Ещё не Аюта

Запрещённые песни

...Местные быки целых полтора часа тащили их через город, а затем ещё пол-столько же — по раскисшей грязи лагерных улиц. Или, вернее сказать — по лаве? Тардеш ещё с повозки положительно оценил ограждающий военный городок частокол, и геометрически-правильные, прямые как лучи солнца (по образцу Амаля!), улицы между бараками и палатками. К счастью, в лагере на улицах появилось нечто вроде тротуара. Конечно, далеко до идеала — Тардеш ожидал худшего, но всё-таки вполне прилично. Придраться можно было разве что к мелочам — например, ни одно подразделение метрополии не стало бы разбивать отдельные палатки для войск и офицеров. Что же — местный феодальный строй оставлял свой отпечаток.

Драгонарий больше злился из-за медлительности езды: такая потеря времени была просто непозволительна! На Амале бы ему подогнали машину или даже летучую колесницу, но здесь опять-таки, «местные условия»: имея тяжелую промышленность и доступ в космос, коротышка устроил в своей столице средневековье, посреди века атомных бомб и железных дорог. Конечно, локомотив ему никто не подаст, хотя, он бы точно не помешал, учитывая размеры лагеря. Но можно было и потребовать их летающий корабль, тем более что крылатые аборигены то и дело обгоняли их, почтительно держа дистанцию.

Наследник их встретил, и к счастью, не в самом финале поездки. Император ещё издали заметил его рогатый шлем и заорал погонщику остановиться. Но тот всё-таки подвёз их почти к самому месту, какими торжественными воплями расчищая дорогу от встречных и поперечных.

Принц был занят тем, что беседовал с каким-то высокорослым демоном — оказалось, инженером, который, увидев радом с собой Тардеша, выронил свои кальки в грязь.

Наследник поклонился отцу, и отсалютовал — по-амальски, призраку.

— Чем вы сейчас заняты? — спросил недружелюбно драгонарий.

— Устанавливаем дополнительные генераторы для казарм ракшасов.

— Электричество проводите?

— Нет, охлаждение.

— Это так необходимо?

— У нас дефицит магов, драгонарий-доно. Те, что имеются, не смогут обеспечить изоляцию для всех прибывающих. А везти для них ещё и «догу» — больно накладно получается.

— Другими словами, вы перекладываете груз с плеч своих магов на плечи моих? Как вы их из казармы выведите?

— Извините, драгонарий-доно, но если бы у нас были менее жесткие сроки, мы бы отлично управились своими силами. У нас, разумеется, есть свои планы мобилизации и достаточное количество магов, но они немного иначе расположены. Разумеется, к началу парада маги будут на своих местах, и все солдаты будут обеспечены «изоляцией».

— Это вы меня извините, — подобрел Тардеш: — По всем правилам мне надо было ещё год назад сюда приехать, но, к сожалению, мятежники не предупреждают, когда им взблагорассудится взбунтоваться. Вы ознакомились с новыми планами мобилизации?

— Да, сегодня утром.

— Вы согласны со всеми пунктами?

— Конечно, ведь он одобрен вами, господин драгонарий, и отцом.

— Нет, «конечно» вам не пойдёт. Это значит, что вы невнимательно читали его. У вас, как у коменданта лагеря, должны быть свои соображения, исходя из наблюдаемой обстановки. Подумайте!

— Ну... я бы отказался от мобилизации по порядковым номерам дивизий, передвинув части с Порога Удачи в конец списка.

— Основания? Ну-ну, генерал, защищайте свою точку зрения.

— Вот, — он ткнул рукой в казармы ракшасов: — У вас не учтена недостача в магах, и не думаю, что им будет комфортно в этих холодильниках. К тому же в первых номерах на Пороге Удачи ходят самые недисциплинированные части, будет трудно поддерживать порядок на марше и в лагере.

— Вот. Видите? Весьма точное и правильное замечание!

— Мамору! — зашипел император: — Этот план составлял сам драгонарий-доно! Как ты смеешь его критиковать!

— Почему? — удивился Тардеш, жестом остановив готового рассыпаться в извинениях принца: — Наоборот, как я уже сказал, точное и правильное замечание. Знаете что? Давайте-ка, товарищ генерал, передавайте командование над лагерем какому-нибудь не столь важному офицеру, собирайте свои бумаги, и поехали с нами, во дворец. Посидите день над планом, может, ещё какие соображения найдутся?

И, разделив собой отца и сына, Тардеш почти насильно посадил их в повозку.

Вечером он застал Бэлу за разглядыванием нарисованной им вчера схемы.

— Привет.

— Ой, извините, ментор! — стажер вскочил, уронив складной стул: — Я увидел тут своё имя.

— Ага. Это действительно ты.

— А что это обозначает?

— Схема. Захотел продумать на досуге кто и что здесь представляет. Садись и смотри: кружочки обозначают персоналий, как ты уже понял, а линии — связи между ними.

— Они разные!

— Правильно. Пунктиры у меня означают дружескую, связь по работе, нейтральные отношения. Сплошная линия — тёплые чувства, а точки-тире — напряженные.

— Понятно. А что за «икс», которого все так ненавидят?

— Нет, наоборот... Хотя, может ты и прав. Понимаешь, посол доносил нам о завербованном агенте, но ничего не сказал, кто это был. Известно, что он не любит императора, теперешнюю императрицу и её детей, и дружил с покойным послом. Кое-что из этой схемы наталкивает меня на мысль, что это может быть женщина, возможно — первая жена императора. Надо бы узнать как-нибудь, где она сейчас живёт. Эх, жаль — был бы жив посол, половины работы бы не было! Но он, к сожалению, разбился...

— Не говорите мне, на том же корабле летела моя сестра.

— Вот как? Не знал... Соболезную. Ты ходил в посольство, забрал её вещи?

— Ходил, но не забрал, не смог — только поплакал...

— Ну, ладно-ладно... Сейчас-то не надо переживать... Ты принял командование на флагмане?

— Да, — ответил юноша, всхлипнув.

— Подожди, я сейчас тебе бумаги передам, — Тардеш вынул свой чемодан и стал рыться среди книг, папок с грифом «совершенно секретно» и «только для служебного пользования»: — Вот. Это приказ на капитана — я его подписал ещё до входа в систему, расписание служб, список паролей — не забудь сменить позже, лист награждений — ты, как капитан должен его утвердить, краткое описание проекта, подробные чертежи корабля, инструкция по эксплуатации двигателей, инструкция по безопасности, журнал проверки броневой защиты, журнал контроля электросетей, журналы биологического контроля — один для нас, один для людей, один для бхут. Если повезём демонов или ракшасов, для них тоже заведём — по журналу на каждую расу. Это надо носить с собой и сверять с бортовыми экземплярами. Когда вернёшься на корабль, не забудь обновить, а бортовой журнал и книгу шифров я передам тебе уже там. Пока вот тебе только ключи от сейфа. Голова ещё не кружится от обилия макулатуры?

— Нет, — новоиспечённый капитан на этом даже успокоился: — А всё-таки, для чего вам эта схема?

— Да, понимаешь... Может мне-то она не поможет... — Тардеш нервно заходил по комнате:

— Сенат согласен предоставить Гайцону независимость — это стратегический ход, чтобы избавить нас с тобой от удара в спину. За Красным Императором не заржавеет атаковать нашу ключевую провинцию, едва мы уведём силы на подавление — но он не поднимет руку на независимое государство. К счастью, для него идея фикс — «быть хорошим». Это же мы для них «варварская анархия, не знающая порядка».

— Да-да, конечно же, мы для «порядка» не подавляем разум и волю несогласных, — усмехнулся Бэла: — Однако, сестра мне писала, как здесь всё быстро изменилось по сиддхскому образцу. Многие дома боятся, что они сговорились, и мятежи по южной границе неспроста.

— Глупости, культура у них немного другая и восемьсот лет дружбы так просто не выкинуть. Этак любого, кто коллекционирует гайцонские катаны, или вообще картины, стоит объявить «врагом народа». Южная граница сама по себе не подарок — у Вельзевула только что закончился цирк с выборами, и главные клоуны ещё не успокоились, а в Убежище три дурные головы, вполне могут укусить друг друга за хвост, и при этом отхватить кусок соседа.

— Шульген тоже змей. Но он был лоялен.

— Что произошло с Шульгеном пока непонятно. Неизвестно, жив ли он вообще. Он должен был подавить мятеж! А теперь после того, как и он присоединился, всё запуталось ещё больше. Для сиддхов этот бунт — повод опять поднять свои лозунги «освобождения народов от тоталитарной тирании», и откусить ещё несколько кусочков Лимеса. Возможно, поэтому ещё и Сенат согласился на независимость Гайцона — отгородиться от всего этого бардака в случае нашей неудачи.

— Не настраивайте себя так ментор. Вы их раздавите. Да и не бросит Республика Коцит. Иначе что — война?

— Не будет войны. Для этого и дарим независимость этому коротышке. Главная ценность Гайцонской Империи — именно солдаты, неуязвимые для пуль и гранат. Именно за ними мы здесь — взять в последний раз их последний долг перед Республикой и оставить их жить своей жизнью. К ним никто не сунется — себе дороже.

— Но сколько говорили в Академии, что ценность этой системы в том, что на ней находится развилка Дороги Демонов. И Империю мы терпим только потому, что так демоны отлично её защищают.

— Право прохода остаётся за нами, так даже лучше — любой, кто захочет отрезать нас от южных территорий, будет вынужден нападать не на «жестокую Республику Амаль», а на «маленькое независимое государство». Которое будут защищать демоны, неуязвимые для пуль и мечей. Любому агрессору Ада это будет невыгодно — Гайцон — не Республика, большой добычи не будет, а агрессорам Рая придется снять свое «белое пальто» бойцов за «правое дело», что не поймет их собственное население.

— Но всё-таки... может просто привести всё к нашему уровню? Отменить королей и императоров, деньги, избрать сенатора...

— И как ты собрался отменить?! Кровью?! Или сиддхской телепатией?! Маленький Красный Император, — ментор потрепал ученика по голове: — Иди, отбери у той принцессы наряды, или высели из дворца — духу хватит?

— Ну, ментор, ну что вы... я ж не про неё именно... Принцесс-то, зачем... угнетаторов, эксплуататоров...

— Она одна из правящей здесь элиты. Тех самых «угнетаторов». Она сама, по-твоему, шила эти наряды? Строила этот дворец?! Думаешь, угнетают и эксплуатируют других просто ради любви к злодейству?! Ради таких, как она, и других близких. У всех есть объяснение. И такие как она, при смене общественного строя, пострадают больше чем настоящие эксплуататоры, — Тардеш задумался, потом, как на лекции, выдал: — Повышать технологический уровень классово несовершенной и морально отсталой адской расы — весьма чревато, как известно. Демоны добрые только пока есть, чем принудить к порядку. В составе территорий Республики эта система только поглощает ресурсы, и служит рассадником недовольства, тем более экономика при таком уровне хозяйства не регулируется. А держать здесь администрацию и оккупационные силы — ради мощных, но дорогих в содержании солдат — непозволительная роскошь. Мы уже несколько лет подготавливали их к самоуправлению.

— Ну, не показались мне они особо мощными. С мечом против светомётов и автоматов — не очень-то впечатляет.

— Я же говорил, что их обычная пуля не берёт. А мечи, кстати, не недооценивай — во время Бунта Банеша я был капитаном транспорта, однажды мне дали десант из этих тварей — поверь, я был свидетелем, как всего полцентурия вырезала целый легион — своими мечами! Притом, что бунтовщики палили по ним из всех стволов! Вот так-то.

— А какой калибр?!

— Да обычные автоматы. Триарев вроде не было.

— Ага.

— У них крылья — уязвимая часть, можно заметить по броне.

— А сколько среди демонов было убитых?

— Десять-двенадцать. И каждый второй был ранен.

— Вот видите! Каково это — с мечом на автомат?

— Нет, не в том дело. Здесь, на Гайцоне, отвратно готовят офицеров. Что поделаешь — феодальный строй. Каждый сопливый мальчишка считает, что раз он родился аристократом — значит, уже имеет право командовать взводом, а то и полком... Потом покажу разбор этого боя — была ошибка в тактике, без неё они бы вообще без потерь обошлись.

— Ну, а будь вместо легионеров сиддхи? Раз — и телепатией!

— Сиддхи — серьёзные противники, без шуток, — вздохнул драгонарий: — Но завоевать эту планету не удалось и Сяо Лунь Шаню. Даже ему пришлось договариваться.

— А разве мы не освобождали их?

— Это уже при Красном Императоре. Он завоевал их обманом. Но про это не поминай при партийных. Это «запрещённые песни».

— Почему же?! Если их обманули?!

— Ну, официальная же позиция, что сиддхи жестокие поработители, и с ними никто не договаривался. А Сяо Лунь Шань был противоречивым персонажем. Но Партия изъяла все хорошие слова про него из истории.

— Ну, изъяла — значит, не положено. Я не буду идти против линии партии, ментор.

— Ладно, мы ж договорились.

— Ладно. Мы ушли в сторону, Ментор. Что вы выясняете здесь?

— Да, правильно. Кратко — контакты, это теперь и твоя задача: Сенат выразил желание предоставить Гайцонской империи независимость, но сохранить её своим союзником. Мы должны выяснить: не скрывается ли за требованиями независимости желание вступить в союз или войти в состав враждебного государства. Особое внимание обращай на сиддхское влияние, культуру и религию. Ты брат аюты погибшего посла, найди знакомых и друзей своей сестры, разговори, запомни, какие темы здесь в почёте. А теперь урок окончен, займись бумагами, я хочу, чтобы ты к послезавтра был уже на флагмане.

...Наутро Тардеш проснулся от звуков пения Боатенга. Он неслышно потянулся, не торопясь вставать — и невольно прислушался к словам, напеваемым на мотив колыбельной:

«Сильные волны спасли меня от врагов,

О, священная река Ока-та-вана!

Что значит „Ока-та-вана“?

Ни моя мать, ни мать моих матерей,

Не знают этого слова.

Враг похитил имя твоё, о, река,

Так же, как имя моего отца...

Враг изгоняет в леса и пустыни

Богов моих предков,

Враг даёт свои имена

Горам и городам,

И городским площадям

Где играли детьми мои деды...

О, река Ока-та-вана!

Что значит имя твоё?

Мой отец носил имя пришельца

Но я рождён на твоём берегу,

О, священная река,

Я ношу имя умерших,

Я верну тебе твоё имя,

О, Река Ушедших от нас!..»

Тардеш отметил про себя, что уже гораздо лучше понимает язык Боатенга, чем в начале путешествия. Неудивительно — если тебя каждое утро будят такими песнями!

— Однако, — сказал он, поднимаясь с постели: — Если кто услышит, что ты здесь поёшь, боюсь, моя следующая командировка будет на твою планету.

— А, — отмахнулся тот: — Сагиб опять шутит, наверное.

— Совсем нет. Вот погодь, переведу эту песню товарищу Прибешу, и узнаешь, почём фунт лиха.

— Сагиб шутит. Ты никогда так не сделаешь.

— Правильно. Что, сегодня ночью опять охладитель барахлил?

— Ага. Два раза. Снегом радиатор постоянно залепляет, а когда он замёрзнет, его ничем не сколешь — приходится менять. Я выпросил у хозяев запас на месяц, под кроватью у Бэлы лежит, и меняю по мере надобности.

— Бэла проснулся?

— В ванной. Так что, сагиб — в очередь.

Тардеш кивнул, потягиваясь, встал с постели и сделал несколько упражнений утренней зарядки. Обязанности должности Боатенга — кустодия сингулареша, личного телохранителя, включали в себя множество серьёзных обязанностей, которые надо было исполнять с невероятной пунктуальностью, что портило характер многих его коллег, но этот товарищ спасался сам, и спасал своего начальника вечной страстью к доброй шутке. Тардеш помнил, как протестовал, когда перед походом ему неожиданно сменили телохранителя — прежний, амалец Фракас, ушел в отставку по старости лет, но за эти два месяца они успели и сработаться и подружиться.

...Мокрый и освеженный Бэла вышел как раз, когда его ментор делал отжимания от пола, и вдруг рассмеялся.

— Что? В чём дело? — спросил Тардеш, садясь на пол.

— Ничего, — сдерживая смех, ответил стажер, глядя на Боатенга.

Драгонарий тоже посмотрел туда. Бхута с безразличным видом возвёл глаза к потолку и сделался почти полностью прозрачным, однако, по хитрой его физиономии можно было понять, что он что-то натворил.

— Шутники, так вас и разтак... — беззлобно выругался призрак и ушел в душ.