Бесстрашная

Глава сорок девятая

Кай

— Вижу, вы нашли друг друга, — первое, что говорит Китт, когда мы входим в его кабинет. Затем следует вздох и извинение: — Прости за то, через что тебе пришлось пройти. По-настоящему.

Пэйдин глубоко вздыхает рядом со мной.

— Я хочу получить ответы.

Китт поднимается со своего места.

— Я знаю. В Чаше ты выглядела готовой разорвать мне глотку. Взгляд, которым ты меня одарила, выглядел жутким.

Он обходит захламленный стол и облокачивается на испачканное дерево.

— Думаю, королевство наконец увидело, кем ты на самом деле являешься, а именно безжалостной.

— Радость-то какая, что из моей боли вышло хоть что-то хорошее, — огрызается Пэй.

— Много хорошего, — поправляет ее Китт, — из очень кратковременной боли. Именно поэтому я так поступил.

Я делаю шаг вперед, скрещивая руки на груди.

— И что же именно ты сделал, брат?

Китт кашляет в носовой платок. Это меня тревожит, но его взгляд выглядит яснее, чем в ту ночь перед Испытанием.

— Прости за то, что накачал тебя. Но, Кай, это был единственный способ удержать тебя взаперти и вне поля зрения. Хотя, похоже, и он не сработал. А ты, Пэйдин, — он вяло указывает на нее, — Илия согласилась бы видеть тебя королевой только в одном случае, а именно если бы ты доказала, что сильнее сильнейшего из нас. А Владетель является таковым среди нас.

— Хорошо. Но тот, с кем я сражалась, не был Каем, — она бросает взгляд в мою сторону. — Это очевидно.

— Нет, — вздыхает Китт, — то был не он. Но я хотел, чтобы ты и королевство думали, что это был Силовик. Победить его было бы огромным достижением — не только потому, что он Владетель, но и потому, что он опасен даже без способностей.

Он говорит это как само собой разумеющееся, хотя меня его слова шокируют. Китт почти никогда не говорил о моей силе, всегда осознавая различия между нами. Но я всегда знал, как он ненавидел то, что не может доказать свою силу физически, что я мог делать всю свою жизнь. Наследник должен контролировать силу, а не использовать ее.

— И, может быть, — продолжает Китт, — я хотел испытать твою преданность мне. Проверить, действительно ли ты…

Пэйдин напрягается, и прежде чем она успевает обвинить ее в чем-то, я тороплюсь спросить:

— Как ты это устроил? Кто из Элитных смог выдать себя за меня?

Глаза Китта медленно переходят к моим.

— Мы нашли Владетеля, от которого нужно было избавиться.

Холодная отрешенность начинает разливаться по моему телу при его словах.

— Это правда? — выдыхает Пэйдин, резко поворачиваясь ко мне. — В Илии есть другие Владетели, которых убивают из-за их способностей?

— Их очень мало, — отвечает Китт за меня, с тревогой глядя на мое все более отстраненное выражение лица. — Отец обнаружил троих за время своего правления, но он… — прочищает горло, — позаботился о них, чтобы Кай остался сильнейшим из Элитных за всю историю Илии.

Мой голос звучит леденяще:

— Я никогда этого не хотел. Я думал, мы договорились, что прекратим…

— Мы договорились, — резко перебивает Китт. — Но этот Владетель сам пришел к нам. Он осознавал риск и все равно решил сражаться.

Пейдин качает головой и бормочет:

— Зачем он это сделал? И как он выглядел точь-в-точь как Кай… — Ее глаза загораются, как всегда, когда к ней приходит осознание. — Иллюзионист. Там был Иллюзионист, выдававший себя за Наблюдателя, да?

Китт кивнул мрачно.

— Он наложил образ Кая на Владетеля.

— Она могла погибнуть! — выкрикиваю я, резко указывая на Пэйдин. — Если бы это был я в Яме, то, по крайней мере, обеспечил бы собственную смерть, вместо ее.

— Думаешь, я этого не знал? — парирует Китт. — Именно поэтому я не мог позволить тебе присутствовать там. Ты бы пожертвовал собой ради нее. А я не могу тебя потерять.

Я смотрю на него, на человека, которого никогда не знал. Все Испытание было рассчитано до мелочей, спланировано так, чтобы привести к нужному ему результату. Теперь я вижу — именно таким отец и воспитал его: всегда готовым быть на шаг впереди.

— Но ты был готов рискнуть ею, — бесстрастно говорю я.

Китт переводит взгляд на Пэйдин.

— Она должна была проявить себя. Похоже, у меня больше веры в нее, чем у тебя, брат. Я знал, что она справится, и она справилась. Никто из вас не должен был умереть.

— Он прав, — Пэйдин скрещивает руки, нехотя соглашаясь. — Все должно было выглядеть правдоподобно. А теперь королевство на шаг ближе к тому, чтобы преклонить колени.

Я качаю головой, мое лицо искажает боль.

— Ты накачал меня, Китт. Запер в комнате. — Горло сжимается. — Это именно то дерьмо, через которое меня заставлял проходить отец.

Пэйдин опускает голову, но гнев на ее лице легко распознать. Я наблюдаю, как Китт встает передо мной, загораживая ее. На его лице отражается сожаление.

— Я не хотел причинить тебе боль, Кай. Я… Мне так жаль. Прости меня. — Выражение лица становится суровым. — Я не хочу напоминать тебе о нашем отце. Я лучше него.

Я медленно киваю.

— Я всегда знал, что ты лучше отца. — Китт, похоже, отчасти доволен этим первым шагом к прощению, и я позволяю себе идти дальше, мягко добавив: — Значит, я теперь просто мертв?

Китт и глазом не моргнул.

— На самом деле, я собирался сделать тебя еще могущественнее. Сообщить королевству, что ты выжил.

Я моргаю.

— Ты правда думаешь, они в это поверят?

— Им не нужно верить. Им нужно бояться. Ты станешь Посланником Смерти, который встретился с ней лицом к лицу и выжил. А ты, — его взгляд скользит к Пэйдин, — теперь заслужила уважение королевства и станешь их королевой.

Я опускаю голову, вслушиваясь в эту выверенную ложь.

— Вот уж действительно — ни капли не напоминаешь отца.

В кабинете наступает напряженная тишина. Проходит несколько секунд, прежде чем Пэйдин прочищает горло и привлекает наше внимание к решимости на своем лице.

— Я хочу видеть этого Владетеля.

Китт, похоже, не удивился этой просьбе.

— Пэйдин, не думаю, что тебе стоит это видеть. Его тело в подземельях, и…

— Я хочу, — медленно произносит она, — увидеть. И не думай, что я уже простила тебя за то, через что ты заставил меня пройти. За то, что ты заставил меня сделать — пусть даже это был не Кай.

Король отталкивается от стола, глаза наполнены чем-то вроде раскаяния. Или, может, той самой крупицей безумия, которую я уже видел.

— Думаешь, для меня это было легко? Думаешь, я хотел смотреть, как умирает мой брат, даже зная, что это не он? — Взгляд Китта переключается на меня, несмело оглядывая меня. — Я ненавидел это. Я не хотел ничего из этого. И снова… Мне жаль, брат.

Я наблюдаю, как его королевская маска рушится под тяжестью моего взгляда. Впервые я вижу, насколько он потерян. Там, где раньше был добрый и обаятельный брат, теперь лишь оболочка, созданная из долга и власти.

Ком встает в горле, и я киваю. А потом заключаю его в крепкое объятие. Китт вцепляется в меня, его хватка слабее, чем я помню. На мгновение мы снова ощущаем себя мальчишками, ищущими утешения после смерти Авы или поздравлений после очередной драки. Он дрожит, будто пытается собраться, прежде чем прошептать:

— Ты мне нужен, Кай.

Я отстраняюсь, похлопывая его по плечу.

— И я надеюсь, что мне никогда не придется узнать, каким бы я был без тебя.

Одновременно мы переводим взгляды туда, где стоит Пэйдин. Она борется с улыбкой при виде этого душевного момента, прежде чем вновь принимает серьезный вид. Быстрым шагом она отходит в сторону и указывает на дверь:

— Ведите, Ваше Величество.

Китт вздыхает и подчиняется. Мы выходим в коридор, направляясь быстрым шагом к подземельям. Гвардейцы стоят вдоль стен, не проявляя ни малейшего удивления от моего «воскрешения». Даже проходящие слуги почти не смотрят в нашу сторону, и их полная невозмутимость заставляет меня произнести:

— Значит, в замке уже знают, что это не я был на Арене?

— Их проинформировали несколько часов назад, — отвечает Китт, сворачивая за угол. — И они не скажут ни слова о другом Владетеле. Ты же знаешь, как хорошо слуги хранят секреты. Они занимаются этим десятилетиями.

Я остраненно киваю, зная, что это правда. Начинаю думать, что сама Илия построена на секретах — и начинаю сомневаться, что знаю и половину из них.

Внезапно перед нами появляется тяжелая дверь подземелий, доступ к которой охраняют два Гвардейца. Они стойко кивают своему королю, прежде чем распахнуть тяжелые металлические ворота, которые стерегут. За ними нас ждут каменные ступени, ведущие вниз в темноту подземелий.

Внизу нас встречают плотный воздух и сопутствующий с ним холод. Как будто меня вновь приглашают в мое забытое логово пыток. Я не был здесь с тех пор, как Глушитель Сопротивления, Мика, попал в одну из этих камер.

Я не был здесь с тех пор, как убил его.

Отбрасывая воспоминания, я следую за Киттом и Пэйдин. Камеры пусты — в них больше нет тех немногих членов Сопротивления, что были здесь после битвы в Чаше. Теперь они занимают несколько тренировочных рингов за пределами замка, а также посменно работают в качестве Гвардейцев.

— Знаешь, — вспоминает Китт, его голос отражается эхом от грязных камней, — в последний раз я был здесь, когда проводил тебя прямо в тоннели, которые ты искала, Пэйдин.

Она вздыхает, выглядя подавленной.

— Не самое приятное воспоминание, полагаю.

— Я понимаю, правда. Всегда есть причина для той боли, что мы причиняем.

Пэйдин открывает рот, но тут же резко его прикрывает, заметив занятую камеру. Ее шаги замедляются, как и мои.

На каменном полу лежит тело со знакомым серебряным кинжалом в груди.

Странно видеть, как человек, обладающий такой же силой, как у меня, так легко погибает. Я никогда не встречал другого Владетеля, не имел шанса до того, как жажда власти отца привела к тому, что я остался единственным в своем роде. Но глядя на этого Элитного, часть меня желает, чтобы кто-то разделил со мной бремя этой силы.

Тем не менее Пэйдин стоит неподвижно у клетки. Ее голос звучит тревожно тихо.

— Это он.

Китт выходит вперед.

— Что?

— Это парень Адины из Лута. — Она задыхается, произнося имя. — Мак.

Я резко разворачиваюсь к телу, прослеживая глазами похожий узор на его жилете. Каждый карман и каждый шов, все точно такое же.

Это тот самый друг, которого она встретила в Форте.

Пэйдин заходит в камеру, ее взгляд скользит по мужчине. Я следую за ней, замечая его растрепанные волосы, достаточно длинные, чтобы касаться его шеи. Среди черных прядей пробивается серебристая полоска, а от уголка его рта тянется шрам. Карие глаза безжизненно глядят в потолок, но в них можно уловить слабое облегчение.

Пэйдин медленно опускается на колени перед ним. Его безжизненная бледная кожа резко контрастирует с темным жилетом, плотно прилегающим к телу. Кровь пропитала одежду, растекаясь под серебряным кинжалом багровым пятном. Дрожащими пальцами Пэйдин проводит по запачканному шву жилета. Она глубоко вдыхает, затем сосредотачивает свой взгляд на кармане, пришитым к нему.

Ее пальцы натыкаются на ряд вышитых слов. Синяя нить, испачканная кровью, потускнела на одном из карманов. Я слышу, как дыхание Пэйдин замирает, после чего она шепчет:

— Увидимся в небе.

С широко открытыми глазами, полными слез, она поднимает взгляд на меня.

— Он пытался сказать это на арене. Он умирал, и это было последнее, что он хотел сказать.

— Пэйдин… — я присаживаюсь рядом и нежно опускаю руку на ее спину в тот же момент, когда Китт кладет руку ей на плечо. Наши взгляды встречаются на краткий, неловкий миг, в котором мы видим наше последующее будущее. Пэйдин всегда будет препятствием между нами. Скоро она перестанет принадлежать мне, и я не смогу утешать ее.

И, к сожалению, я все равно буду любить ее. Она навсегда останется внутри меня, единственным чистым пятном в моей запятнанной душе. Но пока не собираюсь уходить. Пока клятвы не будут скреплены, и кольцо на ее пальце не приобретет большую важность. До тех пор я буду обладать ею любым способом, каким она позволит.

— Даже после того, как мы провели вместе время в Луте, он все равно винил меня в смерти Адины, — тихо говорит Пэйдин, сжимая идеальный край жилета. — По тому, как он сражался… он действительно хотел причинить мне боль.

Мой желудок сжимается. Я ненавижу мысль о том, что она какое-то время верила, что это на том ринге с ней был я. Но напряжение было высоким, и этот Владетель был там, чтобы сыграть роль меня.

— Он хотел отомстить за нее. — Она качает головой. — Я не могу его за это винить. Это моя вина.

Я встречаюсь взглядом с Киттом из-за опечаленной девушки между нами. Она медленно откидывается назад, по ее щекам беззвучно катятся слезы.

— Но он решил меня не убивать, — шепчет она. — Он мог бы. Интересно, если бы мы не встретились, сложилось бы все по-другому?

Пэйдин опускает голову мне на плечо, и на мгновение я забываю о присутствии брата. Китт отводит взгляд, его горло дрожит от эмоций. Возможно, это зависть, раздражение, и я ненавижу это. Видеть его таким неправильно. Быть с ним таким…

Пэйдин берет Китта за руку, притягивая его ближе.

Я слегка напрягаюсь, Китт делает то же самое при внезапном прикосновении. Но Пэйдин даже не моргает. Она просто смотрит на тело перед нами, прижимаясь к нам обоим.

Безмерная скорбь Пэйдин возвращает мое внимание к ней. Она цепляется за руку Китта, голова ее прижата к моему плечу. Я знаю ее гораздо лучше, чем все остальные. Я читаю каждую дрожь и каждое невысказанное слово.

Она хочет тишины. Хочет побывать наедине с этой скорбью. И когда она будет готова, ее жених и его брат будут рядом, чтобы помочь.

— Мы так и не попрощались с ней. — Шепчет Пэйдин про себя. — Но, по крайней мере, мы могли поделиться тем, как сильно любили ее.

Она долго не отпускает нас, прежде чем осторожно поднимает руку к стеклянному взгляду Владетеля. Она нежно прикрывает его глаза, даря мирный конец, которого он не получил на арене. Оцепенев, Пэйдин разглаживает жилет и откидывает с его холодного лба выбившиеся пряди волос.

— Позаботься о ней ради меня, — шепчет она, касаясь его бледной кожи. — Позаботься о ней, Мак.

Я почти не слышу, как она в последний раз грустно шепчет:

— Увидимся в небе.