Ониксовый Шторм

Глава 3

Ксейден их чувствует .

Мои пальцы слегка сгибаются, когда я провожу рукой по линии затирки, цепляясь за нее изо всех сил, пока у меня кружится голова. Но то, что он их чувствует, еще не значит, что он отдал часть своей души, верно? Это читается в его глазах, когда он наблюдает за мной, ожидая, что я отвергну его или, что еще хуже, оттолкну, как я сделала после Рессона.

Может, все гораздо серьезнее, чем я думала, но он все еще цел, все еще он. Только с… обостренными чувствами.

Я засовываю свой желудок обратно туда, где ему самое место, и выдерживаю его взгляд.

– Боюсь тебя? – я качаю головой. – Никогда.

– Ты будешь, – шепчет он, разглядывая мои черты, словно ему нужно их запомнить.

– Ваши пять минут истекли, – говорит Гаррик со ступенек. – И Вайолет нужно успеть на встречу.

Выражение лица Ксейдена становится опасным, он бросает взгляд на своего лучшего друга и отстраняется от меня.

– Она сказала тебе, что мы думаем, что тебе стоит спать в другом месте, не так ли? – Гаррик сворачивает шею, словно готовясь к драке.

– Сказала, – Ксейден начинает спускаться по ступенькам, и я следую за ним. – И я скажу тебе то же самое, что она сказала Имоджен. Идите на хрен.

– Я так и думал, – Гаррик бросает на меня умоляющий взгляд, и я улыбаюсь в ответ, пока мы выходим из академического крыла в удивительно пустую ротонду, проходящую между двумя колоннами драконов. – Я думал, что хотя бы ты будешь здравомыслящей, Вайолет.

– Я? Это вы действуете, основываясь на чувствах и не имея никаких доказательств. Мое решение доверять ему основано исключительно на фактах, подтвержденных нашей историей.

– Как бы я ни ценил вашу заботу, – ворчит Ксейден, его голос становится ледяным, – если вы снова попытаетесь диктовать, кому занимать кровать Вайолет, у нас будут проблемы.

Гаррик качает головой, глядя на своего лучшего друга, но оставляет эту тему, и мы направляемся в главный кампус, проходя через хаотичную уборку возле лазарета.

Завтра в пехотном квадранте будет мучительно длинная череда перечисления смертей.

– Для человека, которому предстоит столкнуться с высшей аристократией королевства, ты выглядишь довольно спокойной, Сорренгейл, – замечает Гаррик, когда мы выходим на толстый красный ковер административного здания.

В коридоре тесно от людей в туниках разных цветов, ожидающих возобновления переговоров. Их можно узнать только по геральдике, вышитой на нательных поясах, которые напоминают мне нашу парадную форму. Наши провинции легко узнать, и я даже замечаю Брайевик, когда головы начинают поворачиваться в нашу сторону.

– Я знала, что это произойдет, и у меня есть план. Две недели – это много времени, чтобы обдумать все возможные сценарии, – отвечаю я, когда толпа медленно расходится в стороны от прохода, что я уже успела назвать эффектом Ксейдена. Я не могу винить их за то, что они пялятся. Он великолепен. Я также не могу винить их за то, что они отступают назад. Он не только ужасающе силен, но и известен тем, что возглавил бунт в Наварре и снабжал оружием Поромиэль.

Можно с уверенностью сказать, что не всякий взгляд, устремленный на него, на любого из нас троих, будет дружелюбным.

– Ты уверена, что это то, что тебе нужно? – спрашивает Ксейден, когда мы подходим к массивным двойным дверям большого зала.

– Это то, чего хочет она, – отвечаю я, и один из стражников, украшенный гербом Коллдира, проскальзывает в зал, несомненно, чтобы сообщить о нашем прибытии. – И это то, что нам нужно. Ты все еще не против пойти с нами? – я смотрю на него. – Даже за пределы защитных чар?

Магический барьер не просто защищает нас от него – он защищает его от самого себя.

Его челюсть сжимается.

– Даже за пределы защитных чар, – подтверждает он, когда мы доходим до дверей и оставшейся с каменным лицом девушке в синей пехотной форме.

– Полагаю, вы ждете меня? спрашиваю я стражницу.

– Вы будете ждать, пока вас проводят, Кадет Сорренгейл, – отвечает она, не глядя в мою сторону.

Приятно.

– Я начинаю дважды думать об этой встрече, – говорит Гаррик с другой стороны Ксейдена, его взгляд сканирует толпу в коридоре. – Ее пригласили предстать перед Сенариумом в одиночестве, а нас еще не простили за то, что мы покинули Басгиат и взяли с собой большую часть мятежников. Бреннан может присутствовать на переговорах по договору от имени Аретии, но у нас нет места в совете. Там с Вайолет может случиться что угодно.

– Я уже думала об этом, – заверила я его. – Я нужна им живой из-за Андарны, если не из-за Тэйрна. Со мной все будет в порядке.

– У нее там Льюэллин, представляющий Тиррендор, и она может поджечь все это проклятое место одним взмахом руки, – добавляет Ксейден, складывая руки и бросая взгляд на стражницу. – Я больше беспокоюсь об их безопасности, чем о ее.

Дверь справа открывается, и в нее входит второй стражник.

У меня сводит живот, когда в дверях появляется генерал Мельгрен, его глаза-бусинки сужаются, когда он смотрит на меня.

– Кадет Сорренгейл, Сенариум готов принять тебя, – он бросает взгляд на Гаррика, затем на Ксейдена. – Одну.

– Я буду прямо здесь, – тон Ксейдена переходит в угрожающий, – за этими хлипкими деревянными дверьми, которые висят в дюйме от земли.

– Тонко, – я борюсь с улыбкой в уголках рта.

Мельгрен жестом приглашает меня внутрь, но не сводит глаз с Ксейдена.

– Ты никогда не будешь одна, – отвечает он, когда я вхожу в зал. – Я верю в твою способность защитить себя, но только скажи, и я сорву двери с петель.

– Ты такой романтик, – я быстро осматриваю новое расположение мебели в знакомой комнате, обнаруживая длинный стол, идущий по всей длине зала, с десятком стульев, несомненно, для проведения переговоров. Шесть дворян, одетых в пышно расшитые туники и платья, сидят напротив меня на ближайшем конце, представляя каждую из шести провинций Наварры. Я знаю их все благодаря своей матери, но только тот, что сидит крайним слева, улыбается мне усталой улыбкой, когда я подхожу к центру их группы и кладу руки на спинку стула.

Льюэллин.

– Какие-нибудь дополнения в последнюю минуту? – спрашиваю я Андарну, пока Мельгрен обходит стол и садится справа от Герцогини Моррейна.

– Ничего, что пришло бы в голову, – отвечает она.

Начинаем.

– Давайте сделаем это побыстрее, – высокопарно произносит справа Герцогиня Моррейна, и огромный рубин, бликует у нее на шее, когда она вздыхает. – У нас есть три дня, чтобы спасти эти переговоры, и нам нужен каждый час.

– Не могу не согласиться… – начинаю я.

– Нас проинформировал генерал Мельгрен и мы посоветовались с королем, – прерывает меня Герцог Коллдира, поглаживая короткую светлую бороду. – С этого момента вы будете назначены в… – он бросает взгляд на Мельгрена. – Как вы это назвали?

– Целевая группа, – отвечает Мельгрен, сидя жутко неподвижно и изучая меня.

– В целевую группу, – повторяет герцог. – Которая отправится на поиски и вербовку седьмой породы драконов, чтобы увеличить нашу численность и, надеюсь, дать представление о том, как убить вэйнителей.

Я лезу в карман своей формы и достаю два сложенных листа пергамента. Протягиваю первый.

– Если мы согласимся участвовать, вот список требований Андарны.

Герцогиня Эльсума поднимает темные брови, а Герцог Люцераса отшатывается.

– Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования, – назидательно произносит герцогиня Моррейна. – Хотя мы и обязаны твоей матери, ты все еще считаешься дезертиром.

– Дезертиром, который спас эту Академию, наши чары и наше королевство, не говоря уже о том, что несколько часов назад в этих стенах я расправилась с несколькими вэйнителями, и все это я сделала, не подчиняясь наваррской субординации, – я наклоняю голову. – Это затрудняет назначение меня на какую-либо должность, поскольку никто из вас не командует восстанием Аретии. И это не мои требования, а ее .

– Возвращение наших бунтовщиков – это вопрос, который еще обсуждается, – Мельгрен смотрит на Льюэллина, сидящего за столом. – Это поручение дается из лучших побуждений, при том понимании, что бунтовщики останутся в Басгиате. Льюэллин, поскольку ты тайно представлял Аретию на протяжении многих лет – а это отдельный вопрос, который Совету еще предстоит рассмотреть, – возможно, ты захочешь ознакомиться с ее требованиями.

Упрек заставил большинство аристократов пошевелиться в своих креслах.

Льюэллин протягивает руку, и я передаю ему сложенный список. Первый шаг завершен. Когда он читает, в уголках его рта появляется улыбка.

– Некоторые из требований весьма… уникальны.

– Как и она, – отвечаю я, приступая ко второму шагу. – Я возьму шесть всадников…

– Ты никого не возьмешь, – прерывает меня Мельгрен. – Ты – кадет второго курса, которой разрешили участвовать только потому, что нам нужен твой дракон. Уже решено, что капитан Грейди возглавит целевую группу, во многом благодаря своему опыту работы в тылу врага.

Мой желудок опускается.

– Мой профессор КВВ? – нет, нет, нет, все должно было быть не так. Я хватаю список, в котором вверху написано имя Миры.

– Тот самый, – Мельгрен кивает. – Он поставлен в известность, и вы можете ожидать от него вестей, как только мы уладим вопрос с Поромиэльским альянсом и его требованиями, и он сформирует отряд по своему выбору.

По его выбору. Сила поднимается во мне, закипая в крови.

– В него, по крайней мере, войдет лейтенант Риорсон, верно?

Все аристократы смотрят на Мельгрена.

– Участие Риорсона будет определяться по усмотрению Грейди, – Мельгрен смотрит на меня непоколебимо.

– Тэйрн и Сгаэль не могут быть разделены, – утверждаю я.

– Значит, Риорсон будет в числе избранных, – констатирует Мельгрен с такой же эмоциональностью, как у дерева. Неудивительно, что он так нравился маме. – Но опять же, это на усмотрение капитана.

На усмотрение капитана. Моя кровь гудит .

– Определение членов отряда – одно из требований Андарны, – в каждом сценарии, который я продумывала, требования Андарны всегда было картой, которую я мысленно разыгрывала.

– Значит, это требование не будет выполнено, – Мельгрен складывает руки на коленях. – Это военная операция, не подлежащая обсуждению, а не учебная экскурсия.

– Мы не идем, – заявляет Тэйрн.

– Мы должны пойти! – возражает Андарна, повышая голос.

Пергамент сминается в моей руке.

– Она права. Мы должны идти, – Андарна заслуживает этого, прежде всего. Но если есть хоть какой-то шанс, что они знают, как победить вэйнителей или как вылечить Ксейдена, то у нас действительно нет выбора. – Все возможные пути, – а это значит, что мы должны уступить.

– Считать ли нам вопрос решенным? – спрашивает герцог Коллдира.

Ни хрена подобного.

– Именно так, – заявляет Мельгрен.

– Только если вы выполните остальные требования Андарны, – я поднимаю подбородок. – Думаю, и она, и Тэйрн уже показали, что готовы если не улететь, то хотя бы уйти из Басгиата.

Ноздри Мельгрена раздуваются, и я сдерживаю победный крик.

– Мы рассмотрим возможность одобрения других ее просьб.

– Значит, решено, – объявляет герцог Коллдира. – Превосходно. Это событие должно помочь сгладить переговоры.

– По крайней мере, разрешение летунам войти в квадрант помогло бы, – добавляю я, разочарование пылает в моей груди.

– Когда они даже не могут защитить себя магией? – Мельгрен усмехается. – Всадники съедят их живьем.

– Разве это не один из аргументов Поромиэля против того, чтобы оставить эти дополнительные силы с нами? – спрашивает герцогиня Моррейна, и Мельгрен кивает.

Это не силы . Это кадеты, нуждающиеся в защите чар.

Герцог почесывает шею.

– Мы подумаем над этим. Если летуны будут хорошо вести себя в квадранте, это значительно сгладит остроту переговоров.

Именно так я и думала.

– Ты свободна, кадет, – приказывает Мельгрен.

– Я провожу тебя, – говорит Льюэллин, отталкиваясь от стола и поднимаясь на ноги.

Я засовываю мятый список в карман и иду к двери, пытаясь собрать осколки своих разбитых ожиданий. Неизвестно, сможем ли мы доверять тому, кого Грейди выберет в отряд.

– Я поработаю над этим, – тихо говорит Льюэллин, поднимая список требований Андарны. – А пока, – он лезет в тунику и достает из нее письмо размером с ладонь, – меня попросили передать тебе это наедине.

– Спасибо, – отвечаю я по привычке и беру пергамент.

Он дважды стучит в дверь, и я выхожу через ту, на которую стражник указывает мне жестом.

Открыв письмо, я вхожу в зал, узнавая размашистый почерк Текаруса.

У тебя есть три дня, чтобы выполнить свою часть нашей сделки.

Черт . Это не вариант. Я поднимаю глаза и вижу, что все члены моего отряда ждут меня – стена черных и коричневых цветов сдерживает море разноцветных туник и платьев.

– Как все прошло? – спрашивает Имоджен.

– Дай ей секунду, – укоряет Ри.

Я осматриваю их, когда за мной закрывается дверь, а затем встречаюсь глазами с Ксейденом, который преодолевает расстояние между нами.

– План пошел коту под хвост.

А это значит, что тот, который я держу в руке, не может провалиться.

•••

Утренний свет льется в окно, и я медленно просыпаюсь под восьмикратный звон колоколов кампуса. На подоконнике лежит снег, но небо за окном голубое впервые со времен солнцестояния.

Черт возьми, я не просто спала, я проспала . Может, виной тому вчерашний поход в спортзал с Имоджен или эмоциональная разрядка после того, как я высказалась Ри и Таре о том, почему Грейди – худший выбор для руководства миссией Андарны, но я, слава богам, ни разу не проснулась. Должно быть, я задремала, устроившись в постели с книгой о наваррском импорте, существовавшем до Торгового соглашения с Рессоном, которую подкинула мне Есиния, когда я пришла навестить Сойера, и все еще злилась. Подняв голову с подушки, я вижу на тумбочке закрытую книгу, на странице которой лежит один из кинжалов Ксейдена.

Медленная улыбка кривит мой рот от его заботы. Видимо, я уже спала к тому времени, как он добрался до кровати после ежедневной встречи с Бреннаном, Льюэллином и, начиная со вчерашнего дня, Герцогом Линделлом, который взял на воспитание Ксейдена и Лиама.

Я поворачиваюсь под теплыми одеялами, ожидая увидеть Ксейдена бодрствующим, но он крепко спит, обхватив подушку одной рукой, а другая со свежим розовым шрамом лежит на одеяле между нами. Мое сердце сжимается, и любование им кажется единственным логичным действием, хотя бы на несколько мгновений. Боги, как же он красив. Его лицо разгладилось во сне, и все напряжение, которое он обычно держит в челюсти и плечах, поразительно отсутствует. Последняя неделя была для него тяжелой: он постоянно разрывался между своими обязанностями всадника и ответственностью за Аретию в пространстве, которое ее не признает. Я борюсь с желанием прикоснуться к нему. После битвы он тоже спал как проклятый, и если у него есть еще хоть несколько минут, он должен их получить.

Медленно и бесшумно, насколько это возможно, я перебираюсь на свою сторону кровати и сажусь, свесив ноги на пол. Мои волосы еще частично влажные после того, как я вчера вечером заплетала их сразу после ванны, и я быстро и тихо провожу по ним щеткой, чтобы у них была возможность высохнуть до того, как придет время выходить на холод. Положив щетку на тумбочку, я потягиваюсь со скоростью, которой мог бы гордиться ленивец…

За секунду до того, как мои волосы разлетаются в стороны, тень обвивает мою талию, и Ксейден приникает губами к стыку моей шеи и плеча в поцелуе.

О, да.

Я задыхаюсь от мгновенной вспышки жара, пробегающей по позвоночнику от прикосновения его языка, и моя голова падает на его плечо. Он перемещается прямо к сверхчувствительной точке на моей шее, словно мое тело – это карта, ключ к которой есть только у него, и я запускаю пальцы в его волосы, выгибая спину. Черт, он точно знает, как поднять меня с земли до чертовых высот менее чем за несколько ударов сердца.

– Моя, – рычит он, прижимаясь к моей коже, а его рука задевает подол моей ночной рубашки и тянет вверх по бедру.

– Мой, – отвечаю я, крепче вцепившись в его волосы.

Он смеется мне в шею, звук низкий и пьянящий, когда его рука проходит по стыку моих бедер, а затем хватает мое бедро и тянет.

Мои пальцы выскальзывают из его волос, и комната кружится, прежде чем моя спина оказывается в центре кровати. Теперь я вижу только его, возвышающегося надо мной с лукавой улыбкой в одних лишь свободных спальных штанах и просовывающего свое твердое бедро между моими.

– Твой, – говорит он как обещание, и у меня перехватывает дыхание от интенсивности его взгляда.

Боги, мне кажется, что моя грудь сейчас разорвется, когда он так на меня смотрит.

– Я люблю тебя так сильно, что мне больно, – я скольжу руками по теплой, обнаженной коже его груди, кончиками пальцев провожу по шраму над сердцем и вниз, к жестким линиям живота.

Он делает резкий вдох сквозь зубы.

– Хорошо, потому что именно так я и люблю тебя, – его бедро движется между моими с изысканным трением, а затем он оказывается полностью на мне, стирая все мои мысли, кроме того, как сделать его ближе.

Его руки гладят каждый изгиб, а рот ласкает каждый сантиметр кожи. Потребность бьется в моих венах, как пламя, зажигая каждое нервное окончание, а затем вспыхивает ярким пламенем, когда его зубы касаются кончика моей груди через ткань ночной рубашки.

Я хнычу и обхватываю пальцами его шею. Святое дерьмо , как же мне нужен этот мужчина.

– Это один из моих любимых звуков, – его слова обволакивают мой разум, когда его рука скользит вверх по моему бедру, проскальзывает под ночную рубашку, чтобы поиграть с линией нижнего белья, и я таю. – Уступает только тем маленьким вздохам, которые ты издаешь за мгновение до того, как кончить.

Он проводит костяшками пальцев по моему клитору через слой ткани, и мои бедра дергаются, когда его рот перемещается к другой груди. Между нами слишком много проклятой одежды.

Он поднимает голову и смотрит на меня, пока его пальцы проникают под барьер моего нижнего белья. И вот он уже рядом, поглаживает, дразнит, скользит по моему клитору и, наконец, слава богам, оказывает на меня именно то давление, которое мне нужно.

– Ксейден, – стону я, и моя голова откидывается на подушку, когда сила проникает в меня, пробегая по каждой косточке, каждой вене, каждому дюйму моей кожи.

– Я передумал, – он вводит в меня два пальца. – Это мой любимый звук, – его пальцы проникают глубоко, а затем выгибаются вверх, когда он вынимает их.

Мое дыхание сбивается, а уголок его рта приподнимается в ухмылке, которая заставляет мои стенки сжиматься вокруг его талантливых пальцев. Сила гудит, закручиваясь в тугую спираль внутри меня, и мои руки скользят к его плечам.

– Как ты хочешь, чтобы я взял тебя, Вайолет? – он нахмуривает брови, проводя большим пальцем по моему клитору, и энергия, собирающаяся внутри меня, вибрирует. – Так, на спине, со мной над тобой? Передо мной на руках и коленях с поднятой вверх попкой? У стены, чтобы я мог сильнее двигаться? Сзади, чтобы ты могла контролировать темп? Скажи мне.

Контролировать? Это лишь иллюзия, когда речь идет о том, чтобы быть с ним. Как только он прикасается ко мне, я становлюсь его собственностью, с которой он может делать все, что захочет.

– Все, что ты перечислил, – я горю самым сладким образом, и его слова разжигают пламя. Мне все равно, как он войдет в меня, мне важно только, чтобы он вошел. Прямо. Блять. Сейчас.

Его глаза вспыхивают.

– Я чувствую это. Я чувствую тебя , – он смотрит еще секунду, затем опускает свою голову к моей, зависая в дюйме или двух над моими губами, и ускоряет темп своих пальцев, обхватывая меня так сильно, что я понимаю, что единственный способ выжить – это разбиться вдребезги. – Яркая, горячая и чертовски совершенная.

И я хочу его всего, его член, а не только его пальцы. Я чувствую, как он упирается в мое бедро, и мне нужно, чтобы он двигался во мне, вместе со мной, разряжаясь, дикий и несдержанный. Я просто не могу подобрать слова, не тогда, когда он стремится лишить меня дара речи.

Я хватаюсь за мерцающий оникс, соединяющий наши разумы, и вливаю в него свою чистую, острую потребность, пока мое дыхание становится все быстрее и быстрее.

– Вайолет, – стонет он, и между его бровей появляются морщины, а челюсть сжимается, как будто он сдерживает себя.

Почему он борется с этим? Борется с нами? Я его, но и он мой. Неужели он не помнит, как нам хорошо вместе? Держась за узы крепкой хваткой, я вспоминаю, как трещал шкаф о мою спину, как он впивался в меня, сильно и чертовски глубоко, как мы оба терялись друг в друге, дышали одним и тем же раскаленным воздухом, жили только ради пика следующего толчка.

Сила, свернувшаяся во мне, начинает гореть , обжигая кожу и угрожая испепелить все, что я есть, если я не дам ей волю. Боги, как бы я хотела ощутить мягкую кисть его тени на моей коже, окутывающую меня тысячей ласк, когда он…

Его лоб прижимается к моему, и он вздрагивает, на лбу выступают бисеринки пота.

– Черт, любимая .

Есть что-то в том, чтобы услышать этот гортанный стон, полный хрипоты и отчаяния, который толкает меня за край со следующим движением его пальцев. Я пытаюсь удержать ее, но сила вырывается, и свет вспыхивает слева от меня, когда я рассыпаюсь. Тень заливает пространство на мгновение, когда удовольствие накатывает волнами, затягивая меня под себя и вытаскивая на поверхность снова и снова.

Я улавливаю запах горелого дерева, и Ксейден протягивает обе руки к изголовью кровати надо мной. Пытка, исказившая его лицо, отрезвляет меня меньше чем за секунду. Похоже, он испытывает невыносимую боль.

– Ксейден? – шепчу я, потянувшись к нему.

– Не надо, – это звучит наполовину как требование, а наполовину как мольба.

Мои руки опускаются к груди, и когда я нащупываю нашу связь, она исчезает и закрывается стеной из холодного оникса.

– Что происходит?

– Мне нужно пространство, – он вытягивая слова.

– Хорошо, – я выбираюсь из-под него и сползаю с кровати, сразу же замечая выжженную трещину на тумбочке. По крайней мере, у меня получается не поджигать дерево. – Так достаточно далеко?

– Не уверен, что даже островные королевства окажутся достаточно далеко, – пробормотал он, замедляя дыхание.

Какого черта?

– Прости? – я в полном замешательстве наблюдаю, как он берет себя в руки, а потом кивает, словно снова уверен в себе.

– Я забыл, – он медленно отпускает изголовье и садится на пятки, обхватывая себя за бедра, а затем позволяет рукам упасть по бокам. – Я проснулся и увидел, что ты сидишь здесь, и это была самая естественная вещь в мире – потянуться к тебе, но я больше не естественный . Черт, мне так жаль, Вайолет.

Ох.

– Я тоже забыла, – в ту же секунду, когда он накрыл меня своим ртом. – Тебе не за что извиняться, и не говори, что ты не естественный… – Подождите ка . Мой рот искривляется. Это абсолютно решаемая проблема. – На самом деле, я думаю, ты только что оказал нам услугу, – я делаю один шаг к кровати, и его голова поворачивается в мою сторону. – Ничего страшного не произошло, Ксейден. Ты просто поводил руками по мне, внутри меня, и я в полном порядке. Дай мне две секунды, чтобы переползти через эту кровать, и ты тоже будешь в полном порядке.

Его глаза закрываются, и он жестом показывает на изголовье кровати.

– Не в порядке.

Мой взгляд сужается на темном дереве, и мне приходится немного наклониться, чтобы разглядеть два слабых следа изменения цвета, едва ли на тон светлее первоначального пятна, прямо там, где были его большие пальцы. Я прикрываю рукой живот, словно это может удержать его от опускания.

Он что, только что транслировал?

Есть две причины, по которым курсантам всадникам не предоставляются такие же летние и зимние отпуска, как остальным: Во-первых, мирные жители не очень хорошо реагируют на драконов, случайно залетевших в их деревни. Во-вторых, при выращивании тигров для войны необходимо запирать их клетки, чтобы они не ополчились друг на друга… или на вас.

– Заточить Коготь: Руководство для профессоров, полковник Тиспани Калтея