Гончие забвения

Глава 6

В близком кругу его звали Крешник, остальных устраивало прозвище — «Капеллан». Костяк его отряда состоял из тройки ветеранов, мастеров своего дела. Услуги Крешника были дороги — он действовал исключительно рационально, без оглядки на мораль и общество, чем и ценился нанимателями.

Воздух убежища где-то в низовьях Брюха был пропитан кислым запахом пота и кожи. Сидя при свече, Крешник брил ножом лысый череп. В зеркале отражались раскосые зеленые глаза, отливающие звериным равнодушием. Он размышлял о поступившем заказе. На первый взгляд ничего сложного, легкие деньги, но Капеллана смущала пара деталей.

Во-первых, при мыслях о заказе начинал зудеть шрам на груди. Память о походе в Пороги Зерцала на стороне Ворсая. Штурм города, действовать приходилось быстро, дробили оборону не жалея сил, с усердием молотобойцев. Дворцовый район пал последним. Роскошный особняк в глубине грабового сада выглядел достойной наградой. Грезы о вине, изысканной пище и чистых женщинах с бархатной кожей затмевали разум.

Господь наказал их за несдержанность.

Хозяин особняка, с виду — жалкий книжный червь — оказался непрост. Заманил в дом, а потом убил сразу двоих. Крешнику повезло, — хвала Господу — острие серпа ударило в нагрудное распятие. Отскочило и распахало грудь близ сердца.

Сразу наказать ловкача не вышло, лейтарец отступил на второй этаж, защищая семью.

Пока боевые братья перевязывали Крешника, авангард варваров клана пошел на штурм. Сперва слышались яростные и глумливые крики, но вскоре они сменились воплями ужаса. Единственный, кому удалось покинуть дом, был ворсайский шаман. Со страшной силой выброшенный из окна, он пролетел через лужайку и остался висеть на суку с раскаянием на лице…

Урок смирения был усвоен, но сомнений в боевой удали не посеял. Сам Господь был свидетель тому, как нечто — похожее на богомола — носилось среди варваров, будучи во всех местах сразу. Как мелькали руки-косы, и летела на пол отсеченная плоть. Как двигались губы беса, и этот шепот заставлял шаманов терзать себя, позабыв о защите…

Нечестивое отродье!

Но все было предрешено. Пока варвары сковывали нечестивца боем, люди Крешника рубили хворост в саду. В тот день было ветрено, огонь разгорелся быстро… Ха! Надо было видеть лицо лейтарца, когда его семейство взвыло от отчаяния.

Чернокнижник не выдержал стенаний. Ринулся прямиком в горнило пожара, тем самым избрав свой путь. Бредущая по огненному аду несуразная фигура иногда возвращалась Крешнику в кошмарах.

И будет нечестивцу вечной тюрьмой гиена огненная.

…Рука дрогнула, на лезвии появилась темная кровь. Внимательно осмотрев каплю будто драгоценность, Крешник попробовал ее на язык. Потом накалил лезвие и прижег ранку. Боль вернула мысли в прежнее русло.

Вторая проблема крылась в посланнике заказчика. Его речи были слащавы и фанатичны. Он был пропитан значимостью своей миссии — точно мясник пропитан запахом крови. Крешнику не нравились подобные личности, он считал их ненадежными и способными на любое предательство ради своего дела, которое попахивало государственной изменой.

Теперь в его голове интуиция сражалась с логикой за право на ошибку. С одной стороны, крайне щедрая оплата позволит покинуть растревоженный Тальграф, где Крешнику стало неуютно. Тянуло отправится в паломничество по святым местам.

С другой стороны — как бы этими деньгами не купить себе место на плахе.

Покончив с бритьем, Крешник намаслил бугристый череп. Закрыл глаза, начал читать молитву, текст которой нельзя было отыскать ни в одном молитвеннике. Слова елеем текли в сознании Капеллана, погружая в водоворот странных образов. Он узрел текст молитвы однажды во сне, а пробудившись — осознал, что может безошибочно воспроизвести каждое ее слово.

Но только задом наперед, от конца в начало.

За неимением других объяснений, он посчитал это даром Господа.

Пересохший язык прилип к небу, глаза метались под веками, под ногтями пульсировала кровь. Что-то неуловимое коснулось щеки Капеллана. Ноздри затрепетали от запаха погасшей свечи. Вкрадчивый шепот звучал в ушах, раскаленное распятие обжигало плоть.

Сомнения рассеивались. Исчезли, как туман после восхода солнца.

Охладив водой полыхающее лицо, Крешник вновь зажег свечу. В дверь осторожно постучали. Мягкая кожа митенок выдала Эмиля. Лучник хоть и присоединился к их группе, но все еще числился на государственной службе, периодически пропадая на целые дни.

— Заходи, Эмиль.

Он и вошел, криво улыбаясь. Как обычно, полируя пальцами железный крюк на левом наруче. Удобно тетиву перерезать. Или чье-нибудь горло.

— К тебе посланник заказчика.

Крешник положил перед собой нож.

— Пускай.

Человек в плаще принес с собой холод и едва уловимый запах… ненавистных лекарств. Его движения были точными и экономичными, как у заводной куклы. Шелковый платок скрывал лицо, лишь глаза угольками сверкали под шляпой.

Троица Крешника вошла следом, от них у него не было секретов.

— Наступил вечер, Капеллан. Я пришел за ответом.

Крешник молитвенно сложил руки — жест был истолкован правильно.

— Прекрасно. Здесь на текущие расходы, — пальцы в перстнях разжались, тяжелый кошель лязгнул монетами звуком упавшей гильотины. — Но планы изменились. Обстоятельства вынудили начать действовать раньше. Встретишь моего человека в полночь у ворот Конуры, поможешь добраться до одного узника.

— Цитадель Дрейкфорда? — рассеченные шрамом губы Кахала, правой руки Крешника, скривились в глумливом оскале. — Мы будем штурмовать внутреннюю тюрьму? Может, стоило нанять не нас, а армию Ворсая?

— Просто выполняй свою работу, наемник, — возразил посланник, насупившись и обхватив себя руками. Стало заметно, что мизинец на его левой руке неестественно короток. — Об остальном позаботиться Антиквар.

Крешник миролюбиво заметил.

— Наверное, сеньору неизвестно, что тюрьма охраняется не хуже городской казны. Как он проникнет внутрь? Этот Антиквар — маленькая мышка?..

Никто не засмеялся. Посланник совладал с собой.

— Не сомневайтесь в его возможностях.

— Посмотрим. Как мы опознаем Антиквара?

Посланник торжествующие сверкнул глазами.

— Ты не ошибешься.

Человек в плаще развернулся на каблуках и вышел.

— Эмиль, добудь планы тюрьмы и стоков под ней, — приказал Крешник. — Мы должны иметь пути отхода. Кахал!

— Да, командир, — ветеран оперся о скрипнувший стол.

— Подготовь людей к штурму. Смажьте повозки и затемните фонари. Пожитки забираем с собой, сюда не вернемся, — Крешник посмотрел под стол, стоявший на крышке подпола и не меняя тона добавил. — После подожжешь дом.

Снизу послышались глухие стенания.

— Езжайте с миром, родненькие, я ничего не слышал, ничего не скажу!

— Меня услышал, — заметил Крешник. — Значит уже солгал. Нет тебе веры… — он вдруг замолчал, почувствовав на груди знакомое жжение. — Маркес!

К нему подошел утонченного вида мужчина в щегольском плаще. Его приятный баритон не соответствовал обстановке.

— Да, сеньор.

— Подвинь-ка стол. Я хочу спуститься в подвал.

…Луна сквозь прорехи в небе наблюдала как вереница экипажей въехала на площадь близ цитадели стражи. Воровато проследовав до торговых рядов, они растворились в тенях между шатров. Распрямленные рессоры выдавали тяжелую посадку, морды и копыта лошадей были замотаны тряпками. Сгорбленные на козлах возницы напоминали перевозчиков мертвых душ.

Твердыня герцога Кассиана Дрейкфорда неприступным утесом возвышалась над окрестными улицами. Стиснутые камнем ворота, фигуры часовых с факелами на фоне зубчатых стен, пронзающая небо центральная башня — где-то там находились личные покои родного дяди императора Кальфарии…

Крешник вновь поддался сомнениям.

Окупает ли плата риск навек остаться в катакомбах под башней? Почему посланник так уверен, что Антиквару по плечу провести их в тюрьму? Кто он, черт побери, такой? Ангел во плоти, посланный Господом, чтобы вычистить узилище от грешников или мерзкий демон, спешащий заполучить их души?..

Распятие на груди обожгло огнем. Капеллан испытал жгучий стыд. Как только язык повернулся назвать демоном того, о ком вещал глас Господня? Кто он такой, чтобы сомневаться в его возможностях, дарованных силами небесными? Откуда только берутся недостойные сомнения, ввергающие разум в греховные раздумья! Есть только один способ совладать с ними, усмирить слабый дух, вытрясти зерна ереси из сосуда души.

Капеллан выхватил нож и закатал левый рукав. Принялся в исступлении водить острием по предплечью. Плоть хрустела будто кожура. Багровые линии сплетались друг с другом, образуя причудливые знаки. Огрубевшие старые и свежие — они покрывали кожу от кисти до локтя, следуя четкими рядами, будто библейский стих. Капеллан не понимал их значения, но чувствовал, что озарение придет в тот момент, когда будет дописана последняя литера.

Рука с ножом внезапно ослабла, буйство мыслей сменилось полной апатией. Слизав языком капельки крови, Крешник исподтишка взглянул на своих людей. Кахал ковырял шилом ремешок набедренных ножен. Эмиль занимался запасной тетивой, отвернувшись к окну. Маркес вычищал кинжалом грязь из-под холеных ногтей.

И дураку понятно, что они переглядывались. Считали, что Крешник — спятил.

Свербела мысль объясниться — поведать о шепоте Господа в голове и псалмах на собственной плоти, но время для таинства еще не пришло. Когда настанет момент, Капеллан вскроет их скепсис и очистит от гноя ереси.

Стук по перегородке отвлек его мысли.

— Что-то не так!

Крешник выглянул наружу. Где-то с ленцой брехали собаки, воздух пах свежим снегом и конской мочой. Лунный свет играл в витражных окнах и наледи на мостовой. Факела мелькали среди зубцов с прежней неторопливостью. Крешник хотел было обругать паникера, но внезапно заметил странную дымку над стоковыми решетками.

Пелена окутала стены крепости и хлынула вверх, переваливая зубцы будто река — каменные пороги. Часовые замерли, почуяв неладное. Потом часть из них пропала из виду, другие же походкой младенца брели к краю… и срывались вниз.

Растерянные окрики и жалобные стоны разорвали тишину. Суета набирала обороты — внизу, у ворот, возникла россыпь факелов. Стражники выясняли судьбу разбившихся товарищей.

В этот момент всколыхнулась тьма в проулках. С трех сторон хлынула орда оборванцев, будто насекомых, привлеченных светом. Сквозь прорехи в грязных рубищах виднелись старые раны и увечья. Некоторых затаптывали свои же. Стража попыталась отступить, но было поздно.

Протяжный звук горна зародился в недрах цитадели, но оборвался, когда худощавый человек на площади поднял руку. Он шел к воротам уверенно, поток озверевшей черни огибал его, будто зачумленного.

Сердце Крешника екнуло.

— Клянусь Господом, это он! Гони, гони!

Кареты с отпетыми головорезами неслись к воротам. Деревянные ящики разлетались под колесами в щепки, как кости под копытами боевых коней. На пути оказался один из оборванцев с опьяненным разумом. Он не замечал ничего вокруг, брел к своей цели. Пригнувшись на подножке, Крешник вцепился в поручень, когда колеса с чавкающим звуком преодолевали преграду…

…Внутренний двор захватили быстро. Наемники добивали раненных. Выравнивая дыхание, Крешник исподтишка рассматривал своего нанимателя. Он пытался представить какая телесная жидкость преобладает в его теле. По всему выходило что холодная лимфа: незнакомец держался сдержанно. Иногда на его лице возникала отстраненная улыбка, будто чужая.

Крешник решил нарушить молчание.

— Как прикажете обращаться, сеньор?

Серые глаза чуть расширились, будто цепной заговорил.

— Мастер Вектор, — его голос с ворсайским акцентом отдавал теплым бархатом. — Или просто Антиквар, — заметив распятие на груди наемника, добавил. — Цените раритетные вещи? Жаль, что не могу пригласить вас в свою антикварную лавку.

Крешник прочистил горло.

— Какие дальнейшие планы?

Антиквар коснулся шрама, где должна быть мочка правого уха.

— Стража скоро организуется. Пока этого не случилось, нам следует спуститься в подземелье и разыскать одного узника.

— Вы положили на алтарь столько людей, ради одного человека?

— Души праведников имеют разный вес.

— Оценка пороков — прерогатива Господа. Большой грех в стремлении уподобиться Ему, — покачал головой Капеллан.

— Это если помыслами движет корысть, — возразил Антиквар, его лицо цвета слоновой кости слегка оживилось. — А наши потуги сродни ветру в чистом поле, ломающим лишь гнилые колосья. Дурные воспоминания заставляют этих людей поступать также, как поступали с ними. Их не ждут в обители праведников.

— Обитель праведников? — благоговейно переспросил Капеллан.

— Целый город, — эхом повторил мастер Вектор, поправляя темно-зеленый камзол.

Крешник попытался вообразить подобное, но не сумел. Кому нужен город без кабаков, торговцев смертью и уличных шлюх?

От всех этих мыслей ему стало жарко. Он закатал рукава до локтей.

— Тогда не будем терять времени.

— Занимательные письмена! — Антиквара заинтересовали шрамы на руке наемника. — Эта печать может превратиться в защиту, которой нестрашна даже ритуальная сталь. Тебе рассказать об этом?.. Хотя, нет. Дождемся появления Капеллана. Отныне, он будет главным.