Ониксовый Шторм

Глава 63

ИМОДЖЕН

Если бы хаос был местом, то это был бы Дрейтус.

Дождь бьет по стеклу моих очков, пока Глэйн взлетает к трем вивернам, изо всех сил пытающимся разорвать Квера на части. Из-за крутого угла, который она выбрала, сидеть на месте чертовски трудно, но я не собираюсь говорить ей, чтобы она притормозила – она все равно не послушается. Боди в беде.

Я скриплю зубами. Он не понимает. Если мы потеряем и его, и Риорсона, Тиррендор достанется тому, кого назначит король. Я скорее умру, чем увижу наваррского аристократа на обгоревшем троне, который защищали мама и Катрина. Пламя вечной ярости, живущее в моей груди, разгорается все жарче. К черту эту орду. К черту вэйнителей, которые на них ездят. К черту этот нечестивый вихрь торнадо в конце северного поля, и к черту приказы оставаться на земле под этими ветрами. Мы не потеряем Боди.

Виверн все еще слишком много, несмотря на нечеловеческое количество, которое только что разогнала Сорренгейл, и где, черт возьми, Риорсон? Лучше бы он помогал в северо-восточной башне, потому что за последние двадцать минут я не видела ни следа тени.

– Крут докладывает, что мы не взяли с собой достаточный запас, – предупреждает Глэйн, передавая сообщение Квинн из оружейного склада в башне внизу.

Черт побери.

– Мы привезли два ящика! – достаточно, чтобы развязать войну в нашем собственном королевстве, учитывая, что Риорсон утаил оружие нашей кузницы от короля Таури.

– Нуирлах говорит, что они послали за подкреплением, – в ее голосе нет надежды.

– В четыре часа пути? Как… – Вот дерьмо. Феликс знает о Гаррике. Боги, да он уже близок к тому, чтобы сгореть. – Тогда мы будем держаться и молиться, чтобы Сорренгейл смогла остановить эту чертову бурю.

– Крут также сообщил, что тебе следует пить больше воды, поскольку мы находимся в бою дольше, чем предполагалось.

Я усмехаюсь.

– Пусть Крут передаст Квинн, что я в полном порядке, – похоже, она беспокоится обо мне, в то время как вся работа лежит на ней.

Глэйн вскидывает голову.

– Квер страдает, – предупреждает она меня тем скрежещущим тоном, который обычно означает, что она собирается сделать что-то стремительное, и, конечно, она расправляет крылья и поднимается еще выше, почти под девяностоградусным углом.

Дерьмо . Я сползаю на ботинках к следующему гребню и пристраиваюсь поудобнее. Если лечь на спину Глэйн, просунуть голову за седло и прижаться щекой к ее чешуе, это поможет уменьшить сопротивление ветру моего тела, пока мы поднимаемся.

Было бы ошибкой смотреть вниз на горящий город, но я не могу не заметить, как две виверны пересекают наше воздушное пространство внизу. Кэт взлетает, и я удивленно моргаю. Похоже, Аэтос сейчас только и делает, что нарушает правила.

– Приготовься, – предупреждает Глэйн.

Это больше, чем я обычно получаю.

Ее импульс смещается, замедляясь на тошнотворную секунду, и я напрягаю все мышцы и прижимаюсь к ее позвоночнику, превращая нас из всадника и дракона в единое существо. Она проделывала этот маневр слишком много раз, чтобы я не поняла, насколько дерьмовым это будет.

Она атакует снизу – зубами и когтями, – затем складывает крылья, чтобы защитить их, и взмахивает хвостом вверх.

Я концентрируюсь на том, чтобы двигаться вместе с ней, борясь с гравитацией, пока я вишу вверх ногами, а ее хвост кинжалом вонзается в следующую виверну. Кровь брызжет, окрашивая дождь в красный цвет. Несмотря на прорезиненные перчатки, моя хватка ослабевает, и я гримасничаю, просовывая пальцы между ее чешуей.

– В любое время!

– Ладно, – вздыхает она. А потом мы падаем.

Сила падения прижимает меня к ее чешуе, удерживая на месте, пока она тащит виверну с неба. Кости трещат, плоть рвется, и она бросает тушу, как вчерашний мусор. Серая масса падает, как камень, вправо, и Глэйн перекатывается, укладывая меня на спину, а не под нее.

– Семнадцать, – подсчитывает она.

– Почти уверена, что шестнадцать, – я подтягиваюсь, используя ее чешую как лестницу, пока моя задница не упирается в седло, и провожу рукой по очкам, чтобы очистить их от дождя. Где-то должна быть руна, которая поможет сохранить эти чертовы линзы чистыми.

– Первая считалась! – возражает она, когда мы устремляемся к Кверу и оставшимся вивернам.

– Кэт забрала первую.

– Только после того, как я ее ранила! – огрызается Глэйн.

– Но это все равно не убийство, – мой желудок напрягается, когда я впервые хорошо вижу, с чем мы столкнулись. Квер снова и снова взмахивает хвостом меча, сдерживая виверну у себя за спиной, но на его груди по диагонали пролегла глубокая кровоточащая борозда, несомненно, нанесенная когтями виверны перед ним.

– Я хочу их всех, – Глэйн крутит головой из стороны в сторону.

– Давай к той, что у него за спиной, – предлагаю я и надеюсь, что она будет рада меня выслушать. С ней никогда не знаешь.

– Отличный выбор, – соглашается она с мрачным оттенком ликования.

Боди держит меч в руке, но у него нет возможности сделать четкий удар, поскольку троица начинает падать по спирали. Под таким углом мы перехватим их лоб в лоб.

Я достаю свой меч и сжимаю одной рукой чешую Глэйн. Мои бедра достаточно сильны, чтобы держаться самостоятельно, но она не предсказуема, а я не в настроении умирать.

Синий огонь охватывает Квера от морды до рогов, и Боди пригибает голову, когда остатки пламени скатываются по шее Квера и гаснут в дыму, не успев добраться до него. Я быстро вдыхаю, чтобы разогнать внезапное напряжение в груди. Это было слишком близко.

Затем я сосредоточиваюсь на верхней виверне, выискивая слабые места…

Глэйн отклоняется влево, чтобы проследить за спиралью Квера, а затем бросается на виверну, вцепившуюся когтями ему в живот.

– Я передумала.

– Очевидно.

Глэйн бьет виверну, как таран, и я крепко держусь за нее, меня бросает то вперед, то назад из-за внезапного изменения скорости. Пульс подскакивает, когда мы несемся вперед под отчетливый звук рвущейся чешуи, но в этом звуке только решимость и ярость, льющиеся через связь, а не боль.

Над плечом Глэйн появляется огромная голова, и на долю секунды я вижу только оскаленные зубы, оскалившиеся в мою сторону.

К черту всю это.

– Держись ровно, – говорю я Глэйн, вставая на седло подо мной. Затем я пробегаю по скользким чешуйкам ее шеи, минуя оскаленные зубы, которые расступаются достаточно долго, чтобы струя голубого огня пронеслась по спине Глэйн.

Хорошо, что я сдвинулась с места.

Прежде чем виверна успевает схватить ее за горло, я всаживаю меч ей в глаз и толкаю со всей силы. Лезвие вонзается в мягкую плоть с противным хлюпаньем. Ее пронзительный крик звенит у меня в голове, как колокол, и я задумываюсь о выборе жизненного пути, когда она откидывает голову назад, едва не прихватив меня с собой. Моя рука зацепилась за стальной шар в верхней части рукояти меча, и я фиксирую хватку, когда виверна отлетает в сторону.

Глэйн ныряет за кучей чешуи и крыльев, а я падаю назад, ударяясь задницей о каждый гребень ее шеи, прежде чем столкнуться с седлом.

– Ты издеваешься? – я вжимаюсь в сиденье, затем фиксируюсь в привычной для меня позе, меч по-прежнему в руке. Справа мелькает красный. Кэт.

– Ты свалилась? Нет. Я не связываюсь с нытиками, – она преследует виверну под дождем, затем вцепляется ей в шею и вырывает горло.

Я бросаю свой вес влево и едва не оказываюсь забрызганной кровью.

– Восемнадцать! – объявляет она, взмахивая крыльями, чтобы выйти из пикирования и направить нас обратно к северной стене.

– Семнадцать, если исходить из твоего измерения, поскольку я ранила ее первой, – еще один серый комок падает перед нами, и я поднимаю голову, чтобы увидеть Кэт и Квера, спускающихся к нам. В правом крыле Квера дыра, на груди останется шрам, но с такого ракурса я не могу определить, ранен ли Боди.

Глэйн поворачивает голову, когда виверна с голубым огнем обходит город с юга, поджигая ряд деревьев.

– Эта.

– Не в нашем воздушном пространстве, – Каори и другие офицеры удерживают восточную, южную и западную территории, которые из-за ветров быстро становятся эпицентром битвы, но у них нет самого сильного всадника – Гаррика. А от Шрадха нет и намека на присутствие.

– Для такого решительного человека ты до сих пор не предприняла никаких действий… – Глэйн начинает читать лекцию.

– Остановись на этом, и я соглашусь, что на твоем счету восемнадцать убийств, – мои ребра напрягаются, когда мы спускаемся к городу. Вэйнителям надоело возиться – они пришли сами. Голубое пламя стекает по спиральной башне благодаря двум вивернам, карабкающимся по ее бокам, и огонь вырывается наружу, когда тёмный колдун в алых одеждах делает круг своим посохом с вершины. Грифоны со своими летунами устремляются к угрозе.

В животе ноет. Их слишком много, а мы уже выдохлись. Помимо трех убитых драконов, еще четыре лежат ранеными вдоль стен на западе рядом с бесчисленными грифонами. Истекающие кровью всадники делают все возможное, чтобы оказать им помощь, а я отвожу взгляд от, скорее всего, смертельной раны на отрубленном хвосте большого коричневого.

– Приказы? – я всегда знала, что умру в бою. Просто не хочу, чтобы это случилось сегодня.

– Башня! – кричит Глэйн.

Квинн.

Моя голова поворачивается влево, а сердце делает кувырок. Один темный колдун в пурпурной мантии идет по восточным городским стенам, словно они ему принадлежат, а другой в малиновых боевых кожанках приближается по северным. Оба направляются к турели, где работает единственный человек, которого я по-настоящему люблю на этом поле боя, и она, вероятно, даже не знает об их приближении.

– Передай Круту!

– Уже сделано, – крылья Глэйн бьются так же быстро, как мое сердце, пока мы движемся к стенам. С воздуха мы ничего не можем сделать. Придется спускаться.

Глэйн рычит.

– Ты знаешь, что это правда, и я не оставлю ее умирать, – я убираю меч в ножны и перебираюсь к ней на плечо, несмотря на ревущий ветер, бьющий мне в спину. Приказы будут позже, а сейчас мне нужно идти.

Пехотинцы сражаются, пытаясь перехватить темных колдунов, и их сбрасывают со стен, как бесполезных кукол. Стражники падают на пятьдесят футов вниз и погибают, расчищая путь для вэйнителей.

Ужас наполняет мои легкие, а сердце колотится .

– Ты должна защищать башню со стен вместе с лидером крыла, – с несогласным рычанием сообщает Глэйн, отходя влево для параллельного подхода.

– Здорово. Доставь меня на стену, сейчас же , – тёмные находятся менее чем в тридцати футах от двери башни, а двое оставшихся охранников на платформе для запуска крестовых болтов наверху, похоже, готовы к бегству.

Проклятье . Они должны были быть в безопасности . Никто не должен был знать, но целеустремленные шаги этих темных колдунов доказывают, что они знают, что происходит в башне.

– Твоя смерть будет раздражающей для меня, – Глэйн замедляется ровно настолько, чтобы я выжила, и вытягивает переднюю лапу, летя вдоль северной стены.

– То же самое, – я мчусь по чешуе ее не раненой ноги. Нет времени на страх, нет места для ошибок, не тогда, когда за Квинн охотятся. Достигнув когтей Глэйн, я, не раздумывая, прыгаю в дождь.

Сердце колотится в ушах, пока я нахожусь в воздухе, и северная стена устремляется мне навстречу. Я сгибаю колени, чтобы принять на себя удар, а затем бегу , как только мои сапоги ударяются о каменную кладку, чтобы импульс не убил меня. Я мчусь вперед, едва не падая лицом на мокрый булыжник, и устремляюсь к спине багрового вэйнителя.

Между нами сорок футов.

Тридцать. С основания башни доносится шум, но я фокусируюсь на темном колдуне и посохе, который он держит в правой руке.

– Они эвакуируют оружие пешком, – говорит Глэйн откуда-то сверху.

Хорошо. Мои легкие горят, но дышать стало немного легче. Квинн будет в безопасности.

К моим шагам присоединяется еще один, и в уголке моего глаза вспыхивает металлическая искра. Справа от меня догоняет Аэтос, половина его лица залита кровью, в руках у него кинжал и щит вдвое меньше его самого.

Дерьмо . Это нехорошо.

Двадцать. Я направляю свою ярость, отбросив всякий страх, и достаю из ножен под мышкой один из кинжалов с рукоятью из сплава, готовясь нанести удар. Мы почти у цели…

Темный колдун поворачивается лицом к нам с неестественной скоростью, с которой не могу сравниться даже я, и взмахивает своим посохом в нашу сторону. Огонь вспыхивает, обрушиваясь на нас смертоносным потоком, и я взвешиваю наши возможности в течение всего лишь миллисекунды, пока мы не останавливаемся. Попадет? Мы погибнем. Прыгнуть? Мы умрем.

– Ты не сгоришь! – требует Глэйн.

Черт, как же мне не хотелось этого делать, но я мысленно открываю дверь в дом моего детства и наполняю свое тело ее силой.

– Уходи… – начинает кричать Аэтос.

– Отойди за меня! – кричу я, вырывая щит из его хватки. Его глаза широко вспыхивают, и он отпускает щит. У нас есть несколько секунд, поэтому я переворачиваю щит, затем втыкаю его плоскую верхушку между рядами камней у наших ног и падаю за него, держа руку на кожаном ремне.

Аэтос прыгает за мной, и сила вливается в мои пальцы так быстро, что я сжимаю зубы, чтобы не закричать. Нас окружает жар, кожа в моей руке твердеет, а щит превращается в камень. Огонь ревет, полыхает, течет вокруг нас. Мы – камень в реке, требующий, чтобы вода расступилась.

Жар рассеивается, когда огонь заканчивается, и Аэтос ныряет влево. Из его руки вылетает кинжал с рукоятью из сплава, и я поднимаюсь, сжимая свой собственный.

Выражение шока темного колдуна остается неизменным, когда он высыхает в нескольких футах от меня и падает со стены.

Один повержен, но стражников на вершине башни нет, и я вижу, как вспышка фиолетового цвета исчезает в башне. Хуже того, другой, одетый в багровое, идет вдоль восточной стены.

Аэтос вскакивает на ноги и выхватывает свой оставшийся кинжал.

– Я возьму этого. Тебе достанется тот, что в башне, – он бросает взгляд на каменный щит, затем переходит на бег, и я следую за ним, бегу так быстро, как только могу. – А о том, что , черт возьми, это было, мы поговорим позже, – кричит он через плечо, но я уже обгоняю его, используя меньшую магию для увеличения скорости.

Крут ревет, срываясь с небес на город внизу, но Дрейтус, как и другие поромиэльские города, спроектирован так, чтобы драконы не могли приземлиться на его узких улицах.

Две женщины, несущие плачущих малышей, выходят из дверного проема башни, на их лицах написан ужас. Когда я подхожу к ним, взгляд более высокой из них переключается на меня.

– Вы должны помочь ей! Мы заблудились и зашли не в ту башню, и она…

– Идите на запад! – кричу я, указывая в ту сторону, откуда только что пришла, пока Аэтос бежит мимо, чтобы перехватить другого темного колдуна. – И бегите .

Они кивают и делают именно это.

Я бросаюсь через дверной проем в башню и моргаю, пытаясь приспособиться к тусклому освещению, пока спускаюсь по винтовой лестнице вниз, вниз и вниз, в поисках того, кого они оставили позади.

– Где ты? – хриплый рев разочарования наполняет башню, и мое сердце замирает в горле, когда я огибаю поворот третьего этажа.

Фиолетовая мантия кружится, когда вэйнитель поворачивается на лестничной площадке, замахиваясь на Квинн кинжалом с зеленым наконечником, а она мелькает в пространстве, появляясь перед ним, чтобы через несколько секунд исчезнуть и появиться в другом месте. Две – нет, три её копии кружат вокруг темного колдуна.

Ее здесь нет. Она проецирует. От облегчения у меня чуть не подкашиваются колени.

Я останавливаюсь, перегнувшись через перила, чтобы осмотреть лестницу внизу, но не вижу ее. Вероятно, она в здании с Феликсом, обустраивает новую оружейную. Я поправляю рукоять кинжала и крадусь вниз по ступенькам, чтобы оказаться на расстоянии броска.

Подождите. Квинн, стоящая в нескольких лестничных пролетах подо мной, отстегивает свой двузубый топор и действительно приближается к разъяренному темному колдуну, который дико размахивает кинжалом, а вокруг него танцуют другие версии Квинн, служащие для отвлечения внимания.

Я вскидываю кинжал и бросаю в тот же миг, когда Квинн делает выпад своим, и бледноволосый вэйнитель кружится. Его глаза загораются, затем стекленеют, он становится серым и съеживается, рухнув к ногам Квинн с двумя остриями в груди.

– Попался! – я победно поднимаю руки и спрыгиваю с оставшихся ступенек, когда Квинн поворачивается ко мне, ее темно-зеленые глаза неправдоподобно широко раскрываются, когда она смотрит на свою грудь.

Нет . Лезвие вэйнителя застряло у нее между ребрами, в районе сердца.

Мир вокруг меня замирает, когда она отшатывается к стене, а ее полный ужаса взгляд находит мой.

– Нет! – кричу я, бросаясь к ней, так что она падает на меня, и моя спина скребет камень, когда мы соскальзываем на пол со ступеньки. Я прижимаю ее к себе так осторожно, как только могу, обхватывая правой рукой ее спину, чтобы она не упала. – Квинн, нет .

– Они успели? – ее голос срывается, когда она смотрит на меня сверху, кровь проникает в слои ее униформы через летную куртку по лезвию.

– Мы можем это восстановить, – обещаю я, и вдруг мне становится чертовски трудно дышать. – Нам просто нужно доставить тебя к…

– Они успели? – повторяет она, упираясь головой в верхнюю часть моей руки.

Женщины. Дети. Они не говорили мне, что оставили кого-то. Они сказали, что она спасла их.

– Да, – я киваю, глаза горят, а горло сжимается. – Они выжили. Ты их вытащила.

– Хорошо, – мягкая улыбка растягивает ее рот.

– Держись, ладно? Нам нужно позвать на помощь, – я смотрю вверх и вниз по лестнице, но мы одни. Кто-то должен быть рядом. Может, Аэтос? – Приведи нам помощь! – кричу я Глэйн

– Мне жаль, – говорит она так мягко, как я никогда не слышала и не хотела слышать.

– Мне никто не поможет, – шепчет Квинн.

– Это неправда, – я качаю головой, и мое зрение затуманивается. С Квинн все будет в порядке. Не существует мира, где она не в порядке, не смеется с Джекс и не свисает с моей кровати головой вниз, протирая кудрями пол, пока она читает мне лекции о чувствах .

Грохот сотрясает камень у меня за спиной. Крут.

– Здесь нет ни восстановителей, ни рун для этого, – говорит она с этой своей чертовски обнадеживающей улыбкой. – Это единственное, что ты не можешь исправить, Джен, – ее лицо искажается от боли, и я клянусь, что чувствую ее в собственной груди, разрывающую мышцы и полосующую вены, прежде чем она проходит, а ее дыхание становится неглубоким. – Мне нужно, чтобы ты сказал Джекс, что я люблю ее.

– Нет, – я вытираю слезу, скатившуюся с моего глаза, прежде чем она успевает добраться до ее волос. – Это ты ей скажи. Через пару месяцев ты закончишь академию, а потом женишься на ней в том красивом черном платье, которое ты выбрала, и будешь счастлива.

– Скажи ей, что она была лучшей частью моей жизни… – ее рот кривится, и она смотрит мимо меня. – Ты не в счет, Крут. Ты стал моей жизнью, – она возвращает свой взгляд к моему, и цвет исчезает с ее лица. – Пожалуйста, Джен. Она с офицерами на юге, и я не могу…

Я киваю.

– Я скажу ей, – это не может быть реальностью, не так ли? Как это может быть реальным?

– Спасибо, – шепчет она и расслабленно прижимается ко мне, ее моргание замедляется. – Скажи моим родителям, что это того стоило. Я рада, что ты со мной. Парапет на пороге Малека. Мне так жаль, что на этот раз мне придется идти первой, – ее дыхание сбивается. – И ты должен сказать ему, Джен. Скажи ему, и ты обретешь счастье.

– Квинн… – мой голос срывается. – Не уходи. Не оставляй меня, – умоляю я, вытирая очередную слезу, пока мое зрение расплывается и проясняется. – Ты моя лучшая подруга, и я люблю тебя. Пожалуйста, останься, – это не тот случай, когда её жизнь закончится, не на темной лестнице в Дрейтусе. Этого не может быть. Это я должна была пасть. А она должна жить вечно.

– А ты моя, и я тоже тебя люблю, – ее улыбка сползает, и падает еще одна слеза. – Мне страшно. Я не хочу бояться.

Мое лицо искажается, но я скрываю это.

– Не бойся, – я качаю головой и заставляю себя улыбнуться. – Моя мама позаботится о тебе. И Катрина тоже, – мой рот дрожит. – Она немного властная, но она будет рада иметь еще одну младшую сестру. Я постоянно говорю о тебе. Они будут знать, кто ты. Не бойся.

Ее следующий вздох напряженный и водянистый.

– Они узнают меня.

Я киваю.

– Они узнают тебя и полюбят. Невозможно не полюбить тебя.

– Имоджен, – шепчет она, и ее глаза закрываются.

– Я здесь, – обещаю я, но не могу произнести слова громче, так как горло сжимается.

– Мы сделали ее хорошей, – она замирает, и когда я подношу дрожащие пальцы к ее горлу, пульса нет. Ее больше нет.

Моя рука скользит к ее голове, и я крепко обнимаю ее.

Крик, пробивающийся сквозь ком в моем горле, разрывает мою душу на части и отражается от камня, сотрясая основы моего мира, пока он не замедляется, а останавливается. Я останавливаюсь.

Привет! Я Квинн Холлис. Я решила, что мы должны быть друзьями. Именно это она сказала мне, когда мы поднимались на башню в день Призывника.

Ты же понимаешь, что мы сейчас пересечем аллею смерти.

Что ж, пусть это будет короткая дружба, но мы сделаем ее хорошей.

Я смотрю на другую сторону лестницы, запертая в воспоминаниях, наблюдая, как камни начинают бледнеть, затем теряют свой цвет один за другим, каждая потеря выше предыдущей. Мое сердце каким-то образом продолжает биться, отмечая то, что я раньше считала временем, а цвет исчезает с камней в изгибе под нами так постепенно, что я не могу не задаться вопросом, не забрала ли Квинн цвет с собой.

– Квинн! – кричит кто-то сверху, и раздаются шаги. – Где ты? Мы должны идти… – слева от меня раздается глубокий вдох. – Имоджен? О, черт.

Я медленно поворачиваю голову в сторону голоса, и тут на ступеньке над нами приседает Гаррик, его ореховый взгляд фиксируется на моем и наполняется таким страданием, таким сочувствием , что оно переполняет мои собственные глаза, а по щекам струится влага.

– Она мертва.

Сказав это, я не чувствую себя более реальной.

Его лицо опускается.

– Мне так жаль, – он смотрит вниз по лестнице. – Но мы должны идти. Полдюжины из них держатся за городские стены, высасывая жизнь из камня. Пора уходить.

Я крепче прижимаю ее к себе, не в силах понять, как можно двигаться, словно есть какой-то мизерный шанс, что она вернется, если я просто подожду здесь достаточно долго.

– Я не могу. Просто уходи.

– Я с тобой. Ты не можешь умереть, – рычит Глэйн.

Квадратная челюсть Гаррика сжимается.

– Ты должна. Мы должны уйти, иначе они и нас осушат.

– Я не оставлю ее!

– Я не оставлю тебя ! – он наклоняется и проводит рукой по моей шее. – Я не оставлю тебя, Имоджен, – повторяет он, на этот раз мягче. – Мы заберем Квинн, но нам нужно идти сейчас . Позволь мне взять ее.

Я замечаю круги под его красивыми глазами, необычную бледность его лица. Он изможден, и впервые в жизни мне все равно, что он видит меня в самом слабом состоянии, потому что он тоже в таком. Я киваю.

– Хорошо, – он быстро переходит на ступеньку под нами, отпихивает что-то с дороги и заключает нас обеих в свои объятия. Я обхватываю Квинн, чтобы она не соскользнула, когда поднимаюсь с пола, и площадка под нами теряет свой цвет. – Давай вытащим вас отсюда.

Он делает один шаг.

Тепло и свет заставляют меня закрыть глаза, пока мой желудок не начинает двигаться.

Когда я открываю их, мы уже в другом месте. Дождь падает через открытый дверной проем, а запах дыма и серы заполняет мои легкие.

– О боги! – вздыхает профессор Трисса, когда Гаррик усаживает нас с Квинн на теплый каменный пол в неприметном здании. Может быть, магазин? Тело Квинн сползает, и он поправляет её рядом со мной, прижимая ее голову рукой.

– Вэйнитель, – Гаррик объясняет ее потерю одним словом. – Вы плетете? – спрашивает он Триссу.

– Мы начинаем, – она окидывает меня взглядом. – Они будут слабыми, пока мы не сможем усилить, но это наш лучший шанс.

– Этого все равно недостаточно, – Гаррик опускает голову, вставая. – Я не могу… – он вздыхает и направляется к двери.

Повинуясь простому инстинкту, я поднимаюсь на ноги и заставляю свое тело двигаться. Идет битва. Мы на войне. Малек может унести больше жизней. Я следую за ним мимо маленькой комнаты, где Феликс работает рядом с ящиками кинжалов с рукоятями из сплава, все они пропитаны, все гудят силой.

Потом я выхожу под дождь и смотрю на улицу. Дома горят. Тела виверн и грифонов лежат посреди смятых крыш. Гражданские кричат. Крут проносится по небу и валит виверну прямо на землю. Боди стоит на коленях на городской площади, его рвет.

Если темные колдуны опустошают городские стены, мы следующие.

– Куда ты идешь? – кричу я в спину Гаррику.

– Я больше не смогу ходить . Даже если я доберусь до Аретии, у меня не хватит сил вернуться, – говорит он через плечо. – Так что мне лучше найти какой-нибудь гребаный способ что-то сделать.

Я отстегиваю свой последний кинжал со сплавом и смотрю в небо, наполненное вивернами. Затем я возвращаюсь в дом, вынимаю из ножен на бедре последний кинжал Квинн и обращаюсь к Глэйн.

– Скажи всем всадникам в стенах, чтобы шли сюда и разоружались. Только так мы сможем выжить.

Снаружи небо темнеет еще больше. Сорренгейл лучше увести их лидера подальше к чертовой матери, или все это будет напрасно.

Подарок от одного слуги Данн другому. Должна предупредить, что только те, кого коснулись боги, могут использовать их гнев. Я буду молить Ее, чтобы она не использовала его, чтобы избежать повторного знакомства с другой, кто добивается ее благосклонности. Ее путь еще не определен.

– Восстановленная переписка Верховной жрицы Десерви с Его Королевским Высочеством, кадетом Аариком Грейкастлом, принцем Кэмлаеном Наваррским