Ониксовый Шторм

Глава 25

Я отказываюсь от полотенца и здравого смысла, бросаюсь ему на шею и отдаюсь поцелую всем сердцем. Какая разница, что мы находимся в доме, полном слуг Виконта, которому я не доверяю? Если последние шесть недель Ксейден устанавливал между нами сексуальные границы? Он целует меня так, будто я – единственный воздух, которым он может дышать, и это все, что имеет значение – все, чему я могу позволить иметь значение.

Мои мокрые ноги скользят по плитке, когда меня поднимают к его груди. Ощущение голых грудей на его влажной коже заставляет меня задыхаться от его языка.

Он стонет, обнимая меня одной рукой за задницу, а я обхватываю его ногами за талию. Я сбрасываю его полотенце на пол, а затем фиксирую лодыжки, оставляя нас кожа к коже, пока он целует меня, лишая логики и заменяя ее чистым желанием .

Наши рты сталкиваются снова и снова без всяких ухищрений и соблазнов. Здесь нет флирта или жеманных игр. Нет, это голод и откровенное, голое требование. Это чертовски идеально, безудержно и абсолютно жадно.

Комната движется, а может, это мы. Так или иначе, освещение меняется, и я оказываюсь на краю маленького столика для завтрака в нескольких футах от окна спальни. Я отрываю свой рот от его рта, чтобы осмотреть окружающее пространство, но Ксейден берет меня за подбородок и возвращает обратно.

– Под таким углом никто не видит. Я проверил, – обещает он, а затем возвращается к поцелуям, стирая все протесты из моей головы снисходительными движениями своего языка.

Подождите. Он проверил. Он думал об этом.

О боги, это действительно может произойти.

Жар и потребность проникают в меня, заставляя каждый нерв ожить. Не похоже, что прошло всего шесть недель с тех пор, как он был надо мной, подо мной, внутри меня, – кажется, что прошли годы .

Он наматывает мои мокрые волосы на руку, а затем осторожно откидывает мою голову назад, разрывая поцелуй и прижимаясь губами к моему горлу. Каждое прикосновение его губ посылает толчок « да » прямо по позвоночнику, и это быстро собирается в ноющий узел « пожалуйста » прямо между моих бедер.

Мои ногти впиваются в его волосы, и я выгибаюсь, требуя большего, тихонько хныча, когда он доставляет удовольствие, искусно играя со мной. Он использует свои твердые губы, мягкий язык и грубую щетину по максимуму, пока я не убеждаюсь, что он может возбудить меня, просто целуя мою шею.

– Мне нравится твоя кожа, – говорит он, прокладывая путь вниз, к моим ключицам. – Ты такая чертовски мягкая.

Мой пульс подскакивает, и мои руки перемещаются к сильной линии его плеч, касаясь каждого сантиметра его теплой кожи, до которого я могу дотянуться. Я хочу уложить его на кровать и вылизать каждую черточку, которую он прятал от меня последние шесть недель, но я ни за что не позволю ему прекратить это ради смены положения.

Он отбрасывает мои волосы, а затем обеими руками обхватывает мою грудь. Я быстро вдыхаю, когда он опускает рот к одному пику, а затем использует язык и зубы, чтобы поклониться ему. Черт возьми, как же это приятно. Мое тело изголодалось по его прикосновениям, и я не могу сдержать стон, когда он переходит к другой груди.

– Шшш, – шепчет он с игривой улыбкой. – Не хочу, чтобы кто-то услышал.

Улыбка не дает мне покоя, страх, граничащий с безумием, прорывается сквозь дымку удовольствия, которое он создает.

– Ты не можешь дразнить меня, – я качаю головой.

Его руки перемещаются на мои бедра, и он встает во весь рост, его бровь изгибается, когда смятение заполняет эти великолепные глаза, смотрящие на меня сверху вниз.

– То есть, ты можешь, – тут же говорю я, и мои руки падают на стол. – Просто я хочу тебя, ты мне нужен, и я очень стараюсь соблюдать все правила, которые мы установили, чтобы не дошло секса, но если ты будешь дразнить меня…

Черт возьми, он ухмыляется , и я уже спорю сама с собой о том, не вернуться ли мне на стадию бросания кинжалов в его голову в наших отношениях.

– Здесь нет магии.

– Да, я знаю, – я складываю руки на груди и двигаюсь, чтобы сомкнуть бедра, но он стоит между ними.

– Здесь нет никакой магии, – повторяет он, опуская голову и проводя губами по моим губам. – Я могу трахать тебя столько раз, сколько мы захотим, столько раз, сколько ты сможешь выдержать, и я не потеряю контроль.

– Ох, – все мое тело натягивается сильнее, чем тетива, а дыхание перехватывает.

– Ох, – он проводит большими пальцами по внутренней стороне моих бедер и смотрит мне в глаза. – Это похоже на то, что тебе интересно?

Я провожу языком по нижней губе, и его руки сгибаются.

– Только если и тебе. Мне кажется… – я сглатываю. – Я просто не хочу толкать тебя на то, что может заставить тебя чувствовать себя некомфортно.

Он берет мою руку и обхватывает ее по всей длине своего твердого члена.

– Кажется, что мне некомфортно?

Я рефлекторно сжимаю руку, и он стонет во все горло, его глаза закрываются. У меня все сжимается от того, какой он горячий, толстый, идеальный.

– Черт, Вайолет, еще раз так сделаешь, и все закончится в считанные минуты , – когда он открывает глаза, в них появляется нотка отчаяния, и он шипит сквозь зубы, отводя мою руку от своего тела. – Я сдерживался только ради тебя, а не ради себя, поверь мне. Я хочу тебя с того момента, как просыпаюсь, и до того момента, как засыпаю. Я вижу сны о тебе.

Мои губы расходятся, и в груди разливается тепло.

– Я люблю тебя.

– Я люблю тебя, – он обхватывает мои колени. – И здесь у меня нет моих гребаных способностей. Не пойми меня неправильно, есть часть этого, которой я очень даже не согласен…

Мой желудок опускается. Часть Вэйнителя.

– Но ни теней, – продолжает он, – ни намерений, ни малой магии? Я даже не могу создать звуковой щит, чтобы никто в этом доме не слышал, как ты звучишь, когда кончаешь, и это кажется… – его челюсть сжимается.

– Я знаю, – шепчу я, проводя тыльной стороной ладони по его щетине. Без этого постоянного потока энергии под моей кожей я чувствую себя… менее целостной.

– И я не могу поговорить со Сгаэль, – добавляет он. – Я даже не могу почувствовать тебя , и это меня убивает. Но в обмен на все это дерьмо? – его покрытая шрамами бровь приподнимается. – Я получаю возможность заниматься своим любимым делом на свете – трахать тебя. Теперь у меня есть около шести недель, чтобы наверстать упущенное, и, любовь моя, мы теряем время.

Я сцепляю руки над собой и улыбаюсь, когда его глаза темнеют при взгляде на мое тела.

– Ну, если ты настаиваешь.

Медленная улыбка искривляет его рот, и он раздвигает мои колени шире.

– Я настаиваю.

Мой смех резко переходит в стон, когда он опускается на колени и накрывает меня своим ртом.

Ох. Черт.

Он не дразнится и не играет – нет, он сразу же проводит языком по моему клитору и погружает в меня два пальца.

– Черт, как же я соскучился по твоему вкусу.

– Ксейден! – удовольствие проносится по мне, как электрический ток, гудит в венах и опускается в желудок. Я закрываю рот рукой, чтобы поймать свой следующий стон, когда он начинает двигать этими исключительно талантливыми пальцами, его язык работает в ритме, играя на моем теле, как на инструменте, созданном только для него.

Напряжение накапливается, и все, что я могу сделать, – это оставаться в вертикальном положении, держать равновесие одной рукой и подавлять стоны другой. Я вздрагиваю, мое тело шатается, и Ксейден тянется к моему рту.

Я притягиваю его руку к своим губам и крепко целую его ладонь, а мои бедра начинают двигаться на его лице и другой руке, в погоне за удовольствием, которое я чувствую приближающимся с каждым движением его пальцев и языка.

Но я хочу большего. Я хочу, чтобы он был внутри меня, чтобы его руки обнимали меня, чтобы его голос звучал в моей голове… У нас есть все, кроме последнего, и этого более чем достаточно.

Это хорошо. Так чертовски хорошо. У меня перехватывает дыхание, а бедра напрягаются.

Он сгибает пальцы и проводит языком по моему клитору, и я освобождаюсь . Моя кульминация наступает быстро и сильно, и я кричу в его ладонь, когда раскаленное до бела удовольствие вырывает меня за грань яркими волнами, которые бьют снова и снова, лишая дыхания, когда проносятся сквозь меня.

Он без устали вылизывает меня, работая над моим телом, пока последние судороги проходят сквозь меня.

– У меня нет слов, чтобы описать, какой хаос может устроить этот рот. Поднимись сюда, – я целую его запястье, и он встает, проводя большим пальцем по нижней губе. Моя температура поднимается еще на градус, а дыхание сбивается, когда я провожаю его взглядом.

Мой . Это единственное слово, которое приходит мне на ум, когда я пожираю его взглядом.

– Продолжай смотреть на меня так… – предупреждает он, пробираясь ко мне. Он просовывает руки под мои бедра и приподнимает меня на столе.

– И что ты сделаешь? – я ложусь, упираясь пятками в поверхность, а он тянется за мной, опираясь на ладони.

– Хорошая позиция, – он опускает свой рот к моему, и его руки слегка дрожат. – Ты мне нужна.

– Я здесь, – я поднимаю колени, чтобы обхватить его бедра, и тянусь между нашими телами, чтобы поднести головку его члена к моему входу. Мы оба вдыхаем, и его глаза вспыхивают.

– Ты уверена? Ты знаешь, кто я, – медленно произносит он, и на его лице мелькает что-то похожее на страх.

– Я знаю, кто ты, – я обнимаю его щеки ладонями. – Сейчас , Ксейден. У тебя есть шесть недель, чтобы наверстать упущенное, помнишь?

Он кивает, не сводя взгляда с моего, затем переводит руку на мое бедро и входит в меня одним длинным толчком, проникая в меня дюйм за дюймом, пока он не становится всем, что я могу чувствовать. Давление, растяжение, его ощущение настолько совершенны, что мои глупые глаза слезятся, так чертовски сильно я скучала по этому.

– Ты в порядке? – его глаза расширяются, а бедра отводятся назад.

– Я в порядке! – я обхватываю его ногами. – Я просто скучала по тебе.

– Я тоже, – он прижимается лбом к моему и крутит бедрами, погружаясь в меня.

Мы оба стонем.

– Я скучаю по тому, каково это, быть у тебя в голове, – он отстраняется, затем снова подается вперед, и я вижу звезды. Наслаждение пронзает меня до самых костей, когда он начинает тот глубокий, медленный ритм, которым я никогда не могу насытиться. – Мне нравится чувствовать каждый кусочек тебя, когда мы делаем это.

– Взаимно, – я обхватываю его за шею и прижимаюсь к нему, выгибаясь навстречу каждому восхитительному толчку, а пот быстро покрывает наши тела. – Мне нравится, когда ты говоришь со мной… – мои пальцы скользят по его губам. – Даже когда твой рот занят чем-то другим.

Он усмехается, но улыбка сползает, когда я поворачиваю бедра, и он стонет.

– Черт, ты так чертовски хороша. Я никогда не откажусь от тебя. Ты ведь знаешь это, правда? У тебя был шанс сбежать. Ты должна была бежать, Ви, – он подкрепляет каждое утверждение более жестким и глубоким толчком, который заставляет меня напрячься, чтобы перевести дыхание, чтобы думать о чем-то кроме « сильнее » и « да », пока под нами скрипит дерево.

Я притягиваю его рот к своему и дышу, преодолевая кричащее удовольствие, которое снова нарастает во мне, глубже и жарче, чем прежде.

– Я никогда не убегу. Ты и я, несмотря ни на что.

– Ты и я, – повторяет он, на его лбу выступают бисеринки пота, когда его бедра вдавливают меня в стол, и он скрипит, начиная раскачиваться вместе с нами.

– Только не останавливайся, – я уверена, что остановка может меня убить. Я крепко держусь за него руками и ногами, цепляясь за него всем, что у меня есть, пока он опускает свой вес на предплечье, а его рука становится подушкой для моего затылка и входит в меня, поднимая все выше и выше.

Дерево ломается за секунду до того, как смещается гравитация, и мой живот опускается, когда мы падаем.

Моя кожа касается его при ударе.

Одной рукой он прижимает меня к своей груди, а другая рука и колени принимают на себя основную тяжесть нашего падения.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, уткнувшись лицом в его шею.

– Я в порядке. Мы упали на три фута, а не на тридцать, – он смеется, скатывая нас с разрушенного стола на деревянный пол, осторожно, чтобы не раздавить мои лодыжки. Затем он продолжает с того места, на котором остановился, только на этот раз я достаточно близко к спинке кровати, чтобы оттолкнуться от нее в качестве опоры.

– Держись, – он тянется к моей голове, берет подушку и подкладывает ее под мои бедра. Следующий толчок попадает в такое сладкое место, что я чувствую его вкус .

Он заглушает мой крик своим ртом, когда я выгибаюсь навстречу ему снова и снова, смакуя каждый вздох сквозь стиснутые зубы, каждую напряженную линию его невероятного тела, каждый одурманивающий поцелуй, когда наслаждение все туже и туже закручивается между нами.

И, боги, помогите мне, я держусь так долго, как только возможно. Я не хочу, чтобы это заканчивалось, не хочу возвращаться к бесконечным желаниям. С губ срывается хныканье, когда я борюсь с давлением, со встречной волной, которую, как я знаю, мне не избежать, не тогда, когда каждый толчок его бедер подталкивает меня к этому.

– Ты должна отпустить это для меня, любимая, – Ксейден покусывает мою нижнюю губу.

– Я не… – я задыхаюсь, мое тело извивается под ним. Черт, это так приятно.

– Ты сдерживаешься, – его рука скользит по моему животу. – Мне не нужно быть в твоей голове, чтобы знать, почему ты сопротивляешься. Это не единственный раз, Ви. У нас есть вся ночь. Кончи для меня.

Вся ночь звучит лучше, чем любой рай, о котором я знаю.

Я погружаю пальцы в его волосы, когда он гладит мой сверхчувствительный клитор с таким точным нажимом, который, как он знает, мне нравится, и я разбиваюсь вдребезги. Я разлетаюсь на части, когда оргазм накатывает на меня волнами. Он глотает мои стоны поцелуем, пока волны удовольствия бьются о меня снова и снова, а потом мягкими движениями рук собирает меня обратно, когда я успокаиваюсь.

– Так прекрасна, – шепчет он мне в губы, и только когда я падаю на пол, дрожащая, счастливо довольная, он целует меня, словно в поисках собственной души, и находит свой оргазм несколькими последними жесткими толчками и низким стоном.

Я крепко обнимаю его, когда он переворачивает нас на бок, спиной к разрушению, и прижимает мою голову к своим бицепсам.

Я провожу рукой по линии шрама на его брови, когда сердцебиение успокаивается, и снова запоминаю контуры его лица, пока он наблюдает за мной с застывшим, мягким выражением. Здесь слишком многого не хватает, чтобы это действительно было нами , но это та версия, за которую я хочу ухватиться, где его не мучает угроза обращения, где он не говорит мне, что я должна научиться убивать его.

– Мы можем просто остаться здесь, – шепчу я.

Его бровь вздергивается, и он откидывает мои волосы с лица.

– Здесь, в этой комнате?

– Здесь, в Деверелли, – я провожу пальцами по его челюсти. – Я могу принять предложение Текаруса… если Тэйрн и Андарна согласятся. Уверена, они согласятся, если это будет означать, что ты прекратишь развитие в качестве вэйнителя, пока я не найду лекарство. Вы со Сгаэль могли бы остаться здесь, пока я провожу исследования…

Он проводит большим пальцем по моим губам.

– Ей больно.

Я моргаю.

Как я могла упустить это? Чувство вины давит на мои плечи.

– Думаю, всем драконом больно, не то чтобы они это признавали, но я не думаю, что они могут выжить – или хотя бы процветать так, как дома, – вдали от магии. Я бы никогда не смог причинить Сгаэль боль, – он проводит мозолистой рукой по моей шее, перебирает ребра и опускается на талию. – И я никогда не позволю тебе бросить всех, кого ты любишь.

В горле у меня застревает камень.

Кто-то стучит.

– Эй… э… – говорит Ридок через дверь.

Мое лицо краснеет, и я прикрываю рот рукой.

– У нас все хорошо, – с лукавой ухмылкой говорит Ксейден, поглаживая меня по бедру.

– Да, это… здорово, – говорит Ридок. – Нет, я не… – его голос приглушается.

– Слушайте, у нас тут проблема, – огрызается Кэт.

– Кричать об этом через дверь – не поможет, – говорит Даин.

– Отойдите отсюда! – восклицает Мира, и мы с Ксейденом вскакиваем на ноги. – Вайолет, открой дверь.

Сколько людей набилось в этот коридор?

Ксейден быстрее меня добегает до ванной, он бросает мое полотенце в дверной проем, чтобы я успела его поймать, а затем выходит со своим собственным, обернутым вокруг бедер.

– Ты не можешь открывать дверь в таком виде, – шиплю я на него, прикрываясь и сокрушаясь о том, сколько времени уйдет на то, чтобы одеться.

– Ты тоже не можешь, и я точно не стану предлагать Аэтосу увидеть тебя в полотенце после того, как узнал, что твой отец, по сути, спланировал твою свадьбу с этим засранцем, – так же тихо отвечает Ксейден, держа руку на дверной ручке.

Я признаю поражение и отступаю к стене, скрываясь из виду, пока Ксейден открывает дверь.

– Чем мы обязаны визиту каждого из вас? – спрашивает он. – Я думал, двое из вас летят южным маршрутом, чтобы убедиться, что здесь не прячутся ириды?

В ответ тишина.

Я наклоняюсь влево – ровно настолько, чтобы увидеть, как Ксейден оглядывается через плечо.

– Да, стол сломан. Так, что вам нужно?

– Вы двое сломали его, не так ли? – спрашивает Ридок на грани смеха. – Как тот шкаф, который выносили из её комнаты на первом курсе и который никто не должен был заметить?

– Что? – повышает голос Мира, и я прислоняюсь к стене, позволяя своей голове откинуться назад в ужасе.

– Что может быть настолько чертовски важным, что вы пытаетесь испортить мой единственный свободный вечер? – огрызается Ксейден.

– Пришел гонец, – говорит Даин. – Король Кортлин решил оставить Холдена у себя.

У меня сводит живот.

– Чертовски жаль Холдена, – Ксейден пожимает плечами.

– Ксейден! – я поднимаю брови, и его рот поджимается.

– Мы вылетаем, как и планировали, но ты нужен Текарусу, – продолжает Даин. – Ты единственный аристократ, которого они пустят.

– Ты должен пойти, – шепчу я.

Ксейден смотрит в мою сторону, и на его красивом лице отражается слишком много эмоций, чтобы их можно было сосчитать. Желание. Отчаяние. Мольба. Разочарование. Гнев. Покорность.

– Черт. Ладно, – он захлопывает дверь перед их носом. – Мы должны идти.

В первые двадцать четыре часа после транслирования из источника магии испытуемый – асим – выглядел спокойным. Но отстранение быстро выявило истинную природу испытуемого, что потребовало немедленного перехода на второй этап исследования. Ее результаты можно найти в группе тридцать три Б под категорией: СМЕРТЬ ОТ ОГНЯ, а затем в группе сорок шесть С в категории: СМЕРТЬ ОТ ЯДА.

– Капитан Доминик Пришель. Изучение Анатомии врага