Ониксовый Шторм

Глава 1

Две недели спустя

Полеты в январе должны быть нарушением Кодекса. Из-за воя бури и непрекращающегося тумана в очках я ни черта не вижу, пока мы продираемся сквозь снежный шквал над горами близ Басгиата. Надеясь, что худшее уже позади, я хватаюсь за ручки седла руками в перчатках и крепко держусь.

– Умирать сегодня было бы неудобно, – говорю я по мысленному каналу, связывающему меня с Тэйрном и Андарной. – Если только ты не пытаешься удержать меня вдали от Сенариума сегодня днем? – я больше недели ждала замаскированного под приглашение приказа из совета короля, но задержка вполне объяснима, учитывая, что в кампусе уже четвертый день идут беспрецедентные мирные переговоры. Поромиэль публично заявил, что они уйдут после седьмого дня, если не удастся договориться, и это не сулит ничего хорошего. Остается надеяться, что к моему прилету они будут в хорошем настроении.

– Хочешь устроить встречу? Только не свались в этот раз, – отнекивается Тэйрн.

– В прошлый раз я не свалилась, – возражаю я. – Я спрыгнула, чтобы помочь Сойеру…

– Не напоминай мне.

– Ты не можешь и дальше удерживать меня от патрулирования, – перебивает Андарна из тепла и защиты Долины.

– Это небезопасно, – в сотый раз напоминает ей Тэйрн. – Погода мне нипочем, мы охотимся на темных колдунов, а не совершаем прогулочный полет.

– В такую погоду летать не стоит, – соглашаюсь я, ища хоть какие-то признаки Ридока и Аотрома, но вокруг лишь белые стены. Моя грудь сжимается. Как мы сможем разглядеть рельеф местности или своих товарищей по отряду, не говоря уже о том, чтобы заметить темного колдуна на сотни футов ниже в этом месиве? Я не могу припомнить более жестокой серии штормов, чем те, что обрушились на Военную Академию за последние две недели без…

Мамы . Горе вонзает кончики своих острых как бритва когтей в мою грудь, и я поднимаю лицо, чтобы почувствовать жгучий укус снега о верхние части щек, сосредоточившись на чем угодно, только бы не дышать, не двигаться. Я буду горевать позже, как всегда.

– Это всего лишь быстрое патрулирование, – хнычет Андарна, отрывая меня от моих мыслей. – Мне нужна практика. Кто знает, с какой погодой мы столкнемся во время поисков моего вида?

«Быстрое патрулирование» оказалось смертельно опасным, и я не ищу причин проверять теорию огня Андарны. Тёмные колдуны могут иметь ограниченную власть, но они все равно смертоносные бойцы. Те, кто не сбежал после битвы, использовали элемент неожиданности, чтобы добавить несколько имен в список погибших. Потери понесли Первое крыло, Третье крыло и наша собственная секция Когтя.

– Тогда тренируйся равномерно рассеивать магию, чтобы все твои конечности были теплыми во время полета, потому что твои крылья не выдержат веса этого льда, – рычит Тэйрн в падающий снег.

– Твои крылья не выдержат веса этого льда, – передразнивает, откровенно издеваясь Андарна. – И все же твои чудесным образом выдерживают бремя твоего эго.

– Иди, найди овцу и дай взрослым поработать, – мышцы Тэйрна слегка сдвигаются подо мной по знакомой схеме, и я наклоняюсь вперед, насколько позволяет седло, готовясь к нырку.

Мой желудок втягивается в горло, когда его крылья закрываются, и мы падаем вниз, прорезая бурю. Ветер рвет мой зимний летный капюшон, а кожаный ремень седла впивается в замерзшие бедра, и я молюсь Зинхалу, чтобы прямо под нами не было горного пика.

Тэйрн выравнивается, и мой желудок успокаивается, когда я натягиваю очки на лоб и быстро моргаю, глядя направо. Снижение высоты уменьшило интенсивность бури и улучшило видимость настолько, что я могу разглядеть скалистый хребет прямо над летным полем.

– Вроде чисто, – мои глаза слезятся, атакуемые ветром и снегом, который больше похож на крошечные ледяные снаряды, чем на хлопья. Я чищу линзы замшевыми кончиками перчаток, прежде чем снова натянуть очки их на глаза.

– Согласен. Как только мы услышим то же самое от Фэйге и Крута, мы закончим сегодняшние начинания, – ворчит он.

– Ты говоришь так, будто три дня подряд не встречаться с врагом – это плохо, – может, мы действительно поймали и убили их всех? Как курсанты, мы убили тридцать одного вэйнителя в окрестностях Басгиата, пока наши профессора работали над очисткой остальной части провинции. Если бы кто-то заподозрил, что один из них живет среди нас, их было бы тридцать два – даже несмотря на то, что ему приписывали семнадцать убийств.

– Мне не нравится тишина… – ветер с треском проносится над головой, и Тэйрн вскидывает голову. Моя немедленно следует его примеру.

О нет.

Не ветер. Крылья.

Когти Аотрома заслоняют мне обзор, и сердце замирает от паники. Он падает из бури прямо на нас.

– Тэйрн! – кричу я, но он уже кренится влево, сбивая нас с траектории.

Мир вращается, небо и земля дважды меняются местами в тошнотворном танце, прежде чем Тэйрн с треском распахивает крылья. От этого движения слой льда толщиной в дюйм вдоль передних гребней его крыльев трескается, и куски отваливаются.

Я делаю полный, но дрожащий вдох, когда Тэйрн с максимальной силой взмахивает крыльями, за несколько секунд набирая высоту в сотню футов и устремляясь прямо к Коричневому Мечехвосту, связанному с Ридоком.

Гнев ошпаривает воздух в моих легких, эмоции Тэйрна захлестывают мое тело на мгновение, прежде чем я успеваю опустить свои ментальные щиты, чтобы заглушить худшее из того, что проникает через связь.

– Не надо! – кричу я, когда мы оказываемся слева от Аотрома, но Тэйрн, как всегда, делает все, что хочет, и на полном ходу сжимает челюсти в нескольких дюймах от головы Аотрома. – Это явно был несчастный случай! – то, чего обычно драконы избегают в общении.

Коричневый мечехвост, который был явно меньше, хрипит , и когда Тэйрн повторяет предупреждение, Аотром обнажает горло в знак покорности.

Ридок смотрит в мою сторону сквозь полосу снега и вскидывает руки, но я сомневаюсь, что он видит, как я пожимаю плечами в знак извинения, прежде чем Аотром срывается с места и направляется на юг, к летному полю.

Видимо, Фэйге и Ри доложили.

– Неужели это было необходимо? – я опускаю щиты, и связи Тэйрна и Андарны возвращаются в полную силу, но мерцающая нить, ведущая к Ксейдену, все еще заблокирована, тускнеет, превращаясь в эхо своего обычного присутствия. Потеря постоянной связи отвратительна, но он пока не доверяет себе – или тому, кем, по его мнению, он стал, – чтобы держать ее открытой.

– Да, – отвечает Тэйрн, считая, что одного слова достаточно.

– Ты почти вдвое больше его, и это явно был несчастный случай, – повторяю я, пока мы стремительно спускаемся к летному полю. Снег в долине превратился в грязные дорожки из-за постоянных патрулей, на которые летают второй и третий курс.

– Это было небрежно, и двадцатидвухлетнему дракону лучше знать, как справиться с бурей, когда он спорит со своим всадником, – ворчит Тэйрн, и его гнев стихает, когда Аотром приземляется рядом с зеленым кинжалохвостом Ри, Фэйге.

Когти Тэйрна ударяют по мерзлой земле слева от Аотрома, и от неожиданного приземления каждая косточка в моем теле вибрирует, как звенящий колокол. Боль проносится вдоль моего позвоночника, поясница принимает на себя основную тяжесть удара. Я глубоко дышу, терпя худшее.

– Что ж, это было изящно, – я сдвигаю очки на лоб.

– В следующий раз полетишь ты, – он отряхивается, как мокрая гончая, и я закрываю лицо руками, когда лед и снег слетают с его чешуи.

Я дергаю за кожаный ремень седла, когда он застревает, но пряжка задевает за неровную, дерьмовую линию швов, которые я наложила после битвы, и один из них лопается.

– Проклятье. Этого бы не случилось, если бы ты позволил Ксейдену починить его, – не обращая внимания на ноющий протест сведенных холодом суставов, я вытягиваю тело из седла, прокладывая путь по ледяному узору из шипов и чешуи, знакомому мне не хуже собственной руки.

– Темный и не собирался его чинить, – отвечает Тэйрн.

– Перестань называть его так, – у меня подкашивается колено, и я вытягиваю руки, чтобы удержать равновесие, и проклинаю свои суставы, пока добираюсь до плеча Тэйрна. После часа, проведенного в седле при такой температуре, разболевшееся колено – сущий пустяк; мне повезло, что бедра еще вращаются.

– Хватит. Отрицать. Правду, – Тэйрн чеканит каждое слово проклятого приказа, пока я перелезаю через чешую, покрытую льдом, и готовлюсь сойти на землю. – Его душа больше не принадлежит ему.

– Это немного драматично, – я не собираюсь снова ввязываться в этот спор. – Его глаза вернулись в нормальное состояние…

– Такая сила вызывает привыкание. Ты это знаешь, иначе ты бы не притворялась, что спишь по ночам, – он поворачивает шею так, что напоминает мне змею, и устремляет на меня золотистый взгляд.

– Я сплю, – это не совсем ложь, но нам определенно пора сменить тему. – Ты заставил меня ремонтировать седло, чтобы преподать мне урок? – моя задница протестует против каждой чешуйки на ноге Тэйрна, пока я скольжу, а затем приземляюсь на свежий снег. – Или потому, что ты больше не доверяешь Ксейдену мое снаряжение?

– Да, – Тэйрн поднимает голову намного выше моей и пускает по крылу поток огня, растапливая остатки льда, а я отворачиваюсь от всплеска жара, болезненно контрастирующего с температурой моего тела.

– Тэйрн… – я с трудом подбираю слова и поднимаю на него глаза. – Мне нужно знать твою точку зрения перед этой встречей. С одобрения Эмпирея или без него, но без тебя я ничего не смогу сделать.

– То есть поддержу ли я бесчисленные способы, которыми ты планируешь обмануть смерть во имя исцеления того, кто не подлежит искуплению? – он снова поворачивает голову в мою сторону.

Связь с Андарной трещит от напряжения.

– Он не… – я пресекаю этот конкретный аргумент, поскольку остальное вполне разумно. – В принципе, да.

Он ворчит в глубине своей груди.

– Я летаю, не разогревая крылья, чтобы подготовиться к переноске более тяжелого веса на большие расстояния. Разве это не ответ на твой вопрос?

Он имеет в виду Андарну. Облегчение вырывается из моих губ на быстром выдохе.

– Спасибо.

Из его ноздрей клубами валит пар.

– Но не принимай мою непоколебимую поддержку тебя, моей пары и Андарны за веру в него, – Тэйрн поднимает голову, давая понять, что разговор окончен.

– Я тебя услышала, – на этой ноте я направляюсь к протоптанной тропинке, где ждут Ри и Квинн. Ридок обходит Тэйрна стороной справа от меня. Мои почти онемевшие пальцы в перчатках нащупывают три пуговицы на боку капюшона зимней лëтной куртки, и ткань с меховой подкладкой спадает с носа и рта, когда я до них дотягиваюсь.

– На вашем маршруте все в порядке?

Ри и Квинн выглядят замерзшими, но, слава богам, не ранеными.

– Все еще… тревожная рутина. Мы не видели ничего, что могло бы вызвать беспокойство. От ямы для сожжения виверн тоже остались только пепел и кости, – Ри отряхивает снег с подкладки капюшона, а затем натягивает его обратно на свои черные косы длиной до плеч.

– Последние десять минут мы ни черта не видели, – Ридок запускает руку в перчатке в волосы, и снежинки соскальзывают с его смуглых щек, не тая.

– По крайней мере, ты владеешь льдом, – я жестом показываю на его раздражающее лицо имея в виду отсутствие на нём снега.

Квинн собирает свои белокурые локоны в быстрый пучок.

– Магия может помочь тебе согреться.

– Я не стану рисковать, когда не вижу, куда могу ударить, – особенно после того, как потеряла в бою свой единственный проводник. Я смотрю на Ридока, когда за его спиной вереница драконов Секции Хвоста отправляется в патруль. – О чем ты вообще спорил с Аотромом?

– Извини за это, – Ридок вздрагивает и понижает голос. – Он хочет вернуться домой, в Аретию. Говорит, что мы можем начать поиски седьмой породы оттуда.

Ри кивает, а Квинн сжимает губы в твердую линию.

– Да, я понимаю, – говорю я. Это общее настроение среди бунтовщиков. Нам здесь не очень-то рады. Единство между наваррскими и аретийскими всадниками распалось через несколько часов после окончания битвы. – Но единственный путь к союзу, который может спасти мирных жителей Поромиэля, требует, чтобы мы были здесь. По крайней мере, пока.

Не говоря уже о том, что Ксейден настаивает, чтобы мы остались.

– Он хочет остаться, потому что чары Наварры защищают тебя от него , – когда я игнорирую его, Тэйрн выпускает еще одну струю огня, нагревая свое левое крыло, а затем приседает, прежде чем взмыть в небо вместе с остальными.

Двор почти пуст, когда мы входим в туннель, проходящий под хребтом, отделяющим его от тренировочного поля. Перед нами снег покрывает крыло общежития, центральную ротонду, соединяющую строения квадранта, и все крыши, кроме самой южной – крыши академического крыла впереди слева от нас, где в самой высокой башне ярко горит огонь Малека, сжигая вещи наших мертвых, как он того требует.

Возможно, бог смерти проклянет меня за то, что я храню личные дневники моей матери, но в любом случае, если мы встретимся, у меня не найдется для него и пары добрых слов.

– Докладывайте, – приказывает Аура Бейнхэвен с помоста слева от нас, где она стоит вместе с Эваном Фабером – коренастым командиром того немногого, что осталось от Четвертого крыла Наварры.

– О, хорошо, что вы все вернулись, – в голосе Эвана звучит сарказм, когда он складывает руки, и снег падает на его широкие плечи. – Мы так волновались.

– Когда мы уходили, этот остряк был едва ли командиром отряда в Когте, – бормочет Ридок.

– Сегодня утром ничего замечено не было, – отвечает Рианнон, и Аура кивает, но не решается продолжить допрос. – Есть новости с фронта?

У меня сводит желудок. Отсутствие информации просто мучительно.

– Ничего такого, чем бы я хотела поделиться с кучкой дезертиров, – отвечает Аура.

О, да пошла она.

– Кучка дезертиров, которые спасли ваши задницы! – Квинн показывает средний палец, когда мы проходим мимо, наши сапоги хрустят по заснеженному гравию. – Наваррские всадники, аретийские всадники… Мы не можем так функционировать, – тихо говорит она группе. – Если они не примут нас , у летунов не останется ни единого шанса.

Я киваю в знак согласия. Мира работает над этим вопросом – не факт, что руководство знает или позволит использовать то, что она узнала, даже если это спасет переговоры. Напыщенные засранцы.

– Девера и Каори вернутся со дня на день. Они разберутся с командной структурой, как только королевские особы подпишут договор, который, надеюсь, простит нас за то, что мы вообще ушли, – Ри качает головой, когда Имоджен выходит из ротонды прямо перед нами, ее розовые волосы падают на скулы, когда она спускается по каменным ступеням. – Кардуло, ты пропустила патруль.

– Лейтенант Тэвис назначил меня в другое место, – объясняет Имоджен, не упуская ни секунды, пока она идет в нашу сторону. Ее взгляд перескакивает на меня. – Сорренгейл, на пару слов.

Я киваю. Она была на страже у Ксейдена.

– Проследи за тем, чтобы присутствовать завтра, – Ри проходит мимо Имоджен, затем останавливается на полпути к лестнице и оглядывается через плечо, наблюдая, как остальные направляются внутрь. – Подожди. Мира должна вернуться сегодня?

– Завтра, – тревога завязывает на моем горле маленький бантик и затягивает его. Одно дело – разработать план, и совсем другое – воплотить его в жизнь, особенно когда последствия могут привести к тому, что люди, которых я люблю, станут предателями… снова.

– Все возможные пути, – напоминает мне Андарна.

– Все возможные пути, – повторяю я как мантру и расправляю плечи.

– Хорошо, – по лицу Ри медленно расползается улыбка. – Мы будем в лазарете, когда ты закончишь, – обещает она и поднимается по оставшимся ступеням.

– Ты рассказала второкурсникам, что задумала Мира? – шепчет Имоджен с резким укором.

– Только всадникам, – так же тихо отвечаю я. – Если нас поймают, это будет измена, но если это сделают летуны…

– Будет война, – заканчивает Имоджен.

– Ридок, ты что, заморозил эту дверь?! – кричит Ри с верхней ступеньки, налегая всем весом на ручку двери в ротонду, прежде чем пройти через ее аналог слева. – Вернись и разморозь ее, сейчас же !

– Верно. Рассказать им было правильным решением, – Имоджен потирает переносицу, пока Ридок истерически хохочет изнутри ротонды. – Вы четверо – чертов беспорядок. Будет просто чудом, если мы провернем все это и не будем казнены.

– Тебе не обязательно в этом участвовать, – я смотрю на нее так, как восемнадцать месяцев назад и мечтать не могла. – Я сделаю это с твоей помощью или без нее.

– В язвительном настроении сегодня, да? – уголок ее рта тянется вверх. – Расслабься. Пока Мира разрабатывает план, я, конечно, в деле.

– Она не знает, как потерпеть неудачу.

– Я это знаю, – снег обдувает наши лица, а глаза Имоджен становятся жесткими. – Но, пожалуйста, скажи, что ты не рассказала своей грозной четверке все о том, зачем мы это делаем.

– Конечно, нет, – я засовываю перчатки в карман. – Он все еще злится на меня за то, что я « нагрузила тебя» этим знанием.

– Тогда ему стоит перестать делать глупости, которые нужно скрывать, – она потирает руки от холода и поднимается за мной по ступенькам. – Слушай, мне нужно было, чтобы ты осталась одна, потому что Гаррик, Боди и я говорили…

– Без меня? – мой позвоночник напрягся.

– О тебе, – безапелляционно уточняет она.

– Так даже лучше, – я тянусь к двери.

– Мы решили, что тебе нужно пересмотреть организацию своего сна.

Я крепче сжимаю ручку и думаю о том, чтобы захлопнуть дверь перед ее носом.

– А я решила , что вы все можете идти на хрен. Я не буду от него убегать. Даже в те моменты, когда он терял контроль, он никогда не причинял мне вреда. И никогда не причинит.

– Я сказала им, что ты именно так и скажешь, но не удивляйся, если они продолжат спрашивать. Приятно знать, что ты все еще предсказуема, даже если Риорсон – нет.

– Как он вел себя сегодня утром? – когда мы входим в пустую ротонду, по моему лицу пробегает жар, и я откидываю капюшон. В академическом крыле нет ни занятий, ни строевой подготовки, ни какого-либо порядка, но в общем зале и зале собраний толпятся озабоченные и взволнованные курсанты, которые надеются выжить в следующем патруле и хотят выместить свое разочарование на ком-нибудь другом. Каждый из нас убил бы за Боевой Инструктаж.

– Угрюмый и упрямый, как всегда, – отвечает Имоджен, когда мы переступаем порог общежития, и затихает, когда мы проходим мимо группы хмурых второкурсников из Первого крыла, включая Кэролайн Эштон, что означает, что ее оправдали. К счастью для нас, ступеньки, ведущие в квадрант целителей, благословенно пусты. – Ты планируешь рассказать ему, что мы задумали?

– Он знает, что нас отправят на поиски таких, как Андарна. А что касается остального? Он не хочет знать, – я киваю паре приближающихся аретийских всадников из Третьего крыла, когда мы достигаем туннелей, но не говорю, пока мы не окажемся вне пределов их слышимости. – Он беспокоится, что это будет непреднамеренная утечка информации – что просто смешно, но я уважаю его желание.

– Не могу дождаться, когда он узнает, что ты возглавляешь собственное восстание, – она ухмыляется, пока мы идем по закрытому мосту в квадрант целителей.

– Это не восстание, и я не… возглавляю его, – Ксейден, Даин, Ри – они лидеры. Они вдохновляют и командуют во благо отряда. Я же делаю все, что нужно, чтобы спасти Ксейдена.

– Включая миссию по поиску рода Андарны? – она распахивает дверь в Квадрант Целителей, и я следую за ней.

– Это другое, и я не столько руковожу, сколько выбираю лидера. Надеюсь, – я окидываю взглядом захламленный туннель, прохожу мимо тихо спящих пациентов, одетых в основном в пехотную форму, и замечаю группу писцов в капюшонах, которые, несомненно, все еще работают над составлением точных отчетов о сражении. – Звучит одинаково, но это не так.

– Верно, – в этом слове звучит сарказм. – Что ж, сообщение доставлено, так что с меня хватит разговоров. Дай мне знать, когда вернется Мира, – она уходит в сторону главного кампуса. – Передавай Сойеру привет и удачи сегодня днем!

– Спасибо, – говорю я ей вслед и поворачиваю в сторону лазарета. Запахи трав и металла проникают в мои легкие, когда я вхожу через двойные двери. Я машу рукой Трегеру справа от меня, который среди обученных целительству летунов старается помочь, чем может.

Он кивает в ответ с постели пациента, а затем достает иголку и нитку.

Я быстро иду к ближайшему углу, уходя с пути целителей, которые снуют туда-сюда по занавешенным отсекам, где лежат раненые.

Из последнего отсека доносится смех Ридока, когда я приближаюсь. Бледно-голубые занавески задернуты, открывая взору груду сброшенных зимних лëтных курток в углу и всех второкурсников нашего отряда, столпившихся вокруг кровати Сойера.

– Перестань преувеличивать, – говорит Рианнон с деревянного стула возле головы Сойера и показывает пальцем на Ридока, который сидит на кровати, как раз на том месте, где раньше находилась голень нашего товарища по отряду. – Я просто сказала им, что это стол нашего отряда и они должны…

– Убрать свои трусливые задницы обратно в секцию Первого крыла, где им и место, – заканчивает за нее Ридок с очередным смешком.

– Ты же не сказала этого на самом деле – уголок рта Сойера искривляется, но это далеко не настоящая улыбка.

– Сказала, – я осторожно, чтобы не наступить на вытянутые ноги Кэт на полу рядом с Марен, прохожу в тесное пространство, расстегиваю летную куртку и бросаю ее в стопку.

– Всадники обижаются на самые странные вещи, – Кэт вскидывает темную бровь, листая учебник истории Маркема. – У нас есть куда более серьезные проблемы, чем столы.

– Верно, – Марен кивает, заплетая свои темно-каштановые волосы в косу из четырех прядей.

– Как прошел патруль? – Сойер без посторонней помощи переходит в более вертикальное положение.

– Тихо, – отвечает Ридок. – Я начинаю думать, что мы их всех переловили.

– Или им удалось сбежать, – размышляет Сойер, и свет исчезает из его глаз. – Скоро вы будете их преследовать.

– Нет, пока мы не закончим академию, – Ри скрещивает ноги. – Они не посылают курсантов на границу.

– Кроме Вайолет, конечно, которая отправится на поиски седьмой породы, чтобы мы могли выиграть эту войну, – Ридок смотрит в мою сторону с ехидной ухмылкой. – Не волнуйся, я позабочусь о ее безопасности.

Я не могу понять, дразнится он или говорит серьезно.

Кэт фыркает и перелистывает другую страницу.

– Как будто тебя они отпустят? Гарантирую, что это будут только офицеры.

– Ни за что, – Ридок качает головой. – Это ее дракон, ее правила. Верно, Ви?

Все головы поворачиваются в мою сторону.

– Если они отдадут нам приказ, я предоставлю список людей, которым доверяю, чтобы они пошли, – список, который прошел через столько черновиков, что я даже не уверена, что ношу с собой правильный.

– Тебе стоит взять отряд, – предлагает Сойер. – Мы лучше работаем в команде, – он усмехается. – Да кого я обманываю. Вы будете лучше работать в команде. Я едва поднимаюсь по лестнице, – он кивает на костыли рядом с кроватью.

– Ты все еще в команде. Выпей воды, – Ри протягивает руку через прикроватную тумбочку и поверх записки, написанной, похоже, почерком Есинии, берет оловянную кружку.

– Вода не поможет мне отрастить ногу, – Сойер берет ее, и металлическая ручка с шипением прогибается под его хваткой. Он смотрит на меня. – Я знаю, что это дерьмово говорить после того, как ты потеряла мать…

– Боль – это не соревнование, – заверяю я его. – Ее всегда достаточно.

Он вздыхает.

– Меня навестил полковник Чандлир.

У меня сводит живот.

– Командир отставных всадников?

Сойер кивает.

– Что? – Ридок складывает руки. – Второкурсники не уходят на пенсию. Умирают? Да. Но не уходят на пенсию.

– Я понимаю, – начинает Сойер. – Я просто…

Пронзительный крик разносится по всему лазарету эхом, отдающим в ноющее колено, что означает нечто гораздо худшее, чем просто боль от прошедшего полета. Наступившая тишина пробирает меня до костей, а от страха волосы встают дыбом, когда я обнажаю два кинжала и поворачиваюсь лицом к угрозе.

– Что это было? – Ридок сползает с кровати Сойера, а остальные двигаются за мной, когда я выхожу из отсека и поворачиваюсь к открытым дверям лазарета.

– Она мертва! – кадет в пехотной форме вбегает внутрь и падает на руки и колени. – Они все мертвы!

Невозможно не заметить серый отпечаток руки на его шее.

Вэйнители.

У меня замирает сердце. Мы не обнаружили их во время патрулирования, потому что они уже внутри .

Редчайшие из печатей – те, что восходят раз в поколение или столетие, – дважды проявлялись одновременно в наших записях, причем в оба критических момента нашей истории, но лишь однажды шестеро самых могущественных одновременно ступили на Континент. Каким бы захватывающим ни было это зрелище, я бы предпочел не дожить до его повторения.

– Майор Далтон Сиснерос. Исследование печатей