Гончие забвения

Глава 36

— Вон там, по левую руку.

Вир отдернул шторку. Карета ползла вверх по извилистому серпантину, под колесами шуршал толченый камень, перемешанный с ледяной крошкой. Из низины, от самых запруженных хламом отстойников, клубами тумана поднимались волны холода, а вместе с ними — едва уловимый запах болота, гниющей растительности и осадков гари от печей крематория.

Лепрозорий Святого Лазаря возвышался на скалистом выступе, с трех сторон окруженный водой. Здесь река делала изгиб и замедлялась, образуя стоячие заводи, покрытые тонкой коркой льда с черными полыньями.

— Глядите. Во-он там, внизу… рядом с крематорием. Не труп вмерз? — раздался голос Ларса.

— Наверное, хотел канал переплыть, — предположил Стефан.

— Отсюда не сбежишь…

Колеса кареты загрохотали по доскам подъемного моста, перекинутого через обрыв и опущенного в дневные часы. Они подъезжали к воротам во внешней стене, за которой виднелись крыши, совершенно непохожей архитектуры. От романских башенок до островерхих готических флигелей.

Комплекс лепрозория представлял собой эклектичный конгломерат зданий. Будто не люди, а сами века наращивали постройки друг на друга, как кора наслаивается над пораженной сердцевиной. Он не походил на лечебное учреждение, скорее — на застывший во времени монастырь, где боль не лечили, а загоняли поглубже, пока она сама не замолчит.

Карета почти остановилась. На подножку запрыгнул коренастый охранник в шерстяном пончо. Его дремучее лицо не соответствовало вежливому тону.

— Добрый день, сеньоры… и сеньорита. Вам назначено?

Вир сухо представился.

— Вир Талио, магистр-практик университета. Прибыл за консультацией. Так и доложи начальству.

Охранник сдержанно кивнул.

— Проезжайте за ворота и ожидайте в карете. Если будет возможность — вас примут.

Вир скрипнул зубами.

— Поторопись.

Решетка загудела, поползла вверх. Карета въехала во двор.

— Живописно, — произнес школяр, разглядывая в окошко крыши Тальграфа и лес корабельных мачт в порту. — Жаль, нет времени нарисовать.

— Какие проблемы, — проворчал Ларс. — Брякни местным сестричкам, что голоса слышишь. И его у тебя будет достаточно.

— Здесь не рисуют, — неожиданно вмешалась Элис-ар. — Это место обреченных.

Вир открыл дверцу и выбрался наружу. Воздух здесь был влажный, пахло перекипевшим бульоном из трав, с примесью извести и йода.

Внутренний двор был неуютным, вымощенным крупным, скользким булыжником, в щелях между камнями скопились блестевшие проплешины мха. С трех сторон его теснили мрачные корпуса, их зарешеченные окна казались слепыми, равнодушными глазами. Вдоль стен — ржавые цепи и кольца для привязи лошадей, да и не только их.

У дальней стены стоял ряд карет, ближайшая — без опознавательных знаков, но с окном, забранными свинцовой плитой.

— Слышите? — Стефан вытянул шею.

Где-то в глубине, за толстыми стенами, раздался короткий, приглушенный вой. Начавшись утробно, он резко оборвался и тут же воцарилась давящая тишина, нарушаемая лишь звуком падающих откуда-то капель воды.

— Сеньор, вернитесь обратно в карету! — послышался властный окрик. К ним уже спешил охранник в стоячей как колпак шапке и с черной бородой.

Вир уже готов был ответить, послать ко всем чертям, но в этот момент из калитки административного корпуса вышел человек в темном пальто и с котелком на голове.

Он направлялся к карете с гербом университета, которую как раз выгонял кучер из ряда других.

Ректор Вальтер Лоренц.

Он натягивал перчатки, его осунувшееся лицо выглядело хуже обычного. Их взгляды пересеклись, Лоренц вздрогнул. Его впавшие глаза, с красными прожилками, заметно расширились.

— Талио? Вы меня напугали, — он попытался улыбнуться, но вышло жалко, или даже заискивающе. — У вас такой грозный вид, будто по мою душу явились.

— Добрый день, сеньор Лоренц, — поприветствовал Вир начальника. — Не ожидал вас здесь увидеть.

— Увы, здоровье подводит, — уголки его рта опустились. — Лечусь. Бессонница одолела.

— И как, помогает?

— Мне говорят — есть улучшения, — он попытался улыбнуться. — Но госпожа Траувен уверена, что я приезжаю сюда лишь для того, чтобы распить в ее компании горячего вина со специями.

— Маркиза… она здесь? — у Вира в голосе дрогнула едва заметная струнка.

— Да, в своем кабинете. Как всегда, много работает, — Лоренц жестом указал куда-то за спину, нахмурился. — А вы, Талио, здесь какими судьбами? Что-то давно не видел вас на лекциях.

— Со студентами, на практике, — парировал Вир, показав на сбившихся в кучку «клопов».

И наклонился ближе.

— Антиквара ловлю, — и добавил, многозначительно. — Маркиз Ноктурн. Припоминаете?

Приподняв котелок, ректор стер со лба выступившую испарину.

— Ну конечно! Проклятая бессонница. Память ни к черту стала, — он слегка оживился. — И как продвигается?..

— Подбираюсь к нему, — Вир посмотрел на Лоренца. — Вальтер, а вы случайно не знаете, кому в Тальграфе принадлежит клеймо в виде половины шестерни?

Тот задумчиво почесал нос, потом посмотрел на Вира со странным выражением лица.

— Мистик — и не знает? Ах, да… вы же лейтарец. Откуда вам… про закрытые имперские гильдии, — поправил он сам себя и тут же пояснил. — Вы описали клеймо цеха Стеллитариев.

— Они занимаются зеркалами? — Вир сделал стойку. — Зачаровывают? Какого рода ритуалы?

Лоренц неожиданно смешался.

— Смогу ответить на ваш вопрос только в присутствии маркиза Ноктурна, — он выглядел слегка виновато, пожал плечами. — Времена такие. Неохота, знаете ли, под трибунал за разглашение.

— Вальтер, дело не терпит отлагательств.

Ректор нахмурился, потеребил пальцы.

— Давайте сделаем так. Завтра, ближе к вечеру, в доме епископа будет проходить прощальный ужин. Все шишки соберутся. И Ноктурн непременно. Приезжайте, похлопочу за вас.

— Хорошо, буду. И вот еще, — Вир посмотрел на мявшегося неподалеку охранника. — Можете сказать этим дуболомам, что мне нужно поговорить с Мартой?

— Д-да… конечно. Если вам так хочется…

Лоренц засуетился, подозвал бородатого. Отошел с ним в сторону, начал что-то быстро и властно говорить, кивая в сторону Вира.

— Нашел, где бессонницу лечить! — тихо фыркнул Ларс. — После Лили сутки бы дрых без задних ног, — он закатил глаза. — Какая женщина! Из-за тебя, между прочим, съехала из Горшка.

— Почему так? — машинально спросил Вир.

— Больно страшный ты был, — рыжий помрачнел. — Там, в зеркале.

Вернулся Лоренц, на прощание подал руку. Скользнул взглядом по лицам, сопровождающих Вира.

— Вас проводят. И вот еще что, — он чуть понизил голос. — Послушайте, Талио. И простите меня заранее. Вы случайно… на паланкине не разъезжали?.. В окружении каких-то оборванцев…

Вир сделал самые удивленные глаза, на какие был способен.

— Нет. Точно не я.

Ректор выдохнул, с явным облегчением.

— Я так и думал. Опять кошмары, — он сокрушенно вздохнул и, словно оправдываясь, добавил сам себе под нос. — А все отчего? Слишком много работаю.

И, словно на радостях, тут же признался, понизив голос до заговорщицкого шепота.

— Знаете, Талио, сегодня ночью меня посетила одна идея. До сих пор удивляюсь, как это раньше не пришло в голову никому из профессуры. Что ж, — он потер руки. — Видимо, мне суждено стать первым.

Вир смерил его взглядом.

— И что за идея?

— Как раз завтра, на похоронах, с удовольствием сообщу вам подробности, — Лоренц таинственно поднял палец. — Скажу одно, без ложно скромности — она гениальна! Если я прав, что предстоит доказать экспериментом, — мы сможем предсказывать места ритуалов чернокнижников. Только представьте — сеть особо настроенных приборов, которая опутывает весь Тальграф… — он внезапно осекся, замолчал. — Завтра, мой дорогой, все завтра! Больше не смею задерживать.

Он с силой потряс руку ошеломленного Вира, развернулся и почти побежал к карете, будто боясь, что его гениальная мысль улетучится.

Вир посмотрел ему вслед, лицо его выражало едва заметное презрение.

— Ну что, — бросил он своим спутникам. — Пора увидеться с хозяйкой.

— Слушайте, мастер, — Стефан тряхнул волосами. — А если господин ректор прав? Предсказывать ритуалы — это же прорыв…

— Это чушь, — оборвал его Вир. — Лоренц — не мистик. Он администратор.

— Но бывают же озарения, — не унимался школяр.

— Они не посещают тех, кто просиживает время в кабинетах.

Их провожал уже совсем другой, почтительно угодливый охранник. Ведомые им в недра лечебницы, они миновали калитку и шагнули под низкие, давящие своды административного корпуса.

Коридор здесь был выложен плиткой цвета высохшей крови. Здесь чрезмерно пахло нагретым воском и ладаном, но не по церковному умиротворяюще, а будто из него хотели сделать ширму. И под ним ощущался другой, тоскливо-безнадежный, дух заточения и каких-то трав, сопровождающих процедуры.

Стены были выкрашены в тусклый зеленый свет. Где-то вдалеке, возможно — в соседнем корпусе, слышался мерный, методичный стук, будто кто-то обмолачивал цепом зерно. В одном из проемов мелькнула фигура в черной рясе, с лицом, закрытым железной маской.

— Церковники? — шепотом спросил Ларс.

— Санитары, — в тон ему ответил Стефан. — Из бывших пациентов. Те, кого не удалось излечить, но вышло стабилизировать. Теперь — прислуга.

— Что-то не похожи, — усомнился Ларс. — Не врешь, часом?

— Видел их, когда в банях подрабатывал, — ответил школяр. — Мы у них тюки с грязной одеждой забирали. Помните крематорий, внизу, под скалой? Рядом с ним котельная есть. Они там, на черных работах.

— Молчальники, — неожиданно добавила Элис-ар. — Так их здесь называют.

— Почем знаешь?

— Меня привозил сюда… — она сбилась на мгновение. — Один экзорцист.

Элис-ар шла, глядя прямо перед собой, но Вир заметил, как ее плечи слегка подрагивают.

Наконец, охранник остановился у двери из темного дерева, на которой была прибита латунная табличка с гравировкой: «Приемная Марты Траувен».

— Прошу, сеньор мистик, — он распахнул дверь, почтительно посторонился. — Здесь приемная. Прямо — кабинет хозяйки. Обязательно постучите и назовитесь.

Вир кивнул своей команде, указал на обшарпанный диванчик.

— Располагайтесь. И не вздумайте разбредаться.

Сам прошел дальше, на миг задержавшись у двери кабинета. Здесь пахло жасмином и цитрусом.

Улыбнувшись своим мыслям, он вошел без стука.