Ониксовый Шторм

Глава 44

Руководство полностью разделяет нас после того, как мы разносим свои вещи по комнатам, а затем по двенадцать часов допрашивает нас с писцами. Когда Аэтос случайно выдает свою досаду на то, что король Таури настолько благодарен за возвращение Аарика, что запретил применять к нему какие-либо наказания, эмоциональное облегчение сразу же приводит к чувству непреодолимой усталости, но я не прошу отсрочки от бесконечных допросов. Я принимала решения, и если этот длительный допрос – единственное наказание в Академии, я приму его безропотно, особенно зная, что другие члены отряда тоже в безопасности.

Они переспрашивают детали путешествия столько раз, столько часов, что я начинаю беспокоиться, не ищут ли они дыры в наших рассказах или не подозревают ли они, что у нас были не только редкие тексты для руководства. Это утомительно и изнурительно, но, по крайней мере, я вижу, как лицо Маркема искажается от зависти, пока он сидит в другом конце комнаты, присутствуя на моих сеансах.

Я видела то, чего он никогда не увидит, прикасалась к кусочкам истории, о существовании которой он и не подозревал.

Как и мой отец.

Миру и Гаррика отпускают обратно на фронт двадцать восьмого марта, в последний день нашей инквизиции. Дрейк отправляется в Кордин. Бреннан прибывает из Аретии, чтобы восстановить мне ребра. Ксейден участвует в заседаниях Сенариума и возвращается на должность профессора.

А остальные возвращаются к занятиям.

За три с лишним недели, что я пропустила, я только полностью запуталась в физике и слегка в истории, поскольку все мои занятия до поездки не имели никакого отношения к поглощению Брейвиком Сигнисена при Пороме Первом. Если бы не заметки Ри, мы бы втроем утонули в учебе, и я уверена, что Аарик чувствует то же самое по отношению к Слоун.

Но именно боевой инструктаж в первый день нашего возвращения показывает, как много вреда можно нанести за три недели. Сунива – далеко не единственный город, который пал. Более того, с географической точки зрения он является исключением.

– Этого не может быть, – шепчу я, глядя на карту со своего места. Сколько темных колдунов нужно, чтобы так быстро покрыть такую большую территорию? Мы с Ри провели ранние утренние часы за обсуждением, но этот вопрос не поднимался.

– Все происходит быстро, – Рианнон достает ручку и бумагу.

– Если под быстротой ты имеешь в виду, что половина Кровли окрасилась в красный цвет, пока нас не было, то да, я бы сказал, что быстрота – подходящий термин, – замечает Ридок, сидящий справа от Ри.

– Вы, ребята, не видели ничего из этого, когда летели сюда? – спрашивает Сойер.

– Нет, – я крепче сжимаю ручку. – Мы пролетали над руинами Пэвиса, – красных пятен так много, что они сливаются в одно. Только южная оконечность и запад Кровли были пощажены. Кордин еще стоит, но надолго ли? – Потери среди гражданского населения?

Ри поджимает губы.

– Неизвестно, и на границах царит беспорядок. Люди бегут во всех направлениях. Дрейтус испытывает серьезную нехватку снабжения. Слишком много людей слишком быстро.

У меня сводит желудок. Миру и Гаррика отправили в Дрейтус.

– Потому что ваш король никого не пускает, – шипит Кэт

Несколько голов поворачиваются в ее сторону и быстро отводят взгляд. Так было весь день, курсанты шептались и смотрели на нас.

– Что? – я наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть на Марен, когда все желающие занимают свои места. – Мы все еще не принимаем гражданских?

– Полагаю, они пропустили эту часть в твоем допросе, – отвечает она.

Или меня просто допрашивали наваррцы.

– Добро пожаловать обратно нашим путешественникам, – говорит профессор Девера, занимая место впереди, рядом с профессором Киандрой. – Насколько я понимаю, они обеспечили нам армию в сорок тысяч солдат из союза с Зенхиллной, – она едва заметно кивает мне, и я принужденно улыбаюсь. – Это может помочь переломить ход войны.

Но мы не справились с главной задачей. И потеряли товарища по отряду. Мне нужно будет вернуться в спортзал с Имоджен, чтобы вынести все это гребаное чувство вины.

– Я бы сказала, что ситуация патовая, – говорит Марен слева от меня.

– И еще, поприветствуйте наших новых гостей, – Девера переводит взгляд на двух капитанов в черной форме, стоящих на страже в конце ряда Аарика. – Пожалуйста, чувствуйте себя как можно более неловко.

Аарик окидывает взглядом Слоун и Бэйлора, затем поворачивается лицом вперед.

– Переходим к стратегии боя, – объявляет Девера. – Где мы должны разместить наши сорок тысяч солдат? – спрашивает она зал, а затем обращается к первокурснику из Второго крыла.

– Они должны быть размещены здесь, чтобы защищать камень чар, – отвечает курчавоволосый парень.

– Да, потому что именно туда , похоже, направляются вэйнители, – язвит Имоджен, сидящая над нами.

– Следующий, – приказывает Девера.

– Их следует отправить на юг, чтобы они держали оборону, чтобы Кордин не пал, – без обиняков заявляет Кэт.

– Это было бы отличным вариантом их использования, – соглашается Девера, – хотя я задаюсь вопросом, не будет ли твоя предвзятость играть роль при принятии такого решения, учитывая, что теперь это место власти твоего дяди.

Король Текарус.

– А что думают другие наши путешественники? – спрашивает Девера, окидывая нас взглядом.

Я смотрю на западную линию, которая приближается к Тиррендору, и держу рот закрытым, чтобы мне не сказали то же самое о предвзятости.

– Их следует разделить, – отвечает Даин сверху. – Половина – на юг, чтобы защищать нового короля и то, что осталось от территории, а половина – на западную линию.

– Вы разместите все войска в Поромиэле? – спрашивает она, усаживаясь на свое любимое место на столе.

– Там, где они нужны, – отвечает он с уверенностью, которой я завидую. – И прежде чем всадники начнут обороняться, вспомните, что защита западной линии Кровли удерживает темных колдунов от Тиррендора и Эльсума, а мы обязаны защищать короля Текаруса в рамках нашего союза.

– И летун оплатил стоимость этой армии своей жизнью, – добавляет Кэт.

– Солидные замечания, – признает Девера. – Лично я бы разделила войска на трети, разместив большую часть в тех местах, которые предложил Аэтос, а остальные – на наших аванпостах, – я нахмуриваю брови. Зачем форпостам больше войск, чем чарам? – Если мы начнем терять чары, на континенте не останется безопасной гавани.

– Безопасной для кого именно? – бормочет Марен.

– Форпостам трудно пасть или потерять чары, когда они уже защищены, – размышляет Сойер.

Если только они не думают, что арсеналы под угрозой. Достаточно нарушить энергоснабжение, и чары падут.

– Посмотрим, что решит руководство, – Девера делает паузу, и ее руки касаются края стола. – Я не сомневаюсь, что сегодняшняя тема будет деликатной – я знаю, что у многих из вас там были родственники, – но нам крайне важно обсудить падение Сунивы сейчас, когда поступили данные разведки.

В комнате сразу же возникает напряжение, как будто половина присутствующих еле сдерживается, чтобы не транслировать.

– Сколько из вас знают, как это произошло? – Девера окидывает нас взглядом.

Второкурсница из Третьего крыла поднимает руку, и Девера кивает ей.

– Не думаю, что кто-то из нас знает все подробности, но мы знаем, что их застали врасплох. Я слышала, что двадцать вэнителей…

– А я слышал, что скорее тридцать, – возражает кто-то справа.

– Именно поэтому мы и проводим этот инструктаж, – Девера поднимает брови. – Нам нет смысла тренироваться на дезинформации и слухах, – она снова смотрит на летунью.

– Они упали с неба, что сделало пятидесятифутовые стены Сунивы неактуальными, – продолжает девушка, – а потом начался… пожар. Правда ли, что почти все сгорели заживо?

У меня сводит живот. Я не могу придумать более ужасного способа умереть.

– К сожалению, да, – Девера кивает. – Пожар начался в знаменитом текстильном районе и, с помощью, как мы думаем, вэйнителей, которые заклинают воздух, быстро поглотил большую часть города, несмотря на усилия четырех постоянно проживающих стай, среди которых погибли все, Мы отправили туда отряд из четырех человек, чтобы защитить королеву. Один всадник и два дракона выбрались живыми, и только поэтому у нас есть факты, а не слухи, на которые можно опираться. По оценкам, потери составляют около двадцати пяти тысяч жизней.

Святое дерьмо.

Летунья двумя рядами ниже опускает голову, и ее плечи трясутся.

– Огонь сделал за них большую часть работы, – продолжает Девера, – позволив их орде из примерно двенадцати виверн разделиться на три скоординированных отряда.

– Не может быть, чтобы двенадцать виверн уничтожили Суниву! – кричит летун справа.

– Двенадцать виверн. Двенадцать вэйнителей, – не моргнув глазом, отвечает Девера. – Четверо держали периметр, четверо летели прямо к дворцу, а четверо сосредоточились на казармах и оружейной. Двенадцать из них уничтожили двадцать пять тысяч человек. Оставьте в стороне свои чувства, – наставляет Девера, подняв подбородок, – задайте вопросы, которые позволят вам гипотетически изменить исход этой потери.

В зале воцаряется тишина, и ни одна рука не поднимается.

Двадцать пять тысяч человек. Мы еще никогда не изучали современную битву с таким количеством жертв. Как, во имя Амари, мы должны препарировать то, что не только убило семьи наших однокурсников, но и лишило жизни их королеву? Не прошло и недели.

Девера смотрит направо, и профессор Киандра переходит от края комнаты к столу в центре сцены.

– Если мы не разрушим эту тактику, – начинает Киандра, – они снова ее применят, и следующий город, за которым они придут, будет вашим. Сунива была столицей нашего королевства, но четвертым по величине городом. Вы чтите память погибших, заботясь о том, чтобы другие не пали так же. Мы должны извлечь из этого урок. Я знаю, это трудно, но через несколько месяцев вы, третьекурсники, окажетесь на передовой. Это будет означать, что вы защищаете Диасин, – она указывает на кого-то над нами. – Или вы, – ее палец поворачивается влево – защищаете Кордин.

– Начинайте спрашивать, – приказывает Девера. – Начинайте думать, или мы все умрем.

– Что было в оружейной? – голос Ксейдена разносится по коридору.

Я оглядываюсь и вижу, что он стоит в дверном проеме рядом с Боди, сложив руки и застыв на месте. Мое сердце подскакивает. Прошло три дня с тех пор, как я его видела. Щетина, которую он отрастил по дороге домой, сбрита, а именная нашивка снова на его форме. Инстинктивно я тянусь к узам, но его щиты подняты.

Его взгляд переходит на мой и теплеет за ту миллисекунду, что он держит контакт, прежде чем мы оба переводим внимание на переднюю часть комнаты.

– Они должны думать сами, профессор Риорсон, – Девера вскидывает бровь.

– Что было в оружейной? – повторяет он.

Киандра кивает.

– Шесть ящиков со свежими кинжалами с рукоятями из сплава, и да, вэйнители забрали их все.

Интерес всех переключается, и мне требуется сознательное усилие, чтобы поднять челюсть. На каждой заставе хранится, наверное, по два ящика.

– Почему поромиэльские войска не использовали чертовы кинжалы? – спрашивает Ридок.

– Потому что чертовы кинжалы прибыли всего несколько часов назад, – отвечает Девера. – И оружейная была первой целью, по которой ударили. По нашим прикидкам, времени на их распределение просто не было.

– Зачем было отправлять туда шесть ящиков? – спрашивает Кэролайн Эштон.

– Сунива должна была стать лишь местом распределения. Утром стаи должны были доставить ящики в другие города, – отвечает Киандра.

Вот дерьмо. Вэйнители знали о доставке. Это единственное логичное объяснение.

– Сколько людей знали о графике распределения? – спрашиваю я.

– Вот, – Девера указывает на меня. – Ответ – слишком много. В наших рядах есть предатели.

Мой пульс учащается. Сколько Барлоу скрываются среди нас? Ждут удобного случая? Обращение кадета в яме во время спарринга с печатями доказало, что некоторые из нас готовы обратиться при подходящих обстоятельствах. Возможно, даже в этой комнате.

– Как они добрались до Сунивы, не будучи обнаруженными? – спрашивает Рианнон. – Территория вокруг города была чиста на сотни миль. Летуны и наши отряды должны были патрулировать.

– Что обычно происходит в Суниве в марте? – спрашивает Киандра в ответ.

Черт его знает. До сих пор это не было частью нашего образования.

– Грозы, – отвечает Кай, сидящий справа от Аарика. – С марта по июнь они начинаются около пяти и заканчиваются к полуночи.

Киандра кивает.

– Они прилетели вместе с бурей.

– То есть над ней? – спрашивает первокурсник.

– Нет, тупица, – возражает другой первокурсник из первого крыла. – Они не могут выжить на такой высоте.

– Некоторые бури достаточно низкие, чтобы пролететь над ними, – поправляет Девера, – вот почему тебе следует быть внимательнее на уроках, Пейсон. В данном случае они пролетели внутри облака.

Внутри облака? Для этого нужно… Не может быть. Это невозможно.

Но при достаточном количестве лет тренировок.

– Это бессмысленно, – кричит сверху третьекурсник. – Летать в таких условиях без крайней необходимости – неприемлемый риск из-за распространенности молний. Нас учат этому на первом месяце летных маневров.

Большая часть комнаты бормочет в знак согласия.

– Вот почему патрули были отложены, – Девера смотрит на меня так, будто знает, о чем я думаю.

– Может, им плевать на то, сколько виверн погибнет, – возражает Имоджен.

Мое сердце бешено колотится, и я смещаюсь на своем месте.

– Что случилось? – шепчет Рианнон.

– Я знаю, как они это сделали, – отвечаю я так же тихо, крепче сжимая перо.

– Тогда скажи что-нибудь, – настаивает Ри, как будто это снова первый курс.

– Я не хочу оказаться правой, – отвечаю я так же тихо.

– Это впервые, – бормочет Кэт.

Девера качает головой в сторону, призывая меня, не говоря ни слова.

У меня сводит живот. Боги, мне действительно придется это сказать.

– Им не наплевать на виверн, если они на них летят, – возражает Имоджен другая третьекурсница. – Может, у них и нет души, но они ценят свою жизнь, и ни один разумный всадник не полетит в грозу.

– А я полечу, – черт, я действительно это сказала.

Все головы поворачиваются в мою сторону, и Девера кивает.

– Я могу направлять удары внутри облака, как во время битвы здесь, в декабре, – продолжаю я. – А это значит, что теоретически я смогу контролировать стихийные удары и относительно безопасно перемещать отряд внутри грозы… после примерно двадцати лет практики, – я бросаю перо на блокнот. Теофания . – Она была с ними – их заклинательница молний. Полагаю, именно так начался пожар, и, возможно, именно это уничтожило других драконов.

– Так говорится в отчете, – отвечает Девера.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо .

– Сделать все это после того, как орда прошла через бурю… – я качаю головой. – Она должна быть Мавеном, – а я – гребаная второкурсница, которая только что провела три недели в погоне за миражом надежды на островах без магии, когда мне следовало бы тренироваться.

– Скорее всего, – соглашается Девера и смотрит на меня так же, как Мира на Зенхиллне: с ожиданием. Затем она отводит взгляд. – А теперь давайте обсудим, как нам обыграть это конкретное нападение. Какие печати могли бы сыграть решающую роль? Все имеет значение. Кого вы пошлете охранять самые ценные цели при такой угрозе?

– Заклинатели воды могли бы помочь против огня, – предлагает кто-то.

– Вам стоило бы послать Риорсона, – говорит Кэролайн Эштон. – Он самый сильный из наших всадников, и он сдержал не одну дюжину виверн. Если бы Риорсон был там, этого бы не случилось.

Верно, но какой ценой? Стал бы он транслировать из земли, чтобы не допустить этого? Я оглядываюсь через плечо, но Ксейден уже ушел.

– Разве у нас нет мага огня, достаточно сильного, чтобы управлять пламенем? – спрашивает Бэйлор. – Он майор, служащий в Южном крыле.

– Майор Эдорта служит в Альдибаине, – подтверждает Девера.

Рианнон бросает на меня косой взгляд, затем отводит глаза.

– Твоя очередь что-то говорить, – шепчу я. – Не колеблись.

– Ни в коем случае. Даже гипотетически, – Сойер качает головой, глядя на то, как люди вокруг нас называют разные печати. – Ты не пошлешь кадета против…

– Вам стоило бы послать Сорренгейл, – объявляет Рианнон.

– …Мавена, – шепотом заканчивает Сойер. – И все же ты это сделала. Проклятье !

Кэт и Марен смотрят на Ри, а Сойер опускается на свое место.

– Вы сказали, что все имеет значение, – добавляет Ри, не отводя взгляда. – Сорренгейл могла бы уничтожить часть виверн на подходе, ударив в то же облако, включая их заклинательницу молний, если бы они только не знали, что Вайолет там.

– А если узнали бы? – спрашивает Девера. – Помни, что кто-то рассказал им о перемещении кинжалов.

Ри сглатывает, и ее дыхание учащается.

– Делай свою работу, – шепчу я напоминание. – Это всего лишь гипотеза.

Она выпрямляет позвоночник.

– Тогда Сорренгейл должна быть лучшей из двух.

И я не лучшая. Весь оставшийся час я отвлекаюсь, обдумывая различные тактики, которые я могла бы использовать, чтобы уравнять шансы между мной и Теофанией, и ничего не нахожу, за исключением одного факта. Я нужна ей живой.

Боевой инструктаж заканчивается, и у нас остается два драгоценных часа до следующего занятия, которые Ридок использует, чтобы уговорить Сойера, Ри и меня спуститься в архив.

Не то чтобы Сойера нужно было сильно уговаривать.

– Мы действительно не могли подождать еще пару дней? – шепчу я Ридоку, пока мы идем по туннелю, минуя лестницу, ведущую в камеру допросов.

Ри и Сойер слишком увлечены спором о ее решении отправить меня на фронт, чтобы обращать на это внимание.

– Нет, – говорит Ридок. – Мы не можем. Однажды на боевом инструктаже будет рассказано о том, как тёмный колдун, заклинающий тени уничтожил Кордин, но ты не будешь сидеть на своем месте, потому что они уже убили тебя, чтобы остановить его.

– Зачем мы проводим так много боевых инструктажей, если у тебя уже есть ответ? – я фальшиво улыбаюсь.

– Басгиат был уникальным случаем, – Сойер спорит с Ри, идущей слева от меня. – Мы защищали школу и не втягивали в это первокурсников по той самой причине, по которой нельзя просто так приказать Вайолет вступить в бой. Они не были готовы.

– Прекрати, – говорю я ему. – Это ее работа как командира отряда – видеть во мне актив, а не просто подругу.

– Я все еще думаю, что это чушь собачья, – бормочет Сойер, когда мы проходим мимо писца, дежурящего у дверей архива.

– Это война, – напоминает ему Рианнон, когда мы доходим до стола у входа. – И я думаю, что чушь то, что ты еще даже не думал о полетах.

Мы с Ридоком обмениваемся взглядами.

– Я не могу, – шепотом отвечает он, постукивая тростью по своему протезу. – Не с этой штукой. Она еще не готова.

Нет нужды просить позвать Есинию. Класс писцов, сидящих за своими идеально выстроенными столами, отсылает кого-то в заднюю комнату, как только видит нас.

– Ты можешь попросить Слизега… – начинает Рианнон.

– Слизег – не Тэйрн, – шипит Сойер. – Я не собираюсь просить его делать для меня исключения – не тогда, когда он рискует связать себя повторными узами.

Несколько писцов поднимают головы, но тут же отводят взгляд.

– Ты предпочитаешь проводить время, консультируя пенсионеров? – возражает Ри. – Ты все еще всадник, Сойер.

– Может, нам стоит успокоиться, – предлагает Ридок.

Лицо Сойера краснеет.

– При всем уважении, но ты не представляешь, каково это, Ри.

Я наклоняюсь к Ри ровно настолько, чтобы привлечь ее внимание, а затем едва заметно качаю головой.

– Смени тему, – предлагаю я шепотом.

Ее рот сжимается, и она вздыхает.

– Что происходит между тобой и Риорсоном? – спрашивает она, сохраняя голос таким же низким, как и мой. – Ты даже не улыбнулась, когда увидела его во время боевого инструктажа.

– Он в раздумьях, – я пожимаю плечами.

– Это можно назвать и так, – говорит Ридок, прижимая уголок своей нашивки, отмечающей заклинателя льда, которая пришита не до конца.

Из задней части архива выходит Есиния, держа в руках небольшой бумажный сверток, перевязанный бечевкой. Она быстро направляется к нам и сразу же одаривает Сойера улыбкой, когда кладет сверток размером с книгу на стол и подталкивает его ко мне.

«Привет», – жестикулирует он, и, черт побери, его ухмылка дергает уголки моего рта.

«Привет, – показывает она знаками, а затем поворачивается к нам. – Твои отчеты было интересно читать, но хорошо, что ты вернулась и можешь лично рассказать мне о поездке, – ее взгляд встречается с моим. – Это было доставлено тебе сегодня утром – я перехватила его прежде, чем Аэтос успел вскрыть, как он делает со всей твоей почтой.

«Спасибо, – жестикулирую я в ответ и беру свиток в руки. Он слишком мягкий и податливый, чтобы быть книгой, а на бирке с моим именем и квадрантом написано, что он от швеи из Шантары.

Странно.

«Нам нужно уединиться», – говорит Ридок.

Ри нахмуривает брови.

«Что происходит?» – спрашивает она.

«Пожалуйста», – обращается Ридок к Есинии.

Она кивает, затем ведет нас к одному из уединенных кабинетов без окон, которые расположены вдоль передней стены Архива, и приглашает нас внутрь.

Я вхожу первой вместе с Сойером, остальные следуют за нами.

– Я знаю, что Слизег – не Тэйрн, – шепчу я, когда мы пробираемся к задней части стола. – И я также знаю, что бывает трудно поступать по-другому, особенно в среде, которая требует совершенства и единообразия.

– В среде, которая порождает совершенство и единообразие, – Сойер напрягается и смотрит через стол на Ри и Ридока, пока она снова допытывается у него, зачем мы здесь.

Ох . Теперь я поняла.

– Для меня полет… по-другому стоит того, – говорю я себе под нос, когда мы садимся. – А вот стоит ли просить помощи у Слизега – это вопрос, на который можешь ответить только ты.

– Думаю, я смогу удержаться в седле, – тихо признается он. – В основном это работа с бедрами. Меня пугает крепление.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спрашиваю я.

Есиния выглядывает через дверной проем, словно проверяя, нет ли за нами слежки, и закрывает дверь.

Сойер качает головой.

– Я работал над бегом и вносил коррективы в протез для подъема. Мне просто нужно все сделать правильно, убедиться, что все работает, прежде чем я позволю себе надеяться, – он переводит взгляд на Ри.

– Ты никогда не разочаруешь ее, – я тороплюсь высказать свою мысль, когда Есиния поворачивается к нам.

– Нашу подругу? Никогда. Нашего командира отряда? – он кривится.

«Вам не следует здесь находиться, – поднимает руки в жестах Есиния, – так что поторопитесь, пока вас не выгнали».

Ридок откидывается на спинку стула и смотрит на меня.

– Что происходит? – повторяет Ри, глядя между нами двумя.

– Скажи им, – говорит Ридок. – Или это сделаю я.

Я вздыхаю. Нет смысла нервничать. Либо я доверяю своим друзьям, либо нет.

– Ксейден медленно превращается в вэйнителя, – говорю я и повторяю те же слова жестами.

Глаза Ри расширяются, и она наклоняется вперед.

– Говори.

Думаю, я начала влюбляться в тебя той ночью на дереве, когда наблюдала за тобой и меченными, но окончательно я пропала в своих чувствах к тебе в тот день, когда ты дал мне седло Тэйрна. Ты будешь приводить какие-то корыстные оправдания, но правда в том, что ты добрее, чем хочешь, чтобы люди думали. А может, и добрее, чем ты сам думаешь.

– Восстановленная переписка кадета Вайолет Сорренгейл с Его Светлостью, лейтенантом Ксейденом Риорсоном, шестнадцатым герцогом Тиррендора