Гончие забвения

Глава 15

Экзорцист проявил самообладание, даже чуть ожил. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки, но до глаз она не дошла., застыв на полпути. Вир понял, что серый слышал насмешки слишком часто. В подземельях, куда доставляли пойманных чернокнижников, те начинали именно с этого. Глумились, кичились собственным превосходством, пытаясь хоть как-то сохранить лицо перед неминуемым.

Осознание наступало позже, вместе с запахом горелой плоти и привкусом крови.

Серый шарил взглядом по лицу Вира, будто искал трещину, в которую сможет пролезть и вырвать правду. Когда понял, что не найдет такой — навис сверху серым утесом, оглаживая ладонью кулак в перчатке, кожа скрипела от натяжения.

— Лейтарец, ты был там. В моих владениях. Забрал то, что принадлежит мне.

Вир удержаться не смог, выплюнул.

— Да у тебя там проходной двор. Я не первый.

— Стечение обстоятельств, — экзорцист отступил, мягко прошелся по комнате. Его тень, искаженная светом фонаря, напоминала хищную птицу. — Проверка в лепрозории Святого Лазаря отняла больше суток. Тенебрис воспользовался. Но украл не он — ты! Я должен… вернуть ее.

Вир успел заметить блеск в глазах Серого. Не похожий на искру долга. Скорее — личный, одержимый интерес. Какой бывает у алхимиков, одержимых поиском философского камня. Очень знакомое чувство.

— Прикрываешься приказом этого дурака — Дрейкфорда? Замок на ее камере был хорошо смазан. У двери стоял стул. Ты сидел на нем часами. Наблюдал. — Вир подался вперед. — Что ты хотел узнать?

Серый подцепил пальцами пояс — в нем что-то недобро звякнуло. Выбирал, с чего начать.

Вир ощутил, как адреналин прогоняет остатки хмеля и усталости. Насмешливо процедил.

— Ты ничего так и не узнал.

— Элис-ар хранила какую-то тайну, — вырвалось у Серого. Его задело пренебрежение, выдал румянец на щеках. — Она упоминала имя Тенебриса Вектора. И хотела рассказать, — экзорцист потряс пальцем перед лицом Вира. — Сама! Но мешало заклятье. Оковы памяти. Вектор зачем-то использовал их на Элис-ар. Мистик, ты раньше видел, чтобы один чернокнижник накладывал заклятие на другого? Я — нет.

Вир нахмурился.

— Погоди, ты что-то путаешь. Тенебрис запечатал ее максимум сутки назад.

Серый усмехнулся.

— О чем ты? Как это — запечатал? Или ты имеешь ввиду мою печать на тряпке? Так это — всего лишь намордник для чернокнижника. Если Тенебрис обновил заклятье — мне об этом ничего не известно. Кстати, благодаря тебе, — он заложил руки за спину, заходил из угла в угол, о чем-то размышляя.

Вир замер, будто громом пораженный. Головоломка открылась с другой стороны. Так вот почему узница внушила признание шаману. Она не могла говорить — уже была запечатана, только более легкой формой заклятия. Но придумала, как его обойти. И как только Антиквар узнал об этом — исправил свою ошибку…

Чертов экзорцист прервал мысль.

— Знаешь, за что Элис-ар попала в тюрьму? Она пытала мистика, но попалась. Ворсайку привезли ко мне уже под заклятием. Я пытался его снять, как ученый. Дни и ночи, ломая защитные барьеры, подбирая ключик… это была великолепная, сложнейшая работа! Теперь говори — где она?

— Коновал ты, а не ученый, — отрезал Вир, с наслаждением вкладывая в слова всю накопившуюся ярость. — Тебя и слуг Дрейкфорда осудят, а потом четвертуют за нападение.

В руках Серого что-то блеснуло, он встал почти вплотную.

— Победителей не судят. Герцог оценит козырь в лице Тенебриса Вектора. Именно я вытащу его из колоды. Дрейкфорд получит ручного ересиарха. Я же спокойно продолжу исследования, — рука экзорциста дернулась змеиным броском.

Плечо пронзила резкая боль. Острая, жгучая, будто в мышцу вогнали раскаленный гвоздь. Вир попытался отстранится, но веревка не поддалась.

Тогда он бросил, как кость собаке, силясь скрыть гримасу боли за маской безразличия.

— Я скажу. Тогда отпустишь?

Серый не дрогнул лицом.

— Отпущу, даже не сомневайся.

— Она в районе Глинта.

Серый сузил глаза.

— Точно. Там мы сели тебе на хвост. Но Глинт — большой.

Вир скорчил лицо, изображая крайнюю степень беспомощности.

— Сам видишь, я лейтарец. Плохо ориентируюсь в городе… подожди, подожди! С вами поеду.

Серый качнул головой.

— Нет. Больно ты прыткий.

— Ладно, тогда нарисую, как доехать. От Стеклянной Слободы. Там недалеко.

Серый впервые улыбнулся. Губы растянулись, но глаза остались пустыми и холодными.

— Тебе руки развязать?

Вир ощерился.

— Черт с тобой. Сам тогда рисуй, — и показал подбородком. — У меня блокнот в кармане.

Экзорцист медленно, не спуская бдительного взгляда, сунул пальцы в карман Вира. Извлек и раскрыл книжицу, недоуменно повертел в руках обломок пера, который нашел между страниц.

— Говори, как ехать, — он вдруг растерянно огляделся. — Писать — чем?

Вир выдвинул вперед горевшее плечо, насколько позволяла веревка.

— Вот, обмокни.

— Твоя кровь приведет нас к ней, — хмыкнул экзорцист. — Как символично.

Обломок кости ткнулся в рану. Сильнее, чем того ожидал Вир. Чертов садист. Боль скрутила судорогой.

Но не только боль, еще что-то хуже.

— Итак. Глинт… — Серый вдруг замолчал.

Его голова упала на плечо, будто из шеи вырвали позвонки. Он пялил глаза на костяной стержень, будто видел нечто иное. Его пальцы сами перехватили его, как перед ударом перехватывают нож. Он нехотя тащил его ближе и ближе к собственному горлу. Лицо искажали страшные муки, глаза выскакивали из орбит…

— Стой. — скомандовал Вир, вкладывая в голос остатки воли. — Успеешь еще. Бери мой блокнот, пиши про Элис-ар. Про свои наблюдения. Мельчайшие детали. Даже то, о чем боялся думать. Изливайся досуха. Но, прежде чем начнешь — освободи меня.

…Мир начинал потихоньку плыть перед глазами, когда Серый закончил писать. Экзорцист уже мог сопротивляться глазами, в них плескалась бездонная ненависть, но в действиях оставался рабом пера.

Контроль Виру дался нелегко — рукав набух от крови, артефакт напился ее сполна.

Но оставалось еще одно. Вернуть долг Хосе.

Прежде чем уйти через черный ход, Вир поманил экзорциста.

— Приготовь кинжал. Выйдешь к своим слугам — коли, пока не устанет рука. Сколько успеешь, до кого дотянешься — до последнего вздоха.

Не оглядываясь, Вир вышел в метель.