Ониксовый Шторм

Глава 45

Я зависла в воздухе, подвешенная невидимой рукой за горло, а вдалеке сверкает молния. Страх бурлит в моих жилах, но чем сильнее я борюсь, тем больше сужаются мои дыхательные пути, тем труднее сделать вдох.

– Хватит бороться с этим, – приказывает Мудрец. – Хватит бороться со мной .

Ты мертв. Это не реально. Я повторяю эти фразы мысленно, когда губы отказываются произносить слова. Это всего лишь кошмар.

Очень страшный, ужасающий кошмар.

Борьба высасывает из меня все силы, и я падаю на землю перед ним, ударяясь коленями и задыхаясь от обугленного воздуха.

Андарна кричит, захлебываясь яростью и болью, и я бросаюсь к хребту… к буре. Синий огонь лижет склон холма, тянется к городским стенам Дрейтуса, пожирая на своем пути бегущих мирных жителей.

– Такие эмоции, – Мудрец приседает передо мной. – Не волнуйся. Со временем это утихнет.

– Да пошел ты! – я бросаюсь вперед, но невидимая сила возвращает меня на колени.

– На этот раз я позволю тебе помочь ей, – обещает Мудрец, натягивая мантию на загорелые руки. – Просто покорись. Приди ко мне. Прими свое место, и ты обретешь свободу, которой нет нигде.

– А если нет? – спрашиваю я, играя во сне.

– Тогда ты поймешь, что у меня есть способы привести тебя в порядок, – Мудрец достает меч из своей мантии, и следующая вспышка молнии отражается в изумрудах, украшающих верхнюю часть рукояти.

Серебристые волосы развеваются на ветру на краю моего зрения, и меч Тиррендора устремляется к моей груди.

ПРОСНИСЬ! Я кричу, но голоса нет…

Глаза распахиваются, руки взлетают вверх, потные конечности путаются в одеялах, а за окном сверкает молния.

Сердце бешено колотится, я откидываю одеяло и провожу пальцами по груди.

– Конечно, здесь нет никакой раны, дура, – бормочу я. Это был всего лишь проклятый сон. Очень эмоциональный, но тем не менее сон.

Я спускаю ноги на пол, затем обхватываю себя руками, поднимаюсь и иду к окну. Дождь хлещет по стеклу, закрывая вид на овраг и главный кампус.

Тэйрн и Андарна спят, но в моей связи с Ксейденом ощущается какое-то шевеление. Его щиты опущены, но туманный барьер сна стоит между нами.

Я вдыхаю через нос и выдыхаю через рот, считая до двадцати, пока мое сердце медленно успокаивается. Мудрец мертв, но она нет.

Теофания вполне реальна, и если она смогла добраться до меня здесь, в Басгиате, то сможет добраться и до моих друзей… тех, кто справедливо разочарован тем, что я утаила от них еще один секрет. Слава богам, они понимают, что Ксейден не враг, что он все еще сражается на нашей стороне.

Сколько времени пройдет, когда Теофания придет за Ксейденом ?

Горло сжимается, но на этот раз это мой собственный страх, забивающий дыхательные пути. Как, черт возьми, я смогу сразиться с темной колдуньей, у которой были десятилетия, чтобы усовершенствовать печать, для управления которой мне все еще нужен проводник?

Сейчас конец марта. Едва ли прошёл год с того момента, как я получила свои способности.

Последний день марта.

Я опускаю взгляд на пакет, который Есиния вручила мне позавчера. Он лежит там же, где я оставила его на подоконнике, один конец раскрыт. При открытии из бумаги высыпаются края нежной шелковой ночной рубашки и халата из Деверелли с написанной от руки запиской.

Для тех ночей, когда я не могу спать рядом с тобой.

– Кс.

В груди все сжимается, как тогда, когда я открываю письмо. Он каким-то образом увидел, как я разглядываю ткань в Деверелли, купил ее, а затем сделал заказ на изготовление одежды, прежде чем мы отправились на поиски по другим островам.

– Я люблю тебя, – шепчу я по связи, затем наклоняюсь вперед и прижимаюсь лбом к холодному стеклу, чтобы укрепить уверенность в том, что кошмар закончился. – Ты мне нужен. Хватит размышлять.

Может, пора попробовать один из его методов?

Я достаю ручку и бумагу.

•••

– Цель этого маневра, как вы помните, – провести как можно меньше времени на земле, – говорит Каори в то утро, стоя рядом с Ксейденом и усиливая свой голос на летном поле, поскольку всадники всей нашей секции сидят, как будто мы в строю… в основном.

Сойер стоит между когтями Слизега в двух рядах сзади, а Тэйрн ждет рядом с Фэйге, оба их крыла подогнуты из-за близости, вместо того чтобы стоять позади нее, где нам и положено быть.

– Я как раз таки на своем месте, – возражает он.

– Жаль, что ты не грифон, мы бы могли переждать это время.

– Жаль, что я участвовал в Молотьбе два года назад, – говорит он.

Уголок моего рта приподнимается.

– Ты уверена, что не хочешь присоединиться к нам? – спрашиваю я Андарну.

– Нет смысла, раз я не могу нести тебя, – она закрывает связь.

Потрясающе. Мое сердце опускается на новый уровень. Я опять перестаралась. Или, может, наоборот.

Тэйрн вздыхает, как будто он в преклонном возрасте.

– В этом новом типе войны, – продолжает Каори, – как никогда важно, чтобы мы проводили меньше времени на земле, но будут моменты, когда вы не сможете выполнить свою миссию, находясь в седле. Вы должны быть готовы к тому, чтобы спуститься на землю бегом, одержать победу над противником, а затем подняться в небо тем маневром, которым мы называем «боевой конь», если вы потерпите неудачу… или окажетесь в меньшинстве. Каждая секунда, проведенная на земле, ставит под угрозу не только вашу жизнь, но и жизнь вашего дракона, если он останется на поле боя, – Каори поднимает руку и вызывает проекцию фигуры в мантии на дальнем правом конце поля. –Профессор Риорсон?

Черт. Я так и не освоила посадку с разбегу, как остальные мои товарищи по курсу, не говоря уже о том, чем бы ни был «боевой конь».

– Для первого упражнения, – говорит Ксейден, его голос разносится по полю, – печать вашего противника неизвестна, и вы одни. Как только вы покажете, что можете выполнить маневр, мы будем работать в командах. Первокурсники, мы просто хотим, чтобы вы освоили тактику, чтобы вы могли попрактиковаться во время предстоящей ротации в Аретии. Не беспокойтесь о владении печатью, я знаю, что не все из вас проявили их, – Ксейден оглядывает нашу шеренгу, и я не могу не заметить темные круги под его глазами. Может, он и спит по ночам, но явно нехорошо, и меня бесит, что я ничего не могу с этим поделать. – Сегодня это ваша боевая яма, – его взгляд находит мой. – Постарайтесь не сжечь ее.

– Ха. Очень смешно.

– С тобой никогда не знаешь, – он удивляет меня ответом.

Боди идет первым, исполняя приземление с разбега, словно это часть его ежедневной тренировки, а затем использует импульс, чтобы продолжить движение к проекции, скручивая левую руку и размахивая мечом другой, обезглавливая поддельную модель.

Квер резко поворачивает назад к Боди, но поворот слишком быстрый, и его зеленый хвост сносит небольшой участок валунов на полпути к холму.

Боди срывается с места, и Квер возвращается, вытянув левую переднюю ногу и снизив скорость. Они идут параллельно друг другу достаточно долго, чтобы Боди успел запрыгнуть на коготь Квера, а дракон уже разгоняется, набирая высоту, когда Боди забирается на сиденье.

О… мне конец.

– Я не смогу это сделать, – это не сомнения в себе. Это просто факт.

– Сможешь, – приказывает Тэйрн. – Просто это будет выглядеть не так.

Точно. Потому что я буду мертва, лежа лицом вниз на грязном летном поле от удара.

– Иногда я забываю, насколько Боди совершенен во всем, – говорю я Ксейдену. Никто не вспомнил о нем во время вчерашнего боевого инструктажа, а ведь он должен был быть первым, кто пришёл бы на ум. Противодействие печатям, возможно, и не лучший инструмент для нападения, но будь я проклята, если это не отличная защита.

– Он мой кузен, – отвечает Ксейден, встречаясь со мной взглядом. – Конечно, он исключительный.

– Хммм. Прямо как ты, только без высокомерия, – я качаю головой в сторону. – Может, я влюбилась не в того…

– Было бы позором убить моего последнего живого родственника, – Ксейден наклоняет голову в зеркальном отражении моей, затем выпрямляется, и сегодня я решаю не напоминать ему, что у него есть два сводных брата. – И вот как это делается, – восклицает он. – В этом сценарии преимущество у меньших драконов. Маневренность – ключевой момент, так что сделайте себе одолжение и обговорите свой подход до попытки. У нас в академии только один восстановитель.

И я скорее улечу в Аретию, чем позволю Нолону прикоснуться к себе.

– Может, нам стоит подождать месяц и попробовать, когда мы будем в Аретии, – предлагаю я Тэйрну.

– Или ты можешь просто ничего не ломать, – о-о-очень радостно предлагает он.

Первый отряд начинает. Первые два маневра проходят успешно. Следующая всадница ломает ногу при попытке сбежать на землю.

– Ауч, – шипит Ри сквозь зубы и смотрит в мою сторону. – Ты как? Сможешь это сделать? – спрашивает она, когда первокурсница оступается, держась за ногу.

– Я никогда не смогу нормально это сделать, – отвечаю я. – Я просто сделаю это хоть как-нибудь в любом случае.

– Звучит правильно, – она кивает, затем ее глаза сужаются, глядя на что-то на другом конце поля.

Я прослеживаю ее взгляд до Ксейдена и качаю головой.

– Не надо, – я не могу сказать больше в открытую, но не похоже, что она не понимает, о чем я говорю.

– Трудно не делать этого, – признается она без извинений. – Но я стараюсь.

– Я знаю. Спасибо, – я поправляю новый ремень седла и молюсь, чтобы швы, которые я закончила сегодня утром, выдержали. Вместо того чтобы держать мои бедра на сиденье, как это было с прежним ремнем, который я оставила пристегнутым впереди, этот обхватывает мою талию, как ремень, и застегивается спереди тремя разными застежками, которые я могу затягивать или ослаблять в зависимости от того, насколько мне нужна маневренность.

Второкурсник приземляется с разбегу, но не успевает спрыгнуть с когтя своего красного дракона с хвостом утренней звезды и врезается в грязь.

Я вздрагиваю. Мой взгляд улавливает движение и устремляется вверх по склону за Ксейденом: в пятидесяти футах над головой на выступе сидит Андарна, ее чешуя того же цвета, что и у Тэйрна.

– Передумала? – спрашиваю я, надеясь, что это будет правильное поощрение.

– Нет, – за секунду до того, как она взмахнет хвостом, она спрыгивает с выступов, уверенно взмахивая крыльями, и взбирается на гребень каньона.

Черт. Я разочарованно вздыхаю. Я не могу сказать или сделать ничего правильного, чтобы помочь ей.

– Она приспосабливается, – говорит Тэйрн.

Я бросаю взгляд через поле и вижу, что Ксейден наблюдает за мной.

– Это происходит по кругу.

Первый отряд заканчивает выступление с пятью успешными маневрами, четырьмя неудачными попытками приземления и двумя неудачными взлетами, в результате чего в общей сложности было сломано три кости и разбит нос.

– Это не сулит нам ничего хорошего в бою, – говорит Ри.

– Будем надеяться, что у нас будет время все исправить, – это самый благожелательный комментарий, который я могу придумать. – Ты командир отряда, так что тебе лучше идти и показывать пример. Удачи. Не умирай, – я улыбаюсь ей.

– Спасибо, – она борется с ответной улыбкой, а затем делает вид, что надувает грудь. – Я принесу славу этой нашивке.

– Уверена, так и будет, – я наблюдаю, как Фэйге делает шаг вперед и стартует, как только отходит от Тэйрна.

Ксейден смотрит в мою сторону, и на секунду маска спадает, давая мне возможность увидеть тоску, от которой у меня сжимается грудь.

– Ты вообще спал? – спрашиваю я.

– Мне лучше спится, когда я рядом с тобой, – признается он.

– Ты знаешь, где найти мою кровать. Профессор или нет, но я уверен, что ты знаешь, как пробраться внутрь, – я провожу рукой по карману летной куртки, проверяя, надежно ли закреплена моя маленькая посылка. – Если только ты все еще не в раздумьях.

– В данный момент эти занятия на полный рабочий день.

– А расписание позволяет уделить мне время после занятия?

Он кивает.

Фэйге приближается, и Рианнон, спускаясь, переходит на ее предплечье, а затем совершает идеальное приземление. Она поднимает руку, и появляется клинок. Проекция дрожит, когда она пронзает ее, а затем мчится назад, когда Фэйге разворачивается.

Я не могу не ухмыльнуться. Ри не пропустила прыжок. Черт, она хороша.

Тэйрн ждет, пока Имоджен и Квинн сделают свой ход, а затем отдает серию приказов мне, когда Ридок приземляется с особенно эффектным кувырком. Из его рук через проекцию пролетает лед, и он поворачивается к отрядам с поклоном, подобающим любому сценическому представлению, после чего мчится к Аотрому. На мгновение мне кажется, что он не успеет, но он перекидывает свое тело на коготь Аотрома, и они взлетают.

– Ты действительно думаешь, что это сработает? – спрашиваю я Тэйрна, натягивая на себя летные очки, пока он приседает.

– Думаю, это единственный способ выполнить задание, не сломав тебе шею, – он расправляет крылья, и земля начинает отдаляться. – Дождись последней секунды, чтобы не опозорить нас.

– Так обнадеживающе, – поддразниваю я. Тэйрн набирает высоту, затем я корректирую свой вес, когда он сильно отклоняется влево на вершине каньона. Мое сердце начинает колотиться, когда мы пикируем к цели, и я хватаюсь одной рукой за проводник, а другой тянусь к пряжке седла.

– Еще нет! – скалится он.

– Просто готовлюсь, – я распахиваю дверцу архива и позволяю его силе затопить меня, сосредоточившись на концентрации энергии в центре груди, пока стены каньона быстро поднимаются вокруг нас.

– Отстегивайся, – приказывает Тэйрн, когда цвета расплываются по обе стороны от меня, но я не отвожу взгляд от цели и расстегиваю кожаный ремень, удерживающий меня на сиденье. – Двигайся.

Держа ремень седла в правой руке, я встаю, едва не спотыкаясь от сопротивления ветра, когда он спускается прямо к цели, не выравниваясь, как остальные.

– Что ты делаешь? – рычит Ксейден.

– Немного занята, любимый, – я поднимаю щиты, и сердце грозит выпрыгнуть через горло, когда земля приближается с ужасающей скоростью.

– Сейчас! – кричит Тэйрн.

Я отпускаю ремень и бегу к его плечу, а затем прыгаю.

На мгновение я оказываюсь в воздухе, и звуки окружающего мира полностью заглушаются порывом воздуха, барабанным боем в груди и звуками крыльев. Я падаю на поле, и мой желудок поднимается горлу, когда я падаю. Собирающаяся во мне сила бесполезна, чтобы замедлить падение, но я раскидываю руки в стороны, словно у них есть шанс, и напрягаю каждую мышцу своего тела.

Когти смыкаются на моих плечах и сжимаются, фиксируя меня на месте.

Порывы ветра и импульс смещаются, когда Тэйрн останавливает мое падение в нескольких футах от земли, а затем отпускает меня. Его крылья бьют один раз, и я едва успеваю согнуть колени, прежде чем мои ноги ударяются о поле. Пульсация болезненного протеста пробегает от пальцев ног, поднимается по позвоночнику и взрывается в голове, как колокол, когда я приземляюсь в шести футах перед мишенью.

Черт возьми, я не умерла.

– Быстрее! – кричит Тэйрн, снова взмахивая крыльями.

Я сосредотачиваюсь на проекции, поднимаю правую руку и выпускаю треск силы, затем тяну пальцы вниз, втягивая энергию с неба. Сверкает молния, настолько яркая, что лишает меня зрения, и тут же раздается гром, эхом отражаясь от стен каньона.

Когда свет утихает, от основания проекции наружу вырывается след от ожога.

Да!

Я вскидываю руки, и когти обхватывают меня за талию. Тэйрн хватает меня в своей задней правой лапой и продолжает подниматься.

У меня сводит живот, когда я вижу склон холма вблизи, а через несколько секунд мы оказываемся на свободе, и вокруг нас нет ничего, кроме воздуха. Он поднимается еще на сотню футов, чтобы дать нам место, и я приветствую адреналин, наполняющий мой организм, потому что мы еще не закончили.

– Сейчас.

Он переводит свое тело в вертикальное положение и бросает меня.

Все как на первом курсе, только на этот раз мы собирались сделать это. Я поднимаюсь над ним, когда он падает, и все, что я могу сделать, это не смотреть вниз. Там лежит смерть. Все дело в доверии.

Я отказываюсь над его плечом, а он машет крыльями.

Мои ноги встречаются с чешуей, и я хватаюсь за основание ближайшего шипа, стараясь не задеть его острие, когда он устремляется вперед.

– Надеюсь, ты сможешь найти свое место, – с ноткой гордости говорит он, выравнивая высоту, когда мы пролетаем над полем.

– Уже, – я прокладываю себе путь обратно в седло, затем хватаюсь за оба болтающихся конца ремня и пристегиваюсь. Мы сделали это.

Мое сердце все еще скачет галопом, когда мы приземляемся и занимаем свое место в строю.

– Это было… необычно, – говорит Каори.

Тэйрн низко урчит в груди.

– И это сработало, – отвечаю я, крича через все поле.

– Да, – отвечает Ксейден, уголок его рта приподнимается. – Я чертовски люблю тебя.

– Как ты можешь не любить? – я не пытаюсь сдержать улыбку.

Он усмехается.

Каори выглядит так, будто хочет протестовать, но затем он приглашает остальных членов группы вперед.

Бэйлор при приземлении обдирает колено.

Авалин ломает ключицу.

Слоун завершает все упражнение с грацией, напоминающей Лиама, но даже не притворяется, что владеет печатью.

Линкс поднимается с лицом, полным грязи, и сломанным носом.

Аарик приземляется в двадцати футах от проекции, без капли пота на лице, но вместо того, чтобы броситься на цель, он кружится в сторону Ксейдена и Каори и бросает топор размером с ладонь.

Сердце замирает, когда он пролетает слишком близко, но Ксейден даже не вздрагивает, когда он приземляется в футе перед Каори, лезвие впивается в грязь. Проекция исчезает.

– Думаю, он победил, – говорит Ри.

Ксейден кивает, прежде чем Аарик отступает, а затем переходит на бег, чтобы взобраться на Молвика.

– Я бы тоже так сказала, – соглашаюсь я.

После того как маневры на сегодня закончены, драконы улетают, а я остаюсь в стороне, чтобы застать Ксейдена одного, даже после нескольких укоризненных взглядов моих товарищей по курсу.

Каори подходит к нам с таким видом, будто хочет что-то сказать, но его внимание привлекает красный мечехвост, приземлившийся дальше по полю. Он только вскидывает подбородок и идет к дракону, оставляя меня наедине с Ксейденом на дальнем конце поля.

– На это было чертовски страшно смотреть, – Ксейден впивается в меня взглядом. – И великолепно.

– Я чувствую это к тебе каждый день, – я улыбаюсь, затем роюсь в кармане летной куртки и достаю завернутую в пергамент посылку и письмо. – У меня есть для тебя кое-что. Подарок – сейчас, письмо – потом.

– Тебе не нужно было этого делать, – он нахмуривает брови, но берет оба подарка и кладет письмо в карман.

– Открой его, – мое сердце трепещет. Надеюсь, я сделала правильный выбор, потому что сейчас определенно слишком рано доставать что-то, напоминающее торт.

Он разворачивает сложенный пергамент, затем смотрит на черную металлическую манжету на запястье.

– Это оникс, – говорю я ему, пока он изучает застежку и плоский прямоугольный камень, вмонтированный в оправу. – А это кусок башни на вершине Дома Риорсонов.

Его взгляд перескакивает на меня, а кулак сжимается вокруг манжеты.

– Ты упоминал, что она нуждается в ремонте, и я попросила Бреннана сделать для тебя это из одного из сломанных кусков. Когда все станет… хреново, я надеюсь, ты сможешь смотреть на него и представлять, как мы будем сидеть там вместе, когда все закончится. Это то видение, за которое я буду цепляться: ты и я, держась за руки, смотрим на город, – я сокращаю расстояние между нами, беру наруч из его руки и закрепляю его на запястье, затем щелкаю металлической застежкой. – Слава богам, он подходит. Я должна была угадать…

Он берет мое лицо в свои руки и целует меня. Поцелуй мягкий. Нежный. Идеальный.

– Спасибо, – говорит он.

– С днем рождения, – шепчу я ему в губы.

– Я люблю тебя, – он поднимает голову, и его руки скользят по моим щекам, словно лаская. – Но мне будет только хуже. Тебе действительно стоит бежать.

Размышления ещё не закончены. Сообщение получено.

– Найди меня, когда будешь готова принять тот факт, что я этого не сделаю, – я медленно отступаю назад. – Никогда.

– Сорок семь дней, – он смотрит мне в глаза и выдыхает. – Именно столько времени прошло с тех пор, как я вытянул энергию из сплава в Деверелли.

– Это дольше, чем месяц, о котором ты сетовал перед тем, как мы вернулись домой.

– Недостаточно долго, – его глаза сверкают решимостью, и в моей груди вспыхивает надежда.

– У тебя на уме есть какая-то цифра, прежде чем ты почувствуешь, что все… под контролем?

Его челюсть сжимается.

– Контроль – это, наверное, просто оттягивание неизбежного, но у меня есть одна цифра, которая может указывать на… стабильность.

– Не хочешь поделиться?

Он качает головой.

– Как бы мне ни хотелось прерывать то, что здесь происходит… – раздается голос, и мы оба поворачиваемся: к нам идет Феликс с полным рюкзаком, пристегнутым к спине, а Каори покидает поле.

Я трижды моргаю, чтобы убедиться, что мне не мерещится.

– Я думала, ты говорил, что не покинешь Аретию?

– Я ненавижу Басгиат, – он почесывает серебристое облако своей бороды. – Но не так сильно, как ненавижу смерть, – он достает из кармана своей летной куртки перевязанную пачку писем и протягивает их Ксейдену. – Это тебе, Ваша Светлость.

– Новости из Аретии? – Ксейден берет их.

– Провинциальные дела, – Феликс кивает. – Вчера через чары прорвались две виверны.

Что-то сжимается в моём животе.

– Как долго они продержались на этот раз? – спрашивает Ксейден, и я поворачиваю голову в его сторону.

Это уже не в первый раз.

– Примерно час до того, как врезались в склон горы, – Феликс поднимает свои серебряные брови. – Это примерно на десять минут дальше…

– Чем на прошлой неделе, – заканчивает Ксейден, и я начинаю понимать круги под его глазами.

– Чары ослабевают, – констатирую я очевидное.

– Они падают, – поправляет Феликс, поворачиваясь ко мне со взглядом, от которого у меня уже болят руки. – И поскольку мне сообщили, что ты не позволяешь Карру инструктировать тебя, полагаю, нам лучше вернуться к работе.

– Я прибуду на Аретию примерно через месяц для ротации. Тебе не нужно было проделывать весь этот путь, – меня гложет чувство вины.

– Если бы я был уверен, что у нас есть месяц, я бы подождал, – он сужает глаза.

Ох.

Когда все закончится, мы должны взять столько отпуска, сколько они нам дадут, и провести его в Аретии. Мы сможем понять, как должна выглядеть жизнь без ежедневной угрозы смерти. Днем ты можешь управлять любимой провинцией, а ночью ложиться со мной в постель. Или я всегда могу присоединиться к тебе в зале заседаний Ассамблеи. На этом троне ты делаешь одну из своих лучших работ.

– Из восстановленной переписки кадета Вайолет Сорренгейл с Его Светлостью, лейтенантом Ксейденом Риорсоном, шестнадцатым герцогом Тиррендора