Бесстрашная

Глава семьдесят вторая

Пэйдин

Рука натягивает упругую тетиву.

Мы стоим там же, где были во время Испытаний Очищения, перед выцветшей мишенью, и соревнуемся за право похвастаться. Прошло почти два дня с тех пор, как Кай похоронил брата под ивой, и это — одно из навязанных ему развлечений.

Была тихая прогулка по саду, нарушаемая лишь редкими воспоминаниями о мальчике, похороненном так близко. Наша вылазка на кухню сопровождалась мягким смехом и теплыми сладкими булочками. Джакс искал утешения в объятиях брата, в то время как Гейл целовала Кая в макушку. Я убеждала его писать, как это делал Китт, чтобы избавить разум от множества хаотичных мыслей. Его руки до сих пор перепачканы чернилами.

Каждая ночь проходит в лунном свете. На полу моей комнаты одеяла разбросаны так, что образуют что-то похожее на лежанку под окном. Каю нравится именно так, и я охотно соглашаюсь. Словно мы создали свою маленькую крепость, чтобы быть ближе к тем, кого потеряли. Мы держим друг друга в объятиях, прежде чем утонуть в преследующих нас кошмарах. Но с каждыми сонными лучами солнца, заглядывающими к нам, Кай просыпается все больше похожим на самого себя.

Я выпускаю стрелу. Позволяю себе самодовольную улыбку, когда она попадает в яблочко.

Это мое последнее развлечение для будущего короля.

— Я пойму, если ты захочешь сдаться сейчас, — предлагаю я.

Пальцы Кая касаются моих, когда он забирает лук.

— Не притворяйся милой, дорогая. Я переживу твою победу.

Я поднимаю бровь.

— Ты уже признал поражение?

Его губы подергиваются. Он пускает стрелу быстро, не обращая внимания на несколько дюймов, отделяющих ее от центра мишени.

— Это ведь должно быть развлечением, не так ли? Значит, мне не нужно побеждать. — Я сглатываю, когда он подходит ближе. — Я просто хочу наслаждаться этим.

Обычно я бы высмеяла его самоуверенность, но я так соскучилась по ней, что ограничиваюсь легким наклоном головы.

— И что же такого приятного в поражении, Малакай?

— Это. — От его ямочек на щеках у меня перехватывает дыхание. — Твоя компания. Твои поддразнивания. Твои губы, произносящие мое имя.

Я накладываю стрелу.

— Мне не обязательно побеждать, чтобы оскорблять тебя.

Глубоко вдохнув, я стреляю.

— Нет, — медленно произносит Кай. — Но чтобы улыбаться вот так, тебе нужно побеждать.

Только тогда я замечаю, что сияю от радости очередного попадания в яблочко. Сдерживая торжество, поворачиваюсь к кажущемуся непринужденным Каю. Его руки небрежно покоятся в карманах, волосы взъерошены, а глаза блестят в свете угасающего солнца.

Он красив.

Эта мысль не удивительна. И все же я не могу оторвать от него взгляда. От него исходит такая мужественность, словно тень, цепляющаяся за его ноги. Это мальчик, который встречал только трудности, которого изранил воспитавший его человек, и оставил любящий его брат.

Брат, который ненавидел меня.

— Что такое? — голос Кая полон тревоги.

С досадой я вытираю слезы, наполнившие глаза.

— Ничего. Прости. Это же должно быть развлечением для тебя, а…

— Поговори со мной, Пэй, — настаивает Кай. Он забирает лук из моей вспотевшей руки и бросает его в сторону.

Я качаю головой.

— Просто… Я ненавижу тот факт, что он ненавидел меня.

— Он не ненавидел. Он был не в себе, а ты просто… — Его серые глаза опускаются. — Стояла у него на пути.

То гложущее онемение, которое я подавляла последние дни, вырывается наружу.

— Я заботилась о нем. И все это моя вина…

— Нет. Мы читали его письма. — Кай сжимает мои руки. — Ты знаешь, что он написал в исследовании. Здесь нет твоей вины. Китт был болен. И физически, и психически. Он просто хотел доказать свою значимость. — Его голос становится все грубее с каждым словом. — Я заставил его чувствовать это? Почему он подхватил Чуму? Неужели он думал, что я хочу от него чего-то большего?

— Нет, Кай. — Я пресекаю опасную мысль, не давая ей пустить корни. — Он хотел быть рядом с тобой, потому что ты никогда не заставлял его чувствовать себя жалким. Ты — лучшее что было в его жизни. Ты был якорем, за который он держался.

— Китт был хорошим братом, — бормочет Кай. — Не я.

— Хороший. Плохой. — Я пожимаю плечами. — Мы все лишь тени того, во что верим.

Кай болезненно усмехается.

— Китт, без сомнения, во что-то верил.

— А ты? — я подталкиваю. — Во что верит будущий король Илии?

Он задумывается на мгновение.

— В неизбежное. В тебя. — Его пальцы щекочут мою щеку, пока она заправляет прядь за мое ухо. — Думаю, в Доре мы ошиблись. Это ты — Пламя. А я… Я — Тень, падающая к твоим ногам.

Позже мы выпускаем оставшиеся стрелы в мишень.

Неудивительно, что я радуюсь своей предсказуемой победе.

Аккуратно мы навещаем ивовое дерево и тех, кто покоится под ним.

И, надо признать, мне не удается отвлечь Кая от смерти Китта.

И, по глупости, один поэт говорит мне, что я всегда его отвлекаю.