Путь

Глава 12. Полураспад

Даян Шепард (Мендуар, 22 августа 2366 г.)

Тревога застала нас всех за просмотром голофильма — внезапно у всего зала запиликали коммуникаторы, и по всему залу эхом заметалось:

— Всем, всем, всем! Говорит служба охраны колонии! На нас совершено массированное нападение! Это пираты! Всем отрядам милиции: боевая тревога! Гражданскому населению, по возможности, укрыться в убежищах! Внимание! Неизбежна массированная высадка десанта! Повторяю, отрядам милиции: боевая тревога!

Каади зашипела, как рассерженная кошка.

— Эти с-с-суки таки решилис-с-сь! — сестра сдёрнула с захвата пистолет. — Идем вниз, Даяна, там убежище. Спрячем детей и цивильных, а сами встретим гадов на втором третьем этажах — у бойниц! Я помню, сестра, что до медкорпуса Ханна Шепард была капитан-лейтенантом ВКС Альянса.

Улыбаюсь Каади, снимаю с захватов «Цунами»:

— Конечно, моя дорогая! Это наш дом, и пришло время защищаться!

Сгребаем детей в охапку и уходим в подвал магазина — там много лет назад там оборудовано убежище, и вот уже несколько лет его активно расширяют, привлекая ворка-шахтёров и их технику. Бронированные ворота открыты, в убежище горит свет. Разумные активно, но без паники занимают места, дети напуганы и сидят молча. У входа стоит наш шериф, уже одетый в броню, и яростно спорит с Нейр, пытаясь убедить ту остаться в убежище, мотивируя это тем, что их маленькой дочке всего несколько недель. Она крепко обнимает его и отвечает, гладя рукой по щеке:

— Душа моя, это ты рядом со мной — слабый гражданский, за моей спиной пятьдесят лет службы в десанте и тысячи десантных операций. Для меня пираты и наемники — просто мясо. Так что не спорь, я иду сражаться вместе с тобой, а о нашей маленькой позаботится Рэйан! — Нейр подходит и вручает малышку обалдевшему доктору. — Так ведь, подруга? — Рэй смущается, темнеет лицом, но аккуратно берёт свёрток с ребёнком.

— Не волнуйся, Нейр, мы о ней позаботимся.

Гражданские всё прибывают, хотя наше убежище уже полно. Милиционеры помогают жителям закрепленных за ними районов и занимают позиции — каждый давно знает своё место в системе обороны. На окна опускаются ставни — на втором и третьем этаже они с бойницами, и такой толщины, что пробиваются только реактивной гранатой. Такие торговые центры построены по всему колонизируемому пространству, как универсальные крепости и убежища. Даже обычный модульный дом весьма прочен, и стены спокойно устоят перед основным калибром; ставни пробить можно, но не с первого попадания. В небе невооруженным глазом видны приближающиеся корабли нападающих. То один, то другой падают под ударами ПКО, но их слишком много — и некоторые смогут добраться до поверхности. Видно, как бойцы милиции уходят в тоннели коммуникаций под городом. Все дома заблокированы, ставни закрыты, оставлены лишь тонкие щели. В тоннелях полно бронированных перемычек и ловушек. Все защитные системы активированы — любой, кто сунется, почти со стопроцентной гарантией там и останется. Теперь это не город, это крепость. Добро пожаловать!

Ведём бой уже сорок минут — вся площадь перед торговым центром завалена трупами пиратов. Милиция впустила их в город… но выпускать не собирается. Связь поддерживаем с помощью проводной связи. Мы заранее соединили ключевые точки кабельной сетью — о возможности использования нападающими «подавителя» отец сообщил особо. Командование учло опасность средств радио-электронной борьбы: наши каналы шифруются, и программа дешифровки привязана к инструметронам — взлом в короткое время затруднён. На канале слышен низкий голос Толията:

— Крепость, это Лесник. Видим группу пиратов к западу от города — они разворачивают какую-то технику.

— Это Крепость. Какая техника, Лесник?

— Лесник, Крепости. Похоже на артиллерию, но нет уверенного узнавания систем.

— Крепость, Леснику. Продолжайте наблюдение, обо всех изменениях немедленный доклад.

Переглядываемся с Каади.

— Артиллерия?! Откуда у пиратов артиллерия? — спрашивает сестра.

— Не знаю, но это нонсенс! Для использования пушек нужны спецы… а откуда у пиратов спецы возьмутся? Нужны снаряды и системы наведения.

Наш содержательный диалог прерывает тонкий, нарастающий свист. Яркая вспышка на площади — и страшный удар, сразу второй и третий. Ставни скрипят, прогнувшись, в воздухе висит густое облако пыли, в ушах звон. Из канала связи громкий голос:

— Лесник, Крепости. Это артиллерия! Повторяю, по вам работает артиллерия!

— Крепость, Леснику. Любыми средствами прекратить огонь артиллерии! ТЦ не рассчитан на попадание таких боеприпасов!

— Вас понял, Крепость!

— Всем в крепости: отходите в подвал, до конца обстрела у бойниц не стоять! Исполнять, немедленно!

Бежим с Каади вниз, вместе с такими-же, как мы, колонистами. В здание попадают снаряды, вокруг страшный треск разрываемых барадиевыми взрывами перекрытий и стен, клубы пыли, звон и грохот рассыпающихся полок с товарами. От каждого попадания здание вздрагивает, но мы добегаем до коридора к убежищу и встаем рядом с другими защитниками. Нас около двух десятков во главе с шерифом — вполне достаточно для обороны здания от пехоты… но против нас артиллерия!

Как сообщают из штаба, по нам долбят уже минут двадцать, ТЦ сильно повреждён, есть пробоины, кое-где пожар. Ребята из города сказали, что не подпустят пиратов к комплексу после окончания обстрела, а сейчас отстреливают из укрытия тех, кто сильно торопится войти в город.

— Крепость, это Лесник. Артиллерия захвачена, как слышите?!

— Вас поняли! Лесник, ты здорово всем помог!

— Не за что, Крепость. У меня плохие новости — к вам идёт десантный транспорт, сейчас он прямо над вами! Подождите… Пираты высаживаются прямо на крышу! Повторяю они у вас на крыше, Крепость!

— Разумные! — кричит Грейсон. — Десант высаживается на крыше здания! Пришло наше время — вспомните, зачем мы взяли в руки оружие, и приготовьтесь к бою в здании!

Внезапно за пределами маленьких окошечек подвала всё заливает ослепительно белым светом. Из коммуникатора летит: — Ш-ш-ш! Крепость… подрш-ш-ш… «подавитель» ш-ш-ш… готовьтесь к ударной волне!

— Все в убежище! — орёт шериф.

Еле успеваем закрыть ворота, как земля подпрыгивает под ногами. Грохот, крики, ругань, в воздухе сплошной стеной висит пыль. Оглядываюсь — убежище пусто, только в углу стоит зубастик-ворка и машет нам руками: — Быстрее, быстрее, уходим ниже, в тоннели!

Следуем за ним, тоннель идёт спиралью вниз. На пятом витке следует страшный удар — освещение гаснет, земля качается, на нас сыплются камни, и на какое-то мгновение меня охватывает дикий страх… но я беру себя в руки и давлю его. Всё затихает. Включаю фонарь в инструметроне, рядом зажигаются другие фонари.

— Все целы? — голос Грейсона где-то справа.

— Вроде цел, только башка гудит от удара каменюкой, — кряхтит кто-то рядом — из-за пыли не видно, сложно опознать.

— Если башка болит — значит, она есть, и ты относительно цел, — по тоннелю гуляет нервный смех. Устраиваем перекличку — все на месте. В стороне входа — сплошной завал. Идём дальше вниз и встречаем остальных — со слезами радости, Ванька и Сэй прижимаются к нам с Каади. Живые, живые, всё хорошо! Рядом Рэй, с малышкой на руках. Подходит Нейр.

— Рэй, пожалуйста, подержи Бет ещё — ты же видишь, какие мы с Билли.

Да уж, защитники покрыты толстым слоем пыли — мы все полностью серые. Рассаживаемся вдоль стен тоннеля, слышим чей-то вопрос:

— Разумные, кто знает, что это было?

— Сначала рванул подавитель, — раздаётся ответ Грейсона, — а потом на нас упал десантный транспорт. На такой удар наш ТЦ не рассчитан, и под весом нескольких тысяч тонн металла он просто сложился. Хэй, зубастик, как тебя там… отсюда есть другой выход? А то у нас даже воды мало.

— Есть выход, человек-шериф, только идти далеко — четыре километра. И выход там сложный, мы его ещё не доделали. Идёте?

— Конечно, идём! Пока нас здесь откопают, мы от жажды помрём… Веди. Разумные! Встаём и идем за нашим провожатым.

Четыре километра позади… но впереди — крайне сложный подъём, дальше будут уступы и кучи из обломков породы. Шериф командует привал, и мы падаем кто где. Делимся водой и нехитрыми запасами — у многих были бутерброды и прочая лёгкая снедь, её делят между детьми. Краем глаза вижу, что рядом кто-то остановился, поднимаю взгляд — там стоит ворка. Его яркие синие глаза с интересом смотрят на меня.

— Твоя дочь звать Женька?

— Да, мою дочь так зовут, а что?

— Это плохо, очень плохо!

— Почему это плохо, зубастик? — включается в разговор Каади.

— Она — чувствующая, а наша тоннель блокируют передача чувства. Она может подумать, что вы умереть. Для чувствующих эта очень плоха. Очень!

— Откуда вам известно, что она эмпат?

— Хранителя учить её — учить, как быть чувствующая, как жить и как правильно защищать себя от чувства других. Но она не знать про свойства тоннель! Просто не спросить, а Хранителя — не рассказать, — тараторит ворка.

— Так это ваши шаманы научили её контролировать свой дар?!

— Хранителя — не шамана, они всё знать. Они послать меня, чтобы моя вас всех увести в тоннеля. А то корабля падая убить вас всех! А для твоя дочь это очень плоха, очень-очень плоха, да!

— Но мы скоро выберемся? Ведь так?

— Подъема сложная, а у ваша много-много детка. Долга выбираться, ваших не мало-мало три часа займёт. А тама война, тама пирата разумных убивай. И ваша дочь — она в горах, и за ней кого-то специально послать, очень плоха человека послать. Он тоже чувствующий, только злой-злой!

— Женька! — вскакивает Каади, но сразу-же садится обратно. — Даян, они же попрутся в посёлок, а там — все наши, и про Женьку они не расскажут… У меня очень плохие предчувствия, сестра!

В животе образовался холодный ком от страха за близких. Мишка, будь осторожнее! Мужчины, не играйте в героев! Муж пойдет на всё, чтобы спасти дочь, он будет за неё драться до последнего вздоха и никогда не отступит…

Встаём и начинаем подъем. Дело идёт медленно — детей много, а взрослых мало, большинство ведь сражается на поверхности. Страх за близких становится невыносимым… но вот уже виден конец подъёма. Скоро, совсем скоро мы выйдем на поверхность, и я смогу связаться с родными — «подавитель» сбит, значит, связь работает нормально.

Михаил Шепард (Мендуар, 22 августа 2366 г.)

Он сидел и смотрел в бездонное сине-зелёное небо, у ног лежал Полкан и с тоской глядел на него. Верный пёс чувствовал, что хозяин уходит. Уходит туда, откуда не возвращаются. Позади остался страшный бой в посёлке, позади гибель старшего сына, гибель той, которая стала ему матерью. В комнате, заваленной обломками изрешечённой бытовой техники, лежали брат и друг, оба — в глубокой коме. Дакар поймал очередь в грудь — ничего особо важного не задело, и брат был ещё жив, но долго, как и Таэль, получивший заряд дроби в живот, не протянет. Рядом, привалившись к плечу, сидит Коэл. Добрый друг относительно цел, только ноги перебиты. Когда всё закончилось, он подполз к Михаилу и навалился на плечо.

— Кажись, отбились, Мишка?

— Отбились, Кол. Дорогой ценой досталась нам победа…

Всё пространство перед домом, палисадник, улицы, соседние участки — завалены трупами пиратов. Пахнет кровью и сгоревшей проводкой, озоном и дерьмом от некоторых покойников — обычный запах поля боя. Сколько раз за свою службу Михаил его чувствовал… а сегодня война прошла через его дом.

— Электронике конец, Миша — этот утырок успел рвануть ЕМ-гранату.

— Значит, останемся без помощи?

— Нет, аварийный маяк работает, я его активировал… но мы ни с кем не свяжемся.

— Это хорошо, дружище. Значит, у парней ещё есть шанс выжить.

— Я очень на это надеюсь, Мишка! Как-то за все эти годы попривык я к вашим физиономиям, очень не хочется вас потерять… Эх-х, как пацана твоего жалко! Какой классный парень был…

— Ничего, Коэл, недолго ему там одному быть — скоро мы с ним встретимся.

— Ты чего, Мишка, такое несёшь?! Ты что помирать-то собрался, вроде цел?!

— Сжёг я себя биофорсажем… минут двадцать мне осталось, может, чуть больше. Потом меня даже регенератор не вытянет.

— Без форсажа было никак?

— А что — смотреть как пираты вас всех убивают? Нет, дружище… я флотский офицер, мы за своих стоим до конца — или побеждаем, или погибаем! Бывает, что наша гибель приносит победу… как там Тамил пел на конкурсе?

Я бы очень хотел быть героем,

Даже если и на один день.

Героем, который встанет и защитит,

Поможет и будет бескорыстен.[10]

— Защитил вас… раз не смог защитить жену, сестру и младших.

— Может, Женька ошиблась?

— Может, и ошиблась — но в отношении вас это всё равно ничего не меняет. Дать вам погибнуть я не мог — лучше самому помереть, чем смотреть потом в глаза твоей Саэр и объяснять, почему я жив, а ты нет.

— Как там наши девчонки? Надеюсь, у них всё в порядке… Лешка, вроде, парень толковый, и подготовка у него отличная. Надеюсь, что они встретили Женьку. Хреново, что инструметроны вырубились.

— Я знаю, что девочки живы, а вот по поводу Лёшки сомневаюсь.

— Ты что, как Женька умеешь?..

— Совсем немного. Она гораздо сильнее, но зато я чувствую гораздо тоньше. Весь наш род такой. В кого, думаешь, Женька такая? Только вот у неё всё по максимуму.

— Будем надеяться, что ты прав, Мишка…

Мужчины молча сидели и ждали помощи. Михаил смотрел в прекрасное небо новой родины. Какое оно высокое, чистое… вдруг оно распахнуло свои объятья, и мужчина упал в эту сине-зелёную, как земное море, бесконечность.

— Прощай, Миша… — услышал он издалека.

Даян Шепард (Мендуар, 22 августа 2366 г.)

Наконец-то, дошли до выхода на поверхность! Разумные толпой выбегают вслед за шерифом, а там — чистое небо, воздух, наполненный запахом луговых трав и разогретых солнцем камней. Все выходили и смотрели на город — над ним висит густое облако чёрного дыма. На каналах связи хаос, но можно различить крики радости.

— Всем, кто слышит меня! Друзья, корабли Иерархии здесь, турианцы пришли нам на помощь, и у них есть мобильный госпиталь! Остатки десанта пиратов бегут в леса предгорий, егеря преследуют их, на помощь егерям идут десантники Пятого флота!

Все вокруг кричат, обнимаются, на лицах детей цветут улыбки. Пусть радуются… мы ещё не посчитали потери, горе ещё ждет нас впереди. Господи, дай мне силы, Пресвятая дева, сохрани жизни моих близких, моего Мишки, мальчиков и моей малышки! Захожу в меню коммуникатора, вызываю мужа — в ответ лишь «этот абонент не в сети или отключён»… так же у Дениса и мамы; коммуникатор Лешки отзывается, но на связь никто не выходит. Женька не в сети, у девочек сигнал идёт, но в ответ — тишина. Смотрю на Каади — в глазах сестры тихая паника.

— Даян, что же это… что с нашими? Никто не отвечает, половина вообще не в сети?!

— Надо лететь в посёлок! Идем, тут рядом ферма Хартмана — надеюсь, у Джозефа есть летун.

— Мне и байка хватит.

Подходим к Саэр, рядом с которой стоит Рэй, с малышкой Грейсонов на руках. Рэй смотрит на наши лица и всё понимает.

— Дети! — зовёт она Сэй и Ивана, держащихся за руки. — Идите сюда. Вашим мамам надо срочно улететь, — Иван подходит, смотрит на меня своими серьёзными серыми глазами.

— Лети, мамочка, спасай папку и остальных! Я позабочусь о Сэй, — младший подхватывает малышку на руки, Сэй вцепляется в Ваньку, как клещ, и испуганными глазами провожает нас.

— Ну что, милая моя, помнишь, как кроссы бегать? С полной выкладкой? — Каади вроде смеётся — но лицо, как маска.

Подбегаем к ферме Джозефа — всё поле перед ней завалено телами пиратов, стоит жуткий запах, дом и пристрой испещрены пулевыми вмятинами. Ставни подняты, и видно возящихся во дворе разумных, это все Хартманы и, что не удивительно, все Джарвисы. Нас давно увидели — кто ещё в унике будет бегать по полям? Только свои. Чужие передвигаются по дорогам, поскольку не знают местности.

— Привет, дамы! — кричит Джозеф. — Вы откуда здесь? Вроде в городе были — мне моя старшая перед заварухой звонила, видела вас в числе защитников ТЦ. Не видели её? С ней и дублики мои, и Маркоса младшая.

— И тебе привет, Большой Джо, и вам всем, разумные, — отвечаю я и пытаюсь отдышаться. — Живы все, они в трёх километрах отсюда, в сторону реки. С ними ещё куча мелкоты и цивильных. Отправь кого-нибудь, Джо, пусть сюда приведут — у тебя хоть вода есть. Дашь нам сейчас на время летун или байк двухместный? Надо до своих добраться — связи с ними нет совсем!

— Глянь в сарае, Диана. Вроде, техника целая осталась, бери всё, что надо.

Заходим в сарай, видим стоящий в углу большой летун — он просел на левый борт и искрит. За ним стоят два лёгких байка — они как раз целые. Выводим байки на улицу, садимся. К Каади подходит Маркос.

— Возьми, сестра, — он протягивает ей свой «НК330», — мало-ли, что там — с пистолетом может и не получится, — сестра обнимает Маркоса, надевает захваты и вкладывает в них карабин. Мы срываемся с места.

Быстро добираемся до поселка, осторожно приближаемся. Тут, как везде, привычная картина — валяющиеся трупы пиратов и наш разгромленный дом. На пороге сидит Миша, и он… мёртв! Из-под ног мужа метнулся Полкан, припал на лапах и начал жалобно скулить. Погладив и успокоив пса, иду к крыльцу вместе с Каади. Рядом с Мишей сидит Коэл — его ноги забинтованы, он тяжело дышит. Подбегаю к нему, запускаю программу-диагност в инструметроне… диагноз — пулевой перелом обеих конечностей и большая кровопотеря.

— Даян! — шепчет батарианец. — Там Дакар и Таэль — ты им нужнее, а я потерплю… Скорей! — и снова теряет сознание.

Вижу лежащих брата и друга — оба без сознания, диагност пищит. Состояние крайне тяжёлое.

— Каади, зови на помощь, мне не справиться! — сестра включает коммуникатор и использует приоритет члена совета колонии.

— Говорит Каади Танир! Необходима срочная медицинская помощь! У нас трое пострадавших — один в тяжёлом и двое в крайне тяжёлом состоянии! Кто может, помогите!

— Это медэвак Пятого флота, дайте пеленг! — Каади пищит инструметроном. — Передаю пеленг, как приняли?

— Приняли, ждите.

— Даян, там Денис и Оливия!

— Я видела, Каади, но сейчас главное — живые! Мертвыми займемся потом.

— Это медэвак, видим вас на экране, через две минуты будем. Какой расы пострадавшие?

— Турианец, батарианец и кварианец.

— Кварианец?! Плохо. Костюм сильно поврежден?

— Он адаптирован к условиям колонии, так что без костюма.

— Удивительно! Видим вас, укажите место посадки.

Каади выходит из дома и через минуту забегает с двумя медиками-турианцами в полевой броне. У них грави-носилки, военные споро укладывают на них Дакара и увозят, в течение минуты процедура повторяется со всеми остальными. Следую за сестрой и медиками, на улице вижу большой челнок с эмблемой мед-службы Иерархии.

— Ещё есть пострадавшие?

— Есть сигналы инструметронов от детей, но они в горах.

— У нас пять свободных регенераторов. Давайте пеленг, заберём всех.

Летим в горы. Солнце почти село, вокруг уже сумерки. Подходим к сигналу Алёши — он лежит на земле, лицом вверх, рядом с ним наш Барсик. Транспорт зависает, опускается платформа, турианцы подбегают к сыну, но я уже вижу, что он мёртв… Каади плачет, уткнувшись мне в плечо — она тоже поняла без слов.

— Транспорт, раненый умер, что делать?

— Забирайте тело, это свой!

— Транспорт, КАДИС жив, забираем?

— Конечно, он — такой же воин.

Один из медиков поднимает на руки сына, а второй — кота, и они заходят на платформу. Укладывают тело Алёши на пол и закрывают одеялом. Барсика уносят в регенератор.

— Где следующие? — спрашивает один из турианцев.

— Курс на десять часов, до них четыре километра.

Стою и смотрю на пролетающие мимо скалы реки. Пеленгатор в инструметроне ведет к маленькой пещерке у кипящего потока — показываю пилоту, куда нам надо. Челнок зависает, и платформа снова идёт вниз. Медики включают фонари — тут уже совсем темно.

— Челнок! Здесь две девочки — они в коме, состояние критическое у обеих. Готовьте экстренную программу для турианки и батарианки!

— Ребята! — кричу я. — Там должна быть ещё человеческая девочка!

Медики выбегают, неся в руках Наин и Джинни.

— Мэм, там больше никого. Сначала поднимем этих, потом спустимся и поищем вокруг.

Спускаемся снова и, вчетвером, ищем Женьку — но вокруг пусто. На камнях я следы читать не умею. Чувствую, как всё плывет у меня перед глазами, начинаю падать — но кто-то подхватывает меня, дальше всё тонет во мраке…

Не совсем Женька (Мендуар, ночь с 22 на 23 августа 2366 г.)

Вдоль горячего потока, по камням шла человеческая девочка, весело напевая какую-то песенку и подсвечивая свой путь фонарем инструметрона. Каждый, живущий на Мендуаре, наверняка узнал бы в песенке гимн «партизан». На девочке был одет грязный и мокрый охотничий комбинезон, но её это, похоже, совершенно не заботило. За спиной висел рюкзак, лямки которого были застёгнуты на груди карабином, чтобы не так сильно давили на плечи, на захватах висел карабин — дорогая и мощная экспериментальная винтовка «XAR-240». Путь девочки перегородил высокий вертикальный подъем, до верхней кромки которого было около десяти метров. Она пожала плечами, хихикнула и слегка согнула ноги. «А я вот так!» — крикнула в пространство. Вокруг неё вспыхнул сине-зелёный ореол, и она прыгнула, легко взлетев метров на пять выше границы подъема, слегка зависла и, продолжая светиться, медленно опустилась на край обрыва. Сделав несколько танцевальных па под свою песенку, пошла дальше. Любой, заглянувший в её глаза, увидел бы ясный и чистый взгляд необычайно ярких зелёных глаз. Такой взгляд бывает лишь у маленьких детей… и полных безумцев.

Летняя ночь близилась к концу, вершины гор уже окрасились багрянцем встающего солнца, но в долине гейзеров царили густые сумерки — вся она была затянута туманом, в нём тонул примыкающий к долине лес. Деревья стояли подобно призракам, раскинув ветви с густой серебристо-зелёной листвой. Вдруг в нижнем крае долины, там, где воды, извергаемые гейзерами, уходили вниз в узкие промоины, вспыхнуло тусклое сине-зелёное свечение. Оно становилось всё ярче — до тех пор, пока не заполыхало ослепительным бело-голубым сиянием. Раздался оглушительный треск, и во все стороны полетели огромные куски скал, а на краю долины образовался круглый провал. Из провала вылетела тоненькая девичья фигурка, окутанная ярким голубым сиянием. Она приземлилась на краю провала и глянула вниз, произнесла: «Вот так! Джейн Шепард превозмогает!» — и засмеялась. Девочка пошла к опушке просматривающегося в разрывах тумана леса, легко и непринуждённо обходя лужи кипящей воды и фонтаны гейзеров. Как только вошла в лес, резко остановилась и застыла. Из её взгляда исчезла безмятежность, он стал страшным, лицо исказилось мукой, по щекам потекли слёзы. Она стояла и шептала, глядя на свои руки со сбитыми костяшками и сломанным ногтем на пальце.

— Вот он, твой сон, Женька! Вот этот лес и одиночество… ты теперь одна против всего мира, — постепенно фигура девочки распрямляется, лицо разглаживается и во взгляде вновь появляется безмятежность. — Да и хуй с ним, с этим миром! — она подымает голову и изо всей мочи кричит. — ПОШЁЛ ОН НАХУЙ, ЭТОТ МИР! СЛЫШИТЕ?! Я БОЛЬШЕ НЕ ХОЧУ ЕГО СПАСАТЬ! ХА-ХА-ХА-ХААААААА! — смех переходит в крик, полный муки.

Ясное и светлое утро, легкий ветер колышет травы. По предгорьям, выпрямившись в полный рост, ни от кого не скрываясь, идёт человечка. Взгляд её светел и ясен, лицо совершенно отрешено от реальности, и зверьё не обращает на неё внимания. Впереди каменные россыпи и вход в долину, заросшую редким лесом. На краю россыпей стоит огромный зверь — его холка выше человечки, плечи зверя украшает роскошная грива, взгляд ярко синих глаз внимательно осматривает идущую. Та подходит вплотную, останавливается и смотрит зверю прямо в глаза. Тот садится и продолжает разглядывать человечку. На его груди, в кожаной петле висит каменный нож, хотя для человечки он больше похож на меч. Девочка с удивлением рассматривает орудие.

— Так вот кто сажает кусты в степях! — восклицает человечка. — У этого мира, оказывается, есть хозяева! — протягивает руку к каменному ножу. «Зверь» закрывает нож рукой и глухо ворчит. — А, понятно! Тебе он очень нужен? Давай меняться? Смотри, что у меня есть…

Человечка скидывает рюкзак, открывает его, действуя лишь левой рукой, и достаёт из него здоровенный тесак в серых пластиковых ножнах. Извлекает тесак из ножен — на матово-сером металле блестит яркая кромка мономолекулярной заточки. У тесака длинная рукоять — таких рук, как у человечки, влезут три. Она берёт тесак в левую руку и бьёт им по лежащему на тропе камню. Камень распадается на две половинки, которые блестят полированным срезом. Убирает тесак в ножны и протягивает его «зверю». В глазах того сияет восторг, он бережно берёт оружие, достаёт из ножен, сжимает в огромной руке — здоровенный тесак смотрится в ней удивительно подходящим. На лице появляется выражение, которое можно понять, как эквивалент восторга. Он снимает с шеи каменный нож и отдаёт человечке. Девочка некоторое время любуется рисунком полированного камня, затем убирает нож в рюкзак и надевает его обратно, застёгивая лямки карабином. «Зверь» крутит нож в руках, пытаясь понять, как его закрепляют на теле. Человечка просит нож обратно, тот нехотя отдаёт. Она берёт нож в руки, раздаются щелчки и с ножен разматываются два ремня. Девочка обхватывает ремнями руку «зверя», защёлкивает замки, и нож остаётся на плече. Она показывает, как пользоваться защёлками, а затем — как фиксировать клинок в ножнах, чтобы он не выпал. От зверя тянет уже совершенно диким восторгом, он хватает человечку и крепко прижимает к груди. Через некоторое время отпускает, она в ответ гладит «зверя» по морде, говоря: «Мне пора». Обходит зверя и идёт дальше, в долину. Тот ворчит что-то в след. Человечка оборачивается: «Я знаю, что там чужаки на летающей горе — к ним и иду. Береги себя, красавец!» Девочка поворачивается и скрывается в валунах, а «зверь» ещё долго смотрит ей в след.

Выйдя в долину, девочка видит корабль: его длина около шестидесяти метров, высота — около двадцати, он стоит на пяти мощных опорах, и над ним колышется странное марево. Корабль похож на дом, с соответствующей аэродинамикой. На его борту яркая надпись: CSMC «Artful badger». Девочка некоторое время рассматривает корабль.

— Странные какие-то купцы. Маскировочное поле… Больше на контрабандистов похожи. Хотя какая тебе разница, Джейн? Сойдут и они — лишь бы отсюда увезли… хоть куда-нибудь.

Она идёт к кораблю. Аппарель опущена, около неё стоят два человека во флотских униках и удивлённо рассматривают девочку. Она подходит к мужчинам, чуть кланяется и говорит на английском:

— Здравствуйте, господа.

— Привет, — севшим голосом отвечает один из часовых.

— Вы можете увезти меня отсюда?

Лица мужчин выражают крайнюю степень удивления.

— Ты откуда взялась, малышка? Вокруг на много километров никого нет — ни разумных, ни жилья…

— Пешком пришла. Так увезёте?

— Ну… мне кажется, что твои родители будут против…

— Нет, не будут. У меня со вчерашнего дня нет родителей. Ни братьев нет, ни сестёр, ни друзей и соседей — всех пираты убили. Так что мне некуда идти и некому запрещать.

По аппарели спускается женщина в медицинском комбинезоне и с удивлением смотрит на девочку. Потом поворачивается к мужчинам и спрашивает:

— Малколм, кто эта девочка и откуда она здесь?

— Откуда мне знать, Дебора? Она подошла минуту назад, из леса. Просит увести её отсюда. А как её зовут, она не сказала.

— Как тебя зовут, дитя, и откуда ты здесь?

— Меня зовут Джейн Шепард, я пришла из предгорий — там пираты всех моих родных убили. Мне надо на Землю — у меня там дед живёт, в Челси.

Доктор подходит и внимательно смотрит на девочку, заглядывает той в глаза, и девочка смотрит в ответ. Женщина не выдерживает и отводит взгляд.

— Малки, она летит с нами.

— Ты спятила, Деб! А вдруг её искать будут? Может, её уже ищут?

— Сомневаюсь… Пойдем со мной, дорогая.

Девочка подходит к мужчинам, смотрит им в глаза своим чистым взглядом.

— Спасибо вам! — говорит она и уходит за доктором.

— Ты видел, Малки?

— Что видел, Кид?

— Её взгляд!

— Нет… что с ним не так?

— У меня кореш во флоте под обстрелом свихнулся — так у него такой же взгляд был. Его после миссии вчистую списали… потом я слышал, что в дурдом флотский отправили.

— Так она что, того?

— Похоже, да! Только…

Продолжение девочка не слышит — двери тамбура отсекают от неё звуки. Лифт подымает доктора с девочкой через четыре грузовых палубы. Они заставлены контейнерами с грузом — это легко можно разглядеть сквозь решётчатые ограждения. Видно работающих людей — только не совсем понятно, что они делают. Открывается горизонтальная диафрагма, и лифт въезжает в отсек экипажа, после чего та смыкается за ним. Минуя надпись «Residential deck», лифт уходит выше, останавливаясь на стене с надписью «Main deck». Доктор выходит в просторный холл, посреди которого стоит низкий столик, окруженный диванами. Поворачивает направо и идёт в ярко освещённый коридор, конец которого упирается в двери с надписью «Medical bay». На стене коридора лесенка, уходящая в люк в полу. Когда док и девочка проходят мимо, люк открывается, и оттуда показывается лохматая голова.

— Привет, док! А это кто?

— Пассажир, Билли.

— Пассажир?! А капитан знает, что у нас появился пассажир?

— Я сама ему всё объясню, — отвечает доктор и открывает дверь медотсека. — Заходи.

— Ишь ты, даже дверь заблокировала! — бурчит голова и скрывается в люке.

Доктор подводит девочку к столу с медсканером.

— Раздевайся и ложись на стол, Джейн.

— Хорошо, доктор. Точно знаю, что у меня ключица сломана.

Девочка снимает рюкзак, который глухо стукает об пол, отстёгивает карабин и ставит его, прислонив к стене. Снимает ботинки и, морщась, медленно стягивает комбинезон. Под ним только трусики и плотная бинтовая повязка на плечах.

— Как неудобно получилось, — равнодушно говорит девочка, глядя себе в пах. — Пока в луже плавала, описалась, теперь воняет и комбез, наверное, тоже. Док, а у вас тут душ есть? Не хочется вам стол пачкать. Вы с меня повязку срежьте перед душем, я быстренько сполоснусь — и к вам, на стол. Там, наверное, и туалет есть?

Доктор только кивает в ответ. Подходит к девочке и медицинскими ножницами срезает бинт. Девочка разворачивается и уходит в душевую. Спустя десять минут выходит из душа, шлёпая мокрыми ногами, подходит к доктору и ложится на стол. Доктор включает сканер и, под тихое гудение устройства, начинает расспрашивать девочку. Джейн отрешённо рассказывает медику о гибели своей семьи и друзей. Под конец у доктора начинают дрожать руки.

«Боже! — думает она. — От такого у меня бы крыша точно поехала… Досталось ей: перелом ключицы, множественные ушибы и растяжения, сотрясение мозга и сильное облучение. Как она сюда дошла?..»

— Зачем тебе на Землю, Джейн?

— Я же говорила — у меня там дед. Только я его, почему-то, не чувствую, причём уже давно. Странно — я вообще больше наших не чувствую… Ладно, это не главное.

— А что главное?

— Главное — мне надо улететь с Мендуара.

— Ладно, Джейни, полежи пока спокойно — я тебе фиксаторы на ключицу поставлю и панацелина вколю.

— Хорошо, делайте что нужно, доктор.

Медик, пользуясь окном сканера, фиксирует кость, попутно разглядывая девочку. Фигура у неё развитая, мускулатура тренированная, упругая. Сканер показывает очень странную нервную ткань.

— Скажи мне, Джейни, ты биотик?

— Да, доктор, я биотик.

— Но, я не вижу у тебя импланта. Как же так?

— Всё просто — мне не нужен имплант. Я, как азари, могу колдовать без него.

— Удивительно!

Закончив с фиксацией кости, доктор вкалывает девочке панацелин и накладывает повязку, фиксируя руку. Потом достает медицинский халат и протягивает его девочке.

— Держи пока это, а твою одежду я отнесу в прачечную и постираю.

— Спасибо!

Медик подходит к странного вида шкафу, набирает что-то на голоклавиатуре. Шкаф гудит, открывается оконце, и из шкафа выезжает стакан с тёмной жидкостью. Доктор берёт стакан и протягивает девочке.

— Выпей это, — девочка берёт и спокойно выпивает.

— Пойдём, я покормлю тебя.

Девочка надевает халат, берёт в левую руку рюкзак и карабин, выходит вслед за доктором из медотсека. Они следуют по коридору в противоположную сторону — там над дверью красовалась надпись «Caboose». Наевшись, девочка начинает клевать носом. Доктор подходит и просит следовать за ней. Девочка встаёт и, как сомнамбула, но крепко держа рюкзак и карабин, идёт в лифт. Спустившись на жилую палубу, доктор отводит девочку в одну из кают и укладывает спать. Девочка кивает, скидывает халат и залезает под одеяло.

— Спасибо ещё раз, доктор, — шепчет и мгновенно засыпает.

Сама доктор уходит в кают-компанию и садится за столик, на один из мягких диванов. На её лице задумчивое и тревожное выражение. Через некоторое время из лифта выходит молодой мужчина — заметив доктора, подходит и садится напротив.

— Что на этот раз, Дебора? Теперь ты принялась спасать девочек, вместо котят и щенков?

— Ты не понимаешь, Макс! Этот ребёнок в большой беде! Мы просто обязаны ей помочь!

— В беде? Малки сказал, что она сумасшедшая, это так?

— Не совсем… но если ей не помочь, то она сойдёт с ума окончательно.

— Кто она такая и откуда взялась здесь?

— Ты не поверишь… но она действительно пришла сюда пешком. Из предгорий.

— Пешком? Через перевал?! Это даже не смешно — сорок километров по горам, за одну ночь! Деб, ты сама-то в это веришь?..

— Она шла не по горам, а прошла по горячему потоку. Прямо сквозь гору.

— Там можно пройти?

— Видимо, можно.

— Ладно… только под твою ответственность! И только потому, что нам надо срочно лететь — иначе сдал бы её местным, пусть сами с ней бы возились. Дебора, пусть ты моя жена, но твои эскапады начинают напрягать. Куда ты её поселила?

— В каюту Вадика.

Мужчина помолчал некоторое время, что-то обдумывая.

— Ладно, пусть там живёт… но присматривай за ней, — говорит он и уходит в двери с надписью «Bridge».

Корабль начинает вибрировать, появляется низкий гул. Гул истончается, постепенно пропадает и вибрация.

Даян Шепард (Мендуар, 24 августа 2366 г.)

Городской госпиталь в Леонове

Она проснулась и тихо лежала, слушая происходящее вокруг. Рядом кто-то тихо дышал, попискивая кнопками датапада. Пшикнула дверь, и знакомый голос прошептал:

— Ну, как она? — голос принадлежал Джо Хартману.

— Спит, Джо, — ответил голос Каади.

— Уже больше суток… это нормально?

— После такого?.. После такого — нормально.

— Мы с Толиятом облазили весь перевал, и у нас плохие известия.

— Вы её не нашли?

— Нет. Нашли нож, ножны от него, пачку альпинистских карабинов и коммуникатор. Это всё.

— Так где она, или… хотя бы её тело, Джозеф? Что вообще там случилось?

— Она схлеснулась со снуффлом. Уселась на него верхом и била ножом, тот её скинул, но и сам полетел в обрыв. Женька успела схватиться за корень — он не дал ей разбиться сразу, задержал падение.

— И?

— Лучше бы она просто упала.

— Не тяни, Джозеф!

— Корень задержал падение, и она, похоже, упала прямо в центр потока. Там мы нашли ножны и карабины. Тело затянуло в затопленные пещеры.

— Духи! Бедная, бедная моя девочка!.. — глухо завыла Каади.

— Мы угробили два дрона — но в этом лабиринте невозможно ничего найти. Техника моментально перегревается. Связь из-за металла в породе сбоит, а там просто огромная площадь поисков. Боюсь, Каади, мы никогда её не найдём.

— За что ей такая страшная смерть? Духи, за что вы так с нами?.. — тихо причитала сестра.

Она повернула голову и посмотрела на сестру и Джозефа. Каади уткнулась человеку лицом в грудь, её плечи вздрагивали. Слышались глухие рыдания.

— Каади.

Сестра вздрогнула.

— Даян?! Даян, ты проснулась! — Каади бросилась к женщине и обняла её.

— Каади, как девочки и Дакар? Как Коэл и Таэль, и где Ванька?

— С девочками всё в порядке, но они ещё в состоянии искусственного сна. Дакар пришёл в себя, и с остальными всё будет хорошо. Ванечка вместе с Сэй, в соседней комнате — они спят.

— Как брат себя чувствует?

— Ему очень плохо, Даян. Когда он узнал о судьбе наших мальчиков и Михаила, я подумала, что он сейчас уйдёт вслед за ними. А теперь ещё и Женька…

— Я всё слышала, — ответила лежащая тихим голосом. — Это просто невыносимо… но у меня есть ещё ребёнок — и я обязана о нем позаботиться. Так что помоги мне встать и одеться.

— Ну, вы тут это, подруги, давайте сами. А я пойду, пожалуй, — пробубнил Хартман.

Диана посмотрела на мужчину.

— Спасибо тебе, Джо. Тебе и Толияту. Передай ему, чтобы сворачивал операцию. Я почему-то уверена, что мы никого не найдём.

— Как скажешь, Диана. Ну, я пошёл.

Диана, с помощью сестры, одевается, потом смотрит на себя в висящее на стене зеркало. Из отражения на неё смотрит красивая женщина — но её взгляд холоден, и в уголках глаз собрались морщины.

— Как ты? — спрашивает Каади.

— Плохо… но лучше я буду работать, чем тонуть в собственной боли. Как много наших погибло?

— Двадцать три разумных. Большинство — в городе, от обрушения коммуникационных тоннелей. Чёртов транспорт! На такое никто не рассчитывал. Всех погибших свозят в наш морг, и принято решение похоронить их всех вместе, сделав мемориал.

— Хорошее решение. Пойдем, сестра, займёмся делом.

Женька (24 августа 2366 г.)

Передо мной раскинулось наше Зеркало, где-то за деревьями встаёт солнце, создавая непередаваемую игру теней в туманной дымке, висящей над водой. Вокруг ни души и странная, звенящая тишина — не слышно даже птиц. Я сижу, обняв колени руками, и смотрю на воду. В душе — тишина и покой.

Тихие шаги и такой родной голос:

— Ты чего это задумала, Женька? Почему ты опустила руки?

— Папка… я не хочу спасать этот мир! Он сначала дал… а потом забрал у меня смысл биться за его спасение. В нем больше нет тех, за кого можно умереть, сражаясь.

— А как же твои братья?

— Их осталось только двое. Так мало…

— Достаточно! Ты думала, будет легко? Вот так ра-аз — и ты победила?

— Но…

— Никаких «но»! Ты моя дочь — вставай и сражайся! Что ты нюни распустила, забилась в самый дальний угол — и сидишь, хнычешь?!

— Да?!

— Выпустила вместо себя эту ненормальную — и думаешь отсидеться за её спиной? Так не получится!

— Что мне делать?

— Придумаешь — жизнь сама даст тебе якорь. Вставай и иди — у тебя будет за кого сражаться.

Встаю и оборачиваюсь — там рядом стоят мои братья и отец с дедом. На всех парадная чёрная форма с золотыми шевронами.

— Деда?!

— Не подведи нас, Лисёнок! — говорит Алёша.

Денис просто подмигивает. Дед берёт себя рукой за подбородок, оглядывает меня с ног до головы.

— Наследственность хорошая, подготовка тоже… должна справиться, — смотрит мне в глаза. — Все твои предки по обеим линиям вот уже несколько столетий — воины. Не подведи нас!

Отец подходит и с нежностью проводит рукой по моей щеке.

— Мы всегда рядом, Женька, всегда с тобой — помни об этом. Прощай, — говорит и возвращается к остальным.

Они козыряют мне, разворачиваются и уходят в туман. Какое-то время я слышу их шаги, потом стихают и они.

Открываю глаза. Вокруг — только темнота и тихий, на грани слышимости, гул. Где я? Через несколько мгновений я вспоминаю… Свой поход вдоль горячего потока, и как я оттуда выбралась, просто разнеся скалу над собой биотикой. Как по лесу блуждала. Вспомнила гривастого волка, с которым поменялась ножами, вспомнила корабль и добрую молодую докторшу.

Судя по звукам, мы куда-то летим — а раз меня не отправили к нашим, то я всё ещё на борту. Охренеть, как капитан-то на это подписался?! Контрабандисты — маниакально осторожный народ… и зачем он повесил на свою голову такой геморрой, как я, просто непостижимо!

Однако, сильна моя шиза — так точно привести меня к кораблю! А как мощно и изящно она биотикой работала — только на голой интуиции, но с таким результатом! Получается, что я свои возможности до конца ещё не знаю — надо изучать и тренироваться. Как она скалу взорвала — ух-х, аж мурашки по коже!..

А гривастый — какой красавец! О, там же, в рюкзаке, этот меч каменный! Вообще — что там у меня? Встаю и вижу, что я в костюме Евы — лишь фиксирующая повязка держит правую руку. Загорается тусклый синий свет ночника. Шлёпаю босыми ногами по полу и тащу рюкзак к кровати — тяжёлый какой, гадство! А, пока шла, не чувствовала…

Так… Кейсы непонятные — три штуки. Каменный меч — одна штука. Аптечка церберовская — одна штука. Нож именной турианский — одна штука. Коробка с термоклипсами — одна штука. Бинокль — одна штука. Мультитул — одна штука. Ни белья, ни фляги с водой… мда. Хотя что это я — бельё ведь Джинни отдала. Джинни… дикая тоска и грусть! Так, хватит, Женька, а то снова ЭТА вылезет…

Беру со стола инструметрон и включаю: тест, ошибка, повреждена система связи. Хорошо же я брякнулась! Берём мультитул, включаем, проводим над инструметроном. «Найден сдвиг контактной группы. Исправить?» Конечно, исправить! Вибрация мультитула и довольный писк инструметрона: «Система связи доступна, идет поиск сети… Сеть найдена, в доступе отказано». Ожидаемый результат — кто же меня в корабельную сеть так просто пустит? Как там дядя Стив учил… тарьям-пам-пам, вот так и вот так, ага, а вы мне так, а я вот так… ну вот и доступ: «Получить права администратора?» Да, конечно! «Включить скрытый режим?» Конечно. Имеем список экипажа — хорошо. Порт приписки — тоже хорошо. Грузовая декларация… оу, какая длинная. Богатые купцы! Список пассажиров… ага, некто Джейн Шепард, 12 лет, сирота. Это, наверное, я… чего-сь это шиза меня Джейн назвала? «Сама ты шиза!» — мелькает мысль. О! Ну да хер с ним, пусть буду Джейн.

Жилая палуба, каюты, ищем свою… вот она, смотрим на схеме… готово, запомнила. А ничего так кораблик: просторный, и народу всего ничего, весь экипаж — десять человек, на такой-то сарай. Выключаю инструметрон, иду к выключателю, включаю свет. Удручающее зрелище… при таком размере корабля, каюты могли быть и побольше! Три на пять метров, и минимум мебели: кровать, шкаф и стол с терминалом. В углу сиротливо стоит санблок. Подхожу к шкафу, открываю — куча мужской одежды: футболки, майки, трусы, уники трёх видов, КОКОС. Нда-а! Беру футболку — она мне, как балахон. Трусы? Хм, небольшого размера, эластичные… пойдёт! Достаю всё это, надеваю. Смотрю на себя в зеркало на двери шкафа, и на лице сама по себе появляется улыбка — ну и чучело! Белая футболка по колено, и из-под неё просвечивают чёрные трусы-боксеры. Следующая задача — ищем носки, чтобы босиком не ходить. Вот они… тоже чёрные, хи-хи, чтоб с трусами гармонировали. Расчёска есть? Есть. Приводим голову в относительный порядок. Вот, краса и гордость Мендуара, ты идёшь в свет!

Пытаюсь открыть дверь… уй, она не открывается. Инструметрон… каюты… моя… статус? «Заблокирована до особого распоряжения доктора Мейер». Так, док у нас Дебора Мейер, а кэп — Максимилиан Мейер… о как! Понятно, как док кэпа уговорила — как папка иногда приговаривал про ночную кукушку, которая всех перекукует. Открываем дверь, за ней ярко освещённый коридор, на стене — красивое изображение мордочки барсука. Ну правильно — с таким названием корабля. Смотрим налево: коридор и двери кают с обеих сторон, в конце дверь побольше, исходя из схемы, там — каюта капитана. Она аж трёхкомнатная! Затем по три каюты двухкомнатные: старшие офицеры корабля, «дед», суперкарго, старший пилот, доктор, навигатор и безопасник. Дальше все остальные. Кают, правда, четырнадцать — ну это, наверное, из расчёта на возможных пассажиров. Справа — двери лифта и всё. Смотрим в инструметроне, кто где — все в кают-компании, завтракают, корабельное время: 8:05. Мне пора. Вызываю лифт. Двери открываются, захожу и нажимаю верхнюю кнопочку, подъезжает надпись «Главная палуба». Стою лицом к дверям, они открываются… и у народа лица становятся очень удивленными. Купаюсь в волне их изумления.

— Здрасьте! — приветствую всех.

Народ в разнобой здоровается. Стою перед ними, руки за спиной, глаза в пол… А самой смеяться хочется, аж до слёз! Поднимаю взгляд. Мужчина с нашивками капитана с удивлением смотрит на доктора.

— Дебора, ты что, сняла блокировку с каюты? — док только глазами хлопает.

— Н-нет! Я… я вообще не понимаю, как она вышла!

Капитан смотрит на меня.

— Как ты вышла из закрытой каюты?

— А это называется «закрытая каюта»? — отвечаю вопросом на вопрос.

Сидящий с ним рядом мужчина копается в инструметроне, его брови лезут всё выше и выше, он поднимает взгляд на капитана.

— Макс, в сети одиннадцать пользователей, но административных записей — только десять. Невидимая запись обладает максимальным приоритетом в сети корабля.

От капитана потянуло страхом.

— Как ты это сделала?

— Не скажу — это секрет ВКС Альянса. Вам он только помешает.

— То есть, любой флотский может так просто влезть к нам в систему?

— Не любой, далеко не любой! Но да, может. Это заложено в системы корабля при строительстве, и удалению не подлежит.

— А если всё-таки удалить? Это можно сделать?

— Можно… но тогда любой военный корабль Альянса, проверяя вас, это увидит — и вас автоматически объявят пиратами. Вам это надо?

Капитан сглотнул.

— Да ну нахер! — внимательно посмотрел на меня. — А ты откуда об этом знаешь?

— Дядя научил!

— Кто у тебя дядя?

— Офицер флота.

— И всё?

— И всё.

Народ с удивлением разглядывает меня, и в их чувствах всё сильнее проявляется веселье. Видок у меня, дай боже — огородное чучело, и то, наверное, лучше выглядит. Их десять человек: семь мужчин и трое женщин. Все достаточно молодые и довольно симпатичные.

— Джейни, садись завтракать, — приглашает док.

— С удовольствием, а то что-то очень кушать хочется. И да, какое сегодня число?

— 24 августа… неудивительно, что ты есть хочешь, больше суток спала.

— Да?! Вот это я поспала, с ума сойти! Ни разу в жизни так долго не спала.

Сажусь на диван, мне наливают сок и пододвигают сандвичи. Интересуюсь наличием у них чая, и вся команда смеётся. Молодой парень, который поймал мою деятельность в сети корабля, объясняет, что Вадик, в каюте которого я теперь живу, тоже с Мендуара и тоже любитель чая. Спрашиваю, где он. Лица людей мрачнеют, и одна из девушек отвечает мне, что Вадик, как патриот, остался в космопорту и погиб в бою с пиратами. По крайней мере, так капитану сообщили из администрации порта.

— Печально. Слишком много наших погибло от рук пиратов. Надеюсь, наши тоже их хорошо проредили.

— Насколько я знаю… — отвечает мне капитан, — пиратов перебили всех и корабли их все посбивали, даже челноки. Турианская эскадра устроила настоящую охоту за ними на низких орбитах. Поэтому мы так долго сидели на поверхности — ждали, когда турианцы дадут добро на взлёт, а то приняли бы за пиратов. А у флотских Иерархии с пиратами разговор короткий…

— Замечательно! — отвечаю. — Осталось только добраться до заказчиков этого всего и отправить их в Ад.

— Ты так говоришь, Джейн, как будто знаешь, кто заказчики.

— Весь Мендуар знает, кто заказчик.

— И кто же? — снова спрашивает меня этот парень рядом с капитаном.

— Атаку на колонию организовала «Экзо-Гени», а мою семью, моих друзей и соседей убили люди «Цербера».

Кр-рак! Я подымаю глаза и встречаюсь с полными боли и ненависти глазами парня, сидящего рядом с капитаном. Из его руки сыплются обломки стакана. Мы смотрим друг другу в глаза — и я понимаю, что ненависть направлена не на меня.

— Чарли, Чарли! Успокойся! — обнимает парня за плечи капитан. — Ты чего?

— Капитан! — Чарли смотрит на кэпа. — Скажи, на свете есть бог? И если он есть — то почему эти твари всё ещё существуют?!

— Не знаю, Чарли… Пойдем, выйдем ненадолго, — мужчины уходят на мостик.

Кид (парень, один из тех, что стояли на аппарели, когда я к ним пришла, а сейчас сидит рядом) немного помявшись, рассказал мне, что десять лет назад на колонию, где жили близкие Чарли, напали пираты. Они похитили почти всех колонистов — там были родители и младшие сёстры Чарли. Но одному из похищенных колонистов удалось сбежать, и он рассказал, что всех их передали церберовцам на одной из пиратских баз в Термине. Это «Цербер», как выяснилось, оплатил похищение. Люди им нужны были для каких-то опытов.

— Но зачем они убили твоих близких, Джейн? — слышу голос Чарли от дверей на мостик.

— Им нужна была я, а мои родные не захотели меня отдавать.

— И они дали тебе возможность сбежать. Но что в тебе особенного?

— Может то, что я биотик?

— Пфф! Биотиков полно! Это не тянет на причину.

— Ну… я сильный биотик.

— Сильный?! Насколько?

— Мой тренер говорила мне, что биотиков такой силы она ещё не встречала.

— Хм. И кем была твой тренер — поди, недоучка какая-нибудь?

— Капитаном десанта.

— Ух ты, целый капитан!

— Ну да, целый капитан десанта… Республики Азари.

— ЧТО?!

— Так ты что, сильнее даже синеньких дамочек?

— Причём гораздо сильнее. И ещё…

— Что ещё?

— У меня нет импланта, если что.

— Как нет?! Совсем?

— Угу, он мне не нужен.

— Да… за таким уникумом они могли полк послать. И не то, что семью — половину колонии вырезать. Как же ты сбежала?

— Я не сбегала. Я их всех убила. Всех, кто меня догнал, я убила, кого как: кого из карабина, кого биотикой, двоих в ловушку заманила.

— И скольких ты убила?

— Тридцать шесть разумных.

— Охренеть! — шепчет слева Кид. Вся команда смотрит на меня с удивлением, и только Чарли — с восторгом.

— Ты не ошибаешься?

— Нет. Могу рассказать про каждого, хотите?

— Нет, нет! Не надо, — отвечают хором все.

— Внимание, слушайте все, — говорит, стоящий у дверей на мостик капитан. — Чарльз, ты, как «дед» корабля и мой старпом, обеспечь юнгу Джейн одеждой и КОКОСом, у тебя в мастерской всё для этого есть. А то у неё сейчас вид, как у огородного пугала. Дебора, как у неё со здоровьем?

— Вроде нормально, но точнее я скажу после обследования. Думаю, через несколько дней она будет в полном порядке.

— Обязательно протестируйте её — надо будет приставить юнгу к какому-нибудь делу. Нечего ей без дела слоняться. Всем всё понятно?

Кивки, дружное мычание и одобрительные возгласы были ему ответом.

— Я на вас надеюсь. За дело, друзья!

Мендуар, 22 сентября 2366 г.

Чистое светлое поле на берегу озера, огромная толпа разумных, кого здесь только нет — кажется, собрались все расы известного космоса. В ослепительно белых одеждах стоят турианцы, белый цвет — траурный у этой воинственной расы. Рядом, в багрово алых, стоят батарианцы; люди и азари — в антрацитово-чёрных. Платки и вуали на лицах женщин. Строгие формы костюмов у мужчин. Саларианцы в ритуальных латах, с клинками на поясе. Почётный караул в изготовленной недавно парадной форме милиции Мендуара. В руках у воинов верные карабины — эти охотничьи «НК330» стали беспощадным карающим клинком для нападавших. Длинный бетонный саркофаг, на дне которого ровным рядом стоят гробы — их почти три десятка. Серебристый матовый металл — последнее пристанище защитников. Они все здесь — все 25 разумных. Последним привезли старого адмирала — того, кто сделал возможным победу колонистов, того, кто обучил и сплотил их всех… таких разных, но в то же время таких похожих. Старого воина достали на Земле — достали подло, снайпер стрелял в спину.

Шелест травы и лёгкие хлопки ткани под ветром, спокойная тишина — все слова уже сказаны, все слёзы уже выплаканы. Общее горе сплотило их, они больше не представители разных рас, они — один народ, народ Мендуара.

Низкий гул с неба. Там висит тяжёлый погрузчик, под ним, на подвесах, плита. Погрузчик пошёл вниз, и плита медленно опустилась на саркофаг, закрыв его. Громко щёлкнули захваты, и тросы втянулись под погрузчик. На чёрном граните плиты — двадцать пять имён. Мужчин и женщин. Вдоль могилы стоит длинный чёрный обелиск, и, как будто внутри полированного камня, стоят разумные — стоят и смотрят на всех остальных. Талант художницы передал это поразительно точно.

Она до сих пор не могла поверить, что её Женьки больше нет. Той, кто открыла ей мир рисунка, мир красок. Которая была рядом всегда, даже когда была далеко. Которая могла утешить парой слов или просто взглядом…

Она помнила утро, когда очнулась в госпитале — обычно сюда залетала Женька, а теперь и она сподобилась. Большая светлая палата… и на соседней койке сладко спит та, которую они считали погибшей!

— Наинэ! — шепчет она. — Наинэ, проснись!

Яркая синь глаз, удивление во взгляде. Подруга оглядывается, смотрит на себя.

— Где мы, Джинни?

— Да ты что, не узнаёшь? Это же наш госпиталь! Это значит — мы победили! Ты слышишь, Наин, победили! И Женька, я просто не знаю как, сумела тебя спасти! — тут она вспоминает о погибших, и на сердце падает тень.

— Кто?! — мгновенно поняв причину, шепчет Наин.

— По словам Женьки, почти все. Остались только папка и дядя Миша. Но она говорила, что может ошибаться. Но Алёша точно — я сама видела.

— Она ошиблась, — раздается голос отца от дверей палаты.

— Папка!

— Дядя Коэл!

— Пап, но тогда кто?

Отец тяжело вздыхает: — Миша умер от ран, уже после боя. Алёша, Денис и Оливия погибли в бою. Остальные живы.

— Мама жива! И тетя Даян, и Каади, и Ванечка, и Сэй! И дядя Дакар, и Таэль! — восклицает Джинни.

— Да, все живы.

— Дядя Коэл, а где Женя? — задает вопрос Наин.

Отец опускает глаза.

— Папка… скажи что это не так!.. Нет, пожалуйста! — шепчет она.

— Её так и не нашли… считают, что она упала в горячий поток, и тело затянуло в пещеры.

— Духи, какой ужас! — кричит Наин. Яркий день становится чёрным.

Они стоят рядом, взявшись за руки. Наинэ — в снежно белой тунике и таких же брюках и сапогах, на голове капюшон; Джинни — в ярко алой одежде скорби. Там, на чёрном обелиске, стоит и смотрит на них Женька. Всю свою душу, весь свой талант вложила она в эти гравюры. Сначала на листах пайперола, а потом и в камне, с помощью станка. Но в саркофаге лежит один пустой гроб, в нем — только коммуникатор. Коготь забрала Наин. За спиной стоит Дакар, его сильные руки лежат у девочек на плечах. Рядом отец, на его руках сидит Сэй. Ровная шеренга милиции абсолютно синхронно поворачивается, приклады упираются в плечи, стволы карабинов смотрят в небо. Звучит команда и следует залп, за ним другой, потом третий. Саларианцы стоят, вытянув руку с зажатым клинком. Церемония завершена, и разумные начинают расходиться.

— Вот и всё, — тихо говорит Дакар.

— Нет, не всё! — отвечает Наин. — Я отказываюсь верить в её смерть, пока лично не увижу её мёртвой. Пока не потрогаю и не почувствую это. Для меня она живая. Просто уехала очень далеко.

— Я поддерживаю тебя, Наинэ, — соглашается Джина. — Она живая. Живая!

Мужчины переглядываются и качают головами.

— Идём домой, девоньки, — говорит батарианец. Вся группа разворачивается и уходит, а на чёрную гранитную плиту начинают падать капли дождя.

Мендуар, Ранчо «Шепот», вечер того же дня

На мягком и, по виду, новом диване сидят две женщины: турианка и человек. Сидят, взявшись за руки и с любовью глядя друг на друга.

— Значит, ты уезжаешь, Даян? — спрашивает со слезами в голосе турианка.

— Я не могу пока здесь жить, Каади. Я почти не сплю — просыпаюсь от каждого шороха. Мне всё время кажется, что они вот-вот войдут — и я услышу шаги Женьки, сбегающей по ступенькам на тренировку. Тихие шаги Миши, его спокойный голос, спрашивающий о чём-то дочь. Её смех. Это невыносимо, Каади! Мне мерещится бренчанье гитары из комнаты мальчиков. Ваня каждую ночь их зовёт во сне. Каади… — Человечка утыкается в грудь турианки, и её сотрясают глухие рыдания.

— Что говорит Рэй? — спрашивает сквозь слёзы Каади.

— Говорит, нам надо сменить обстановку, полностью. Это значит — уехать с Мендуара.

— И куда?

— Я связалась со Стивом — меня восстанавливают во флоте. Я забираю Ивана и улетаю на «Арктур». Видимо, пришло время капитан-лейтенанту Шепард снова встать в строй.

— Ты же врач, Даян!

— Пока нет — пока раны не заживут, я не хочу быть врачом. Хм-м… ты знаешь, а ведь отец был прав, наше призвание — быть военными. Теперь я поняла это точно.

— Артур был мудр… наш отец редко ошибался.

— Редко… но уберечься не смог.

— Не смог…

— Когда, Даян?

— Через три дня прилетит Стивен, и я улечу с ним. Каади, что с расследованием?

— Мы вскрыли почти всех замешанных. Остались только несколько моментов на Иллиуме. Ничего, мы подождем пару лет, чтобы они успокоились… а потом убьём всех. Одного за другим. Толият готовит несколько групп и сам готовится.

— Прямых улик, конечно, нет?

— Нам хватит косвенных — в таких делах этого вполне достаточно.

— Мастер-ассасин на тропе мести, с поддержкой целой колонии… Он достанет их всех, я уверена.

— Нас поддерживает не только администрация колонии, но и Директорат РМ, КГБ Союза, СВР Иерархии и некоторые матриархи. Подключилась даже ГОР.

— Надеюсь, ты не?..

— И не надейся. Я в деле. Кровь наших мальчиков, нашей девочки и моего брата, отца и матери вопиет об отмщении! Мой клинок обагрится кровью виновных, не будь я Каади Кандрос, артхог[11] Чёрной Стражи!

— Будь осторожна, сестра! Я не хочу тебя потерять…

— Не волнуйся — не настолько я ещё растеряла навыки, да и Толият поможет мне восстановиться. У меня два года — успею подготовиться.

Женщины встают и подходят к окну, за которым, на стоящих в палисаднике креслах, сидят дети — там Вэсил, и Наин с Джин, и Алекс Хартман.

— Бедная Вэсил… Как она это пережила?

— Рэй сказала, что очень тяжело. Но она сильная — должна справиться.

— Малышка говорила, что будет ждать Дениса столько, сколько надо: пятьдесят лет, сто — не важно.

— Теперь ждать некого…

— Теперь некого…

— Надеюсь, она глупостей не наделает.

— Я присмотрю за ней, сестра.

— Сделай это, Каади. И да, когда боль утихнет — я вернусь сюда. Через несколько лет, может, лет десять, может, больше. Но обязательно вернусь, я тебе обещаю!

— Ты, наверное, станешь адмиралом к тому времени?

— Постараюсь.

— Ты уж постарайся — чтобы у Мендуара снова был свой Адмирал.

Женщины обнимаются и молча стоят, глядя в окно.