Ещё не Аюта

Первый город

...Кадомацу шагала в плотном строю, предоставив телу самостоятельно следить за тем, чтобы находиться на своём, привычном месте в размеренной по ранжиру толпе. Её же голова была забита совсем другим — им недавно сказали, что их группировка отдаётся под начало самого Тардеша!

Не передать, какое это было счастье для влюблённой девушки! А она-то думала, что сердце её уже зачерствело, и заботы насущного дня обыкновенного солдата вытеснили из него ту причину, по которой она бросилась в это приключение! А тут — услышала что Тардеш, он, будет рядом — и не могла дышать с полминуты...

Вот, например: «Господин, наша часть разбита, пришлите помощь!», или нет, так ведь нельзя, вот: «Мы отступаем, враг прорвался!», нет, а может: «Мне приказано охранять вас, господин!» — «А кто ты такой?» — «Та, что прошла весь ад из-за тебя...»; или лучше: «Тардеш-паша, мы победили!» — например: «Город взят!», а он: «Отлично, проследите, чтобы прекратились грабежи», а она: «Так точно!», а он: «Это не вам. Кстати, как твое имя солдат? Какое желаешь награды за такую весть?» — а она: «Единственная наград — это та, что вы не можете дать...», а он, хохоча: «Почему это?», а она, показываясь: «Потому что я — это я, та, что мечтает о ваших объятьях и поцелуях, но которой это не дано...» — ей не дано было закончить эту сладкую грёзу, и грубый толчок столкнул с небес на землю.

Голодная и обиженная химера впустую щёлкнула когтями на месте головы задумчивой принцессы, и с горловым клёкотом, провожаемая руганью и градом разнообразных метательных снарядов, полетела дальше, выискивая себе новую жертву в рядах бесконечной армии.

Только тогда Хасан отпустил голову Явана, и помог тому подняться с земли.

— Ты что, десятник! В какую задницу смотрел, совсем без головы хочешь остаться?!

— Спасибо, извини, задумался о своём...

— Извиняться перед Аллахом будешь, если по своей задумчивости к Иблису не попадёшь! Ладно, смотри, всё-таки по сторонам — в небе полно нечисти, шайтан знает, что творится...

— Всё равно спасибо, — Мацуко огляделась вокруг, нашла свою шеренгу, и они вместе нагнали строй. Армия заметно уменьшилась — ведь теперь это было не войско, нужное для завоевания целой планеты, а всего лишь его часть, брошенная на какой-то город.

Степь всё ещё продолжалась, даже сейчас, через неделю пути. Правда, отдельные признаки указывали на приближение предгорий: всё чаще холмы вздирали свои покрытые белесым ковылём верхушки, всё чаще полки продирались сквозь глубокие балки, заросшие густым чертополохом, или осыпающимся краем оврага, на дне которого журчал смелый ручей.

Вот и сейчас армия растянулась живой рекой по краю высоченного обрыва — отвесной стены, у подножия которой текла делавшая в этом месте изгиб, настоящая река, пахнущая аммиаком. Другой край подковообразного обрыва виднелся отсюда, тая в сумерках здешнего слабого солнца — там ползла голова армии, и, над ней как мухи в жаркий день, вились химеры и мантикоры.

У этих чудищ, наверное, были гнёзда в стене — судя по тому, как они всё новыми и новыми волнами поднимались оттуда, и, видать не просто так, а руководимые чьей-то волей, раз избирали в большинстве случаев своей целью не простых солдат, а штаб при флагах и значках. Правда, вреда от них было немного — они сами трусили пикировать, замедляя полёт перед самым ударом, да ещё и сопровождая каждый заход таким получленораздельным гвалтом, что заинтересованные стороны успевали с превеликой неспешностью разминуться с незваными визави, если не были столь задумчивы, как принцесса недавно.

Кто-то в голове колонны развлекался, пуляя в монстров разнообразной магией — некоторые выстрелы были особенно красивы, да и каждая вспышка, озаряя полнеба, несла двоякую цель: во-первых, освещала дорогу, а во-вторых — заметно убавляла число чудовищ, вьющихся в воздухе — если не за счёт смертей, то за счёт дезертирства. Со стороны химер и мантикор, разумеется.

Вернулся разведывательный отряд самураев-копейщиков, чуть не попав под очередной разрыв, И быстро очистил небо от всяких непрошенных летунов. Туша одной мантикоры, выпотрошенная ударом нагинаты, упала в двух шагах от строя, и долго дёргалась в агонии, разя себя скорпионьим хвостом, пока они маршировали мимо. А самураи слетали туда, где вился дымок полевой кухни, и, подняв пару жбанов со слабо светящимся кипятком, спустились за обрыв. Вдоль обрыва поднялись в небо тонкие струйки пара — и больше в небесах ничего лишнего не летало. Можно было снова летать.

Яван догнал сотника и спросил:

— Теймур-ата, может вы знаете, где этот город?

— А вон там, видишь огни? Сейчас пройдём лес, и начнём, помолясь.

Кадомацу посмотрела. В самом деле — как это она не видела раньше! — вдали, за тем краем обрыва, виднелись силуэты городских зданий, заводских труб, правда, ещё не освещённые, по причине местного дня. Только одиноко сверкали пара проблесковых маячков, как у летучего корабля, идущего на посадку...

...Тардеш, покачиваясь в седле, вышел на связь с флотом:

— Бэла, как у тебя дела?

— Всё нормально, ментор, заканчиваю перегруппировку.

— Состав группы?

— Ну, кроме транспортов, три крейсера и девять «драконов».

— Не слишком слабое прикрытие?

— Помилуйте! Сами говорили, чтобы поскоростнее взял посудины! Мы ведь не завоёвывать идём, а быстро — туда и обратно. Если даже кто и нападёт, я не думаю, что огневая мощь крейсеров понадобится — одни «драконы» справятся с прикрытием.

— Ну, молодец. Правда я бы ограничился ещё бы меньшим числом... Зараза! — он увернулся от пролетевшей над ним химеры: — ...но тебе, как новичку, опыт командования крупной эскадрой будет только на пользу.

— Попалась! — Злата, ехавшая по правую руку, забавлялась весь день, отстреливая летучих гадин.

— Что у вас там творится, ментор? Сражение?!

— Да нет, так, надоедают помаленьку...

— Проклятье! — и ещё неразборчиво что-то, выругался Мамору, отрубая пролетевшей мантикоре пальцы с когтями (приём, которым он выхватил меч, удивительно напомнил Тардешу маленькую принцессу-«ведьму»): — А в Академии говорили, что они здесь не водятся!

Все посмотрели вслед раненой твари, которая жалобно мяуча, как раненая кошка, спланировала в поле, и там исчезла под десятками крыльев недавних соратниц.

— А они действительно здесь не водятся. Настоящие химеры живут на соседней планете, там они в два раза крупнее и разумны, так что будут представлять серьёзную проблему для ваших войск, маршал. А мантикоры вообще родом из царства Вельзевула, он, на моей памяти, когда-то и подарил Сенату парочку.

— Настоящие? А это тогда кто?

— О чём вы говорите? — изнывал от любопытства ничего не видящий Бэла.

— Подожди секундочку, сейчас покажу! — Злата прикрыла свои желтые глаза, помолчала маленько, а потом спросила:

— Ну, понял?

Тардеш тем временем продолжал:

— Здесь была биологическая лаборатория, хотя, почему «была», может и есть до сих пор... выводили кавалерийских животных для туземной конницы на базе лошадей и метисов других тварей — вроде тех же виверн и мантикор. Как видишь, ничего путного из этого не вышло, хотя... — он опять уклонился от очередной пролетающей мимо бестии: — ...они как-то научились ими управлять.

— Управлять?!

— Ну да, а вы разве не заметили, что из всей армии они сосредоточились только на нас четверых?

— Ненадолго, — пообещала Злата, возвращаясь к своему развлечению.

— Бэла, — вернулся драгонарий к своему видеофону: — Извини, что отвлекаюсь. Продолжай доклад. Кто у тебя флагманом?

— А я взял провинившегося «Изверга». Так подумал-подумал — всё-таки и корабль хороший и капитана нет.

— Неплохой выбор, он же изначально фрегат сопровождения, а уже благодаря моим страданиям — крейсер. Правда, его главный калибр бы мне на орбите пригодился... ну ладно, обойдусь. Как вернёшься — сам назначь командира из числа офицеров.

— А мне можно, ментор?

— Да. Теперь — можно. Конец связи.

Тардеш сложил видеофон и с некоторым раздражением развернулся к Злате:

— Хватит. Кончай баловство. Всё равно ты больше распугиваешь, чем убиваешь.

— А я как раз и стараюсь больше распугать, а не убить, друг-командир.

— Тем более перестань. Ты мне вскоре свеженькая и здоровая нужна будешь — вон город-то. А то бой начнётся — а ты опять выдохлась, усталая.

Колдунья глянула на него своими янтарными глазами с фальшивого лица человеческого облика, и неожиданно протянув руку, нежно погладила по призрачной щеке:

— Слушаю и повинуюсь друг-командир. Я только последний раз выстрелю, добре?

Этот «последний раз» едва не накрыл возвращавшуюся разведгруппу.

— Ой! — воскликнула девушка.

Демоны мгновенно и слажено рассеялись по небу, а их командир спустился, и бухнулся в ноги коням полководцев, на ломаном амальском спрашивая, «чем они так не угодили».

— Это я, я! — выпрямилась в седле Злата: — Уж извините дуру нелеченную, криворукую!

— Ошибка в прицеливании, капитан, — загораживая колдунью широкими плечами, пояснил Тардеш: — Вы видите, что у нас над головами творится?

— Вам достаточно приказать, тейтоку-доно, я — и мой отряд, очистим небо в несколько минут!

— Извините, но ваши воины смогут это сделать без вас? Я бы хотел сначала получить ваши донесения.

Офицер подал какой-то знак — и солдаты удивительно ловко принялись за работу. Сам же подошел к коням, и дважды поклонившись — принцу и драгонарию, начал:

— Ваше Высочество, господин тейтоку, госпожа дура нелеченная, криворукая (так и вставил по-амальски! Тардеш усмехнулся. Злата сохранила абсолютно серьёзное лицо), нам не удалось глубоко разведать вражеский город — со стороны аэропорта стоят заборы из сторожевых пушек, а на противоположной стороне — мобильная артиллерия.

— «Забор из пушек»? — Тардеш начал сомневаться в своём гайцонском.

— Батарея мобильных орудий, — перевёл на амальские термины Мамору.

— Что за мобильная артиллерия? Вы то своими терминами то нашими говорите... тяжелая, бронебойная, реактивная...

— Сторожевая.

— Зенитная, — опять перевёл принц.

— Мобильные зенитки это плохо. У них дьявольская скорострельность, они ваших самураев в клочья разорвут. Да и в уличных боях не подарок... Как обстановка в городе?

— В городе царит паника — жители бегут, только услышав о вас! Большая часть войск стянута к дороге и защищает жителей — благодаря этому мы могли побывать в некоторых зданиях.

— Как аэропорт? Есть там военные самолёты?

— Только гражданские и транспорты. Взлетную полосу перекрыли, на поле заграждения, но жители идут и скапливаются вокруг летающих колесниц. Большая давка прямо на лётном поле.

— Понятно, значит самое время ударить. Так зенитки где, на тех холмах перед городом?

— Нет, господин, за холмами. На обратном скате.

— То есть они не смогут их развернуть на прямую наводку?

— Разве только... — он достал карту и нарисовал линию: — вот так, вдоль балки. Но сверху они замаскированы хорошо — мы сами едва не попали под залп, повезло, что низко летели.

— Вражеский командир совершил роковую ошибку! — воскликнул принц: — Что могут сделать столь искусно спрятанные зенитки против тех, кто не полетит, а пойдёт по земле?

— Многое. Хотя бы снять тех, кто залезет на вершину. Хотя, думаю, что к моментуподхода наших авангардов на вершинах уже кто-то будет, учитывая столпотворение на лётном поле. Они, видать, хорошо поняли, на что способны ваши лучники, маршал, и приняли соответствующие меры.

— Мы можем облететь город и ударить с двух позиций, ударить с трёх — для наших стрелков это не проблема.

— Я знаю. Товарищ разведчик, — драгонарий вытащил из планшета негорючую карту: — отметьте тут известные вам вражеские позиции. Только не иероглифами, прошу ради всего святого. Кверкеш! — подозвал он архилегата: — Сможете вы развернуть легионы здесь, в этом лесу?

— Приказывайте. Служу Республике!

— Тогда разворачивайтесь и спускайтесь. Товарищ маршал, — обратился он к Мамору: — Пропустите вперёд наших легионеров и постройтесь за ними. Перекройте дорогу, чтобы не обошли, но будьте осторожны — к ней-то они точно пристрелялись.

— Есть!

— Дайте в помощь архилегату своих копейщиков-ракшасов — им там самое место будет.

— Извините, Тардеш-доно, — вмешался разведчик: — Насчёт этих тварей. У них там, в обрыве две норы будет, из которых они постоянно и вылетают. Как бы в тыл не ударили во время битвы.

— Вы закончили карту?

— Нет, прошу прощения...

— Ну вот, когда закончите — воспользуйтесь запасами кипятка или масла с кухни и просто залейте эти дыры. И постарайтесь больше не перебивать речь командира.

Демон страшно сконфузился.

— Итак, о чём я, до того как нас прервали? Сходу атаковать не стоит — весь день ведь шагали. Спустимся — дайте отдохнуть перед построением, начнём штурм по моему сигналу.

— Так точно! — ответили все присутствующие.

Разведчик, окончив работу, с поклоном протянул карту Тардешу, и ещё одну, свою собственную — принцу. Потом тяжело взлетел, и, собрав отряд, вскоре поднялся от кухни с тяжелыми жбанами, которые опорожнил где-то за обрывом.

— А на чьей кухне он брал кипяток?

— На нашей, — улыбнувшись, ответил Мамору

— Ну, ничего. Гадинам теплее помирать будет, — злорадно констатировал Тардеш, и они, повернув лошадей, вступили в низкий белесоватый лес.

— Аллах велик! Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк его!

Кадомацу молилась, кладя поклоны о молитвенный коврик, раздобытый ещё в мёртвом городе. Молилась, вознося хвалу Аллаху о ниспослании победы тем, кто выживет в этом бою, места в раю — тем, кто погибнет... Следовало ли сердце юной принцессы этому зову? Иногда — да, когда слова молитвы были созвучны её желаниям. В конце концов, её воспитали в похожем мировоззрении — что всё предопределено, и изменить свою судьбу невозможно — можно лишь испортить. Только в её мире всем правил слепой закон Кармы, который, как любой механизм упрашивать и молить было бессмысленно, а здесь — всесильный и непознаваемый Аллах. Так даже лучше — если Аллах живой и всемилостивейший, так может, может, он будет более снисходителен к глупой и влюблённой невесть во что девушке, чем туманная судьба?! Сэнсей научил своих воспитанников немного скептически относиться к любым верованиям, рассказывая не только об известных воплощениях пророков и проповедников, но и об их предыдущих жизнях, которые встречал на своём долгом пути бодхисаттвы. Поэтому дети Явара знали намного больше об великих святых и их мотивах — изначально всегда добрых и исполненных милосердия, нисходящих в смертные миры действительно только ради помощи и милосердия — но оставались слегка равнодушными буддистами, узнавая, как ради собственной выгоды и решения сиюминутных проблем последователи искажали истинный смысл учения праведных душ.

Молитва окончилась. Теймур подошел к Явану и сказал:

— Сегодня весь наш полк будет прикрывать слева наступление призраков. Пойдём, покажу, как выстраивать сотню для фланговой позиции полка.

— А зачем мне сотня? — скатав в рулон коврик, спросил Яван.

— Затем, что если меня убьют, ты меня и заменишь!.. Пойдём!

...Тардеш стоял в тени большой разлапистой ели и наблюдал в бинокль за позицией врага. Рядом, почти над ухом, надрывно кричали муллы молящихся ракшасов, а впереди, на холмах, гарцевали нарядные всадники в с длинными пиками, как бы приглашая: «На, возьми!»... Будь у него артиллерия людей, он бы отучил их так танцевать... кстати, можно вывести сюда велитов, хороший обзор же...

Странный был этот лес. Плотные, непросвечивающие стволы деревьев — совсем не как на Амале! — казалось, вовсе не имели цвета. Вот эта ель, к примеру — словно сестра-близнец ели из центрального парка Калитрая — но та зелёная, а эта совершенно белая, будто вылеплена целиком из снега. В местных сумерках дня всё плохо отбрасывало тень, и поэтому ветви казались ещё и лишенными объёма — то ли вырезанными из бумаги, то ли нарисованными.

Полководец обернулся — за его спиной возлежала Злата, уже скинувшая человеческую кожу, и, самое удивительное — тоже молилась!

— Злата! Пани полковница! — ласково позвал он её.

— Подожди немного! — сделала предупреждающий жест адьютант, ещё немного почитала молитву, и, спрятав свою книжку, спросила.

— Ну, чего тебе ещё?

— Удивительно, а в каком месте ты прячешь крестик? Вам ведь полагается его всегда иметь при себе?

— Ну, всё тебе расскажи. На шею одеваю и в карман кладу.

— А где у тебя карманы-то, в змеючей форме?

— Не скажу! Ещё вопросы?

Тардеш вернулся к биноклю:

— Никогда не пойму, наверное — ты действительно верующая, или это просто одна из самых твоих шикарных шуток...

— Ну, должно же быть в жизни хоть что-то, над чем я не могу шутить... Я серьёзно, не смотри на меня так!

— Ладно, будем считать, что вопрос с религией решен. Теперь, красавица, будь добра, сведи меня со всеми — нужно посовещаться перед атакой, понимаешь? (он говорил с ней будто с маленьким ребёнком, так, что колдунья рассмеялась). И поосторожнее с генералом Явара — он, скорее всего, в таких советах не участвовал.

— Есть, друг-командир! Тебя прикрыть?!

— Да, пожалуйста...