Гончие забвения

Глава 9

Третий ярус теперь казался лишь прелюдией. Железная решетка захлопнулась за спиной Вира с глухим лязгом. Свет здесь отсутствовал вовсе, редкие фонари в руках стражников выхватывали из темноты облупленные стены. Воздух стал гуще, плотнее — пахло чем-то жженым и сладковато-гнилым.

— Мы на посту охраны. Дальше четвертый ярус, — отчего-то шепотом сообщил Бойл. — Для самых отпетых нелюдей.

— Черт меня побери, — в темноте было слышно, как Мортен сглотнул слюну. — Это пахнет томленой рулькой?

— Боюсь, от вида этой рульки ваше чрево вывернется наизнанку, капитан, — отозвался Тео к чему-то прислушиваясь.

Вир молча провел пальцем по стене. Влажная штукатурка осыпалась, обнажив древние царапины в камне, будто здесь что-то методично обтачивали. Их глубина говорила, для неизвестного время измерялось годами или даже десятилетиями. Возможно, здесь трудился отшельник, описывающий события за многие века до становления нынешней империи.

— Нет, вы слышите? — Тео замер, поднеся ладонь к уху. Его четки мелодично звякнули.

Гвардейцы разом прекратили сопеть, наступила тишина. Потом — бульканье или журчание, на грани слышимости.

— Крысы, — буркнул Мортен, но схватился за эфес так, что даже костяшки побелели.

— Крысы не смеются, — холодно отрезал Вир.

Судя по лицам — расслышали многие. Смех действительно был, далекий, прерывистый. Будто несколько человек пытался вспомнить, как это делается.

Глаза пообвыкли — стали заметны тусклые отблески света впереди. Дрожащий, ненадежный, он точно исходил не от фонаря или факела.

Группа вышла в коридор, и Вир увидел свечи. Множество свечей, воткнутых в стены, в пол, в тела…

Молодой гвардеец, шедший с фонарем впереди — вскрикнул и отпрянул.

— Тише, щенок, — Бойл нагнулся над обезображенным трупом. — Посвети-ка!

Мертвец лежал лицом вниз, обнаженный по пояс. Кто-то аккуратно вырезал прямоугольник кожи со спины, обнажив ребра. Бойл потянул труп за волосы и заглянул в лицо.

— Из наших. И те, другие — тоже стражники. Сопровождали мистиков. Группу, что ушла первой.

— Какой… инструмент? — Вир прищурился.

— Сапожный нож. И много терпения, — Бойл отряхнул руки. — Сука, издеваться-то зачем было?..

— А писать здесь на чем? — четки лихорадочно танцевали в руках Тео.

— Зачем…, — начал Мортен.

— Часовня, — перебил его Вир. От догадки свело скулы. — Сержант, ты говорил про часовню. Веди к ней.

За углом коридор превратился в нечто вроде зала. Свет фонарей в руках стражников, сначала ровный, вдруг непроизвольно дрогнул. Часовня искупления грехов, вернее то, что от нее осталось. Скамьи перевернуты, алтарь сдвинули, чтобы добраться до потолочной балки. К ней цепями был привязан крест, на нем — повешенное тело. Распятое вниз головой, руки вывернуты, пальцы сломаны.

Глазницы набиты уже затвердевшей солью, которую носит с собой каждый мистик…

— Первый принял смерть, — прошептал Тео, рассматривая кусок кожи, которую держал казненный в вывернутых пальцах. — Здесь написано — виновен в чернокнижие.

— Заключенные устроили суд, — пробормотал Вир. — Здесь в часовне. Назначили судью. Вынесли вердикт. И казнили.

— Почему не наемники? — Мортен громко икнул, отступил ко входу.

— Открыли камеры и пошли дальше, за шаманом. Остальное сотворили местные. Ловушка в стиле Антиквара, — Вир указал на кровавые следы у двери. — Здесь был и второй мистик, его заставили смотреть.

— Ждал своей очереди, — добавил Тео. — Не дождался, вырвался.

— Дальше камеры начинаются, — вставил Бойл. — Может, успел спрятаться?..

За выломанной решеткой пахло горелой плотью и медью. У стены в углу лежал мешок из тюремных рубищ. Он был перевязан веревкой, но один конец развязался.

Вир присел рядом, отодвинул ткань. Под ней лежал человек. Не мертвый, но и не живой. В расширенных до краев зрачках — пустота. Из приоткрытого рта на подбородок текла слюна. Обугленные пальцы сжимали обломок трости.

— Один из ваших? — спросил Бойл из-за спины. — Жив?

Вир не ответил, он рассматривал камеру, превращенную в мастерскую сумасшедшего.

Стены расписаны оккультными символами. Большая часть искажена, дорисована больной фантазией. Использовали уголь и кровь. На лавке — сломанный ритуальный нож, осколки зеркала, чаша с жутким бульоном, обрывки человеческой кожи. В трещинах камня не мох, а обугленные волосы.

— Второй был опытным. Боролся до конца, — наконец ответил Вир.

— Что с ним? — Тео присел рядом.

— Ушел в Зерцало по собственной воле. Знал, что процесс вспять не обернуть.

— Эти рисунки на стенах, — медиум сморщил нос. — Вызывают у меня мурашки.

— Да так, закорючки сумасшедших, — Мортен брезгливо потянулся стереть угольный след.

— Тронешь — останешься без пальцев, — Вир оттолкнул его руку. — Второй мистик цеплялся за жизнь, начал сильный ритуал. Лишь поняв, что не успеет — решил уйти.

— Они рылись в его записях, — Тео тронул заляпанный кровью блокнот. — Извратили ритуал на свой лад.

— Нам нужно искать этого чернокнижника, — окрысился Мортен. — А не разглядывать мазню безумцев.

Тео задумчиво перебирал четки.

— Безумие здесь — общепринятая нормальность с истоками более древними, чем можно себе представить. Рука безумца чертила лишь то, что годами разъедало его сгнивший разум.

Вир стукнул тростью о пол.

— Хорошее приходит к тому, кто умеет ждать. Оскверненный ритуал — мощный катализатор. Такой пробудит даже то, что не встречал на своем пути Яков Адака.

— После сотен лет в древних штольнях, — Тео пожал плечами. — Мало кто упустит шанс. К тому же, возможно — это не случайность.

— Я понял, — выдохнул Мортен. — Закорючки пробудил нечто, оно сожрало убийц?

— Туго соображаешь. И не обязательно сожрало — есть вещи похуже, — Вир повернулся к сержанту. — Бойл, сколько было мистиков в первой группе?

— Кажись, трое.

— Мортен, прикажи людям обыскать уровень.

Поиски дали результат в тот момент, когда Вир закончил рисовать на плече второго мистика лейтарский крест покаяния. Береженного, как говориться… В тылу не должно остаться сюрпризов. Тео вложил в обожженный кулак янтарную бусинку.

— Хороша награда, — хмыкнул Бойл, снял шлем и сдул с него невидимые пылинки.

Еще на подходе к старому колодцу, который стража приспособила под отхожее место, ноздри скрутил едкий запах человеческих испражнений и… трав? Стиснутый камнями тупик — дальше бежать было некуда. На полу — скинутая впопыхах мантия, вывернутая сумка мистика. Жидкости из склянок и порошок из мешочков смешались с содержимым выгребной ямы, преобразившись в зловонный кисель.

— Рылись в вещах, — зачем-то пояснил Бойл.

Тео покачал головой.

— Нет, это он сам. Третий избавлялся от призвания. От самого себя.

— Чтобы не казнили?

— Все равно бы казнили. Но он сломался раньше.

Прикрыв нос рукавом, Вир вблизи осмотрел отхожее отверстие. На измазанных камнях виднелись следы пальцев.

— Третий прыгнул вниз, — стараясь не поскользнуться Вир заглянул в темноту. — Свет сюда!

Один из гвардейцев соорудил простецкий факел из куска тряпки и фонарного масла. Комок огня с ревом полетел вниз, разбрызгивая искры о выступы, да так и сгинул во тьме.

За спиной кто-то ляпнул.

— Будто глотка Лили из Оловянного Горшка.

Каменные стены вздрогнули от нервного смеха.

— Хорош, стервецы, — прикрикнул Бойл. — Выпустили пар.

— Заткнитесь все, — Тео не улыбался. — Опять! Слышите?

Эхо в колодце забулькало, заклокотало и вернулось им в ответ… тихим влажным смешком. Довольный, многообещающий — будто с маленьким ребенком согласились поиграть в прятки.

Вир тоже не смеялся. Он даже не дышал, просто смотрел на осколки склянок под ногами. Стекло осколков натягивалось, будто живая кожа, под ней плавали десятки, а то и сотни чужих улыбок.