другие страховые агенты.

Наконец, мы дошли до конца очереди. Ваши имена были сообщены официально одетым дамам из персонала, и затем, когда вы подходили к стоящему капитану, они объявляли их. Вы пожимали ему руку, возможно, обменивались парой фраз, а затем шли в гостиную, к шампанскому и икре. И вот тут у меня скакнули нервы. Капитан был одет в белую форму!

– И что? А то, что я тоже был в форме! И мой ранг был чертовски ниже, чем его. В иной ситуации это не имело бы значения, и, будь я одет в гражданскую, не был бы обязан отдавать честь или вытягиваться по струнке. Мы пожали бы друг другу руки и разошлись. Но я был в форме.

Я двигался автоматически. Джон и Мэри были представлены как «Мистер и миссис Джон и Мэри Смит». Я автоматически сообщил своё звание леди, которая должна была меня представить.

Джон и Мэри прошли вперёд, и мы шагнули к капитану. Что теперь?

– Лейтенант Карл Бакмэн и миссис Мэрилин Бакмэн!

Это было автоматически. Я вытянулся, отдал честь и сказал:

– Сэр!

Мэрилин потрясённо посмотрела на меня, но капитан улыбнулся и сразу сказал:

– Свободно, лейтенант, – это флотская версия «вольно».

– Благодарю вас, сэр. Я не был уверен, что говорится в уставе насчёт формы.

Он пожал мне руку.

– В уставе говорится, что вы гость в моём доме. Лейтенант Бакмэн, миссис Бакмэн – добро пожаловать на борт.

– Большое спасибо, сэр, – Мэрилин тоже поблагодарила его, когда он пожал ей руку. Здесь, чтобы закончить дело, я снова отдал честь, и он салютнул в ответ. Затем мы прошли в гостиную.

Я чувствовал, что несколько человек глядят на меня, и один из них моя жена.

– Ты всем подряд отдаешь честь? – спросила она.

– Скажу лишь, что мне, как лейтенанту, гораздо чаще приходится отдавать честь другим, чем им – мне.

– Ого, я этого не ожидал, – заметил Джон Смит, присоединившийся к нам. Официант обнёс нам шампанским, и каждый взял по бокалу. – Ты должен отдавать честь капитану?

– Я как раз спрашивала его об этом, – проворчала Мэрилин.

– Я действительно не уверен, но думаю, да, по крайней мере, когда я в форме. Эй, он полный капитан Флота, командир корабля. В Армии он бы был полным, чёрт его дери, полковником. Весь мой батальон под командованием всего одного лейтенант-полковника. Вы не встретите в руководстве полного полковника ниже полкового или бригадного уровня, – ответил я.

– Но он гражданский, – сказал Джон.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Во-первых, он может быть офицером запаса Норвежского Флота. Раньше он там служил – я уверен в этом. Во-вторых, по крайней мере, в Америке, Академия Торгового Флота совмещена с военными училищами, как Уэст-Пойнт в Аннаполисе. Как я и сказал – я не уверен. Мне никогда не говорили об этом на занятиях.

– Так ты что, должен всё время салютовать ему? – спросила Мэри.

– Думаю, что так, – я покачал головой. – Я обязан отдавать честь и вставать по стойке «смирно», когда я в форме, а я в ней. На следующий торжественный вечер я надену штатское.

– И ты обязан скакать вокруг него так, будто он полковник в твоей Армии? – спросила Мэрилин.

Я ухмыльнулся ей. Даже с её каблуками я был выше на пару дюймов.

– Только если я не хочу, чтобы моё следующее распределение было в снегах Аляски! – Мэрилин понадобится время, чтобы освоиться в Армии, – Носить это платье посреди снегов было бы ужасно.

Извинившись перед Джоном и Мэри, мы немного побродили по гостиной. Здесь мы не были раньше, а вид открывался чудесный, особенно с кормы, когда солнце впереди медленно уходило за горизонт. Я познакомил Мэрилин с икрой, и она тут же сказала, что ей не нравится.

– Ну, это лишь значит, что мне больше достанется! – ответил я, подхватывая одну из маленький тартинок с её тарелки.

– Тебе, наверное, и улитки нравятся.

– Эскарго? Ещё как!

– Фу!

– Ням-ням! – я облизнул свои губы.

Сегодня вечером мы сидели уже за другим столом, с двумя другими парами. Мы узнали это из листка, просунутого утром под дверью, пока мы завтракали. Я провёл Мэрилин мимо старого стола и улыбнулся Харрисону и Мелиссе, а они тут же отвернулись. Мэрилин с улыбкой подтолкнула меня в спину:

– Я всё видела! – я дал ей самую невинную свою улыбку, но она сказала, – Ты плохой!

Мы мило посмеялись над этим.

Сегодня нашими товарищами по столу были такие же молодые, как и мы, Пуласкисы, пара новобрачных студентов-выпускников из Огайо, и пара Мартинов, за 35, сантехник и школьная учительница, отмечающие свой второй медовый месяц в честь десятилетия брака. Очень милые люди. Сегодня компания подобралась куда лучше. Я ничего не говорил, но Мэрилин всё рассказала о нашем вчерашнем вечере с Блейкуэллами. Я лишь пожимал плечами и качал головой, слушая её. Мэрилин как она мать – может сохранить обиду навсегда! Или, как я ей сказал, «ни одна лошадь не будет достаточно мёртвой для того, чтобы она не могла пнуть её ещё разок». Самым забавным моментом вечера было, когда Дженис Мартин заметила:

– Завтра 4-е июля. Интересно, будет что-то особенное по этому поводу на Бермудах?

Я оглядел соседей по столу и с удовлетворением отметил, что я не единственный, что смотрит на неё с удивлением.

– Если что и будет, – ответил я, – так разве что ритуал сожжения американцев на костре.

– Что? Почему? – она правда выглядела удивлённой. Святая простота.

– Ну, Бермуды – британская колония или как-то так. А 4-го мы празднуем день, когда сказали, чтобы британцы шли домой и никогда не возвращались. Завтра я точно не одену свою форму!

– Я никогда не думала об этом! – Дженис округлила и глаза, и рот.

Её муж рассмеялся и заметил:

– Боже, некоторые люди совершенно не понимают шуток! – затем он чуть поддразнил свою жену, – Может, тебе стоит завтра проверить это в гостевом бюро?

Я засмеялся вместе, со всеми:

– Слышал, в Галифаксе было ещё хуже. Там оказались все те тори, которых выпнули из США. Я слышал, они были всерьёз недовольны!

После ужина был вечер бродвейских шоу в театре, а затем мы вернулись в зал на корме, где встречали капитана. Теперь он снова использовался в качестве гостиной, и какая-то старая группа играла песни вроде Rat Pack, а мы немного потанцевали. Мы пробыли там допоздна.

Наконец, я устал, и, взявшись за руки, вышли на палубу. Бриз, вместе с ветром, создаваемым движением корабля, был довольно суров, и сильно раздувал платье Мэрилин.

– Должен сказать, дорогая, что этот вид мне очень нравится, – сказал я ей, когда очердной порыв продемонстрировал мне, что она носит чулки, а не колготки.

– Это не смешно! – засмеялась она.

– Не согласен! – я дал ей руку и повёл её немного вперёд – туда, где ветер был ещё сильнее. Мы продолжили стоять на палубе, тёмной, но не пустынной, и даже видели, как команда готовится к открытию полуночного буфета.

– Живём один раз, – сказал я ей, указывая на буфет.

Нас действительно ссадят с корабля за лишний вес.

– Пойдёшь со мной завтра на пробежку, – убеждал я её.

– Я подумаю над этим.

Это было хорошим знаком. Сейчас Мэрилин не занималась, но сохранила великолепную фигуру до своих 23-х из-за своего метаболизма. Но это изменится, особенно после рождения детей. Если я смогу убедить её следить за собой, это не навредит! Может, тогда она проживёт дольше и будет здоровее.

Мы вернулись внутрь, взять ещё по напитку, а затем вошли в полуночный буфет. Эта ночь была посвящена шоколаду – шоколадные пироги, фрукты в шоколаде, конфеты, мороженое и всё, что сделано из шоколада или покрыто им. Я взял клубнику в шоколаде, а затем мы пошли бродить с нашим шампанским.

Мы прикончили клубнику, и я поставил тарелку на пустой стул, а затем мы продолжили медленно бродить, смакуя момент. Дойдя до носа, мы поставили бокалы и поглядели на тёмную гладь океана. Затем мы услышали какое-то хихиканье – прямо перед нами. Потребовалась пара секунд, чтобы разглядеть во тьме и тени молодую пару, которая дурачилась на носу корабля, на палубе ниже. Они продолжали глядеть по сторонам, но не сообразили, что нужно глядеть и наверх. Все детали мы не видели, но увидели, как она прикоснулась к его брюкам, а затем опустилась перед ним на колени. Её полностью скрыла тень, но его лицо выражало экстаз. Пять минут спустя она снова встала, а затем они с хихиканьем умчались в ночь.

Я поглядел на свою жену и улыбнулся.

– Ни за что! – воскликнула она, расширив глаза.

– Я не знаю, о чём ты, – ответил я.

– Ты точно знаешь, о чём я! – чтобы доказать свою правоту, она указала на ещё одну пару неподалёку, которая прогуливалась рука об руку по ночной палубе. – Видишь?! Забудь об этом!

Я лишь улыбнулся и подошёл к ней поближе. Мэрилин попыталась отступить, но я отрезал пути к отступлению, обняв её рукой за спину.

– Подними ногу. Положи ступню на бортик, – сказал я ей. На бортике было несколько горизонтальных перилл. Бриз трепал её платье, очень мило обнажая ноги.

– Что? – в смущении спросила она.

Я стоял справа от неё и придерживал левой рукой за спину.

– Подними свою правую ногу и поставь её на бортик, – прошептал я ей.

Мэрилин нервничала, но сделала это. Бриз поднял её платье ещё выше, чётко показав мне её чулки. Однако рядом с нами никого не было, кто мог бы нас застукать. Я положил правую руку ей на бедро, вызвав тихий вздох, а затем повёл вверх.

– Думаю, тебе это нравится, – сказал я. Мои пальцы двигались медленно, но не встречали никакого препятствия.

– Пожалуйста, пошли обратно в комнату, – попросила она.

– Почему?

Теперь я чувствовал влажное тепло её промежности, но не зашёл настолько далеко, чтобы почувствовать трусики или стринги, которые были на ней.

– Потому что я хочу тебя, – выдохнула она, умоляя.

– Что? Чего ты хочешь? – дразнил я, двигая пальчики всё дальше и обнаруживая её нагую и бритую щель. Скользнув по её половым губам, я ощутив тепло; если бы не ветер, запах мускуса был бы силён.

– Я хочу, чтобы ты полюбил меня. Ох, прошу, пошли!

– Полюбить или трахнуть тебя? – я начал играть с её щелью, вводя внутрь палец на всю длину.

– О, Боже! И то, и другое! Одновременно! Просто пошли уже! – она слегка потянула меня за руку, но повисла на ней.

Я начал теребить её клитор, а она тихонька скулила.

– Ты не надела трусики. Думаю, ты хотела, чтобы я сделал это прямо тут.

Она снова сжала мою руку.

– Ох, прошу, хватит меня дразнить!

Прижав её к себе, я щёлкнул её клитором, вызывая оргазм. Затем я сказал:

– Может, сейчас моя очередь? – и медленно вытащил руку из-под платья.

Мэрилин повисла на мне и вздохнула.

– Нет, прошу, пойдём в каюту. Я сделаю всё, что ты хочешь, только не здесь, – её голос звучал измождённо и устало.

Усмехнувшись про себя, я взял её за руку.

– Всё, что хочу? – невинно спросил я, заводя её внутрь корабля.

– Что? – рассеяно спросила она.

– Ты сказала, что, когда мы вернёмся в каюту, ты сделаешь всё, что я захочу, – я поиграл бровями.

– Не это!

– Это ты сказала, не я, – я пожал плечами.

– Мы вернёмся на палубу раньше, чем это случится! – я рассмеялся в ответ.

– И ты никогда не узнаешь, что потеряла.

Мы продолжили путь в каюту, и Мэрилин, потянув меня за руку, лукаво глянула. Когда мы оказались внутри, она была в моих объятиях, целуя меня.

– Быстрее! Ты так мне нужен! – тихо сказала она.

Я швырнул куртку на кровать, а затем потянулся и расстегнул застёжку на её платье. Затем я спустил это платье к её ногам, оставив её стоять лишь в туфлях и чулках. Положив руки ей на плечи, я улыбнулся.

– Давай как на палубе, – сказал я.

Мэрилин улыбнулась, вспомнив ту юную пару, которую мы видели ранее. Она встала передо мной на колени и начала возиться с моими штанами, пока я снимал манжеты и галстук-бабочку. Потянувшись назад, я расстегнул этот дурацкий камербанд и отбросил его, а Мэрилин, хихикнув сказала:

– Спасибо, – затем она расстегнула мои штаны и выудила меня наружу. Я расстегнул подтяжки, что облегчило ей работу, и она снова поблагодарила меня.

– Хватит болтать! – засмеялся я в ответ.

Мэрилин разок лизнула мой член, а затем открыла рот и начала сосать его. Но сегодня мне хотелось большего. Опустив руки ей на волосы, я принялся трахать её в рот.

– Я хочу кончить в твой ротик! Продолжай сосать, или всё будет на твоём лице, но сначала ты всё равно отсосёшь!

Мэрилин начала сосать член интенсивней, играя со стволом. Я пытался не быть слишком грубым и не душить её, но мне правда требовалось опустошить яйца.

– Продолжай сосать, пока я не буду твёрдым настолько, чтобы трахнуть твою маленькую пизду! – я продолжал рассказывать, что будет дальше, а Мэрилин чуть похныкивала, продолжая сосать. Я поглядел вниз и увидел, что одной рукой она направляет мой член, а другая у неё между ног!

Видя, что она так разволновалась, я возбудился ещё больше. Мои яйца чуть ли не кипели, и я чувствовал, что оргазм близок. Я пытался продлить его, но тщетно: Мэрилин слишком тщательно доила меня.

– Принимай! – воскликнул я, разряжаясь в её рот. Она сглатывала, я брызгал; спермы вышло столько, что она потекла по её подбородку, но она продолжала сосать. Я, должно быть, выстрелил пару раз прежде, чем опустошился.

Она поглядела на меня счастливым взглядом, пальцами вытирая губы и подбородок. Глянув вниз, я приказал:

– Не прекращай. Сделай, чтобы у меня снова стоял!

Мэрилин отвела глаза и снова вобрала в рот мой полу-твёрдый член. Она также начала снимать с меня ботинки и носки, оставляя меня полностью голым. Я стянул майку и кинул её в сторону. К тому времени, как я разделся, сил как раз хватало для второго захода.

Рывком поставив свою жену на ноги, я подтащил её к дивану. Плюхнувшись на его середину, я притянул её за бёдра. По её киске и тазу прошла волна возбуждения.

– Забирайся и сделай, чтобы я снова кончил!

Мэрилин оседлала мои колени и опустилась на мой твёрдый член. Она ахнула, когда я вошёл к неё, а затем пискнула, когда я погрузил лицо в её сиськи и начал посасывать соски. Её руки на моих плечах начали двигаться, не столько прыгая, сколько извиваясь. Я потянулся и положил её руки между нами.

– А теперь сделай, чтобы я кончил ещё раз!

Мэрилин не могла дотянуться и потрогать мой член целиком, но её пальцы летали по клитору и царапали ту часть моего члена, что была снаружи. Время от времени, когда ей становилось слишком хорошо, она отнимала руки, но я возвращал их обратно, вызывая у неё новый оргазм. Ощущение нейлона, трущегося о мои бёдра, было чудесным. Оседлав меня, она выглядела и ощущалась такой шлюхой! Я продолжал ласкать её соски и вызывать у неё оргазмы. К тому времени, как я снова кончил в неё, она едва могла говорить.

Мэрилин, тяжело дыша, прижалась ко мне, а я обнял её за шею.

– Я так тебя люблю, – прошептал я ей. – Даже отпускать тебя не хочется.

Мэрилин приподнялась, чтобы поцеловать и начать сосать мою шею, пытаясь оставить мне засос. Я засмеялся и сел прямо, отрываясь от неё:

– О, нет, ты не можешь!

– Что? – лукаво спросила она, блестя глазами.

Я шлёпнул по той прекрасной круглой попке, что сидела на моих коленях.

– Это последнее, что мне нужно на корабле!

– Обломщик, – она наклонилась, чтобы лизнуть мою шею, а затем я почувствовал небольшое посасывание.

– Аааааах! Прекрати!

В ответ Мэрилин обхватила меня двумя руками и попыталась изобразить вампира. Я пытался бороться, но не хотел причинять ей боль, так что просто подхватил её и, перенеся через комнату, бесцеремонно бросил на кровать.

– Лучше бы тебе не быть такой настойчивой! – предупредил её я.

– Или что? Что ты сделаешь? – дразнящим тоном спросила она, а затем подалась вперёд и оскалила зубы.

Я сбросил одежду с кровати и прыгнул к ней. Мы немного поборолись, и я повалил её лицом вниз, придерживая своей ногой. На ней всё ещё были чулки и туфли на шпильках, которыми она сейчас безрезультатно молотила по кровати. Я лёг рядом с ней, наполовину придавливая её, и потёр её спину и задницу.

– Думаю, ты знаешь, что я собираюсь с тобой сделать!

Она начала извиваться, и я слова шлёпнул её.

– Веди себя примерно! – я потёр её зад и развёл в стороны ягодицы, чтобы просунуть палец в дырку, а затем и ниже, где было тепло, влажно и где смешались наши соки. – Не сопротивляйся, а то будет хуже!

– Нет, только не это!

– Тебе понравится то, что я собираюсь сделать! – я чувствовал, что медленно возвращаюсь к жизни. Затвердев в достаточной степени, я забрался на неё сверху и оседлал её ноги. Я мог ощутить, как нервничает Мэрилин, и усмехнулся про себя. Затем я сел прямо и потянулся вниз, вводя член в её киску!

Я почувствовал удивление Мэрилин, и она извернулась, чтобы получше меня видеть. Я только ухмыльнулся:

– Туда, куда и нужно, не так ли?

– Ты такой подлый! Тебя ещё ждёт твой засос! – фыркнула она. Я просто загнал член в её склизкую щель, и она взвизгнула. – О, Боже, не прекращай меня трахать!

Я навис над ней, ощущая прикосновение её тёплой кожи, и медленно вгонял внутрь свой член.

– Придёт время, и твоя задница будет моей, но не сегодня. А теперь – заставь меня кончить ещё раз, и на сей раз постарайся всерьёз. Думаю, это будет длинный добротный секс!

Мэрилин начала качать своим задом, насаживаясь на меня.

Похоже, этим медовым месяцем я наслаждался даже больше, чем предыдущим!