Сердце из черного льда

Глава 17

Челюсти болотного дракона были так же сильны, как подъемные механизмы на главных воротах Ильдакара. Лила боролась с чудищем в лучах полуденного солнца. Она чувствовала, как острые зубы впиваются в ее кожу — монстр пытался откусить руку. Запах разлагающегося мяса в неровных рядах его зубов вызывал тошноту.

Она напрягла все мускулы, чтобы противостоять существу. Подлесок захрустел, когда покрытая чешуей рептилия зарылась когтистыми лапами в грязь в поисках опоры, но Лила оттолкнула соперника. Взметнулся бронированный хвост. Они были равны по силе, но болотный дракон был обычным тупым животным, а она — Морасит.

Лила поднажала, выдернула руку из его челюстей и повернулась, когда он удивленно отпрянул. Она сделала выпад кинжалом в широко раскрытую пасть и погрузила в нее руку, пронзая розовую глотку. Лила продолжала давить, пока не достала до позвоночника.

Болотный дракон дергался в конвульсиях и вырывался, уже мертвый, но все еще смертельно опасный. Задыхаясь от усталости, Лила вытащила руку из клыкастой пасти и перекатилась на спину в грязную осоку. Болотный дракон хрипло выдохнул и задрожал в агонии. Лила поднялась на ноги вся в крови, слизи и грязи. Она пнула покрытую броней тушу подошвой сандалии, столкнув тварь в жижу.

Притоки и боковые течения вились среди растительности, напоминая змей. Мертвая рептилия плыла по мелководью, уносимая течением. Лила уже слышала всплески и шелест волн — все больше болотных драконов направлялось к источнику шума. Чешуйчатые хищники жаждали полакомиться человечиной, но были не против сожрать тушу и сородича. Мясо было мясом в смертельных болотах Киллрейвен.

Лила предпочла бы отдохнуть и поесть сама, но времени не было. Болотный дракон и так уже достаточно задержал ее. Она побежала по траве, шлепая по неглубокой грязи и подныривая под свисающие лианы и плети мха. Борьба наделала много шума, и Лила не хотела, чтобы ее выследили норукайские разведчики — хотя и была уверена, что сможет убить их всех. И она сделает это, когда придет время.

Лила ровной трусцой бежала вдоль реки. Три змеиных корабля уже скрылись из виду, и ей пришлось их нагонять. К счастью, на ночь налетчики вставали на якорь, чтобы в темноте ни на что не напороться. Она боялась не болотных хищников, а того, что потеряет Бэннона.

Многие годы она сражалась на арене с боевыми животными. В юности, когда еще только обучалась, Лила побеждала любого противника, оттачивала навыки и получала защитные руны, которые наставники выжигали на ее гладкой коже. Умение сражаться пришло к ней так же инстинктивно, как умение дышать и есть. Она в одиночку с ножом могла убить колючего волка или кабана с бритвенно-острыми клыками. Ее спину до сих пор покрывали длинные шрамы после схватки с боевым медведем. Лила тогда убила его, хотя ее кожа висела клочьями.

Став полноправной Морасит, Лила начала обучать рабов арены. Некоторые хватались за возможность прославиться, в то время как другие ненавидели ее за это. Лила не испытывала ни к кому из них симпатии. Ее работой было превратить учеников в умелых воинов, нравится им это или нет. Она гордилась тем, чего достигла.

Бэннон был одним из самых трудных учеников, и она была особенно довольна им. Вот почему она защищала юношу, вот почему вознаграждала своим телом и почему испытывала к нему привязанность вопреки здравому смыслу. Бэннон был искренним и преданным, в отличие от любого другого раба, которого она могла встретить в Ильдакаре. Из-за своего рвения он часто казался наивным, иногда до абсурда, но за оптимизмом скрывалась глубокая тьма, шрамы от невыразимой боли, которую он пережил. Лила помогла ему обрести равновесие, чтобы он мог стать лучшим бойцом, лучшим убийцей.

Еще недавно она воспитывала бойцов арены для развлечения ильдакарской знати, но теперь она понимала, что есть и более важные дела, которые она и Бэннон могли бы сделать вместе. Но сначала ей предстояло освободить его.

У нее все еще был его меч. Этого оружия было достаточно для достижения цели. Бэннон с Крепышом в руках сражался против нее в тренировочных ямах, поэтому она знала, что клинок был твердым и острым. Она рубила им колючие лозы на своем пути.

Лила выбежала на болотистую поляну у излучины реки. Впереди, в широком русле, виднелись пятнышки — норукайские корабли. Она знала, куда они идут, и продолжила бег. Кусачие мошки вились у ее лица, привлеченные пóтом и запахом крови, и приходилось отмахиваться. Опасности болота были просто неудобством. Она должна нагнать змеиные корабли. Лила отказывалась терять надежду. Они не уйдут от нее.

Корабли короля Скорбь шли вниз по реке, и на их пути стояла маленькая прибрежная деревушка. Лила знала, что норукайцы не смогут устоять перед такой добычей.

Она бежала все время от полудня до заката. В сгущающейся темноте впереди она увидела горящие хижины, разбитые причалы, лежащие повсюду тела. Даже сквозь шум болота она слышала слабые крики и вопли. Лила прибавила скорости, но к тому времени, как она добралась до деревни, живых осталось совсем немного.

Три змеиных корабля бросили якорь в рукаве реки; уродливые налетчики подплыли к берегу на лодках и напали на рыбацкое поселение. Подбежав ближе, уверенная, что опоздала, Лила взглянула на последствия и вдохнула горький дымный воздух. Вдоль берега стояли два десятка хижин из тростника и ивы, а в воду от них уходили шаткие причалы. Другие дома расположились дальше от реки, среди деревьев. Рыбацкие каноэ были разбиты, потоплены или дрейфовали на воде. На возвышенности над берегом стояли хранилища. Все они горели. Норукайцы грабили деревушку уже несколько часов.

Лила подкрадывалась, придерживаясь кустов. Она слышала гортанные выкрики налетчиков, стоны и всхлипывания пленников. Несколько домов на окраине поселения были объяты пламенем, и она слышала крики людей, запертых внутри. Пробегая мимо костров, она видела раскиданные трупы жителей, изрубленных на куски — старух и детей, которых сочли бесполезными. Сильных мужчин и женщин, должно быть, утащили на змеиные корабли, чтобы продать в рабство.

Поодаль от берега реки полыхала хижина, и Лила услышала детский плач. Безжалостные норукайцы подперли дверь перевернутой телегой, чтобы никто не мог сбежать. Возле двери лежал мертвый мужчина с выпотрошенными внутренностями, все еще сжимая в руке треснутый багор. Лила сразу все поняла: отец пытался защитить детей и свой дом, но норукайцы убили его, а затем заперли жертв внутри и подожгли. Она представила себе, как гоготали налетчики.

Крики становились все громче, все отчаяннее. Испуганные вопли продолжали доноситься из деревни, но Лила не могла спасти всех. В голове Лилы звучал голос Бэннона, настаивающего на том, чтобы она старалась изо всех сил и спасла как можно больше людей. Не раздумывая, она бросилась к перевернутой телеге, забаррикадировавшей хижину. Ударом ноги Лила оттолкнула ее и дернула хлипкую дверь.

Три девочки, покрасневшие, покрытые сажей, стояли на коленях и кашляли. Поток свежего воздуха рассеял клубы дыма. Старшая из девочек переступила через порог и уставилась на распростертое тело отца, лежащее лицом вниз, но Лила схватила ее за руку, развернула и подтолкнула всех троих в другую сторону, прочь от горящего дома.

— В лес! — прошипела она. — Бегите и спрячьтесь среди деревьев. — Она уловила краем глаза другие фигуры, бегущие из деревни. — Там найдете других. Оставайтесь с ними.

Прежде чем три девочки успели убежать, из соседнего амбара появился здоровенный норукаец. Он заметил девочек и Лилу, и его покрытое шрамами лицо исказила голодная усмешка.

— Живо! — крикнула она девочкам, и те бросились к деревьям.

Она осталась стоять лицом к лицу с головорезом. Лила вытащила Крепыша, схватив меч за обтянутую кожей рукоять и прыгнула вперед, удивив налетчика. Его разрезанный рот открылся в вызывающем реве, но не успел он ничего понять, как Лила сделала боковой выпад и вспорола ему живот. Норукаец издал булькающий звук, когда его внутренности выпали, будто расползающиеся из корзины змеи.

Лиле хотелось, чтобы он медленно умирал от ужасной раны, но норукаец издавал слишком много шума. Она отрубила ему голову и двинулась дальше, радуясь, что спасла трех девочек, но желая сделать больше.

Она увидела четыре лодки, плывущие к стоявшим на якоре судам. На некоторых теснились пленники, другие были нагружены мешками с зерном, грудами копченой речной рыбы, бочонками, украденными из деревни. Лила сжала рукоять меча, желая убивать норукайцев.

К счастью для нее, несколько налетчиков все еще грабили и жгли дома. Они отстали от основной группы и просто развлекались. Ей тоже будет весело. Один мужчина издевался над рычащей собакой, привязанной к столбу, пока наконец не потерял терпение и не отрубил ей голову. Двое других повалили и насиловали рыдающую женщину средних лет. Лилу охватила ярость. Она отбросила осторожность и побежала к ним.

Когда один из норукайцев закончил с женщиной, он недовольно хмыкнул, потому что та обмякла. Раздраженный, он ударил обнаженную женщину ножом в сердце, а потом высвободил оружие, поправляя на себе пояс из акульей кожи. Ее предсмертный вздох прозвучал как облегчение.

Все случилось до того, как подоспела Лила. Она не привлекала внимания криком, потому что это было бы пустым сотрясанием воздуха. Вместо этого она бросилась вперед с поднятым мечом Бэннона. Она не могла оставить этого человека в живых после того, что он сделал. Когда насильник повернул к ней свое отвратительное лицо, демонстрируя разрезанный рот, Лила так яростно полоснула ему по горлу, что чуть не отрубила голову. Он с бульканьем рухнул на свою жертву.

Второй налетчик, ожидавший очереди, держал теперь уже мертвую женщину. Он издал удивленный крик, отшатнулся, схватил боевой топор и отвел руку для удара, но расстегнутый пояс спутал его ноги. Он споткнулся.

Лила не позволяла эмоциям возобладать. Она ткнула его мечом в живот и провела лезвием вбок, как сделала это с мужчиной у горящей хижины. Падая, налетчик потянулся к ней одной рукой.

— Я позволю тебе умереть не сразу. — Она отпихнула его ногой в клубок его собственных внутренностей.

Пожары продолжали бушевать, и Лила услышала стоны и панические крики из другого забаррикадированного дома. Она откинула препятствие, освобождая людей, и побежала дальше, пока спасенные выходили на воздух, шатаясь и кашляя.

Пробираясь через деревню, она бросала короткие взгляды на лежавшие повсюду окровавленные тела. Один старик лежал возле обломков стеллажа для сушки рыбы, на его боку была глубокая рана. Старик потянулся к Лиле, когда Морасит опустилась на колени рядом с ним, но она много времени провела на боевой арене, и знала, что его рана смертельна.

Она вгляделась в темный низкорослый лес, в ивовые заросли, и увидела еще несколько бегущих вглубь леса фигур — выжившие семьи, отчаянно ищущие убежища. Хорошо. Может быть, выжило даже больше.

— Норукайцы, — сказал мужчина, шевеля пальцами.

Она стиснула его руку. Ей казалось, что он хотел этого.

— Я знаю, кто они. Я убью их столько, сколько смогу. — Она уже приняла решение, но старик желал это услышать.

— Убей их всех, — сказал он и испустил дух.

— Да. — Она встала и двинулась дальше.

К единственному уцелевшему причалу была привязана лодка налетчиков. На носу стоял норукаец, которому не терпелось отчалить. Остальные лодки уже плыли обратно к змеиным кораблям.

— Заканчиваем! — прорычал он своим невидимым товарищам в горящей деревне. — Король Скорбь не станет нас ждать, и я не хочу торчать здесь с этим сбродом.

Лила вышла из дыма на причал. Мужчина недоверчиво окинул ее взглядом. Несмотря на окровавленный меч в ее руке и кинжал на бедре, налетчик, казалось, счел ее подарком, а не угрозой. Он шагнул из длинной лодки на причал.

— Они отправили тебя ко мне?

— Владетель послал меня за тобой, и я отправлю тебя в его объятия. — Она сжала Крепыша обеими руками и нанесла удар.

Мужчина ошарашенно отскочил, едва избежав острия ее меча. Он потерял равновесие и упал в реку. Налетчик ревел и плескался, хватаясь за доски, силясь подняться и сыпля проклятиями. Лила замахнулась и отрубила ему обе руки по запястья. Когда он издал глубокий горловой крик и замахал обрубками, из которых хлестала кровь, Лила вонзила Крепыша ему в шею. Его тело скользнуло на мелководье и поплыло по течению.

На середине протоки три змеиных корабля снялись с якоря и подняли темные паруса. Она не удивилась, что король Скорбь забрал добычу и ушел, даже не дождавшись всех своих людей.

Она стояла на краю причала и смотрела, как уплывают корабли. Она намеревалась сделать именно то, о чем просил ее незнакомый умирающий старик. Она убьет их всех и освободит Бэннона.