Гончие забвения

Глава 2

«Призыв к бесам через ритуал есть мерзкое чернокнижие. Его неофит подобен молодому хищнику, отведавшему человеческой крови. Сея вокруг себя раздор и порчу, он однажды станет адептом, заключив контракт с обитателями Зерцала — бесами.

Пока чернокнижник не вознесся в гордыне своей до степени ересиарха, он нарекается предателем рода людского и должен быть остановлен любым способом.

— Первый Мистик Яков Адака о сущности чернокнижников.

На излете дня метель покончила с дневной оттепелью. Заледеневшая грязь создала толчею на мостовых Вороньей Слободы. Извозчик щелкал кнутом, разгоняя нерасторопных. Подвеска университетской кареты стонала на все лады, словно подыгрывая завываниям ветра.

Символичный реквием по планам на вечер — пальцы Вира нервно отстукивали по записной книжке, оставляя вмятины на коже переплета. Очередная бессмысленная проверка. Бесконечная вереница бумажной волокиты, которой, казалось, не будет конца. Проклятая канцелярия. Неужели они действительно считают, что лейтарцы им чем-то обязаны? Тем, что не подохли на улице?

Вир скрипнул зубами. Мыслимое ли дело — чернокнижник в антикварной лавке? Это же нонсенс! Если бы канцелярские крысы потрудились ознакомиться хотя бы с классическими трудами Адака об их повадках.

«…уединенное логовище станет пристанищем оскверненной душе. Ищи чернокнижника там, куда не заглядывает случайный человек, где граница с Зерцалом источена грехом без покаяния…»

Поерзав по жесткой скамье, Вир развернул предписание, едва не порвав его в клочья. Согласно документу, ему надлежало проверить лавку антиквара в ремесленном квартале. Участие одного из студентов поощрялось десятипроцентной надбавкой. Ниже стояла сегодняшняя дата. Документ венчали подпись и печать ректора.

— Почему я, мастер Талио? — вновь заныл белобрысый школяр. — У меня дела на вечер были!

Сложив приказ, Вир убрал его между страниц записной книжки.

— Какие у тебя дела, школяр? За дурака меня держишь, что ли? В трактир или к барышне намылился — дорога одна. Или совместить хотел. Мой тебе совет, Стефан — начинай привыкать к дальним поездкам.

— Отчего это? — скривился школяр.

— Ты же с южных провинций? Больше двух недель пути отсюда, верно?.. Самое время привыкать к тряске. Выгонят за неуспеваемость — помчишься как миленький в родные пенаты.

— Не поеду, — помрачнел Стефан. — Матушка поворчит, но приголубит, а отец… живьем шкуру спустит.

Карета замедлила ход, пропуская отряд стражников. Вир наклонился к заиндевевшему окну — над Брюхом в небо вздымался черный смрадный столб дыма. Где-то опять жгли склад.

Проводив патруль взглядом, Стефан оживился.

— Мастер Талио, а правда, что лейтарцы шпионов к нам засылают под видом беженцев, чтобы смуту устраивать?

Вир сдвинул брови.

— Где подобного бреда нахватался?

— На лекции… нам говорили, будто король Лейтарии хочет втянуть империю в войну с Ворсайскими кланами.

— Ваш преподаватель — идиот, — оборвал Вир. — Тогда, следуя логике, Кальфария на стороне Ворсая выступить должна.

— Профессор толковал, что спорные земли — Пороги Зерцала — для Ворсая слишком сильный козырь. Наш император не допустит их перехода под власть кланов.

— Зачем же лейтарцам портить жизнь возможному союзнику?

— Ну как, — возразил Стефан. — Чтобы спровоцировать к скорейшим действиям! Вы же родом с Порогов, мастер? Что скажете?

— Сказать по правде, — Вир смотрел на снежинки за окном, а видел падающий с неба пепел. — Мне абсолютно плевать, кто кого провоцирует. Но Пороги — особое место. Мир бесов — Зерцало — когда-то соприкасался с ним. Говорят, если дать глупцу факел, он сожжет дом; если факел дать ученому, он воспламенит мир… — мистик неосознанно прикоснулся к шраму на лбу. — Пока глупцы побеждают.

— Так вы бежали от войны, магистр?

— Я прибыл в Тальграф не из-за войны, Стефан, — Вир наклонился к школяру. — У меня здесь… незаконченные дела.

Карета неожиданно просела на правый бок. Вир едва удержал равновесие, ухватившись за поручень.

— В чем дело, Хосе? — крикнул Вир, поправляя съехавшую шляпу.

Дверка распахнулась, впустив холодный ветер и запах горячего масла от фонаря. Морщинистое лицо извозчика было перекошено досадой.

— Рессора подвела, мастер Талио! Давеча говорил им в правлении. Всяка железяка свой срок имеет. А денег-то не дали! В конце недели сказали приходить. А она же на ладан дышала.

— Экая печаль! Ладно, Хосе, уже всем очевидно, что сегодняшний вечер проклят, — Вир выскочил из кареты, разминая ноги. — Как поправишь экипаж, поезжай обратно. Мы поймаем извозчика.

— Как скажите, — отозвался Хосе. Буркнув в бороду что-то нелицеприятное про сквалыжников из университетского правления, возница нырнул под карету.

Бледное солнце висело над шпилем собора Святой Стефании. Значит было около семи вечера.

— Да за четверть часа доберемся! — с неоправданным оптимизмом заявил Стефан, пристроив на край бордюра рабочий саквояж магистра.

— Тогда не будем терять время, — подняв воротник, Вир покрепче ухватил костяной набалдашник трости.

Тени удлинялись быстрее, чем бы этого хотелось. Людей навстречу попадалось мало — стражники Дрейкфорда приучили горожан не слоняться без надобности. В какой-то момент магистр заметил слежку, но подозрительная парочка свернула в подворотню тот час, как поняла, кого преследует. Даже лихие люди уважали мистиков — ценили за их профессиональную непредвзятость.

На входе в лавку антиквара висел амбарный замок, вывеска сообщала о не приемных часах. Вир не стал тарабанить в дверь, а исследовал проулок, где находился вход во внутренний двор. К его удивлению, калитка оказалась не заперта, и легко поддалась нажиму трости.

В центре дворика имелась кривая печь из как попало сложенных камней. Поодаль, под навесом, стояли козлы, рядом — аккуратная стопка дров. Дорожки отсыпаны мелкой галькой, чтобы не пачкать сапоги. Дом двухэтажный — на первом торговая лавка, на втором хозяйские покои. У черного входа приткнулась собачья будка.

Грязный снег с пятнами копоти затягивал пространство рваным саваном.

— С чего начнем, мастер Талио? — шепотом спросил школяр, его заметно потряхивало.

— С того, что ты проверишь нет ли в будке сторожевого пса.

Вир направился к печи. Никакие оккультные обряды не обходились без огня. Ну почти никакие. Связь с Зерцалом через сожжение трав, памятных вещей, собственной плоти — первое, что находили для себя неофиты в запретных книгах.

Потеки воска и характерные отметины от свечей сразу бросились в глаза. Один из камней неестественно торчал — за ним был спрятан холщовый мешочек в неглубокой нише. Развязав тесемки, Вир на глаз определил порошок белладонны.

Никогда не знаешь, чем пропитана зола в таких местах. Вир натянул перчатки и пошерудил в углях кочергой, выудив осколок закопченной кости. Повертев находку в руках, он прикрутил к карманному зеркальцу складную рукоять и напоследок осмотрел печной свод изнутри.

Следивший за ним школяр не выдержал.

— Чую работу неофита!

Вир демонстративно шумно принюхался.

— Это от соседской выгребной ямы несет.

— Я имею ввиду… ритуал, — голос школяра сбился.

— Покажи мне следы деформации кладки или поврежденные скверной камни.

Стефан без энтузиазма сунулся в горнило.

— Я ничего не вижу.

— Потому что их там нет, — подытожил Вир.

— К чему тогда эти оккультные атрибуты?

— Похоже, нам дурят голову, — Вир оттер перчатки снегом. — Какой-то идиот решил привлечь внимание мистиков, — его пальцы непроизвольно сжали набалдашник трости. — Это… необычно. Пойдем, пора поговорить с хозяином.

На стук никто не ответил. Из дома не доносилось ни шороха, щели в ставнях сквозили тьмой. Вир по наитию дернул за ручку и не ошибся — задняя дверь, как и калитка ранее, оказалась не заперта. Хоть спорный, но плюс — дуболомов из стражи ждать не придется. Перехватив трость, Вир на мгновение задержался на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку.

Эта часть антикварной лавки была отведена под склад. Приказав Стефану зажечь масляные лампы, мистик неторопливо прошелся вдоль книжных полок. Пол поскрипывал под ногами, где-то внизу шуршали потревоженные мыши. Запах ладана, воска и кожи смешивался с едва уловимыми нотами чеснока и металла. Белый фосфор? Или ртуть?..

Витрины с безделушками: монеты разных эпох, бронзовые статуэтки, потрепанные книги. Наугад раскрыв одну из них, Вир наткнулся на сто тринадцатое изречение Якова Адака: «Заключив контракт с бесом, помни — придет время платить по счетам». Вир дважды перечитал цитату Первого Мистика и швырнул книгу обратно на полку. Следующей был «Бестиарий Ульгры», пятое дополненное издание.

«Сильфида или та, что поет в ветре, — высшая сущность забвения и утерянных мгновения. Равнодушная, как тень. Мучает боль любви, предательства или потери? Отдай свою память девочке с пустыми глазами, чьи волосы растворяются в вечернем сумраке».

И ниже.

«Ее спутник (младший брат? Прим. автора) — Нерезиэль или Безликий Шут — мастер иллюзии и потерянной идентичности. Не злой, но неумолимо игривый. Считает, что личность ограничивает свободу. Меняет воспоминания, стирает лица, подменяет чужие мысли… Если услышишь его смех — не отвечай. Он уже начал игру».

Под сноской автор бестиария указывал читателю на бесполезность использования общеизвестного (не истинного) имени беса в оккультных ритуалах.

Отложив бестиарий, магистр осмотрел стол оценщика — точнейшие весы с чашами в форме рук, дорогой набор для письма, пачка пожелтевших пергаментов, покрытых ворсайской вязью. Судя по сноскам, он успешно занимался переводами. На стуле висел фартук, рядом стояла единственная пара блестящих туфель. Все говорило о том, что хозяин управлялся в лавке в одиночку.

— Лампы холодные, — доложил Стефан. — Никого нет.

— Под столом смотрел? — съехидничал Вир, потом обвел пространство рукой. — Что думаешь?

Школяр потер пунцовые уши, он тщательно подбирал слова.

— Обычная лавка старины. Книги, правда, ценные. Больше ничего не заметил…

— Если не нашел, не значит, что этого нет. Бери лампу, осмотрим второй этаж.

Крутые ступени вывели в проходную кухню: беленая круглая печь, стопка чистой посуды, пучок сухостоя под балкой. Вопреки ожиданиям, никаких присущих кухне запахов не слышалось. Нагнувшись, мистик заглянул под стол — ни крошек, ни объедков — только выскобленный добела пол.

— Интересно, — пробормотал Вир себе под нос, но школяр услышал.

— Что вы сказали, мастер?

— Поужинать, говорю, не успеваю из-за тебя.

Вир указал на дверь в конце кухни.

— Там должны быть личные покои. Вот что, Стефан…

— Да?

— С этого момента ничего не трогай без моего разрешения, — Вир попытался сделать так, чтобы его голос прозвучал невозмутимо.