Гончие забвения

Глава 46

Ветер гулял по внутреннему двору Конуры, сдувая снег с покатых крыш. Тяжелые, свинцовые тучи неслись по небу с неестественной, зловещей скоростью. Каменные стены кишели стражниками — серые плащи бегали, кричали, таскали по лестницам башенные щиты и рундуки с арбалетными болтами.

Снаружи, со стороны городских кварталов, словно отдаленный гул прибоя, доносилась строевая песня егерей. Ритмичная, жесткая, поднимающая боевой дух.

Вир, широко шагая, пересекал внутренний двор, опираясь на багор. Рядом семенил Стефан, нервно поправляя на себе портупею.

Вир не выдержал.

— И зачем ты это прицепил? — буркнул он. — Кидать ножи все равно не умеешь.

— Это… память, — упрямо ответил школяр. — А кидать… я тренируюсь, — он помедлил, скосил глаза. — Мастер, вы считаете, что Антиквар заговорит?

— Думаю, у них под замком ряженный, — ответил Вир. — И хочу убедиться в этом лично.

— То есть, вы не планируете вытаскивать его из тюрьмы?

— А зачем? Проверим теорию и отправимся в цех Стеллитариев.

— Но герцог же поймет, что вы его обманули.

— Это пустяк. Дрейкфорду будет не до нас, ему не дадут скучать егеря Марты.

У массивных, обновленных листовым железом, ворот тюремного блока их уже ждал провожатый. Одноногий сержант, опиравшийся на деревяшку. Прислушиваясь, он беспокойно переминался с ноги на протез, заставляя тот мерно поскрипывать. На его объемистом животе висела связка ключей — таких огромных и древних, что, казалось, ими можно было отпирать врата в иные миры.

Вир насмешливо окинул его взглядом.

— Смотрю — ворота поменяли и замки. Ну что, Бойл, опять вниз? На пятый уровень?

Девин сплюнул, его одутловатое лицо покрылось испариной.

— Типун тебе на язык, мистик. В этот раз только до второго. Провожу вас до заключенного, потом передам отряду сопровождения. Они… э… скоро будут, переодеваются в штатское.

Вир наклонился к нему, понизил голос.

— Ты мне должен, сержант. И сегодня — отличный день для расплаты.

Бойл сжал губы, кивнул — коротко, обреченно. Повел за собой.

Их путь пролегал через лабиринт сырых коридоров, затем — по узкой винтовой лестнице. Сразу на второй уровень, где, как помнил Вир, содержались «платные» заключенные.

У одной из дверей стоял караул из двух стражников с фонарями. Бойл, громыхая, подобрал ключ. Скрип железа прозвучал оглушительно громко. Охранники вошли первыми, освещая путь.

Вир переступил порог. Он был готов ко всему. Но не к тому, что увидел.

Все его теории, все догадки о «ряженном» разбились в прах в одно мгновение. Ему не понадобились ритуалы или сложные заклятья. Чутье, отточенное годами, и опыт Верховного Магистра кричали одно — перед ним настоящий ересиарх.

Тот самый Антиквар, державший в страхе целый город.

Тенебрис Вектор выглядел неважно. Облаченный в потрепанный темно-зеленый камзол, он сидел на узкой койке, прислонившись к стене. И в этой позе читалась надломленность, перенапряжение. Лицо бледное, высушенное, будто из него выкачали не только кровь, но и саму жизнь. Тонкие губы были искусаны, обескровлены. Глаза, предположительно серого оттенка, теперь будто выцвели, потускнели, но в их глубине еще горел нездоровый, лихорадочный блеск. Темно-русые волосы превратились в седые, будто присыпанные снегом.

Он был на грани. Не смерти — растворения. Его личность расплылась лужей воска под пламенем чужой воли. Остался лишь огарок, готовый потухнуть в любой момент.

Желая подтвердить предположение, Вир поманил школяра.

— Стефан, помнишь, ты видел искру в моем перстне?

— Да, мастер. Потом она исчезла.

— Посмотри на этого человека, — Вир указал на Антиквара. — Видишь в нем, нечто подобное?

Школяр наклонил голову, всмотрелся.

— Нет, — уверенно ответил он.

Вир досадливо дернул щекой. Значит, эгрегор Шута опустошил и покинул этот сосуд.

И в этот момент земля вздрогнула. Раздался отдаленный гул, сверху, сквозь толщу камня. Глухой мощный грохот, от которого пыль и крошки посыпались с потолка. Затем последовал другой, третий. Словно гигантский таран начал свою работу, методично взламывая ворота цитадели.

Егеря пошли на штурм.

Вир шагнул вперед, его пальцы впились в подбородок Тенебриса, заставляя того поднять голову.

— Ты будешь говорить?

Антиквар молчал. Его выцветшие глаза, полные мрачной, загнанной решимости, смотрели без страха. В них было лишь упрямство старого волка.

— В ремни его, — бросил Вир сержанту. — Сам поведу. А ты — показывай дорогу. Уходим.

Бойл ловко стянул кисти Тенебриса за спиной полоской грубой сыромятной кожи. Вир ухватил ее как поводок, и рывком заставил Антиквара подняться на ноги.

— За нами, в арьергард, — приказал Вир охране.

Те недоуменно оглянулись на сержанта — тот скупо кивнул. Стефан ухватил у одного из стражников фонарь, и они двинулись вслед за Бойлом. Позади — торопливый стук каблуков конвойных.

Из камеры напротив раздался высокий голос.

— Эй, стражник! Что у вас здесь опять творится?!

— Не волнуйтесь, сеньор, — бросил Бойл, не замедляя шаг. — Тюрьму штурмуют солдаты.

Сверху, сквозь толщу перекрытий, донеслись новые крики — уже ближе, яростнее. Словно егеря уже прорвались за первые ворота и теперь выбивали двери в тюремный блок.

— Шевели колотушкой, — рявкнул Вир, оскалившись на Бойла. — Твой герцог сопротивляется только для вида. Вашей кровью оплачивают политические очки. Егеря с минуты на минуту будут здесь, обыщут каждую крысиную нору.

Бойл, тяжело и нервно дыша, пробормотал.

— Надо вернуться на первый уровень. Проскочим казармы надзирателей, выйдем через лазарет. Там есть лаз для подвоза угля.

Они побежали. Свет фонаря в руках сержанта плясал по стенам, выхватывая из мрака потрескавшуюся кладку и покрытые ржавчиной двери. Сверху доносился нарастающий гул, с потолка за шиворот сыпалась каменная пыль.

Где-то наверху рухнула очередная преграда, когда они уперлись в решетку. Бойл начал судорожно перебирать свою связку. Пальцы плохо слушались его, ключи скрежетали, не хотели вставляться в замок.

Пользуясь вынужденной остановкой, Вир дернул за ремень, резко наклонившись к самому уху Тенебриса.

— Тебе привет, папаша, — его шепот был ядовит. — От той, что должна была нести свет.

Антиквар вздрогнул всем телом, будто его хлестнули плетью. Впервые, он по-настоящему всмотрелся в Вира, болезненно щуря глаза.

— Что с Элис-ар? — его голос был шершавым, с ворсайским акцентом, в нем — живая боль.

— Отвечу, но сначала ты, — встряхнул его Вир. — На чем Нерезиэль поймал тебя?

Тенебрис горько усмехнулся, и в этой усмешке была вся глубина его падения.

— Досадно вышло. Я выиграл у него в кости. Артефакт. Слезу Сильфиды… чистую пустоту. После этого… начал забывать. Сначала мелочи, потом — важное.

Бойл, наконец, смог провернуть замок. Решетка открылась.

— Я снял с девчонки проклятие Швеи, — бросил ему Вир, таща за собой в следующий коридор. — Она сама догадалась про Шута. Искала тебя.

В глазах Тенебриса, вспыхнули искры неподдельного, жгучего прозрения, а следом — навернулись слезы бессильной горечи и ярости. Он позволил тащить себя дальше, к первому перекрестку.

И тут — двое! Навстречу!

В рваных плащах, с обнаженными клинками. Лица — в крови. Кто такие — не разобрать.

Вир не раздумывал, всадил наконечник багра в плечо первому, разворачивая его к солдатам. Бойл, крякнув от усилия, проскользнул под ударом второго, перехватил его запястье и вогнал клинок в горло — плавным, отработанным движением.

— Живо! — крикнул Вир, слыша, как охранники лихорадочно добивают первого.

Дальше начались казармы надзирателей — вереница маленьких, вонючих комнатушек с двухъярусными кроватями. Здесь царил бардак, всех подняли впопыхах, постели были смяты, валялись личные вещи.

На входе в караулку лязгнуло смотровое окно.

— Назовитесь! Пароль!

Бойл скороговоркой выдал тарабарщину. Их пропустили. Внутри — десяток бойцов, одетых в потертые куртки и плащи — те самые «гражданские» из обещанного отряда сопровождения.

— Ждем капитана, — доложил один из них. — Должен подойти с адъютантом.

— Принимай командование! — бросил Вир растерянному Бойлу.

Сержант тут же собрался, выправка давала о себе знать. Собрал людей, его знали. Через минуту отряд уже бежал дальше.

С поверхности почти не доносилось шума, и от этой внезапной, обманчивой тишины становилось еще страшнее. Значит, началась зачистка, методичный обыск тюремных блоков…

Двери госпиталя оказались заперты, сержант безуспешно дергал ручку. Снова начался адский перезвон ключей.

Вир потянул Тенебриса.

— Как сопротивлялся Шуту? Что помнишь?

— Мало, — хрипло ответил Антиквар. — Слеза Сильфиды растворила воспоминания, как кислота. Помню, как падший… помогал создавать печати пентаграммы. Чтобы проникнуть в сны одного управляющего…

— Зачем? — перебил Вир.

— Вроде… он должен был разослать своих людей по городу, в нужные точки. Это должно было выглядеть естественно, — ересиарх морщил лоб, вытягивая обрывки воспоминаний.

— Что еще помнишь?

— Плавили стекло в Глинте. Для зеркал. Потом подземелья, цех амальгамы… здесь я почти прекратил сопротивление, замкнулся на себе, чтобы сохранить остатки разума.

Вир кивнул, и в этом кивке был намек на понимание.

Тенебрис неожиданно сам дернул поводок.

— Мистик, где Элис-ар?

— Сбежала, — отрезал Вир.

Антиквар усмехнулся. Через силу, через боль, через отчаяние.

Бойл, поняв, что ключа нет — приказал выбить дверь. Солдатня рванулась вперед, затрещало дерево…

И в этот миг из противоположного конца коридора, бесшумно, как тени, вынырнул авангард егерей. Человек пять, в темных мундирах, с арбалетами и короткими мечами. С лицами, обезумевшими от азарта погони.

Сухо щелкнула тетива из воловьих жил. Стражник упал, схватившись за торчащий из живота болт.

— Налетай, сукины дети! — заорал сержант, бросаясь вперед, чтобы не дать разрядиться остальным.

Стражники ринулись в бой, благо расстояние было небольшим.

— Наподдай! Держи строй!

Началась резня в тесной норе, где приходилось орудовать в упор. Кинжал в плечо, тычок мечом, пинок в пах.

— Кажись, помираю… — всхлипнул кто-то.

Прокатившись под ногами, егерь вывалился за строем. Вир подцепил его крюком, потянул к себе, не давая подняться. Стефан неловко бросил нож, угодив рукоятью в лицо. Меч стражника прикончил бедолагу, расколол шлем как кочан капусты.

— Экий, раззява!

Другого «черного» взяли в оборот сразу двое — один, здоровый, держал за горло, второй безостановочно разил клинком в мягкий живот.

— Ну-ка, охолонись!

…Они ввалились в лазарет, захлопнули сломанную дверь, подперли ее койкой. Бежали дальше, проскакивая мимо медицинских палат. Здесь лежали стражники, обмотанные, обвязанные, шедшие на выздоровление. Они смотрели испуганными, непонимающими глазами, никто их не предупредил.

Бойл лишь кричал, проносясь мимо на своей деревяшке.

— Тихо лежите, братушки. Авось, обойдется…

Дальше — череда служебным помещений, заваленных углем и дровами, бочками и ящиками. Наконец, вывалились наружу, в закрытый двор, утоптанный черным снегом, где стояли наковальни и тлели угли в горне, распространяя запах нагретого железа.

Вир понял — они выбрались, за пределы Конуры.

— Бойл! — крикнул он. — Кареты! Любые. Отбери или конфискуй. Что угодно — лишь бы быстро.

Сам оттащил Тенебриса под навес.

— Что произошло в соборе Святой Стефании?

Тот замер, кусая губы. Внутри него шла борьба.

— Ты расскажешь мне про Элис-ар?

— Да, — без колебаний ответил Вир. — Позже. По пути в цех Стеллитариев.

Ересиарх зашептал.

— Безликий Шут отворяет ворота для своей старшей сестры. Сильфиды. Той, что поет в ветре. Оживление епископа — ядро ритуала. Теперь должен сработать катализатор. Это случится сегодня в полночь.

Вир насторожился.

— Что за катализатор?

— Не помню… — Тенебрис напряг руки, кожа побелела. — Но это связанно с тем человеком и его снами.

— Почему Шут отбросил тебя?

— Мой труп, вывешенный на флагштоке, должен был отвлечь внимание, — горькая усмешка вновь исказила его лицо. — Да только не случилось. Когда меня утащили в лавку, пришел… другой эгрегор. Настоящий хаос. Разнес всех в клочья. Издевательски оставил меня жить…

Ересиарх вдруг всмотрелся в Вира.

— Подожди… он был послан тобой. Ты… не имперский мистик.

— Как Нерезиэль собирается закончить ритуал? — холодно парировал Вир, игнорируя его догадку.

— Сделает, не сомневайся, — неохотно выдохнул Тенебрис. — Найдется запасной… сосуд.

И тут в памяти Вира, словно вспышка молнии, всплыли слова пленного Маркеса:

«Он совсем помешался! Про шепот Господа в голове… и про псалмы на собственной плоти… таинство будет!»

Следом, поверх них, возникла аккуратная запись из архивов лепрозория:

«…обнаружены нехарактерные признаки прогрессирующего распада личности (прим. Замещение? Подготовка сосуда?)…»

Шестеренки идеально подошли одна к другой, завертелись, поднимая занавес.

— Эгрегор Шута — это теперь Капеллан, — мрачно произнес Вир вслух, глядя на бегущие над головой тучи. — Вторая личность Крешника.