Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001

Глава 47: О тьме под тьмой

Люк открылся легко, даже не скрипнул. Видимо, был хорошо смазан, а сделан он был из самой лучшей шамерской стали — крепкой, но очень легкой.

Под люком обнаружились ступеньки из серого кирпича, уходившие куда-то вниз.

Сердце у меня в груди трепетало, но я взял горящую свечу, в которых тут недостатка не было, и, как зачарованный, начал спускаться.

Где-то на задворках моего ума крутились знакомые сценки моих кошмаров — циклопические темные залы, шагающий через них демонический марш, сопровождаемый безумными потусторонними песнопениями…

Из моих снов следовало, что тут, под обителью — именно это.

Но внизу неожиданно не нашлось ни гигантских залов, ни марширующих монстров. Здесь царила тишина — абсолютная, непроницаемая. А лестница скоро привела меня в помещение — совсем небольшое. Размером оно было наверное раз в десять меньше, чем Башня шейха наверху.

Это была довольно уютная комнатка, застеленная дорогими прахсийскими коврами. Здесь были мягкие подушки, чтобы сидеть, а еще какие-то ящики и столы, на которых что-то блестело. Еще было много свечей — не таких, как наверху, а больших, каждая была с руку толщиной. Я зажег большие свечи от моей свечки, и в комнатке стало светло, как днем.

И тогда я издал возглас удивления. Скорее радостный и облегченный, потому что ничего демонического в комнате не обнаружилось. Зато здесь была лаборатория — настоящая лаборатория алхимика! На длинном столе, тянувшимся вдоль одной из стен, были расставлены разнообразные колбы, соединенные трубками, тут же были горелки, какие-то порошки, растворы… А рядом — большой книжный шкаф, в шкафу в изобилии лежали перетянутые нитками папирусы и западные кодексы в твердых переплетах.

Вот оно — тайное собрание мудрости шейха Эдварры.

У другой стены стояли деревянные ящики, а у стены напротив них — только один ящик, но из непонятного черного металла и очень большой. В таком ящике легко мог бы поместится даже я целиком.

Я прошел к алхимической лаборатории, осмотрел её… Узнавал я тут лишь самогонный аппарат, посредством которого производят спирт. Ну и еще кофейник. В кофейнике, судя по исходившему из него запаху, шейх просто варил себе кофе. А вот все остальные колбы, бутыли и реторты шейха оставались для меня полной загадкой. В мою бытность учеником лекаря в Дафаре я ничего подобного не видел, впрочем у Нагуда Лекаря лаборатория была очень небольшой и примитивной. Но оно и понятно. Нагуд практиковал официальную медицину или откровенное шарлатанство, а шейх Эдварра, похоже, истинную алхимию — искусство мистиков.

Я подошел к шкафу, взял наугад один из папирусных свитков, развернул…

Свиток явно был древним, он чуть ли не рассыпался в руках, но толку мне от него не будет — все знаки в свитке были непонятными. Я не знал не то, что этого языка, но даже такого алфавита.

Я отложил свиток и заглянул в один из западных кодексов, надеясь, что он окажется написанным на «лингве», которую я хорошо знал. Однако и тут меня постигло разочарование. Кодекс оказался какой-то фармакопеей или справочником, тут были рисунки разнообразных незнакомых мне растений, трав, созвездий, даже непонятные схемы с обнаженными пляшущими девами, прудами и системой каналов — вроде водопровода. Но знаки этого кодекса были мне также незнакомы. Они были другими, не такими, как в первом свитке, но и этого языка я тоже не знал.

Я взял наугад еще один свиток, потом еще один кодекс, потом еще один…

Во всех книгах и свитках меня встречали лишь неизвестные знаки. А из картинок много не выжмешь — понятно, что алхимические картинки — лишь метафоры, которые еще надо расшифровать. Вроде бы на одной иллюстрации я узнал зодиакальные знаки, вроде бы в двух кодексах буквы были даже одинаковыми, они были написаны на одном языке. Но прочесть хоть что-то из тайной библиотеки шейха я был не в силах.

Похоже, что на обычных человеческих языках литературу по алхимии не пишут вообще, а пишут лишь на древних давно забытых языках, ну или просто лично выдуманной тайнописью.

Я отложил несколько книжек и свитков, показавшихся мне особенно древними — возможно они представляют ценность, и мне следует забрать их с собой. Охотники на шаэлей пока что не успели обшарить эту комнатку, у них не было такой возможности. Они, видимо, просто не заметили люка в полу Башни, а если и заметили — то не смогли сюда попасть. Люк из шамерской стали так просто не выломаешь, а ключа у них не было. Однако охотники могут вернуться, как предупреждал меня шейх, и во второй раз могут уже задержаться здесь, чтобы пограбить монастырь основательнее. И наверняка они будут искать тайники — я бы на их месте искал — и наверняка найдут способ выломать люк. И тогда заберут книги, и они достанутся людям принцессы. Так что лучше книги заберу я, хотя бы часть из них.

Закончив осматривать лабораторию и шкаф, я подошел к деревянным ящикам. Эти ящики все были без замков. Я распахнул один из них и ахнул.

Вот чего я ожидал меньше всего — так этого. Хотя, зная шейха, следовало бы.

Когда я открыл ящик — в комнате стало будто светлее, ибо содержимое ящика ярко блестело в свете свечей. Тут было золото — в слитках. Целый огромный ящик слитков золота. Я бросился ко второму ящику, открыл его — то же самое золото. И в третьем оно же, и в четвертом, хотя четвертый был заполнен не доверху. А вот в пятом обнаружился какой-то железный лом — ржавые мечи, ножи, сковородки, тарелки, какие-то перекладины…

Я поглядел на золото, поглядел на лом, поглядел на лабораторию — и мне все стало ясно. Нет, в этой лаборатории шейх не искал мистических божественных тайн. Все было намного проще и прозаичнее — здесь шейх делал для себя из ржавого металла чистое золото. И он сделал его много. Наверняка шейх был самым богатым человеком в своих землях, а может быть и во всей северной части Великой Джахарийской пустыни.

Интересно, на что шейх тратил это золото? На обитель и мюридов? На покупку древних книг и мистических артефактов для себя? Или он вообще не тратил, а просто копил на черный день?

Так или иначе, но черный день шейха уже наступил и прошел. Золото не спасло старца от смерти и посмертного пожирания неведомой тварью. Ясно было лишь то, что это золото не имело никакого отношения к той дани, которую обитель собирала в ближайших селениях — потому что дань в оазисах мы брали не золотом, а натуральным продуктом.

Наконец неисследованным остался лишь один предмет — огромный черный ящик, стоявший напротив хранилища золота. Я подошел к ящику, но тут меня ждало разочарование. Дверцы у ящика не было. Ни дверцы, ни замочной скважины. Вообще ничего. Просто черный металлический куб. Я попытался его поднять или сдвинуть, но ящик оказался слишком тяжел.

Это вообще ящик или нечто иное? Я не знал. Вещь так и осталась загадкой для меня.

Но где же таинственные катакомбы под обителью, которые я видел в моих снах, в которые, если верить Нусу, шейх уводил не покорившихся ему юношей и там вырезал их сердца? Мне не верилось, что шейх мог творить темные обряды в этой комнатке, устланной дорогими мягкими коврами…

Ковры.

У меня вдруг появилась догадка. Я достал кинжал и стал резать ковры, это было нелегко, материал был крепким и очень плохо поддавался. Но срезав большой кусок в самом центре комнаты, я обнаружил именно то, чего ожидал, то, найти что я и жаждал и боялся.

Под срезанным ковром оказался каменный пол, а в полу я увидел краешек люка — этот был черным, как ночь.

Я стал яростно кромсать ковер дальше, и вскоре освободил люк целиком. Этот люк на самом деле выглядел гораздо зловещее, чем предыдущий — черный, прямоугольный, явно очень тяжелый.

И никакой замочной скважины. Как и на черном ящике.

Я испытал странную смесь разочарования и облегчения. Значит, они есть — тайные катакомбы под обителью. Но замочной скважины тут нет, непонятно, как открыть этот люк. И следовательно — мне не придется в эти катакомбы лезть.

Я попробовал поднять люк, возможно он открыт? Но не тут-то было. Люк был заперт, он не поддавался. А может быть его открывают только с той стороны?

Эта мысль почему-то ужаснула меня. Я чувствовал, что под этим люком сокрыты даже если не толпы монстров из моих снов, то нечто темное, очень темное… Нечто, что человеку видеть не следует.

Но моя рука уже сама взметнулась в воздух, чтобы постучать в люк. А вдруг мне откроют? Это было какое-то наваждение, меня тянуло туда, вниз, но и одновременно и отталкивало. И сердце твердило мне — беги отсюда, дурак, беги, как можно скорее и дальше!

Я не стал стучать. Мне вдруг стало тревожно, очень тревожно. Я настороженно прислушивался, вокруг все еще царила тишина, и из-под черного люка не раздавалось как будто ни звука… Но все же. А что если он ведет прямо в ад, в саму преисподнюю?

Эта комнатка вдруг потеряла для меня всякое очарование. Я не стал брать тяжелые золотые слитки, только захватил несколько непонятных книг и свитков. Я потушил все свечи, и скорее поднялся наверх, в Башню шейха, и закрыл за собой люк из шамерской стали на ключ.

А потом — быстрее, быстрее — выбежал на двор монастыря. Даже не взглянув на разбросанные по всей Башне останки несчастного старца, называвшего себя шейхом.

Снаружи уже стояла ночь. И осел все также бродил по двору, но кур не было — видимо, возвратились в курятник и устроились на ночлег.

И только звездный свет освещал разгромленную, уничтоженную обитель — мертвецов, кровь, рваные одежды, выпавшие из рук мечи…

Мой дом. Мой дом уничтожен и поруган. Снова, как и всегда. Куда бы я ни шел, какое место бы ни считал своим домом — я всегда его теряю. Мой дом бежит от меня, сгорает, теряется.

Так было в моем родном оазисе Эрбает Эшар, так было в Дафаре, так было в тайном монастыре секты «Аль-Хальмун». И я всегда оставляю за собой лишь кости и пепел, куда бы я не направил мои стопы…

А впрочем, ведь и не было никакой секты «Аль-Хальмун». Точнее, была когда-то, много сотен лет назад, но я её уже не застал. Все что я видел — иллюзии и темное колдовство самозванного шейха Эдварры — останки былого величия. И даже мистика этого места оказалась не Божьим даром, а просто черной магией старика, перекачивавшего в себя мистическую энергию молодых.

Но тем не менее. Это был Дом. И вот — мой дом снова разрушен, а мои братья снова убиты.

Это был какой-то зачарованный круг, вечный сюжет.

Так было. Но так больше не будет. Так больше никогда не будет. Я больше не доверюсь обманщикам, я больше никогда не назову никого отцом или братом.

Шейх же сказал. Умерев, он успел сказать главное.

Мне доступна мощь, мне доступно могущество. Моя мощь и мое могущество — и ничье больше.

Я больше не буду плакать. Никогда. Время слез минуло, и настало время кар.

Как там писала принцесса в своем фирмане?

«…И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными, над теми, кто замыслит отравить и повредить братьям моим. И узнаешь ты… Когда мщение моё падёт на тебя…»

Да. Пусть будет так.

Охотники на шаэлей, люди принцессы — они еще вернутся сюда, чтобы дограбить монастырь. Вернуться и будут встречены.

Но не напуганным глупым мальчиком Илой, а другим человеком — Илой Победителем джиннов. Так назвал меня шейх. А шейх был мудр, хоть грехи его сердца и погубили его.

Но сперва — мне нужен мой джинн.