Ониксовый Шторм

Глава 38

Неудивительно, что листья почти полностью зеленые. На это острове есть магия. Не столько, чтобы направить ее в нужное русло или даже создать щит, и уж никак не для того, чтобы ею владеть, но от Тэйрна и Андарны определенно тянутся две нити силы.

Я быстро снимаю и запихиваю свою летную куртку в рюкзак, чтобы не вспотеть до смерти. Тэйрн опускается еще ниже в знак уважения к моим ноющим ребрам, и я в благодарность похлопываю по чешуе над его когтем, выходя на поле.

Справа от меня Андарна то и дело мотает головой вправо-влево, словно не может полностью сосредоточиться на одном зрелище, пока другое не привлечет ее внимание, а слева Ридок смотрит на Аотрома, говоря что-то, чего я не могу расслышать за шумом толпы. Чуть дальше от него Трегер откидывает голову назад в смехе, а затем тянется вверх, чтобы почесать челюсть под серебристыми перьями Силарейн.

Грифон наклоняет голову, чтобы облегчить ему доступ, и закрывает глаза.

Я не могу не задаться вопросом, как давно у нее этот зуд, ведь он находится там, куда она не может дотянуться.

– Они могут говорить? – я подаюсь вперед настолько, чтобы видеть линию нашего отряда и наблюдать ту же самую сцену, разыгрывающуюся среди всадников и летунов. Даже Ксейден приостановился перед Сгаэль, хотя, похоже, разговор между ними идет не в его пользу.

– Мы все можем, – отвечает Тэйрн со звуком, который я бы назвала почти вздохом удовлетворения.

Я даю себе секунду, чтобы улыбнуться, чтобы насладиться счастьем моих друзей, которые последние пару недель были лишены самых близких отношений. Затем я поднимаю взгляд на массу людей, постепенно затихающую и занимающую свои места, и сканирую ряды до самого низа, не обнаруживая ни одного оружия в ножнах. Толпа наполнена цветом, но все сидящие в первом ряду одеты в одинаковые туники без рукавов оттенка абрикоса.

При всем своем волнении никто из них не спешит поприветствовать нас. На самом деле, выходя на поле, люди садятся на самые дальние сиденья справа, чтобы ни на секунду не закрывать обзор толпе.

В голове мелькает тень, и моя улыбка становится еще глубже.

– Привет, – говорит Ксейден, направляясь ко мне, уголки его рта кривятся. Он тоже сбросил летную куртку и засучил рукава своей формы до локтей.

– Привет! – ухмыляюсь я, каким-то образом оказавшись дома за тысячи миль от континента . – У вас со Сгаэль все хорошо?

– Она кричит, но я в любой день предпочту это молчанию, – мускулы на его челюсти напрягаются, когда он подходит ко мне, а затем поворачивается лицом к толпе. – Почти уверен, что она провела последнюю неделю или около того, каталогизируя каждый мой промах, учитывая, как быстро она их перечислила.

– Мне жаль, – провожу тыльной стороной ладони по его руке.

– Она имеет полное право злиться, – он переплетает наши пальцы и крепко сжимает, изучая окружающую обстановку. – Мне нужно, чтобы ты дала мне еще одно обещание, Вайолет.

– Звучит серьезно, – я улыбаюсь Ридоку, когда он направляется в нашу сторону, явно подпрыгивая на месте. Остальные не отстают от него.

– Посмотри на меня, – Ксейден смягчает резкий приказ, проводя большим пальцем по моему.

Я перевожу взгляд на него, и улыбка сходит с лица от его пристального взгляда.

– Что ты хочешь, чтобы я пообещала?

– Что ты больше никогда так не поступишь.

Я моргаю.

– Тебе придется уточнить.

– Ты поставила себя между Ридоком и мной…

– Мне показалось, что ты можешь ударить моего друга, – я поднимаю брови. – И ты был не совсем в себе.

– Это я и имел в виду, – на его лице мелькает страх, но он быстро его скрывает. – Неизвестно, что я мог с тобой сделать. Это все, о чем я могу думать.

– Мне кажется? Или мы похожи на цирк, приехавший в город? – спрашивает Ридок.

– Ты не причинишь мне вреда, – утверждаю я в сотый раз. – Даже когда ты хотел убить меня в прошлом году, ты не причинил мне вреда. Даже когда тебе не хватает эмоций, ты все равно остаешься… собой.

– О, мы определенно шоу, – отвечает Кэт Ридоку.

– Возможно, это мой любимый остров, – Трегер берет Кэт за руку. – Что скажешь, Вайолет?

– Я, но без всяких ограничений и причин, – Ксейден опускает брови.

– Как насчет того, чтобы я решала, когда мне кажется, что ты слишком опасен, чтобы приближаться к тебе.

– Думаю, я знаю, когда я слишком опасен, чтобы приближаться, – он наклоняется.

– Не обращай на них внимания, – тон Ридока певуч. – Они снова занялись… тем, чем занимаются, когда игнорируют всех вокруг и притворяются, что они – единственные люди на свете.

– И это говорит тот же человек, который считает, что мне нужно знать, как его убить? – я поднимаю подбородок. – Так что же, Ксейден? Я слишком ценна, чтобы подходить близко? Или я та, кому нужно знать, какая тень твоя?

Он бросает на меня взгляд, которым гордилась бы Сгаэль, и я выдерживаю его взгляд.

– Я бы не смог жить с собой, если бы причинил тебе боль, – солнце отражается янтарными бликами в его глазах, и я почти сдаюсь, услышав мольбу в его тоне.

– А я не смогу жить с собой, если буду стоять и смотреть, как ты причиняешь боль Ридоку, – я сжимаю его руку. – Я беру на себя всю ответственность за свою безопасность. Ты сейчас – гигантский боевой флаг, развевающийся на ветру, Ксейден, но ты – мой боевой флаг, и на моем месте ты поступил бы точно так же.

– Эй, мне не хотелось бы прерывать вашу беседу, – говорит Ридок, – но все здесь, и их эмиссар направляется сюда.

– Это обсуждение еще не закончено, – предупреждает Ксейден, когда мы переводим взгляд на поле.

– Буду счастлива выиграть битву позже, – я сжимаю его руку в последний раз, а затем отпускаю, когда к нам приближается женщина в оранжевой тунике, несущая конусообразный предмет в половину моего роста. – Я люблю тебя.

– Такая чертовски упрямая, – он вздыхает. – Я люблю тебя.

Все драконы предупреждающе опускают головы.

Женщина не вздрагивает, но толпа затихает.

Я выравниваю дыхание и возношу молитву самому Зинхалу, чтобы эта встреча прошла лучше, чем наша последняя.

– Добро пожаловать на Зенхиллну! – говорит женщина на общем языке, а затем улыбается, приближаясь, – ее белые зубы резко контрастируют с темно-коричневыми щеками. Она красива, с радостными карими глазами, ореолом черных, воздушных локонов и толстыми изгибами. – Я Каликста, хозяйка сегодняшнего праздника.

Праздника ? Мои брови напрягаются при этом слове, а Ридок покачивается на пятках.

Ксейден наклоняет голову.

Каликста приостанавливается в пяти футах от моих сапог, затем окидывает взглядом весь наш отряд и начинает говорить на зенхилийском.

Я моргаю. Вся моя учеба оказалась совершенно бесполезной. Ничто на странице не могло подготовить меня к тому, чтобы услышать этот язык в устной форме. Это плавный, текучий язык, в котором одно слово словно перетекает в другое.

Даин медленно отвечает справа от меня, слова выходят так, будто ему больно.

Аарик вздыхает рядом с Ксейденом, а потом начинает говорить так, будто он, черт возьми, родился здесь.

Даин, похоже, готов его убить.

– Отлично! – Каликста отвечает на общем языке. – Я с удовольствием поговорю на вашем языке, если это приносит вам радость, – она поворачивается ко мне. – Ваш переводчик говорит, что вы возглавляете это славное собрание.

Я начинаю ненавидеть это слово.

– Я Вайолет Сорренгейл. Мы прибыли в надежде…

– Заключить союз! – она сияет. – Да! Слухи о вашем путешествии дошли до нас несколько недель назад, и с тех пор мы ждали.

– Здесь? – спрашивает Ридок. – Вы все ждали здесь?

– Конечно, нет, – она усмехается. – Люди приходили на эту площадь для фестиваля, когда у них было время, в надежде первыми увидеть драконов. И Зинхал, конечно же, с теми из нас, кто выбрал сегодняшний день! – она окидывает взглядом драконов. – Кто из них ирид?

Я отступаю назад.

– Кортлин?

– Кортлин, – соглашается Ксейден.

Андарна поднимает голову, а Тэйрн рычит на неё по связи.

– Так ты себя и выдала, – я сужаю глаза.

– Он выглядит… черным, – замечает Каликста.

Андарна моргает, и ее чешуя меняет цвет, сливаясь с фоном.

– Она, – поправляю я Каликсту. – Ее зовут Андарна, и она единственный ирид на Конти… – морщусь. – На Амаралисе. Мы ищем остальных представителей ее рода и союзников, которые, надеюсь, будут сражаться вместе с нами в войне против тех, кто владеет темной магией.

– Она чудесна, – Каликста кланяется, низко и глубоко.

Андарна снова мерцает, ее чешуя снова становится черной, затем опускает голову, когда Тэйрн сурово смотрит на нее.

– Наша королева рада, что вы нашли нас, и готова прийти к вам на помощь. Мы всегда почитали драконов, – она наклоняет голову в сторону Силарейн. – И грифонов, конечно.

Не может быть, чтобы это было так просто. Отец писал о том, что для входа нужно играть в игры, выбранные наугад.

– Мы можем поговорить с вашей королевой? – спрашиваю я. – Мы привели принца Наварры, чтобы он говорил от имени нашего королевства.

– Конечно! – отвечает Каликста. – Но сначала…

– Ну вот, началось, – бормочет Ридок себе под нос.

Именно так я и думала.

– …мы должны посмотреть, какие дары выбрал для вас Зинхал, – заканчивает она. – Если вы готовы играть и безропотно примете любой дар, который преподнесет вам бог удачи, – она поднимает палец, – то вам будет дарован вход в наш город, где вас ждет наша королева.

– Я ожидала увидеть кубики или даже настольную игру, а не подарки, – признаюсь я Ксейдену.

– Здесь есть какой-то подвох, – предупреждает Ксейден. – Но у меня недостаточно сил, чтобы прочитать ее намерения.

– А если мы… откажемся? – спрашиваю я.

Все следы веселья исчезают с ее лица.

– Если вы не согласны с тем, что удача определяет вашу судьбу, что Зинхал может одарить вас великой удачей или отнять ее, то мы не можем вступить с вами в союз. Мы не принимаем тех, кто не настраивает паруса в шторм.

Не такой уж случайный выбор игры. Они хотят посмотреть, как мы справимся с разочарованием.

– Никакого нытья, – замечает Ксейден. – Это я могу уважать.

Я смотрю налево, потом направо, встречаясь взглядом с каждым человеком из нашего отряда, начиная с Трегера. Один за другим они кивают, заканчивая Мирой справа, которая тут же закатывает глаза.

– Мы сделаем это, – говорю я Каликсте.

– Замечательно! – она поворачивается спиной к толпе и подносит заостренный конец полого конуса ко рту, а затем что-то кричит в него.

Толпа ревет.

– Она сказала, что мы будем играть, – говорит мне Аарик, наклоняясь вперед, чтобы разглядеть за Ксейденом.

– Где были эти языковые навыки, когда мы переводили дневники в прошлом году? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня так, будто у меня появилась еще одна голова.

– Меня воспитывали как дипломата. Дипломаты не разговаривают с мертвыми людьми.

– Ты не думал, что мы должны знать, что ты свободно говоришь на всех языках? – я изгибаю бровь.

– И свести на нет причины Аэтоса присоединиться к… как там Ридок нас называет? Поисковому отряду? – Аарик качает головой.

– Посмотрим, чем одарит вас Зинхал! – говорит Каликста через плечо и идет к толпе.

С правой стороны от ступеней появляются пять человек: четверо несут стол, один – стул и холщовую сумку.

– Полагаю, мы следуем за ними, – говорю я остальным.

Мы идем строем по полю, и я подавляю зевок. Чем быстрее мы с этим покончим, тем быстрее ляжем в свои кровати. Не могу вспомнить, когда мы в последний раз полноценно спали, не прерываясь на вахты. Может, в Деверелли?

– Мне все равно, даже если она вручит вам кучу козьего дерьма, – говорит Мира. – Никто не жалуется. Поняли? Улыбнитесь и поблагодарите ее. Это наш последний реальный шанс обеспечить себе армию.

– А если это коровье дерьмо? спрашивает Ридок. – Оно значительно тяжелее.

– Не жаловаться, – огрызается Дрейк слева.

– Черт, это как путешествовать с моими родителями, – бормочет Ридок.

– О чем ты думаешь? – спрашиваю я Ксейдена, когда стол устанавливают на поле в двадцати футах перед толпой.

– Лучше бы у них была армия, ради которой стоит возиться с коровьим дерьмом, – его взгляд постоянно перемещается по окрестностям. – И мне не нравится, что их две тысячи, а нас всего одиннадцать, даже с драконьим огнем у нас за спиной.

– Согласна. Давай покончим с этим.

– Отличная идея. Я бы хотел найти обед, – говорит Тэйрн.

Трое из тех, кто нёс мебель, разбегаются, оставляя Каликсту напротив нас в кресле за столом и двух мужчин справа от нее. Ближайший из них держит конус.

– Стойте, – говорит Каликста, протягивая руку, когда мы оказываемся примерно в шести футах от края стола.

Мы останавливаемся.

Я смахиваю с лица мошку и смотрю на небо, надеясь увидеть хоть какую-то приближающуюся облачность, которая заслонит нас от жары, но ее нет. Видимо, Зинхал решил, что мы будем печься в своих кожанках, пока ждем.

Каликста лезет в холщовую сумку и достает оттуда стопку карт толщиной с мое предплечье. Они размером с мое лицо, а на их обратной стороне нанесен ярко-оранжевый узор.

– Каждая карта представляет собой подарок, – говорит она, перемешивая их с мастерством, которое говорит о практике.

Ближайший мужчина переводит для толпы, его голос звучит через конус, а более высокий мужчина справа от него записывает.

Каликста раскладывает карты лицевой стороной вниз по длинной дуге через весь стол.

– Вы вытянете ту карту, которую внушит вам Зинхал, и получите свой дар.

Мужчины переводят, и толпа ропщет в предвкушении.

– Не может быть, чтобы две тысячи человек собрались посмотреть, как мы получаем подарки, – у меня сводит живот от восторженных взглядов собравшихся.

– Не вытягивай карту дерьма, – отвечает Ксейден.

– Сделай шаг вперед и выбери, – Каликста указывает на Миру.

Каждый мускул в моем теле напрягается, и волна головокружения заставляет меня развести ноги в стороны. Не сейчас, – умоляю я свое тело.

Мира подходит к правому краю стола и без паузы берет карту.

Каликста принимает ее и улыбается.

– Зинхал дарит тебе вино! – она показывает нам расписную бутылку вина, а затем поворачивает ее перед толпой, пока мужчины переводят.

Аплодисменты раздаются мгновенно, и женщина средних лет с вьющимися каштановыми волосами выбегает вперед из левого ряда, неся бутылку вина.

– Спасибо, – говорит Мира, когда женщина протягивает ей бутылку, а Каликста переводит.

Женщина склоняет голову, и Мира повторяет ее жест, после чего поворачивается ко мне.

– Мне это чертовски понадобится, – говорит она с фальшивой улыбкой и возвращается в очередь, пока женщина спешит на свое место.

Один за другим Каликста подзывает нас вперед, двигаясь вниз по очереди.

Марен получает две оранжевые туники от невысокого улыбчивого мужчины с блестящей лысиной.

Карта Даина показывает руку, и когда он предлагает свою женщине, подошедшей к нему, она бьет его по лицу с такой силой, что его голова поворачивается в нашу сторону.

Я сглатываю и натягиваю на лицо пустое выражение, когда замечаю, что Каликста смотрит в мою сторону. Сообщение получено: мы не можем жаловаться на чужие подарки.

Даин дважды моргает, потом благодарит женщину и склоняет голову.

Ридок едва сдерживает фырканье, но быстро меняет выражение лица, когда я бросаю на него взгляд.

– Не смейся, – предупреждаю я Ксейдена, борясь с очередным приливом головокружения.

– Меня больше волнуют последствия этого удара, – отвечает он, не теряя своего профессионально скучающего выражения лица. – И я немного завидую женщине, которая его нанесла.

Гаррик получает ржавое стальное ведро.

Аарик получает разбитое ручное зеркальце, которое сразу же режет ему большой палец, когда мужчина протягивает его ему сверху вниз.

Мое сердце колотится, как будто я на мате для вызовов, когда Ксейден выбирает свою карту.

Ему достается пустая стеклянная коробка размером с его ногу, с оловянными петлями и краями.

– Лучше, чем получить пощечину.

Я улыбаюсь, но это не успокаивает мое бешено колотящееся сердце, когда я делаю шаг вперед. Я выбираю карту на крайнем левом конце арки и, затаив дыхание, передаю ее Каликсте.

– Компас! – объявляет она, и мужчина переводит.

Справа вперёд выходит другой высокий мужчина с бронзовой кожей и короткими черными волосами, и я поворачиваюсь к нему лицом. Его темные глаза изучают меня в течение мгновения, которое быстро становится неловким.

Я поднимаю подбородок, и его рот искривляется в ухмылке, а он едва заметно кивает, как бы находя мою реакцию достойной. Молча протягивая руку, он предлагает мне черный компас на темной цепочке. Взяв его, я опускаю взгляд и замечаю, что стрелка не указывает на север. Он сломан.

Теперь я понимаю его ухмылку.

– Спасибо, – говорю я ему и склоняю голову.

– Пользуйся им с умом, – отвечает он, его глаза откровенно насмехаются надо мной, когда он кланяется.

– Сломанный компас, – говорю я Ксейдену, возвращаясь в строй.

– Можешь положить его в мой ящик небытия, – отвечает он. – Мы будем держать их на прикроватной тумбочке.

– Я не понесу эту штуку домой, – но пока что я поднимаю цепочку над головой.

– Выбрасывать подарок Зинхала – плохая примета, – поучает Ксейден, пока Ридок идет к столу.

Он вытягивает карту с нарисованными губами, и толпа аплодирует.

Судя по тому, как все это происходит, я наполовину ожидаю, что долговязый блондин, подошедший к Ридоку, протянет ему баночку с румянами для губ или, может быть, пару губ, отрезанных у дохлой коровы. Вместо этого мужчина прижимается к лицу Ридока с обеих сторон, а затем громко целует его в каждую щеку.

– Спасибо, – говорит Ридок, и они кланяются друг другу, а затем расходятся. Он поднимает брови, когда занимает свое место в очереди.

Кэт получает золотое ожерелье со свисающим рубином размером с мой большой палец.

Следующим тянет Дрейк.

– Коготь! – объявляет Каликста, высоко подняв нарисованный символ, и толпа аплодирует, когда мужчина переводит.

Сердце подскакивает к горлу, когда справа вперед выходит человек-медведь с огромными кулаками.

Дрейк не вздрагивает.

Я готовлюсь к удару, который неизбежно последует, и задаюсь вопросом, были ли ногти этого человека заточены под острие.

Он останавливается перед Дрейком, затем лезет в передний карман своей туники.

И достает оттуда мяукающего котенка .

Дрейк берет оранжевого полосатика обеими руками, благодарит и кланяется.

– Что нам делать с ним до конца путешествия? – спрашивает Ксейден.

– Следить, чтобы Андарна его не съела, – по моему лицу стекают бисеринки пота, и я шатаюсь, когда голова начинает плыть, но держусь прямо.

– Голова кружится? – спрашивает Ксейден, пододвигаясь так, чтобы мое плечо уперлось в его руку.

– Мне бы не помешало немного поспать, как и всем остальным, – отвечаю я, но слегка прислоняюсь к нему.

Трегер достает из центра карту и передает ее Каликсте.

– Стрела! – она поднимает ее, показывая нарисованную стрелу, а затем поворачивает к зрителям. Мужчина переводит, и толпа затихает.

Трегер, пошатываясь, отступает назад. Время замедляется, когда он поворачивается к нам тремя неровными шагами. Его взгляд устремляется на Кэт, а затем он покачивается и падает на колени.

Из его сердца торчит стрела.

Он умирает раньше, чем мы с Ридоком успеваем его подхватить.

Иногда лучший подарок, который может преподнести бог удачи, – это его отсутствие.

– Майор Ашер Сорренгейл. Зенхиллна: Остров Зинхала.