Сердце из черного льда

Глава 86

Выжившие в битве за Танимуру еще два дня тушили пожары и добивали последних врагов. Они выслеживали норукайцев, которые поодиночке оказались трусами. Зная, что за ними охотятся, налетчики укрывались на складах и в рыбацких лачугах; некоторые даже прятались под поврежденными причалами, держась за сваи и стараясь оставаться незамеченными. Когда загнанных в угол налетчиков обнаруживали, разгневанные горожане гарпунами и лодочными крюками скидывали их в воду. Никки считала это не истязательством, а правосудием.

Покинув остров Халзбанд, она и Натан объединились со многими другими одаренными мужчинами и женщинами Танимуры. Вместе они тушили огонь дождем, выжимая влагу из воздуха. Многие крупные здания, в том числе две дюжины особняков в районе холмов, сгорели дотла.

Еще нужно было позаботиться о тысячах раненых. Добровольцы из Танимуры, а также беженцы из Эффрена и бухты Ренда организовали первую помощь. Торговцы из квартала ткачей кипятили ткань и рвали на полосы, получая бинты. Оливер и Перетта вместе с ученым-архивариусом Франклином, главной помнящей Глорией и их последователями из Твердыни использовали знания архива. Не жалея себя, они исцеляли раненых и спасли тысячи жизней.

Бэннон владел лишь примитивной подготовкой по оказанию первой помощи, а у Морасит был большой опыт в лечении боевых ран и даже ампутаций. Лила опустилась на колени рядом с мужчиной, чья рука была отрублена норукайским топором. С момента ранения прошло уже несколько часов, и кровотечение остановилось, но он был слаб и болен. Лила очистила культю, обмотала ее влажным бинтом и туго затянула узел, стиснув зубы от усилий.

— Это пока сохранит ему жизнь, — сказала она Бэннону. — Нам нужны целители и травницы, которые приготовят мази. Иначе раны инфицируются, и в ближайшие недели умрет еще больше людей.

— Рука! — простонал мужчина. — Что теперь делать без руки?

Слова Лилы были обращены скорее к Бэннону, чем к стонущему больному:

— Воин обычно умирает, когда получает серьезное ранение на боевой арене, но мы помним историю о чемпионе Калефе. Этот раб, привезенный издалека, правил на арене, пока противник не отрубил ему запястье. Даже истекая кровью, Калеф продолжал сражаться, пока не рухнул на колени, но все равно не сдался. Обычно претендент наносил смертельный удар и становился новым чемпионом, но толпа была так восторженна, что Калефу позволили жить. Целители подлечили его, а когда он восстановил силы, то вернулся на арену. Он доработал свой меч, прикрепив его к предплечью. Калеф убил следующего противника и снова стал чемпионом. — Лила опустила взгляд на раненого мужчину, который в шоке смотрел на свои окровавленные бинты. — Этот человек никогда не станет чемпионом, но от него будет толк. В Танимуре еще много работы.

Хотя забота о раненых была первоочередной задачей, нужно было разобраться с многочисленными трупами. Все солдаты генерала Утроса рассыпались в пыль, но в боях погибло более десяти тысяч человек, и их тела были разбросаны по улицам и свалены в кучи на рыночных площадях, где они приняли последний бой.

После нескольких дней в жарком влажном воздухе Танимуры раздутые трупы начали вонять. Чайки кружили над городом, поедая все, что находили, выклевывая глаза и улетая, когда команды по сбору тел гнали их прочь. В гавани большие стаи птиц пировали телами, плавающими в воде. Хищные рыбы обгладывали их до костей.

Генералы Зиммер и Линден создали погребальные отряды. Носильщики, прежде работавшие в доках, теперь загружали свои тележки телами и вывозили их из города. Пустынные просторы острова Халзбанд стали идеальным местом для огромных погребальных костров, которые постоянно горели, подпитываясь дровами и трупами.

Клубы жирного черного дыма висели в воздухе, а запах горелого мяса проник повсюду настолько, что перебил всем аппетит. Даже мясные лавки закрыли свои двери, потому что торговля приостановилась. Руины Дворца Пророков покрылись слоем пепла, который удобрит почву. Когда-нибудь остров снова оживет.

Все убитые д’харианские солдаты, ополченцы и простые граждане заслуживали того, чтобы их сожгли на погребальных кострах, но ни один мертвый норукаец не удостоился такой чести. Когда носильщики собирали тела, трупы налетчиков откладывали в сторону, чтобы заняться ими в последнюю очередь. С отвращением на лицах д’харианские солдаты тащили повозки, груженные мертвыми норукайцами — в доспехах из акульей кожи, в металлических украшениях и шипах, вживленных в их черепа или плечи. К настоящему времени на всех телах появились признаки разложения, кожа обесцветилась, плоть распухла. Они выглядели еще уродливее, чем обычно.

Капитан Джаред неохотно предложил своего «Преследователя» для перевозки трупов, заполнив палубу омерзительными налетчиками. Никки и Зиммер наблюдали, как солдаты толкали смердящие тележки вдоль пирса, и даже охотники на кракенов с отвращением зажимали носы, поднимая тела на борт.

«Преследователь» сделал немало рейсов, отплывая за пределы гавани на глубину, где Джаред и его команда выбрасывали мертвых норукайцев за борт. Одни тонули, другие плавали на поверхности. Всех их унесет течением, или они станут обедом для рыб. Памяти о них не останется. Джаред с дрожью отвращения сообщил, что во время последнего захода он видел акул, но треугольники их плавников рассеялись, когда среди трупов норукайцев всплыли другие фигуры: сэлки упивались обилием мертвых врагов. Они рвали мясистую плоть, будто не могли сдерживать злобной радости. Команда кракеноловов взирала на это с трепетом, но без страха. Сэлки смотрели на них своими глазами с узкими зрачками, но не делали попыток напасть. Они насытились трупами норукайцев и уплыли.

В некогда самоуверенном взгляде капитана Джареда теперь сквозила печаль, а его подбородок с ямочкой зарос щетиной. Принимая на борт очередную партию трупов, он скрестил руки на груди и посмотрел на Никки, которая пришла навестить его.

— Это отвратительная работа, колдунья, но никто другой не взялся бы за нее, — усмехнулся он. — В очередной раз мои ребята доказывают свою полезность.

— На корабле и раньше дурно пахло, но теперь вонь невыносима, — сказала Никки.

— О, я потерплю это, колдунья, хотя этот груз более скверный, чем любая тварь со щупальцами. Не могу дождаться, когда мы выкинем последнее из тел. — Джаред просиял. — Моя команда жаждет снова поохотиться на кракенов. Мы привезем деликатесное мясо, чтобы накормить город, пока он восстанавливается.

— Спасибо, капитан, — без энтузиазма сказал Зиммер.

В Танимуре строили планы по восстановлению, но это был лишь один из многих городов, пострадавших во время войны. Пока выжившие жители бухты Ренда, Эффрена и других разрушенных городов помогали расчищать сгоревшие склады, рабочие на лесопилках заготавливали древесину, а целые армии плотников трудились над восстановлением города. Каменщики закладывали фундаменты, рабочие штукатурили стены, а белильщики ходили с ведрами извести и белили новые строения.

Таддеус и Ренделл, которые стали близкими друзьями после того, как не раз спасли друг другу жизни, работали над возведением новых домов и торговых лавок на набережной.

— Теперь, когда больше не нужно беспокоиться о норукайцах, — сказал Таддеус, — я хотел бы вернуться со своими людьми в бухту Ренда и отстроить поселение заново.

— Я пойду с тобой. — В глазах Ренделла была печаль, но ему удалось улыбнуться. — Мой Ильдакар никогда уже не вернется, и я хочу начать все сначала. Мне понравилась бухта Ренда.

— Впереди еще много работы, — сказал Таддеус, — но мы свободны и обретем свой дом.

Услышав их, Никки подошла ближе:

— Вы сами определяете свою судьбу и правила, по которым будете жить. Вы несете ответственность за свои действия, и ваша совесть сильна. И вы действительно станете частью Д’Харианской империи.

Четверо Прячущихся людей, тихо ступая в дневном свете, который все еще был для них благословением, подошли к Никки, выглядя обеспокоенными и потерянными. Освободившись от своих древних обязанностей, они отправились в путь, чтобы сражаться за Никки, но теперь они не знали, что делать, так как все битвы закончились, а они были далеко от дома.

— Суета этого города смущает нас, — сказал один мужчина с глубокими морщинами на бледном лице. — Нас уцелело чуть меньше шести сотен. Генерал Утрос повержен, но что станет с Орогангом? Этот город по-прежнему остается нашим домом.

— И там тихо! — сказал другой мужчина.

— Так пусть он и дальше будет вашим домом, — сказала Никки. — Возвращайтесь туда и живите при свете дня. Все жисс мертвы, и вам больше не нужно прятаться в тенях. Разбейте замурованные окна, впустите воздух. Ороганг может снова стать великой столицей.

— Но мы будем совсем одни, — сказала женщина, поправляя серый капюшон.

— Ненадолго. В Ороганг придут торговцы. Ваш город станет одним из ключевых в горах. — Никки улыбнулась. — И я позабочусь о том, чтобы магистр Рал узнал о вас. Он может даже сделать Ороганг столицей-сателлитом. Вам бы это понравилось?

Прячущиеся люди просияли, и казалось, что на их лица вернулся свет. Они стали еще одним из многих фрагментов, собранных воедино после поражения генерала Утроса и норукайской скверны.

Когда с неотложными задачами было покончено, беженцы начали задумываться о будущем. Ученый-архивариус Франклин вместе со своей соперницей и соратницей Глорией присоединились к сестрам Света.

— Твердыня разрушена, и все ее книги потеряны. Мы должны воссоздать их, насколько сможем.

Глория постучала пальцем по виску:

— Они не потеряны, если мои помнящие все еще хранят их в голове. Мы можем воспроизвести тысячи томов, но потребуется время.

Поскольку на острове Халзбанд все еще горели погребальные костры, сестры Света поселились в пустой гостинице, владельцы которой были убиты во время нападения. В общем зале за длинными столами, где когда-то гуляли шумные толпы с кружками эля, теперь сидели ученые и писцы, вооружившись стопками бумаги, учетными книгами из конторы хозяина порта и любыми обрывками, на которых можно было записать слова. Помнящие сидели с полузакрытыми глазами, откинувшись на спинки стульев и бормоча строчку за строчкой, зачитывая книги, сохранившиеся в их уникальной памяти.

Ученые Твердыни посвятили жизнь знаниям, изучению каждого слова в этих древних книгах, и теперь они участвовали в их записи. Днем они писали в залитых солнцем комнатах, а ночью зажигали лампы, чтобы продолжать писать. Помнящие уже охрипли, но не желали останавливаться. Потребуется много лет, чтобы вернуть хотя бы часть утраченных знаний, но они будут продолжать вспоминать и записывать.