Цель оправдывает средства. Том второй

Глава 56. Потерянный рай

Пробуждение принесло нестерпимую боль.

Он чувствовал, как горит в агонии его тело. Ощущал бушующий пожар по всему организму, словно его окунули в кипяток. Хотелось кричать во всю мощь своих молодых легких, но он не мог.

Боль перекрыла дыхание, задушив крик в зародыше.

Он не мог вообразить, что может быть ТАК больно.

Даже когда он лишился своей руки — боль была скоротечна и практически сразу отправила его в небытие.

Сейчас же… Его словно резали без наркоза.

Каждую крупицу тела терзали, каждую кость выворачивали, каждую жилу тянули…

Боль рвала на части.

И ей не было ни конца, ни края.

Сквозь закрытые веки он ощущал, что какая-то мерзкая тварь насыпала ему на глазные яблоки песок. Он найдет и уничтожит это существо.

Распахнув веки, он сощурился — несмотря на то, что свет в помещении где он находился был приглушен, боль ударила по глазным нервам.

Скрежетнув зубами, Энакин почувствовал, что глаза становятся мокрыми. Несколько движений веками, и глаза окончательно покрылись влагой. Боль в них утихла.

— Реконструкция закончена, господин, — произнес механический голос. Чуть повернув голову, Энакин увидел высокого дроида, покрытого черной краской. Память услужливо нашептала ему принадлежность машины.

Дроид-реконструктор. Таких применяют, когда следует спасти жизнь, одной ногой уже перешагнувшей порог смерти.

Выходит… Он был при смерти? Не может этого быть! Он же Избранный! Он сильнее всех! Сильнее каждого джедая в этом поколении! Даже сильнее их всех вместе взятых! Он не мог проиграть!

— А… Ты жив… — голос, что десятилетиями нашептывал ему комплименты, вливая потоки ядовитой лжи, взывая к гордыне, ослепившей его. Да! Этот голос виноват в том, что он пострадал! Голос предателя, которому он верил, но который…

Перед глазами пронеслись вспышки недавнего прошлого.

Сражение в кабинете Канцлера. Его попытка атаковать Мейса Винду. Короткое, но полное ярости сражение, в ходе которого он увидел истинную личину этого надменного джедая.

Мейс Винду питался Тьмой и делал это так давно, что смог превзойти Избранного! Только так можно было объяснить его непреодолимую мощь! Джедаи — лжецы! Как и говорил Палпатин! Они учат следовать Светлой стороне, а сами черпают Силу из Тьмы! Той самой, что сорвала оковы с сознания Энакина! Той, что позволила уничтожить дракона страха в его сердце! Той, что открыла ему глаза на происходящее!

Энакин дернулся, увидев, как к нему подходит нечто, лишь отдаленно напоминающее живое существо.

Мразь, одетая в черные одеяния, скрывающие ее уродство. Личина, которая словно состояла из расплавленной кожи, безобразными каплями застывшая на черепе.

Энакин почувствовал тошноту, осознав, кто перед ним.

Как это чудовище может быть канцлером Палпатином? Неужели его так изменила Темная сторона? Или же это была его истинная личность, а внешность Палпатина эта мразь надевала, чтобы ее не убили при первой же встрече?

— Нравится мой новый облик, Энакин? — в голосе мрази слышалась неприкрытая ярость и презрение. — Не смей отворачивать от меня взгляд, тупое животное! Смотри мне прямо в глаза!

Скайуокер, попытавшись было отвернуться, почувствовал, как его голову, против его воли возвращают лицом к лицу со страшной мразью.

— Смотри и запоминай каждый клочок этого лица, — яд в голосе Сидиуса ледяным потоком ложился на израненное тело. — Ты воротишь свой нос от меня, потому что я изменился? Потому что мое лицо похоже на мошонку престарелого гаморреанца? Ты сделал меня таким, Энакин! Твоя тупость и бравада уничтожили мою прежнюю личность! Это лицо, — мразь откинула капюшон, явив Избранному сморщенную, покрытую едва зажившими ожогами, голову, которая никак не могла принадлежать человеку. Скайуокер много путешествовал по разным мирам, но нигде и никогда не видел столь отвратительных существ, — результат твоей несдержанности. Твоей глупости. Твоей гордыни. Ты сделал меня таким, Энакин. И это бремя останется с тобой навсегда.

Бывший джедай почувствовал, как к горлу подступает ком.

Если бы он не сунулся в эту битву… Если бы он не помешал Сидиусу уничтожить лгуна Винду… Если бы он не подвел единственное живое существо в этой галактике, которое верило ему и принимало таким как есть…

— Простите… меня…. — Энакин с трудом смог выговорить эти слова, поскольку растрескавшиеся губы и опухший, обожженный язык не позволяли ему изъясняться так же легко, как и прежде, до того…

Воспоминание вызвало у него суеверный ужас.

Бывший джедай бросил взгляд на свои ноги и руки.

— Что-то потерял, мой мальчик? — с ехидством поинтересовался Сидиус. — Не достает запчастей?

— НЕТ! — Энакин выгнулся дугой, сообразив, что сбылся его кошмар.

Его правая рука от самого плеча представляла собой протез — уродливый, механический, переплетенный сетью разноцветных проводов. Ноги… Все, что находилось ниже лобка — тоже протезы. Отвратительные, ужасающие, не покрытые ничем.

Лишь левая рука осталась прежней. Израненной, обгоревшей, изуродованной, деформированной — во многих местах можно было видеть множество имплантов, призванных восстановить целостность нервов. Несмотря на то, что это были органические импланты, они все равно выглядели чужеродными. Отталкивающими.

Он окончательно перестал быть человеком.

Киборг — часть органики, часть механизмов. Лишенный даже намека на возможность возвращения к прежней жизни. Ни одно плотское удовольствие ему более недоступно.

— Да, мой ученик, — с затаенным удовольствием продолжала шептать мразь. — Ты хотел показать себя. Думал, что ты нужен везде, потому что ты особенный. И теперь ты поплатился за свое высокомерие. Тупой ублюдок! Ты разрушил все, что я ради тебя делал! В миг уничтожил все мои планы! И то, чем ты являешься сейчас — лишь часть наказания для тебя.

— Прошу… — Энакин почувствовал, что по его израненному лицу потекли слезы. — Убейте меня…

— О нет, мой новый ученик, — заверила его мразь. — Ты слишком ценен, чтобы вот так просто завершить твои страдания. Ты мне нужен, даже такой бесполезный обрубок.

— Убейте… — рыдал Скайуокер.

— Из-за твоих проступков, отныне я буду править галактикой из Тени, — вещал Сидиус. — А ты… ты, убожество, станешь пугалом для всех. Моим личным палачом. Моими глазами и ушами. Вестником моей воли. Моим полководцем. Тем, кто станет ужасом в сердцах моих врагов.

— Прошу…

— Нет! — рявкнул Сидиус. — Отныне — ты мой. Со всеми потрохами, Скайуокер. Со всем своим дерьмом! Впрочем…

Энакин уловил, что Палпатин задумался. Он с надеждой, что его страдания закончатся, посмотрел на мразь.

— Ты больше не Скайоукер, — рассуждал Сидиус, медленно кружа вокруг ложа, на котором лежал прикованный к лабораторному столу Избранный. — Ты… Ты не джедай, да и ситом очень вряд ли станешь… Впрочем, левая рука у тебя все еще своя — может быть, хоть Молнию Силы сможешь пустить… Дилемма… Ты же ничтожен… Даже Доуган — и тот лучше тебя, смог бы стать моим новым учеником и разделить галактику вместе со мной… Ты же… — Энакин почувствовал, что его тело вновь начинает пожирать пламя боли. — Ты — ничто. Ты не достоин моего внимания. А вот Доуган…

— ДОУГАН!!!!! — Сила, бушующая в остатках тела Энакина, вырвалась наружу, сметая вокруг все, до чего могла докоснуться. Дроид-реставратор оказался смят в небольшой кусок деформированного металла. Многочисленное медицинское оборудование взорвалось.

Энакин, не разбирая дороги, рванулся вперед, разорвав собственные оковы.

Протезы ног подвели его, но он смог устоять. Шатаясь, но с каждым шагом чувствуя себя с помощью ярости и неудержимого гнева, все более целым, контролируя тело, он подошел к Дарту Сидиусу, стараясь сжечь того горящими от ярости глазами.

— Это он виноват во всем, что произошло! — прокричал Энакин. — Он пошел против вас! Он не лучше меня! Он ничто! Я — Избранный!

— Все его части на своем месте, — фыркнул Сидиус. — Он лучше тебя.

— НЕТ! Все это, — он указал здоровой рукой на свои протезы, — ничего не значит. Я сильнее его! Хотите, я уничтожу его!?

— Ты? — тень расхохоталась. — Ты инвалид, который ходит-то с трудом. Я спас твою жизнь только для того, чтобы ты страдал. Любой джедай-недомерок тебя уничтожит…

— Нет! — горячо произнес Энакин. Боль сводила его с ума, ноги едва держали, но он отчаянно пытался вернуть к себе внимание и расположение Дарта Сидиуса. Ведь, пока тот не разочаровался в нем окончательно, Энакин не страдал. Когда Сидиус любил его, боль уходила. И ради этого, Энакин был готов на все. — Я выслежу и убью его! Я докажу вам, что я лучше него!

— Это может быть интересно, — заключил Сидиус. — И решит сразу две мои проблемы…

— Все, что угодно для вас, мой повелитель! — Энакин рухнул на колени перед мр… Дартом Сидиусом. — Только не бросайте меня.

— Жалкое существо, — процедил Сидиус. — У тебя будет шанс доказать мне свою преданность и ценность.

— Да-да-да, конечно! — залепетал Энакин, чувствуя, как Сидиус вливает в него свою Силу, заглушая боль. Но, к великому разочарованию, та не ушла. Лишь ненамного приглушилась. — Все, что пожелаете.

— Тебе повезло, что дроидам-реставраторам удалось собрать тебя так быстро, — усмехнулся Сидиус. — Доуган еще здесь, на Корусанте. Вырывает из твоих рук возможность разрушить Храм джедаев. Поторопись, если хочешь успеть.

— Да, мой господин, — Энакин поднялся на ноги. В отражении глаз Палпатина, он заметил, как блестят расплавленным ауродиумом его собственные глаза. Ярость придавала сил. Пусть он потерял себя прежнего, но Энакин Скайуокер погиб в кабинете канцлера. Родился новый повелитель ситов.

— Отправляйся в Храм джедаев, — приказал Сидиус. — Уничтожь всех джедаев, каких встретишь на своем пути. Одного за другим, не щадя никого. Опустись на самое дно Темной стороны, и только тогда ты получишь достаточно сил, чтобы уничтожить Доугана. А затем… Я подумаю, достоин ли ты моих знаний и возможности уничтожить Доугана. Или после встречи с ним тебя вернут мне по кусочкам.

— Как прикажете, Владыка Сидиус, — произнес Энакин, отдавая себе отчет, что отныне и до конца его дней, эта фраза станет для него законом. Он — воплощение воли Дарта Сидиуса. Он — карающий меч и ярость. Неудержимая машина убийства и возмездия…

— Отныне и навсегда, — пророкотал Сидиус, — тебя будут звать… Дарт Вейдер. Выполни мое задание, и получишь награду. Самую ценную из всех тех, что ты можешь себе предположить.

— Учитель? — недоуменно посмотрел на сита Скайуокер. — Что может быть ценнее того, чтобы служить вам?

— Ничего, Владыка Вейдер, кроме моего одобрительного взгляда тому, кто принесет в мои покои головы моих врагов, — оскалился Сидиус. Затем, посмотрев куда-то в темноту, он растянул губы еще больше. — А вот и мой подарок тебе.

Проследив за направлением взгляда Сидиуса, Энакин… Нет, Дарт Вейдер, почувствовал, как по его венам заструилась раскаленная добела ярость.

***

Я мог убить джедая любым способом из своего арсенала, но жаждал удовлетворения от убийства световым мечом.

Во-первых и главных — нам пора раз и навсегда поставить точку в вопросе «Кто из нас лучший». Я ответ знаю. Цин — нет. Что ж… Не можешь — научим, не хочешь — заставим.

Мне откровенно жаль терять такого превосходного мечника — он многому мог научить будущие поколения Имперских рыцарей. Его опыт и знания — бесценны.

И в то же время, не забыть мне того, КАК он обучает.

Издевки и подколки — это неплохо. Но, когда все это в меру.

Перевоспитать взрослого человека… Сложно, но можно. Однако, насколько сильно нужно окунуть в дерьмо этого зарвавшегося джедая, чтобы шоры с глаз упали, и он преклонил колено передо мной? Даже не хочу думать об этом.

С бывшими ситами — все намного проще. Их философия допускает подчинение более сильному. Потому Затерянное племя в массе свой безропотно присоединилось к Империи. По той же причине с Белсависа много желающих интегрироваться в новую государственную систему.

Во-вторых — помещение, в котором находился Великий голокрон не блистало особой площадью, на которой можно было бы развернуться в Силовых атаках, не боясь повредить сам голокрон. Пусть я поглотил Призрак Героя Тайтона, который был связан с устройством тысячу лет, гарантий, что он впитал в себя все знания Великого голокрона и после усвоения они достанутся мне — не имелось. Также, никто не мог поручиться, что даже со временем мне удастся, в случае уничтожения этой джедайской реликвии, создать новый и перенести туда все свои знания для будущих поколений: как-никак, а предстоит поистине бессонное время — раз уж ввязались в борьбу в Небесной Реке в открытую — и мне будет отнюдь не до передачи тысячелетних знаний из своей головы в голокрон.

Так что, пока следует исходить из того, что Великий голокрон мне нужен целым и невредимым.

В-третьих — любая мало-мальски хитрая техника Силы, за исключением физического воплощения, таких как Толчок, Рывок, Молнии и иже с ними — требовала концентрации. Чем сильнее и замысловатее техника — тем больше внимания стоит уделить ее воплощению. Конечно, если не хочешь сравнять с землей половину Храма из-за вышедшего из-под контроля Шторма Силы. Блестящий пример — противостояние Дарт Занны с ее учителем, Дартом Бейном. Ей требовалось пространство для маневра и несколько минут времени, чтобы призвать мощь Темной Стороны и запудрить мозги учителю. У меня с этим чуть получше — но тогда, когда я к этому готов заранее. Как это было на Кеше — пусть и выглядело импровизацией, к большинству своих выпадов я готовился. Не сказать, что так уж не готов и сейчас, но… В конце концов, почему бы просто не помахать световым мечом? Давненько у меня не было достойного противника. Который уж точно не будет против — фехтование его страсть. А сражение займет у него все внимание и не позволит уничтожить Великий голокрон, в котором я нуждался.

Джедай парировал удар за ударом, шипение сталкивающихся клинков отражалось эхом от уцелевших стен. Атака Драллига — шквал рубящих, режущих и колющих ударов — не оставляла шанса для контратаки.

Обычному разумному.

Для меня же…

Фиолетовый клинок, ранее принадлежавший Ревану и обретший в этом тысячелетии нового хозяина и обновленную начинку, порхал, подобно невесомой световой завесе, отражая каждый выпад своего оппонента, не позволяя даже приблизиться к моему телу. Занятно.

Не тот факт, что Драллиг не мог преодолеть мою нимановскую защиту.

А понимание того, что в этом сражении я не использовал Темную сторону. Мои эмоции, прежде дававшие мне силы для преодоления сопротивления противников, сейчас дремали. Абсолютное спокойствие.

Ни малейшего побуждения, ни нотки ярости… Даже оторопь берет — наверное, так себя чувствуют джедаи, ортодоксально придерживающиеся Кодекса.

Словно дроиды.

Кажется, Герой Тайтона прав. Я довольно легко подвержен влиянию со стороны.

Стоило ему только намекнуть на то, что я симпатизирую в сражении Темной Стороне, и вот — разум переключился на Светлую. Хотя, казалось бы — кому и что я должен доказывать? Перед кем оправдываться?

Перед идеализированным мной Героем, который на поверку оказался трусом, смирившимся с тем, что раз попытки убить Вишейта у него не выгорели, то и пытаться больше не стоит? Да с какого хрена?

Учение дже’дайи зиждилось на постулате Равновесия — ярость Темной Стороны должна быть утихомирена спокойствием Светлой. Как именно это делал адепт — его личное дело.

Реван использовал в бою обе стороны, черпая силы из них обеих одновременно.

Так что из предложенных вариантов лучше? Одновременное использование обеих, или применение каждой из них по ситуации?

Зеленый клинок снял стружку с моей лицевой пластины. Левая щека ощутила обжигающее касание энергетического клинка, вспоровшего кожу и заставившего в истерике биться нервы.

Драллиг, уходя в круговую заверть, нанес удар сверху вниз справа, намереваясь рубануть меня в районе правого плеча. Но его оружие встретило блок моего клинка.

— Ты не настолько крут, как считаешь, Доуган, — ощерился джедай, сделав пару шагов назад и встав в характерную стойку Соресу. — Я достал тебя.

— Что верно, то верно, — вздохнул я, с полным спокойствием открываясь Темной стороне.

Выбор и его последствия — только моя ноша.

***

Неподалёку от того места, где вблизи останков одной из статуй, некогда украшавших коридоры, ведущие к Архивам Храма, осторожно двигались вперед республиканские клоны, Альфа, ровно как и все бойцы его отряда, поджидали врага за баррикадой из аналогичного материала.

Солдаты противника буквально втирались в любую складку местности, минимизировали свое время, проведенное вне укрытий. О присутствии имперских штурмовиков они не догадывались — или делали такой вид. Так или иначе, Альфа приказал своим людям не устраивать пальбу напрасно. Перестрелять их все равно шансов мало, а вот демаскировать себя, наоборот, слишком много.

Вооружившись штурмовыми винтовками и скорострельными бластерами, невозбранно экспроприированных из арсенала «Предвестника», клоны довольно скоро изучили устройство и возможности своего нового оружия. И несказанно его полюбили.

Легче республиканских аналогов, и в то же время — точнее, мощнее и с большим боезапасом. Песня, а не бластеры.

— Долго еще будешь любоваться своей игрушкой? — с усмешкой поинтересовался Пятерня у Силача, который едва не высунул язык от усилий, с которыми подключал к тяжелому повторителю дополнительный энергоблок.

— Если есть любовь с первого взгляда, — отозвался любитель тяжелого оружия в команде «Ураган», — то я уже нашел свою вторую половинку.

— Знаешь, можно было и не делиться такими интимными подробностями, — хихикнул Хохмач, получив в ответ рычание от своего товарища.

Эхо, удобно расположившийся на полу, выцеливая сквозь небольшую амбразуру республиканских клонов, лишь скосил взгляд на товарищей.

Альфа, подняв кулак, погрозил шутникам. Не хватало еще, чтобы противник заметил их раньше времени.

Слева послышался глухой удар, как будто кто-то пытался проломить стену.

— Противник! — выкрикнул один из солдат со стороны противника. Республиканские штурмовики вскинули свое оружие.

Удар повторился — и на этот раз стена покрылась трещинами, столь широкими, что в них можно было спрятать оружие. Имперские коммандос переглянулись. За той стеной располагались помещения Архива, какая-то удаленная часть, которую удерживали гвардейцы и…

На третий раз стена обвалилась. Брызнули в разные стороны обломки пермакрита, огромные куски стены, словно пушинки, разлетелись, оставляя в головах клонов вопрос — что может быть достаточно сильным, чтобы так…

Между республиканскими и имперскими вояками на пыльный пол коридора грохнулись несколько обломков, величиной с человеческую голову.

А рядом с ними приземлился мужчина в джедайских одеждах темного цвета и длинными светлыми волосами.

— Джедай! — донеслась до штурмовиков команда со стороны противника. Альфа, щелкнул пальцами — имперские коммандос открыли пальбу по высунувшимся из-за укрытий бойцам Республики. А джедай, змеей отполз в сторону, выйдя из сектора обстрела, после чего, вскочил на ноги. Он, даже не глядя в сторону республиканских солдат, парировал их выстрелы своим оружием.

Но его целью не был никто из воюющих.

Его взгляд был устремлен в сторону пролома, откуда, неспешно, с достоинством и легкой вальяжностью, выбиралась фигура в серо-серебристых доспехах.

— Салютуем, или…? — поинтересовался Хохмач, метким выстрелом разворотив голову ближайшего из республиканских солдат.

— Заткнись и не мешай Императору заниматься своим делом, — посоветовал Альфа. — У нас вон, «куколок» до хатта.

«Куколками» имперские штурмовики обозвали республиканских солдат, за их белоснежную броню и некую шаблонность действий. Несмотря на свою эффективность — об этом сообщали все без исключения штурмовики, связавшиеся со своими клонированными противниками — республиканские солдаты словно не обладали инициативой и сообразительностью. Было укрытие — они за ним прятались. Видели врага — стремились его уничтожить. Был раненный в отряде — через него переступали и двигались дальше, оставляя пострадавшего дожидаться медиков.

Для каминоанских клонов, считающих, что раненный в первую очередь подлежит эвакуации, последнее вообще стало разрывом шаблона и считалось предательством боевого товарища.

Но, так или иначе, а имперские коммандос нашли себе занятие поинтереснее, чем глазеть на противостояние двух одаренных.

Залп бластеров и стрекот тяжелого повторителя, подпрыгивающего от осознания свой мощи в руках Силача, разом выкосил первых трех вражеских воинов. Но противники продолжали наступать, шагая по трупам товарищей, проигнорировав раненного собрата, которому снайперским выстрелом Эхо оторвало руку чуть ниже локтя. Продвигаясь вперёд под шквалом бластерного огня, отвечая засевшим в укрытии коммандос тем же недружелюбием, республиканские бойцы гибли один за другим, но Альфа заметил, что к тем прибывает пополнение — из арки в дальнем конце коридора показалась новая группа солдат в белоснежной броне.

Каждым своим действием они демонстрировали презрение к смерти. Имперских коммандос, привычных к подобному поведению со стороны дроидов, такие действия со стороны органиков несколько дезориентировали и смущали.

Альфа, укрывшись за обломком постамента, на котором прежде возвышалась статуя, все же не сдержался, мельком глянув на действия Императора.

Он не раз сражался бок о бок с Доуганом, но сейчас…

Сейчас ему казалось, что он смотрит на бой джедая с самой смертью. И не только джедая.

Несколько республиканских солдат вели огонь по Императору, но тот словно не замечал их. Его фиолетового цвета клинок танцевал, превратившись в пятно света, обволакивающее фигуру. И каждый раз, как голубоватый поток тибанны пытался поразить его тело, меч оказывался на его пути, отражая смертоносный заряд в сторону.

Покачав головой, Альфа вскинул свое оружие к визору и плавно нажал на спусковой крючок, продырявив зеленым пуком энергии голову одному из стрелков. Да, зеленый… У КНС бластеры и турболазеры испускали алый оттенок, у Республики — синий. Империя выбрала для себя зеленый.

Бластеры штурмовиков вели непрерывный огонь. «Куколки», сократив расстояние между ними, рассредоточились, потеряв перед этим целое отделение, но явно набравшись опыта.

Альфа, нырнув обратно в укрытие, избежал целой очереди, явно намеревавшейся распотрошить его нежное нутро. Выждав несколько секунд, присел на корточки и выглянув, снял еще одного противника. Чуть довернув ствол, прожег дыру в лицевой части шлема еще одного солдата.

Громко ухнуло — похоже, Силач потерял терпение и переключился на реактивные снаряды.

Взрыв разметал укрытие, за которым спрятались республиканцы. Когда дым слегка рассеялся, живых там не оказалось. Хмыкнув, Альфа выследил еще одного штурмовика и проделал ему дыру в груди. Нехрен слишком долго на одном месте сидеть.

***

Цин нанёс новый удар — размашисто, будто орудовал топором.

Шии-Чо, серьезно?

Парировав, я отбросил его от себя Толчком, с помощью Скорости Силы сблизился и, поднырнув под его блок, нанес удар кулаком в челюсть. Обескураженный джедай отшатнулся.

Откуда-то прилетел синий заряд бластера. Клинок перехватил его и переправил в потолок. Следом шел рубящий удар сверху, чтобы пробить блок Драллига, оставив на его груди длинную обожженную рану. Джедай, заорав, вновь пытался разорвать дистанцию. Не отвлекаясь на помехи, он словно отмахнулся от выстрелов арканианских клонов. Затем, ринувшись на меня, попытался нанести колющий удар в корпус. Обернувшись вокруг оси, пропустил джедая мимо себя, наградив смачным пинком в задницу, от которого он пролетел несколько метров.

Обернувшись, Драллиг зарычал. Яростный рёв — нечленораздельный, необузданный. Вовсе непохоже на его обычный ледяной контроль.

— Что случилось, Тролль? — вежливо поинтересовался я, перехватив рукой бластерный болт. — Джедайский контроль дает сбой?

Ответом мне был очередной порыв зеленого светового меча.

Ухмыльнувшись, с легкостью парировал его, блокировав в замок слева от себя.

И со всей души нанес удар в лицо своей головой.

Заливаясь кровью из сломанного носа и рассеченных кожных покровов, Драллиг отшатнулся, выставив клинок перед собой, словно меня могла остановить какая-то светошашка.

Ба! Да ведь мы уже не в комнате с голокроном.

С улыбкой, я обратился к Силе, одновременно с этим стряхнув с лица расколовшуюся маску. Ох, бедный ты мой Цин Драллиг. Сколько лицевых костей у тебя сломано или дали трещину?

Камни вырывались из пола и летели в джедая. Он уворачивался от них, откатываясь и отбегая в сторону, с каждым своим движением все больше удаляясь от меня в сторону республиканских солдат. Через комнату пролетел чёрный обломок какой-то мебели и врезался в пол у него под ногами, заставив кубарем пролететь вперед.

Джедай вскочил на ноги, полоснул клинком, обезглавив парочку клонов, после чего, не мудрствуя лукаво, встал в стойку, приготовившись атаковать меня. И оставив свою спину открытой для приближающихся республиканских солдат.

Э, нет, парень, так не пойдет.

Тебя прикончу я и никто другой.

Прихватив обломок побольше, к неудовольствию коммандос, прятавшихся за ним, я швырнул его по коридору, раздробив в мелкий фарш отряд арканианских клонов и заблокировав проход в залы Архива.

— Вот так-то лучше, — прокомментировал я, схватив Силой нескольких солдат противника и размазав их по стене. Все, теперь никаких проблем.

— Император… — заикнулся Альфа откуда-то сбоку.

— Займитесь Великим голокроном, — я указал в сторону пролома в стене. — И не смейте вмешиваться. Это личное.

Клоны и появившиеся рядом гвардейцы молча направились в указанную мной сторону.

Отлично, теперь можно и разгуляться.

Сделав пару шагов навстречу джедаю, поднял в воздух Силой еще море обломков.

— Ты как, не выдохся? — поинтересовался я, бросив в джедая один из камней, увенчанный головой какого-то разумного. Цин без промедления разделил снаряд на части.

— Свеж как утренняя роса, — оскалился он. — А тебе не нужно пообщаться со своей ученицей, всплакнуть на ее хорошенькой груди?

— Ты серьезно? — зевнул я. — Думаешь меня этим задеть?

— Не обманывай сам себя, она тебе дорога, — хмыкнул Драллиг. — Спорим, что сейчас ты побежишь ей на помощь?

— С хрена ли? — удивился я, отправив в него еще парочку обломков, от которых он просто увернулся. — Она девочка взрослая, сама справится.

— Вспомни свои слова, когда Тени принесут сюда ее хладный труп, — расхохотался Драллиг.

На мгновение я задумался.

Тени — очень опасные противники. Они то и дело тренируются в уничтожении одаренных. Наверное — самые опасные противники, каких только можно встретить здесь. Не считая Драллига, который их тренировал и натаскивал как бойцовых собак.

Оли я чувствовал сквозь Силу. Она была напряжена — вокруг нее кипела битва. Но, девочка не казалась испуганной или растерянной. Она знала, что делает и исполняла свой танец смерти великолепно.

Помощь ей не требуется.

Да и… Стоит ли ее бесконечно опекать? Чай не маленькая.

— Увидим, — пожал плечами я. — Точнее — я увижу. Твой череп я после смерти отдам нетопыркам. Предварительно справив в него нужду.

Драллиг неожиданно улыбнулся. Он прикоснулся рукой к ране на груди, словно изучал ее. Затем, покачал головой:

— Я — мастер меча, Доуган. Сдайся и тебя пощадят.

— Ты прикалываешься? — усмехнулся я, бросив в него еще один обломок. — Орден пал. Ваших истребили едва ли не по всей галактике. Вы оказались настолько тупы, что несмотря на предупреждение, подстеленную соломку — все равно умудрились обосраться.

— И ты прилетел сюда позаботиться о нас? — с издевкой поинтересовался Драллиг, разрубив обломок.

— Не о вас, — заметил я. — У вас марксизм-джедаизм головного мозга. Джедая только могила исправит. Нет, мне нужно то, что у вас есть. Ваши ресурсы, ваши богатства — те, что остались. Ваши падаваны и юнлинги. Я обучу их куда как лучше.

— Не будь так самоуверен, Доуган, — оскалился Драллиг. — Будь ты так силен, как говоришь, то расправился бы со мной во мгновение ока.

— Так что ли? — по щелчку пальцев кружащие вокруг меня обломки превратились в пыль. Мгновение они повисели в воздухе, затем осели на пол. — Это наш последний бой, Тролль. Уйди с дороги, или сражайся в полную силу. Другого шанса у тебя не будет.

— Мне и не понадобится, — крикнул он, бросаясь вперед.

Идиот. А мог бы пожить еще чуть-чуть подольше.

***

Гомон голосов советников утомлял.

Граф Дуку разглядывал сидящих перед ним инородцев — Нута Ганрея, трусливого и продажного вице-короля Торговой Федерации, Шу Май — алчную и истеричную президента Коммерческой гильдии, Сэна Хилла — важного, но растратившего все свое влияние и богатства мууна, некогда возглавлявшего Банковский клан, Уота Тамбора — строящего из себя важного инородца и гневно призывающего к самым ужасным репрессиям старшину Техносоюза, Пассела Ардженте, магистра Корпоративного альянса, смотрящего на Дуку с видом, будто тот на глазах магистра изнасиловал, зажарил и съел собственных детей, По Нудо — глава Картеля Гиперсвязи, который брюзжал слюной и угрожал свернуть работу своих станций, если граф продолжит возглавлять Конфедерацию.

Лишь куаррен Тиккерс, возглавляющий Куарренскую лигу изоляции, которая как и сторонники Сэна Хилла — лишь фикция, мало что могла в современных реалиях, лишившись поддержки на стороне родных миров, сохранял преданность Дуку.

Граф разглядывал собравшихся, обвинявших его в предательстве интересов Конфедерации, их собственном обмане, втравливании в войну против Республики, которая, оказывается, никому из них и не была нужна.

И с каждой секундой он раздражался все больше.

Сидящий поодаль от своего нового непосредственного начальника гендай Дурдж лениво ковырялся искривленным ножом в остатках металлического протеза — последнем напоминании о Джеке-14, одаренном клоне-убийце, личном ассасине Дарта Сидиуса. Как оказалось, расправиться с ним было непросто — Дурдж потратил весь день гоняясь за мелким ублюдком, пока не раздавил его череп собственными руками. Под охраной сумасшедшего гендая, граф чувствовал себя куда как спокойнее.

Конечно, он мог позаботиться о себе сам, но… В современных реалиях выбирать не приходилось. Зачем мараться самому, если есть прекрасный подручный?

— … и м’ы тр’ебу’йем, чт’об’ы гр’аф Д’уку уш’ел с п’оста гл’ав’ы К’онф’ед’ер’ац’ии, — слова Ганрея слегка развеселили наследного аристократа Серенно. Когда этот тупой и жадный экзот волновался, его речь становилась еще более забавной.

— А больше вы ничего не хотите, уважаемый вице-король? — поинтересовался Дуку. — может быть, возмещения расходов? Или письменного извинения?

— Б’ыл’о б’ы ч’уд’есн’о, — замямлил неймодианец, вызвав улыбку у графа.

— Я скажу всего один раз, — предупредил Дуку. — И желательно, чтобы все присутствующие это запомнили. Или записали, коли вам так будет удобнее. Я никуда не уйду, как бы вы этого не хотели.

— Но… — попытался возразить По Нудо. Дуку, посмотрев на Дурджа приподнял бровь.

Гендай, не отрываясь от своего занятия, прострелил аквалишу голову. За столом воцарилась тишина, нарушил которую только лишь звук падающего тела убитого.

— Я как и прежде остаюсь главой конфедерации, — тихо продолжал Дуку. — Кого это не устраивает — можете высказаться сейчас.

Желающих не нашлось.

— Ну, а раз так, — граф позволил себе улыбку. — Давайте я вам кое-что проясню. Дарт Сидиус одурачил не только меня. Если мне не изменяет память, господин вице-король Ганрей уже смог прочувствовать на себе все коварство моего бывшего учителя, — неймодианец судорожно сглотнул. Услышав за спиной звук взводимого бластера, он торопливо закивал головой. — Это неприятно, но с этим можно жить. Мы стали умнее и больше не пойдем на поводу у Палпатина и Республики…

— Легко вам это говорить, — фыркнул Сэн Хилл. — Это не вашу родину оставили на произвол судьбы, пока вы бегали на посылках у своего хозяина и…

Дыра в голове мууна оказалась на редкость аккуратной. Оставшиеся советники мелко и в унисон дрожали, испытывая такой ужас, что престарелый граф невольно улыбнулся. Сейчас они — просто кучка трусливых лизоблюдов, которые будут и дальше есть с его руки.

Пока будут нужны для реализации его собственных планов.

Продолговатый череп бывшего председателя впечатался в столешницу, оторвав аристократа от размышлений и возвращая в реальность.

— Ошибки сделаны, — прокомментировал Дуку. — Мы утратили много систем и наш флот, как и армия, значительно пострадали. Однако, это все решаемо — у нас еще тысячи союзных звездных систем, богатых полезными ископаемыми. Тиккерс, как думаете, сколько вам времени потребуется, чтобы вывести верфи на Раксус-Прайм на пиковую мощность?

— Неделя, — уверенно заявил куаррен. — Если будут достаточные ресурсы…

— Они у вас под ногами, — заявил Дуку. — Планета покрыта металлом — расплавьте и переработайте.

— Как скажете…

— Теперь поговорим о Фоэросте, — предложил граф. — Насколько там все плохо?

— Флот «Оплот» вырвался на оперативный простор, — медленно произнес Уот Тамбор, подкрутив регулятор на своем скафандре. — Верфи в безопасности — по неизвестным нам причинам республиканский флот в значительной своей массе покинул систему — в том числе и куатовский «Доверитель».

— Тем хуже для Республики, — заключил Дуку. — По моим сведениям, недавно провозглашенный Император Доуган нанес визит в столицу Республики. И приволок с собой ударное соединение кораблей такого размера и класса, что наши старые добрые «Зловещие» по сравнению с ними — просто детские игрушки. Ах да, сенатор Тиккерс, — куаррен вскинул голову, отчего хвостовые щупальца у него вздрогнули. — Поручите своим людям озаботиться вопросом обновления нашего парка боевых кораблей. В том числе — способных противостоять этим новейшим кораблям Доугана.

— Это миллиарды, — прошипела Шу Май. — Наши ресурсы на исходе, Доуган вышиб нас из всех стратегически важных и доходных миров Внешнего и Среднего кольца.

— А Р’есп’убл’ика пр’од’елала тож’е с’ам’ое в Ц’ентральн’ых м’ирах, — напомнил Нут Ганрей.

— Не волнуйтесь, — попросил Дуку. — Средства для продолжения борьбы мы вскоре получим. Это моя забота. Вот что, старшина Тамбор. Укрепите оборону системы в кратчайшие сроки — этот очаг сопротивления не позволит противнику расслабиться, пока мы будем восстанавливаться. А вы, мой дорогой вице-король, озаботьтесь тем, чтобы в распоряжении Конфедерации появилось как можно больше заводов по производству боевых дроидов.

— Мы… Будем восстанавливаться? — осторожно поинтересовался Пассел Ардженте.

Граф Дуку подарил ему взгляд полного удивления.

— Мы потеряли практически все свои верфи на севере и северо-востоке галактики, магистр. Естественно нам необходимо время для восстановления сил. Для этого вам необходимо будет увеличить производство всех видов дроидов — и, в первую очередь, кораблей. Пока флот «Оплот» будет действовать в Центральных Мирах и Колониях, Республике придется защищаться. Палпатин, насколько я его знаю, не оставит Доугану всю эту возню на Корусанте без последствий. Мы воспользуемся ситуацией с максимальной выгодой. У кого-то еще есть вопросы?

— Поч’ему в’ы нам пр’иказ’ыва’ет’е? — обиженно заявил Нут Ганрей. Судя по лицам остальных, их интересовали те же вопросы. Только они были напуганы предыдущими убийствами своих коллег по Совету сепаратистов и не решались задать их вслух. Как иронично — самый трусливый оказался самым смелым.

— Потому что, — граф Дуку поднялся из-за стола. — Без меня, Конфедерация развалится на отдельные сателлиты, которые пережует и выплюнет или Империя Доугана, или Республика Палпатина. Не думаю, что окажись вы в плену одного или другого, вам там понравится. А сейчас, пока вы не лишили меня терпения окончательно — все вон.

***

Цин атаковал меня косым ударом снизу, который я перехватил весьма простым блоком. Однако, джедая это не остановило и он вошёл в контакт, попытавшись ударить меня локтем правой руки в лицо.

Чуть отстранившись назад, я избежал удара. Схватив левой рукой джедая за гриву, припечатал лицом о бронированное колено своего доспеха. Раздался хруст ломаемой челюсти. Драллиг отстранился, закрывая лицо рукой.

— И это все, на что ты способен? — поинтересовался я. — Если так, то ты не стоишь потраченного времени.

— Не будь… так… самоуверен, — проговорил мастер фехтования, бросаясь на меня с новым выпадом.

Я ощущал его спокойствие, размеренный тон быстрых ударов, блоков, контратак. Он шел на меня словно машина, единственная цель которой — убивать.

Он отчаянно тянулся к Светлой стороне, черпая ее из недр Храма, будто гигантский насос. Он не уставал, не обращал внимания на свои повреждения.

Цин Драллиг словно перестал быть живым.

И это… Было интересно.

Он полностью открылся Силе, втягивая ее в себя энергией своих эмоций — не гневом или страхом, как темные джедаи или ситы. Он источал нечто… Возвышенное и одухотворенное. Словно сами идеалы джедаев обрели физическое воплощение и подняли свое оружие против меня.

Цин безукоризненно переключался между стилями, обрушив на меня град своих ударов. Он без устали атаковал, совершенно не обращая внимания на то, что получил уже с добрый десяток ранений, и некоторые — совершенно и однозначно смертельные. Светлая сторона вливалась в него со всех сторон, наполняя потоком мощи и воли, одновременно насыщая и пожирая его. Я не улавливал в нем ни страха, ни отчаяния; я чувствовал, как энергия течет сквозь него, а он — сквозь нее.

Мой противник стал каналом Силы, черпая энергию из недр горы, на вершине которой был воздвигнут Храм древними мастерами. Он забирал ее всю, без остатка, иссушая резервуар, словно путник, чудом выживший в раскаленной добела пустыни, увидевший перед собой оазис с прохладной водой.

Несмотря на обстоятельства, я восторгался Цином Драллигом.

В эти минуты, отражая удары друг друга, словно две размазанные тени, мы, словно два урагана, сметали все на своем пути. Сила переполняла обоих — ослепительный Свет Драллига и серость Единой Силы в моем подчинении. Он буквально скользил на гребне волны, отдавшись ей, позволяя направлять его руку.

Я же, отбросив в сторону мельчайшие сомнения, сорвал с себя оковы предрассудков и догм, вытравил из разума сомнения и философские споры, нашел свой путь. И впервые за все свое время, начиная с момента своего пробуждения на Джеонозисе, и заканчивая сегодняшним днем, не сомневался в принятом решении.

Рассуждая о Равновесии, чередовании Сторон Силы и прочем, я… Даже не представлял, что это на самом деле.

Но сейчас…

Сам того не понимая, но Цин Драллиг преподал мне самый важный урок. Все сомнения и дилеммы снесло как дряхлую дамбу в половодье. Ясный и чистый ум, направляющий тело, поющее восторгом от самого осознания происходящего.

После всех этих сражений, после восхищения Темной стороной, как наилучшего способа собственного погружения в бой, я нашел свой путь. Единственно верный. Тот, за который мне никогда не будет стыдно.

Тот, которому я никогда не изменю.

Тот, который я принял всем сердцем.

И я был бесконечно благодарен мастеру-джедаю Цину Драллигу за то, что сегодня он мой противник.

Я отчетливо ощущал собственную неутихающую ярость — злость на самого себя за то, что обладая столькими знаниями, умениями, силой поглощенных Призраков, даже не удосужился познать глубину того сокровища, которым обладаю.

Умиротворение переполняло меня, столь же сильное и равноценное, как и Тьма в моем сердце. Я, наконец-то, был свободен.

От самого себя.

Не было смысла в метаниях между Светлой стороной и Темной. Каждая из них прекрасна по-своему. Я слишком долго относился к джедаям как к кучке идиотов, не способных развить собственный потенциал в полной мере, но не видел, что сам лишь углубляюсь во Тьму.

Не верил в силу Светлой стороны, оставляя ей лишь роль целительского придатка, нужного для успокоения разбушевавшихся нервов. Я забивал гвозди микроскопом, не забывая пенять на других и насмехаться над ними.

И Цин Драллиг преподал мне урок.

Он стал воплощением Светлой стороны, которая даже не вспотела, гоняя меня прежнего по всему залу. Он открыл мне глаза и дал подсказку, которой я и воспользовался.

Впервые в жизни, в сражении с превосходящим меня противником, я замешал свои эмоции в одном чане с рассудительностью и контролем. Я впитывал в себя обе стороны, смешивая их до однородной массы, которая и выплескивалась наружу, противостоя мастеру меча столь же неостановимой силой.

Впервые я зауважал своего противника. Не как человека, со своеобразными подходами к обучению. Не как искусного воина.

А как верного последователя своей философии. Который даже под страхом смерти не изменил свою точку зрения. Цин Драллиг останется верным заветам Ордена Джедаев до самого конца. А это значит, что первого человека, которого я зауважал настолько, чтобы сохранить ему жизнь, мне придется все же убить.

Когда наши клинки встретились в очередной раз, это уже не были энергетические орудия. Сама Сила, переполняющая нас, получила физическое воплощение.

И к несчастью для Цина Драллига, в этом сражении ему не победить.

Взрыв, образовавшийся при столкновении двух течений Силы, разбросал нас по разные стороны помещения.

Я с легкостью приземлился на ноги, Цин же сполз со стены.

— Прошу тебя, — произнес я. — Сложи оружие и выбери жизнь. Позволь спасти тебя и доставить к Йоде и прочим. Дабы ты мог передать им то, что открыл для себя и меня здесь. Они нуждаются в тебе…

Цин промолчал. Он поднялся с пола — тяжелее, чем в прошлый раз. Свет разрушал его. Тело мастера излучало слабую ауру — это сгорали в огне Силы его клетки; воздух вокруг него едва слышно потрескивал. По его внешнему виду даже не скажешь, что у него сквозные ранения печени, легкого, селезенки… Я ощущал, что он даже не пытался исцелиться — он просто глушил боль, не позволяя ей отвлекать его от сражения. И даже мои слова он вряд ли воспринимал или понимал.

Передо мной стоял наглядный пример тех слов Героя Тайтона о предрасположенности определенных индивидов к той или иной Стороне Силы.

С его рук и ног срывались миниатюрные молнии ослепительно белоснежного цвета — таких я прежде никогда даже не видел; Сила бурлила в нем, словно огненный ураган, с каждым мгновением пылая все яростнее. Он походил на вихрь спокойствия, испепеляющий все, чего мог коснуться. Он делал шаги навстречу мне, сжигая под собой и без того изрядно пострадавший пол. Цин был уже до отказа наполнен энергией Светлой стороны Силы; его израненное тело вряд ли могло вместить больше. Энергия, клокочущая внутри, прожигала себе путь наружу, уничтожая ослабевший сосуд, содержавший ее.

Я чувствовал его боль, страдания… И ничем не мог помочь. Даже он сам не мог помочь себе — тело разрушалось, и вряд ли этот процесс можно остановить.

Цин Драллиг превратил себя в ходячую бомбу в отчаянной попытке уничтожить меня.

Наши фехтовальные упражнения вроде бы загнали меня в угол комнаты: отсюда не было выхода, сделай пару шагов назад — и упрешься в стену. Цин это видел, он это понимал. Как и тот факт, что я не могу вырваться из ловушки, минуя его. А потому отчаянно вбирал в себя остатки Силы, что еще была в этом здании.

Я чувствовал, что Источник Силы, расположенный глубоко внутри, иссяк. Там больше не было ровным счетом ничего — мастер меча поглотил ее, впитав в себя. Даже то, что тысячелетиями накапливалось внутри Храма джедаев теперь оказалось в нем. Все радостные переживания, грустные эмоции, успехи и поражения… Цин Драллиг поглотил все это. Он неуверенно шаг за шагом сближался со мной, изливаясь ослепительно-белоснежным светом, заставляющим глаза слезиться. Я видел, как сгорала его кожа, как подкосилась правая нога. Драллиг упал, медленно, но верно, поднялся. Нас разделяло всего несколько шагов, и он намеревался их пройти.

Он делал свои последние шаги в жизни. Приносил себя в жертву, дабы избавиться от той скверны, которую считал опасной для Ордена. Как жаль, что мы друг друга не поняли.

Четыре шага.

Контуры рук джедая исчезли — Сила сожгла его верхние конечности.

Три шага.

Голова превратилась в расширяющийся белоснежный шар.

Два шага.

Туловище расплылось в ослепительном мареве.

Один шаг.

Передо мной стоял уже не человек.

Сгусток энергии в гуманоидном обличии, разрываемый изнутри ураганом Силы.

Сознание Цина Драллига словно окружало меня, готовясь захлопнуть ловушку, стереть меня в порошок. Когда он взорвется, от меня не останется и следа — ни от тела, ни от духа. Никакой возможности перерождения. Никаких вторых шансов.

Я знал это.

Он знал это.

Цин Драллиг приносил себя в жертву во имя будущего, не понимая, что оно обречено.

И это все грустно.

Его клетки рвались в цепной реакции — все быстрее и быстрее по мере того, как таяла плоть, удерживавшая энергию. Я чувствовал, что мой противник не столько умирает, сколько растворяется в Силе.

В конце концов, он наверняка был рад, что умрёт здесь, в Храме. С призраками своих друзей, учителей, собратьев-джедаев. Он станет единым с Силой в том месте, где впервые почувствовал её.

Единая Сила — равноценная смесь Светлой и Темной сторон Силы бушевала во мне, защищая от испепеляющего Света джедая.

Ходячая бомба Силы оторвал от пола остатки ног, чтобы заключить меня в смертельные объятья.

Я не стал сопротивляться. Я убрал Барьер Силы, позволив энергии Светлой Стороны касаться меня. Она обжигала, слизывая с меня остатки брони, оставляя незаживающие раны на теле.

Единая Сила абсорбировала угрозу для меня, впитывала Светлую сторону, высасывая ее из угрожающего мне существа. Это было похоже на то, как пить из горной реки. Но, стоит заметить, что в моем случае, вокруг меня не бушевала большая часть стихии.

Я поглощал ее, вместе с тем, что осталось от Цина Драллинга. Я впитывал все, что он мог предложить — его Силу, его знания, его эмоции и желания, переваривал их и мгновенно превращал в часть себя. Поглотить ее и оставить внутри себя я просто не мог — Цин Драллинг поглотил слишком много Силы, чтобы ее можно было удержать в себе, не опасаясь потери своего Я и физического воплощения.

Он сослужил мне еще одну службу — усваивая его Силу, я стимулировал усвоение всех остаточных знаний. Все, что когда-либо осталось незаконченным, неусвоенным из знаний поглощенных мной Призраков, все сейчас перерабатывалось, прогонялось перед моими глазами и становилось моим. Столь отчетливым, словно осязаемым. Уже не как старые воспоминания, до которых еще было нужно докопаться, а как яркие образы современной жизни. То, что я никогда не забуду и всегда смогу использовать.

Знания Дарта Марра.

Знания Карнесса Муура.

Знания Героя Тайтона.

Все это отныне мое.

Светлая сторона Силы впитывалась мной без остатка. Она обжигала и причиняла боль. И я пускал ее на заживление своих ран, стимулируя свой организм на обновление клеток. Без этого меня просто сожжет без остатка — энергии слишком много.

Цин Драллиг пытался сжечь меня Светлой стороной Силы. Я принимал ее и обращал себе во благо. Поглощал все, что он мне мог дать, и требовал еще больше. Буквально вытягивал из него то, что он намеревался использовать иначе. Моя погибель стала моим спасением.

Я видел величие Светлой стороны Силы и отдавал должное джедаям. Мое отношение было к ним обоснованно предвзято, и до сих пор я не верил, что хоть кто-то из них может перечеркнуть свою судьбу, возвыситься над прежними устоями и стать лучше. Я понял истинное значение слов Героя Тайтона о предрасположенности и талантах. Я сделал выводы на основании своих собственных наблюдений и опыта. И знал, что следует делать впредь.

Сколько продолжалось все это сложно сказать. В океане энергии очень сложно следить за временем. Особенно, когда перед твоими глазами мелькают знания тысяч поколений. Ты словно выпадаешь из реальности и существуешь в некоем собственном мирке, подчиняющимся собственным законам.

Я знал ответы на тысячи вопросов.

Я понимал сущность бытия и Силы.

Я знал, что от поглощения того, чем стал Цин Драллинг не стану сильнее в плане могущества неприкрытой Силы — всю его мощь я тратил на омоложение своего тела, излечивание ран и усвоение знаний. Но я обрел знание, которое не снилось ни одному джедаю или ситу.

Я обрел понимание Силы.

Ее глубинных процессов, перипетий, противоречий и нюансов. Сила говорила со мной, сперва шепотом, словно не верила в то, что я могу ее понять. Затем, с каждой секундой, по мере того, как Сила — не Светлая или Темная Стороны, а именно ЕДИНАЯ СИЛА, то, чем она является изначально, повышала тембр своего голоса, втолковывая мне то, что одаренные могли познать лишь слившись с ней. Она манила меня стать частью себя, отказаться от мирского и физического воплощения. Она обещала мне покой Светлой стороны и заискивающе шептала о великой мощи голосом Темной. Она пророчила величие — стоило только сказать «да» и оставить всю эту возню с недостойными меня разумными, которые столь алчны и недальновидны, что развязывают войны из-за таких пустяков как свобода и личная власть… Право, какая глупость. Свобода может быть только в объятьях Силы, когда становишься ее частью…

И меня это не устроило.

Сила опечалилась тому, что я услышал от нее все, что захотел, но не прельстился покоем и мощью в ее объятьях. Я сказал «нет» и решительно отверг предложение прекратить свою мирской путь. Сила не понимала. Она открыла мне все свои секреты, и считала, что этого достаточно, чтобы закончить жизнь. Ведь не в понимании ли Силы смысл каждого одаренного? Достичь своего логического финала, предела. Разве добившись всего, стоит продолжать жить?

Да, Сила. Стоит.

Еще как стоит. Мой путь — не только самосовершенствование.

Мой путь — величие моего народа.

И не важно — обычные они разумные или одаренные.

Благо для всех моих граждан, сторонников, последователей — и пусть никто не уйдет обиженным. Я готов наставить на пусть истинный джедаев, ситов. Призвать их к порядку и стать медиатором в этом многотысячелетнем конфликте. Демилитаризованной зоной, что будет наблюдать за порядком и обеспечит отсутствие новых войн.

Я не избавлю галактику от войн или противоречий — это естественный порядок вещей. Но в моих силах сделать так, чтобы больше это не несло опустошительного характера. Чтобы народы не исчезали по милости тех, кто считает себя венцом творения. А религия не возобладала над логикой, остановив крестовые походы против инакомыслящих.

«Нет!», — решительно заявила Сила. — «Это неправильно!».

Она говорила мне, что конфликт — это естественный порядок вещей. Конфликт помогает совершенствоваться и двигает научно-технический прогресс. Очень знакомое мировоззрение. Я его не разделяю.

И Сила это знает.

Сила это не приветствует.

Сила велит мне не вмешиваться, но понимает, что я не дам ей такого слова, ибо нарушу его.

И Сила понимает, как ей следует поступить.

Она забирает свои дары, оставляя после них приторное послевкусие, столь приятное, что оно будет сжирать меня остаток жизни в попытке постичь его вновь.

Сила милосердна — она оставляет мне то, что у меня уже было. Она оставляет мне мое могущество, мои знания — все то, что я усвоил. Но Сила коварна — она забирает то, что может дать мне неоспоримое преимущество.

Сила забирает знания Великого голокрона, но оставляет мощь поглощенного мной Призрака Героя Тайтона. Она оставляет мне Силу, но откатывает мой арсенал представления о себе до того момента, когда я усвоил свой самый могущественный багаж знаний.

И Сила прощается со мной. Она заверяет, что всегда будет рядом, и никогда не оставит. Она будет ждать, когда я пойму истину и сольюсь с ней. А до тех пор — мне придется пройти этот путь самостоятельно.

Сила отпускает меня.

Рухнув на колени, потянулся в сторону, дабы избавить желудок от содержимого.

Голова кружилась.

Тело ломило.

Кровь бурлила, а мысли устраивали гонки, никак не желая связаться воедино.

Я чувствовал, что меня разбивает крупная дрожь, словно только что нырнул в прорубь и выбрался погреться на мороз. Зубы отбивали чечетку, а руки напоминали о синдроме Паркинсона.

А еще передо мной лежало тело.

Я подполз к нему, прекрасно понимая, кто это.

Цин Драллиг замер, лежа на спине. Его глаза были открыты, руки сложены на груди. Он не дышал и был холоден на ощупь. Цин Драллиг умер, достигнув наивысшей точки просветления, доступной джедаю.

Он проиграл в сражении мне, но победил в войне за свою душу.

Мертвец улыбался. Слабое остаточное влияние Силы, разливающееся вокруг него, дало мне понимание — он не был зол на меня. Он вообще особо не питал каких-то эмоций. Он жил по своим принципам, уверенный в их правоте. Он сделал свой выбор много лет назад и не отступил от него ни на шаг.

Мертвый джедай вызывал лишь восхищение своей целеустремленностью.

С трудом поднявшись на ноги, обозрев свою одежду и броню, превратившиеся в безобразные лохмотья, я благодарностью взглянул на покойника.

— Спасибо, — произнес я, закрывая рукой его глаза. — Да пребудет с тобой Сила.

Пошатываясь, Бессмертный Император, получивший самый важный урок за свою жизнь, направился к замершим без движения в ожидании приказов имперским коммандос, наблюдавшим за мной с восхищением и плохо скрываемым интересом.

Пора было ставить точку и покинуть эту обитель благодетели, превратившуюся в мрачный склеп.

***

Он пятился, исступленно блокируя удары своего противника.

Меч девушки рисовал в воздухе огненные дуги. Она вертелась, рубила, колола, теснила джедая-наутоланина. Невооруженным глазом было видно, что Фисто запыхался.

Его стиль фехтования — Шии-Чо, который он познал в совершенстве, на самом деле мог дать фору любому. Дураки те, кто считают, что существуют слабые и сильные стили фехтования. Все зависит лишь от фехтовальщика.

Можно распыляться, изучая множество стилей — и добиться прогресса.

А можно не изобретать гипердвигатель и в совершенстве владеть тем, что уже изучил. Отполировать свой стиль, избавившись от всех возможных шероховатостей.

Шии-Чо, самая первая из известных форм фехтования проста в освоении. Именно поэтому многие ее забывают, как только появляется возможность изучить что-то новое.

Кит предпочел пойти другой дорогой. Лучшее — враг хорошего. Чем сложнее ты действуешь во время боя — тем больше шансов ошибиться.

Потому он предпочитал простой, хорошо известный стиль. Прекрасно осваиваемый.

И в опытных руках — смертельно опасный для врага.

Но черноволосая девица парировала все удары. Казалось, что противник тянет время.

Заманивает в ловушку, подумал Кит Фисто. Притворяется слабой, чтобы заставить его совершать ошибки.

Наутоланин прекратил атаку, отступил на несколько шагов и протянул щупальца Силы. И тут же почувствовал справа от себя могущественный, намеренно приглушенный отпечаток другого адепта Силы… Слишком могущественный, чтобы игнорировать его.

Союзник Оли Старстоун, двигался сквозь руины Храма, среди обломков былого великолепия, приближался к нему.

— Тоже почувствовал? — улыбнулась девочка. — Все кончено, магистр Фисто, Император победил. Сдавайтесь и сохраните жизнь

Посмотрев на десяток трупов вокруг — бойцов службы безопасности, Стражей Храма и Теней, которых бывший падаван прикончила, особо не напрягаясь. Лишь один из них был еще жив — Мо, которого она разделила на две части. Ноги болтранианина валялись где-то в противоположной части Вестибюля Храма — там, где белоснежный клинок девочки отделил их от туловища.

Сам же джедай-тень, поддерживая в себе жизнь одной лишь Силой, упрямо полз по направлению к последнему выжившему в Храме магистру и черноволосой девчонке, насмешливо взирающей на него.

Храм джедаев пал. Кит видел это своими глазами — всюду трупы клонов — каминоанских и арканианских. Множество убитых джедаев и падаванов — они погибли здесь, как только республиканская армия проломила стену и ворвалась внутрь. Потребовались все, кто мог держать меч, чтобы отбросить наступающих. И практически все из них погибли.

Сейчас в живых осталось не больше половины от общего числа тех, что приняли бой. Измотанные, измученные, они стягивались в Вестибюль, подгоняемые клонами Доугана. Некоторые шли сами, некоторых несли все те же клоны или их боевые товарищи.

Кит видел, как многочисленные отряды клонов выносят из недр Храма тысячи реликвий, упакованных в контейнеры. Всех их — и артефакты джедаев, и самих одаренных, под охраной отрядов клонов, грузят на корабли, которые затем взмывают в небо и исчезают в недрах огромного кинжалообразного корабля — флагмана Доугана.

Вывозилось все — обломки древних статуй, бережно складируемые в многочисленные ящики. Рукописи. Стеллажи Архива. Миллионы информационных кристаллов. Тренировочных дроидов. Различную рухлядь со складов — ту грузили в отдельные корабли и захваченный в Ангарах «Аккламатор».

Тысячи убитых и раненных клонов Доугана также отправлялись на борт корабля. Периметр охранения Храма, некогда раскинувшийся на весь округ, сейчас сжался до нескольких сотен метров вокруг самого здания. Кит видел, как многочисленные коридоры, ведущие к давно забытым помещениям, подрывались, как только оттуда выносили все, что представляло ценность. То есть все, что не было переработано в пыль.

И во многом имперским войскам помогли сами джедаи, заботливо упаковав многое из того, что теперь оказалось во власти предателей. От этого становилось грустно вдвойне. Они не только потеряли Храм. Орден повержен, и прибрав к рукам все его реликвии, Доуган лишал джедаев возможности восстановить его.

Даже Великий голокрон — и тот исчез в недрах огромного транспортника, доставившего на поверхность парочку бывших республиканских «Джагернаутов», блестевших свежей эмблемой Империи — той самой, которая красовалась на флагах корпусов клонов, что находились под командованием магистра-предателя.

Круг предателей ширился. Кит с болью взирал на Эйлу Секуру, которая, как и прочие твилеки-перебежчики, блуждала между отрядами юнлингов, подбадривая их и заверяя, что самое худшее уже позади. И самое страшное — те улыбались ей. Ей верили и десятки выживших падаванов и юнлингов с благодарностью принимали предложения присоединиться к Империи.

С того момента, как корабли Доугана вторглись на Корусант, прошло чуть больше суток. За это время убиты сотни джедаев — не клонами Доугана, но, какая теперь разница? Они давали клятву верности Республике, которая предала их.

Они предприняли отчаянный шаг — убить лидеров этого нападения. Но провалились. Еще час назад, решившись самостоятельно вмешаться в противостояние Старстоун с последними защитниками Храма, Кит почувствовал, что Цин Драллиг слился с Силой. А вместе с ним из Храма ушло ощущение безопасности и покоя. Теперь это просто холодные стены, ставшие последним прибежищем для последних джедаев.

Скоро их всех вывезут отсюда и казнят. Все это фарс — никому не нужны бывшие джедаи. Все эти обещания присоединения к Империи — лишь отговорка, чтобы минимизировать потери, которые у корпусов клонов Доугана и без того немаленькие. Наутоланин улыбнулся — хоть какая-то отрада. Армия Доугана здесь, на Корусанте, едва составляет хотя бы треть от того числа бойцов и техники, что высадились на поверхность. Корусантский гарнизон потрепал их как следует.

Даже тот факт, что часть арканианских клонов — судя по шевронам, ранее охранявшая штаб Первой Системной Армии — переметнулись на сторону противника, изрядно пострадав при прорыве окружения Храма, радовала его. А ведь Доуган мог заполучить целый легион новых солдат, превосходящих его собственные. И с помощью Камино мог клонировать их в огромных количествах. Сейчас же у него лишь пять или шесть арканианских клонов, возглавляемых каким-то лейтенантом, стерегущих гранд-моффа Трахту, тоже взятого в плен.

И посреди всего этого — он. Последний из магистров, в центре Вестибюля, сражается с падаваном, чьи силы превосходят его собственные в разы. Но у девчонки слишком мало опыта. Возможно, если он убьет ее — ситуация изменится. Воодушевление вернется к оставшимся джедаям. И они бросятся в последний бой — за Республику, которой клялись в верности. Это был бы прекрасный конец.

Но, чтобы хотя бы надежда на этот финал для Ордена стала явью, ему придется превзойти самого себя. Или погибнуть.

— Никогда, — уверенно заявил наутоланин, призывая Силу. Слишком бледную, тень прошлого великолепия. Он уповал на то, что ему хватит мастерства, чтобы победить девчонку. — Я не предам идеалы джедаев!

— И не нужно, — в поле зрения появилась фигура, в которой Кит с изумлением опознал самого Доугана. Тот выглядел измученным, его одежда представляла из себя лохмотья, поверх которых была наброшена неизменная черная мантия с серыми полосами на рукавах. — Джедаи будут жить. Не нужно приносить себя в жертву Фисто.

— Ты уничтожил Орден, — проскрежетал наутоланин.

— Не я, — бывший магистр мотнул головой. — Палпатин. Я сделал все, чтобы спасти остатки Ордена. Вы не смогли бы эвакуироваться, если б не мое вмешательство. Сейчас же, пусть и не все, но джедаи могут избежать гибели здесь. И реликвии и те, кто не пожелают присоединиться к Империи, будут доставлены на Дантуин.

— С чего мне тебе верить? — наутоланин отметил, что оружие Доугана висело у него на поясе. Его ученица тоже выключила свой меч.

— С того, что Цин Драллиг действием, а не словами доказал мне силу Светлой стороны, — тихо произнес Доуган. — И если раньше я относился к ней лишь как к закостенелому придатку, то сейчас… Светлая сторона Силы велика. Она имеет право жить. Я прибыл сюда, чтобы забрать себе все, что захочу, считая джедаев неумехами, которые проспали угрозу под носом. Это так, но лишь одна сторона медали. Мне сложно сформировать это словами, но… Поверь — от того, что я стану навязывать джедаям и прочим одаренным одну лишь Единую Силу, лучше никому не будет. Во что верить и чему служить — дело каждого. У Империи свои идеалы, у джедаев и ситов свои. Мы можем существовать без разрушительных конфликтов, но для этого должны приложить обоюдные усилия.

— Мы с тобой не сможем жить в мире, — уверенно заявил Кит Фисто. — Ты отнял у меня все!

Доуган посмотрел в сторону Эйлы Секуры, что улыбалась ему и приветливо помахала рукой.

— Если то, о чем ты говоришь, было так просто отнять, — так же тихо продолжил джедай, — задумайся: а действительно ли оно было твоим? Она живое существо и сама делает выбор и мирится с его последствиями. Как я, ты, мои ученики, и все, кто выбрал свои стороны и придерживается их до самого конца. Я не призываю тебя лететь с нами на Дантуин, если не хочешь. Мы оставим тебе корабль с гиперприводом — ты сам хозяин своей судьбы. Империя покидает Корусант.

С этими словами, Доуган повернулся к нему спиной, глядя на разрушенные ворота Храма. За которыми все еще гремел бой.

Республиканские солдаты отчаянно старались прорваться сквозь заслон имперских штурмовиков, которые, планомерно отступали в закатном небе Корусанта под прикрытием многочисленных дроидов и автоматических огневых точек. Помятые, клоны отходили под защиту размещенных вокруг храма боевых машин и авиации, хищными птицами выжигающей все живое, что осмеливалось приблизиться к безопасной зоне.

Кит мгновение решал, не стоит ли ему нанести удар в спину, разом уничтожив голову Империи. Но затем, погасил свой клинок, вернув его на пояс.

— Ты мог бы стать лучшим из джедаев, Доуган, — произнес он. — Ты знаешь это?

— Всегда знал, — произнес тот. — Я стал чем-то большим.

***

Дарт Вейдер шагал сквозь строй республиканских солдат, гулко впечатывая сапоги в поверхность ступеней Храма джедаев, где некогда вырос и возмужал.

Он не чувствовал вообще ничего, кроме ноющего ощущения досады.

Он опоздал. Здесь больше никого нет. Здесь нет ничего, кроме облезлых стен, украшенных бластерными выстрелами и сетью трещин.

Здесь нет ни разумных, ни артефактов, ни даже самой Силы в том ее объеме, что всегда воодушевляла его.

Это место мертво.

Он вновь не справился.

Даже хваленые арканианские штурмовики увязли в обороне дроидов Империи, оставленных здесь, дабы прикрыть отход последних из джедаев. Ублюдочные машины оказались достойными противниками для лучших из солдат Республики.

Глядя на удаляющийся в вершинах стратосферы черный клинок доугановского флагмана, Вейдер почувствовал ярость.

Слишком долго.

Слишком долго его реанимировали. Слишком долго надевали этот проклятый бронекостюм и настраивали его. Слишком медленно летел сюда транспорт.

Доуган ушел. Выскользнул из его рук, сбежав как трус.

Они чуяли друг друга. Абсолютная тьма, которой он стал и могущественная смесь Силы, которая более не скрывалась под маской Света.

Он чувствовал на себе ментальное внимание своего отныне заклятого врага. И отвечал ему тем же.

Они не могли обмениваться мыслями, но обрывки эмоций… Вейдер обещал боль и страдания. Разрушение всего, что было дорого Доугану. Истребление всех его сторонников и последователей. Вейдер требовал сатисфакции. Он желал сражения. Здесь и сейчас.

А Доуган…

Доугану было плевать.

Он улетал к звездам, чтобы продолжить свое начинание. И не собирался обращать внимание на мелкую досадную помеху, которая тявкала у подножья оскверненного Храма в тщетной попытке заманить его на свое поле.

Дарт Вейдер в ярости испепелил лицо статуи — одного из мастеров, что создали Храм и тысячелетиями украшали его центральный вход. Молния, сорвавшаяся с левой, настоящей руки, обезобразила внешность статуи, превратив ее в расплавленную лужу металла.

Дарт Вейдер рычал от злости и собственной никчемности.

Он пришел сюда, чтобы насладиться страданиями джедаев и наслаждением убийства.

А вместо этого испытал унижение, сравнения которому не знал за всю свою жизнь.

***

Силы Галактической Республики вошли в систему в стандартном коническом построении, что позволяло им максимизировать огневую мощь.

Огромный куатовский дредноут играл роль наконечника, и именно ему предстояло принять на себя всю тяжесть огня противника.

Мятежники расположили свои корабли строем фронта — два огромных треугольных корабля, позади которых висели изрядно потрепанные, но все еще боеспособные республиканские корабли. Впрочем, они уже не принадлежали Республике. Их опознавательные коды транспондеры не воспринимали, а потому бортовые компьютеры причислили их к вражеским.

Адмирал Республиканского флота Данетта Питта, восседающий на капитанском кресле на борту дредноута, наблюдал картину тотального разорения.

Система обороны Корусанта уничтожена. Сотни корабельных остовов и груд металла, прежде бывших орбитальными оборонительными станциями типа «Голан», свидетельствовали о гигантской мощи противника. Учитывая его размеры — нетривиальный факт.

Но Республиканских кораблей просто больше. И не абы каких-то там «Венаторов» или даже «Хищников». Флот Питты — самые современные «Виктории», кои лишь недавно, в строгом секрете, стали производить на Куате. Каждый такой разрушитель — вдвое сильнее «Венатора», на голову превосходит «Хищника» на которых похож внешне, и обладает огромным авиакрылом — практически три сотни единиц новейших звёздных истребителей «V-wing» Альфа-3 типа «Нимб», которые прежде лишь проходили обкатку во многих подразделениях Республиканского флота. Но сейчас же — они запущены в серию, став прекрасной заменой всему тому многообразию МЛА, что имелось прежде. Вскоре и пресловутые «костыли» будут заменены совершенными машинами. И тогда врагам Республики не поздоровится.

Его флот — двести пятьдесят «Викторий», сопровождающих гигантский флагман, должны были стать тем гвоздем, что вколотят в гроб сепаратистского флота «Оплот» — крайне достойных противников. Но погоню за ними пришлось прервать в районе Кореллии, когда пришел сигнал о потери связи с Корусантом. Питта не стал отправлять быстроходные «Виктории» вперед, предпочитая явиться всеми силами. Тот, кто напал на столицу Республики, должен иметь огромные силы, чтобы прервать сообщение Корусанта с остальной галактикой.

Питта расположил свои корабли вогнутой линией к противнику, занимая позицию в центре. Это позволит максимизировать огонь по врагу, который непременно попытается прорваться — иначе ему из системы не уйти. Гравитация Корусанта мешает совершить прыжок — а ближайшее место для разбега — позади флота Питты.

Это будет жестокое сражение — аналитики уже предрекали потерю большей части флота. Но это стоит того, чтобы продемонстрировать всей галактике, чего стоит военная мощь Республики. И два каких-то корабля-переростка никого не остановят…

— Регистрируем третий корабль! — заорал гравиакустик, в задачу которого входило определение звездолетов по характеру создаваемых ими гравитационных аномалий и масс-детекторам. — Выходит из атмосферы Корусанта.

Данетта с любопытством вгляделся в нового гостя.

Ба, да он покрупнее и помассивнее будет. Похоже, и вторую часть флота можно будет смело списать. Ну ничего — на подходе сотни новых кораблей, всегда есть чем восполнить потери.

— Флот противника пришел в движение!

Это Питта видел и сам. Новый корабль, похожий на черный клинок, выходил на острие атаки. За ним выстраивались бывшие республиканские корабли — сотня потрепанных «Венаторов» и три десятка «Аккламаторов». Двигались тесным строем, практически ювелирно, так, что их дефлектора практически перекрывали друг друга. Весьма искусно, но опрометчиво — в бою такое построение будет мешать маневрированию.

По бокам от них заняли свое место два огромных разрушителя, которые он заприметил сразу. Похоже, их задача — принять весь огонь на себя. Интересно… И как они собираются это сделать?

— Выдвиньте дредноут чуть вперед, мы начнем перестрелку первыми, — приказал он. В ту же секунду палуба мелко задрожала — корабль начал движение, сближаясь со своей целью — вражеским флагманом. Лоб в лоб. Затем они слегка отклонятся в сторону, дабы сойтись бортами, и тогда противник познает на себе всю убийственную мощь бортового залпа куатовского дредноута, и тогда…!

Дредноут словно натолкнулся на невидимую стену. Данетта рванул по инерции вперед — как и вся вахта мостика. Как и все на борту этого корабля. Поднявшись на ноги, он бросил взгляд сквозь центральный иллюминатор, и обомлел.

Носовой части «Доверителя» просто не существовало. На ее месте имелась безобразная рваная мешанина шпангоутов, ферм и разодранной в хлам обшивки. Сотни пробоин выбрасывали наружу тонны воздуха и сотни членов экипажа….

— Что это? — округлил глаза Данетта. Противник находился на расстоянии нескольких миллионов километров и ни один турболазер с его стороны не открывал огня!

Адмирал бросил взгляд на вахту, но те едва вернулись на места и не могли понять, что происходит. Дредноут двигался вперед, израненный, но не побежденный.

«Наверное мины», — решил про себя Питта, смахнув со лба кровь, льющуюся из рассеченной кожи. Он поднял взгляд на вражеский флагман как раз в тот момент, когда от носовой части кинжаловидного гиганта сорвалась небольшая (по сравнению с его размерами) металлическая конструкция, которая на бешенной скорости стала приближаться к дредноуту. Слишком быстро, чтобы отвернуть…

— Приготовиться к удару! — Заорал адмирал, схватившись за ближайшую переборку.

Но, это не спасло.

Огромный снаряд масс-драйверного орудия, размерами смущающий некоторые истребители, преодолел пространство, разделяющее противников в кратчайшие сроки. Покинув замаскированный в толще брони ствол, снаряд, разогнавшись, активировал встроенные в него двигатели, превратившись в огромную ракету, которая, следуя за своим предшественником, вскрывшим нутро куатовского дредноута как нож консервную банку, впилась точно во внутренние переборки, сминая их силой удара, корежа переборки, уничтожая все живое на своем пути.

Второй снаряд преодолел примерно километр внутри дредноута, разворотив все, что попалось по дороге. А затем, когда болванка, наконец, застряла в самом центре корабля, взрыватель сработал.

Мощнейшая взрывчатка, разработанная инженером Умаком Летом, ровно как и сами снаряды, для проекта «Галактическая пушка», разорвала последний куатовский дредноут типа «Доверитель» на столь мелкие обломки, что тем, кто будет обследовать место катастрофы, не останется никаких доказательств.

Кроме уверенности в непобедимом величии Имперского флота, без единого выстрела промчавшегося мимо ошарашенных потерей своего флагмана республиканских звездолетов и скрывшегося в гиперпространстве.

Вечная Империя Закуул завершила свои дела в столице Республики. Имперский флот не отступал и не убегал от численно превосходящего его противника.

Имперский флот был слишком занят предстоящим переходом, чтобы обращать внимание на такую досадную мелочь как новейшие республиканские звездные разрушители типа «Виктория».