Бесстрашная

Глава сорок первая

Кай

— Где она?

Я отталкиваю Гвардейцев, ускоряясь в тесном коридоре. В воздухе висит густой дым, тянущийся из обгоревшей комнаты, вокруг которой столпились Гидросы. Они делают все возможное, чтобы укротить остатки пламени водными потоками.

Ленни поднимает руки в знак капитуляции еще до того, как я подхожу.

— Она в порядке…

— Веди меня к ней, — приказываю я.

Гвардеец делает глубокий вдох.

— Она с Целителем, но волноваться не о чем.

— Волноваться не о чем? — я почти смеюсь. — Я проснулся с Гвардейцем у кровати и с дымом в воздухе. Так что спрошу еще раз. Где, черт возьми, она?

Выглядя совершенно разбитым, Ленни нехотя ведет меня сквозь толпу. Мы сворачиваем в тихий коридор и останавливаемся у неприметной двери. Ленни открывает ее и жестом приглашает войти, где меня встречают несколько пристальных взглядов.

Но ищу я только ее.

Пэйдин сидит на табурете, одежда обгорела, волосы почернели. По всему телу тянутся ожоги, розовые и вздувшиеся. Над бровью — кровавый порез, и она морщится, когда улыбка добирается до глаз.

Я бросаюсь к ней, не заботясь о том, кто станет свидетелем моей тревоги.

— Ты в порядке?

Она кивает. Морщится. Ругается на ожог, поднимающийся по шее.

— Я в порядке, — выдавливает она сквозь зубы, голос словно гравий. — Все произошло так быстро.

Я делаю вдох, стараясь оставлять голос ровным.

— Почему ты вообще была в комнате Блэр?

— Она… — ее глаза скользят за спину, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Китта, прислонившегося к стене. Он медленно кивает, возможно, мне, а может, Пэйдин. — Она практически пригласила меня. Я была зла и…

Взгляд Пэйдин обращается к Ленни, и мольба в глазах заставляет его тяжело вздохнуть:

— Блэр прижала меня. Свечи были зажжены, и одна, видимо, упала, потому что внезапно вся комната вспыхнула. — Он качает головой. — Стена огня разделила меня и Пэй, и, когда я, наконец, вытащил ее… Блэр была уже… — Ленни сглатывает, его карие глаза блестят. — Я позаботился о теле.

Я резко оборачиваюсь к Гвардейцу.

— Ты должен был это предотвратить!

Ленни опускает взгляд.

— Сэр, я…

— Это не его вина, — голос Пэйдин слаб. — Он не мог это остановить. Я… Я бы не позволила ему это сделать.

Я бросаю на нее понимающий взгляд.

— Ты все равно пошла за ней, да?

Злость на ее лице не скрывает вины под ней. Я знаю, каково это потеряться в ярости, в возможности вершить чужие судьбы. И я вижу отражение этого на ее лице. Мой голос — утешающий шепот:

— О, Пэй…

Вперед выходит Целитель, голос мрачный:

— Хорошо, что мисс Грэй выбралась вовремя. Еще бы немного, и…

— Я знаю, — слышу свой резкий голос.

— Ей нужно отдыхать, — это говорит Каллум, но я даже не смотрю на него. — Восстанавливаться.

— Я в порядке, — одними губами отвечает мне Пэйдин, что лишь слегка успокаивает.

Рука на плече заставляет обернуться. Выражение лица Китта суровое.

— Это был ужасный несчастный случай. Именно так я скажу ее отцу и всему двору. Я… найду способ все замять.

Я киваю, потому что это то, чего он хочет.

Я встаю, потому что взгляд Пэйдин говорит, что она найдет меня позже.

И я ухожу, потому что она не моя, чтобы переживать.

Я даже не удивляюсь, когда она врывается в мою комнату.

Я не сплю уже несколько часов, расхаживая в темноте, надеясь, что она войдет и осветит ее.

— Где твой меч? Мне нужно что-нибудь ударить.

Эта девушка — лучик солнца.

Я прислоняюсь к кровати.

— Я так понимаю, тебе лучше?

Пэйдин откидывает мокрые волосы с лица.

— Этот Целитель заставил меня сидеть там несколько часов. Даже после того, как закончил с ожогами. — Она взмахивает рукой. — Что-то из-за дыма в легких.

Я медленно киваю.

— А как же держаться на расстоянии?

— Я делаю исключение.

— Потому что хочешь что-то ударить?

— Да. — Самодовольная улыбка. — И в кои-то веки это не ты.

— Я даже слегка обижен.

Она рассеянно качает головой.

— Мне нужно выпустить пар. — Меня пронзил ее острый взгляд. — Меч?

Сдерживая улыбку, я достаю потрепанный меч из-под стола.

— И что послужило причиной этого внезапного порыва к насилию?

— Внезапного? — Она фыркает. — Я уже давно надираю тебе задницу, принц.

Я вкладываю меч ей в ладонь, наши тела близко.

— Может, я скучаю по этому.

Ее улыбка выглядит зловещей.

— Может, скоро у тебя появится еще одна возможность проиграть.

Мой ответ теряется в звуке стали, рассекающей дерево. Она обрушивает град ударов на и без того изуродованный столбик кровати. Снова и снова меч вонзается в разодранную древесину, разбрасывая щепки.

Я хватаю ее за руку, останавливая напряженные мышцы до того, как она успевает замахнуться снова. Когда она оборачивается, серебристые волосы бьют меня по лицу, ее щеки розовеют от злости.

— Что?

Ее тон резок настолько, что должен отпугнуть одним-единственным словом. Но она меня не пугает: я почти желаю, чтобы у нее получилось. Жизнь была бы гораздо проще, если бы я не хотел провести ее с ней. Но ничто столь ошеломляюще важное не может остаться в стороне.

— Пэй, — я позволяю ей увидеть беспокойство и следующую за ним преданность. Позволяю увидеть, кем я не являюсь и кто я есть. — Что же на самом деле происходит?

Ее ресницы трепещут. Я наблюдаю, как голубой взгляд опускается на мою грудь и как тупо пялится.

— Я убила ее. Я… я была монстром. Ее кожа плавилась под моей ладонью, и все равно я… — Она глубоко вдыхает. — Никогда не была так жестока. Это было страшно — этот человек, которым я стала. Эта тьма, разрастающаяся во мне. И что хуже всего, — она задыхается, — это не помогло.

Так сильно мое сердце может болеть только за нее.

— Я знаю.

— Я думала, это поможет залечить рану, — шепчет она. — Эту дыру в сердце, где раньше была Адина. Но она все еще там. — Ее глаза поднимаются, полные слез. — Такая же зияющая, как в день, когда она умерла у меня на руках.

— Я знаю, — говорю снова, ненавидя эту боль на ее лице.

— Это не вернуло ее. — Меч с грохотом валится на пол, ее слезы падают вместе с ним. — Я никогда ее не верну.

Я обнимаю ее дрожащее тело, прижимаю губы к макушке.

— Я знаю, любимая.

Моя рубашка пропиталась слезами, но она все еще не издала ни звука. Я крепко держу ее, провожу рукой по влажным волосам и по спине под ними. Она тает в моих объятиях, успокоенная прикосновениями и словами что я шепчу.

Но, когда мое тело напрягается, она поднимает на меня заплаканное лицо.

— Что случилось?

Под кожей бурлит сила, настолько знакомая, что я почти ее не замечаю.

— Китт идет.

— Что? — Она моргает и отстраняется от меня. — Сюда? Сейчас?

Я понижаю голос.

— Да, и быстро.

Его двойственная способность — то, что я выучил с детства и мог отличить в толпе. Но сейчас, размышляя, я понял, что было нечто неописуемо странное.

— Так, — она бормочет. — Что будем делать?

Мои глаза скользнули к шкафу.

Она бросает на меня хмурый взгляд.

— Ты шутишь?

— Хочешь, чтобы твой жених застал тебя здесь со мной?

Она прячется в шкафу под раздраженное бормотание. Пэйдин сверлит меня взглядом, когда я запихиваю ее между своей одеждой, слезы временно забыты. Она берет яркую рубашку и поднимает бровь.

— Никогда не видела, чтобы ты это носил.

— Потому что это принадлежит Джаксу, — быстро отвечаю я. — Я выигрываю пари. Не волнуйся.

Легко усмехаясь и покачивая головой, я начинаю закрывать двери перед ее лицом.

— О, — тихо добавляю я, — не наступи на мои туфли. Я только что их почистил.

Даже через толстый слой дерева между нами я почти чувствую, как она закатывает глаза. Но едва я успеваю поднять меч, как дверь со скрипом открывается.

Китт неуверенно входит в комнату.

— О, хорошо, что ты проснулся.

Я поднимаю меч в ответ.

— Просто выпускаю пар.

— Хорошо. — Король кажется рассеянным. — Хотел сообщить, что третье Испытание состоится завтра.

Мои глаза расширяются от удивления, я знаю, что Пэйдин тоже это слышит.

— Завтра? Ты не собираешься объявлять это при дворе?

Китт проводит рукой по затылку. Его взгляд отрешен, затуманен.

— Это должно быть… неожиданностью. По крайней мере для Пэйдин. — И быстро добавляет: — Это будет в Чаше.

— Понятно. — Между нами растягивается пауза, прежде чем я спрашиваю: — Китт, ты в порядке?

Меня опять накрывает тревожное чувство, когда его сила скользит под кожу. Я смотрю в глаза брата, но он будто не смотрит на меня. Как будто ушел в себя.

— Хм? — Его рассеянный взгляд падает мне за плечо. — Нет. Нет, еще нет, — отстраненно бормочет он. — Не время… Мне нужно правильное время…

Я оглядываюсь назад, но ничего не нахожу. Его бормотание заставляет меня встревоженно подойти.

— Что? Китт, все в порядке?

Его зеленые глаза возвращаются ко мне. Он моргает. Затем натягивает улыбку.

— Да, не волнуйся. Похоже, мне нужно еще немного поспать. Просто… просто доверься мне. У меня все под контролем.

Я киваю, несмотря на беспокойство.

— Конечно. Я доверяю тебе жизнь.

Он кашляет. Улыбка становится искренней.

— Никогда не сомневался в этом.

Затем его рука оказывается на двери, а мысли где-то далеко.

— Ты и я, брат.

— Ты и я, — тихо повторяю я.

Глава сорок вторая

Пэйдин

Я просыпаюсь задолго до того, как в мою дверь стучат.

На самом деле, я уже одета и не могу перестать накручивать себя, когда появляется мой сопровождающий который должен провести меня на Испытание моей безжалостности. Я почти не спала после того, как вчера вечером выскользнула из комнаты Кая. Я была на взводе от беспокойства, что мне придется сделать сегодня, чтобы проявить себя.

С глубоким вдохом я распахиваю дверь. Из-под маски взгляд Ленни скользит по мне, слегка сужаясь при виде моей собранности.

— Я здесь, чтобы сопроводить тебя на третье Испытание? — Он произносит это как вопрос, словно не уверен, что он первый, кто сообщает мне об этом.

Я натянуто улыбаюсь.

— У меня было предчувствие. — Засовывая кинжал в ножны у бедра, я небрежно добавляю: — Готов?

— Не так, как ты, — насмешливо отвечает он. — Ты что, спала в этой одежде?

— Я просто хочу покончить с этим, — резко парирую я.

— Ну, похоже, ты уже в нужном настрое, — бормочет он, пока мы идем по длинному коридору.

— Мне… жаль за вчерашнее. — Я бросаю на него неуверенный взгляд. — Ты никогда не должен был в этом участвовать.

— И чертовски хорошо, что я там оказался, — отчитывает он. — Ты чуть не погибла, Пэй. И я никогда бы не смог жить с этим.

Его слова разрушают что-то во мне, возможно, ту каменную стену равнодушия, которую я в последнее время возвела вокруг сердца. Я прикасаюсь к его руке, надеясь выразить жестом то, что не могут высказать мои губы.

Карие глаза Ленни опускаются, и он мрачно усмехается, глядя на мои растопыренные пальцы, лежащие поверх его формы.

— Может, тебе и жаль меня, но тебе точно не жаль Блэр.

Я сглатываю и заставляю себя заговорить:

— Нет, не жаль. Мне также не нравится, что сделала я. Но… — Я отстраняюсь, складывая руки на приподнимающиеся груди, словно сдерживая удары собственного сердца. — Но я не сожалею об этом.

— Ты была… безжалостна. — Я вздрагиваю, когда он, наконец, произносит это жестокое слово. — Я никогда раньше не видел тебя такой.

— Я тоже. — Я избегаю его взгляда. — Но я замечаю проблески этого с тех пор, как сбежала из Илии. Я… я не горжусь этим.

Он отстраненно кивает, его рыжие волосы равзвеваются.

— Зато теперь ты свободна от нее.

— Как и ты, — напоминаю я.

— Эх. — Он поворачивает за угол, увлекая меня за собой. — Она была не так уж и плоха. Ты знала лишь маску, которую ее заставили надеть.

Я искоса поглядываю на него.

— Ну, ты, кажется, не слишком-то и расстроен из-за ее… смерти.

Он равнодушно пожимает плечами.

— Я увижу ее снова. Когда-нибудь.

Я раздумываю, стоит ли обращать внимание на его слова, потому что сомневаюсь, что Ленни окажется там же, где Блэр. Но он вдруг произносит еще одну фразу, на этот раз более легкую, чем предыдущие.

— Не нервничай сегодня. Ты справишься.

Я слегка стону.

— Я бы предпочла больше никого не убивать, спасибо.

Я выхожу под лучи солнечного света, теперь еще более ослепительного из-за десятка белоснежных мундиров, отражающих его. Гвардейцы окружают меня, образуя вокруг кокон из тел, пока мы направляемся к Чаше. Длинный путь к ней простирается передо мной, словно соединяя прошлое с этим мрачным настоящим.

В первый раз, когда я шла между этими свисающими деревьями, это было ради выживания.

Во второй — из-за обещания.

А теперь — ради титула.

Розовые лепестки, которые когда-то опадали с этих деревьев, давно завяли — в отличие от многих других, которые с тех пор росли. Они хрустят под моими ботинками, превращаясь в разлагающееся воспоминание. Я концентрируюсь на обещании, данном Адине, чувствуя, что края созданного ею жилета уже потрепались. Под ногами я вижу цветы, которые когда-то украшали голову принца, венчая его задолго до того, как моя жестокость сделала его королем.

Мой взгляд блуждает по этому тоннелю из деревьев, оба конца которого ведут меня в неизвестность.

Когда-то я рисковала жизнью ради частички Адины.

Теперь я сражаюсь за королевство, которое не хочет меня видеть.

Скоро, возможно, я пожертвую собой, надеясь, что после смерти буду чем-то большим, чем при жизни.

Мы молча идем по тропинке, и слышно только, как хрустят под нашими ногами лепестки. Я беспрестанно верчу кольцо на пальце, умоляя стальную полоску успокоить меня. Ленни идет рядом со мной, время от времени искоса поглядывая на мои манипуляции.

Но тишина исчезает при виде арены.

Отдаленный грохот нарастает с каждым шагом. Топот ног усиливается, за ним следует оркестр из криков и приветственных возгласов. Мое сердце бьется в такт, барабанная дробь отдается в ушах, когда мы вступаем в угрожающую тень Чаши.

Мой взгляд задерживается у одного из многочисленных тоннелей, ведущих в это каменное сооружение. Безжизненное тело короля давно исчезло, кровь смыта, но шрам над моим сердцем до сих пор жжет от воспоминаний о перепачканной грязью девушке, находящейся во власти чудовища. Пока она сама не стала чудовищем.

Куда бы я ни посмотрела — везде следы прошлого.

Вот здесь родился Силовик. Нависнув над телом отца, он метнул клинок с точностью воина, но с проклятым сердцем глупца. Я все еще ощущаю, как тот нож рассек воздух рядом со мной, миновав мою плоть лишь из-за его намерения.

А вот здесь он сказал мне бежать. И я убежала.

Прямо в его объятия.

Наши шаги теперь отдаются эхом в каменном туннеле, серое пространство ведет нас к взрыву хаоса и цвета. Когда-то эта арена была заполнена членами Сопротивления, покрыта кровью тех, кто был достаточно храбр, чтобы бороться за себя, но слишком слаб, чтобы победить.

Приглушенный шум тысяч голосов перерастает в гул, когда я выхожу из окружавшего меня камня. Солнце смотрит на меня сверху вниз, заставляя поднять руку над слезящимися глазами. Тела заполняют каждый сантиметр Чаши, и я поднимаю голову к небу, следуя за склоном этой переполненной арены.

Страх сжимает мое сердце в этом до боли знакомом месте. Я не была в Чаше с тех пор, как в ней умерла Адина, с тех пор, как часть меня умерла за этими стенами. От рева тысяч голодных до зрелищ людей у меня сводит живот. Каждая частичка моего существа содрогается при мысли снова ступить на эту арену.

Гвардейцы подгоняют меня по тропе, когда оглушительный крик волной накрывает нас. Зрители жаждут кровавой расправы, и внезапное крещендо восторженных криков, направленных на меня, вероятно, означает их надежду, что я стану жертвой.

Мой взгляд скользит к перилам рядом, затем дальше к простирающемуся внизу песку. В последний раз, когда я видела эту Яму, она была залита кровью Адины. Меня снова подташнивает, когда я оглядываю море белого песка в поисках хоть одного алого следа.

Ничего.

Все следы ее смерти исчезли. Покинув это место, они поселились внутри меня. Каждая капля крови, каждый крик о помощи, каждое мгновение, проведенное без нее, запечатлелись в моей душе.

Наш путь вокруг приподнятого ринга приводит к стеклянной кабине рядом с ним. Китт удобно устроился внутри, заняв место, которое когда-то принадлежало его отцу. И, прямо как у короля до него, эти зеленые глаза пригвождают меня к дорожке.

Будто я смотрю в лицо призраку.

Прошлое и настоящее сталкиваются, создавая странную смесь, которой он теперь является. Не такой, как его отец, но и не такой, как тот мальчик, которого я знала. Он склоняет голову, что так напоминает человека, который сделал из меня убийцу. И я киваю в ответ, ощущая в душе мозаику из обломков силы и безрассудства, которые понадобились, чтобы я снова оказалась здесь.

Руки внезапно толкают меня к перилам.

Китт резко встает, глядя на меня из-за безупречного стекла, прежде чем его Гвардейцы успевают втолкнуть меня на Арену. Калум появляется рядом с ним и мрачно улыбается, даже когда, вероятно, меня ведут к моей погибели.

И все же я задерживаю дыхание, наблюдая, как король открывает рот, а в его глазах вспыхивает сожаление.

А потом — ничего.

Китт выпрямляется. Опускается в это мягкое кресло. На его лице появляется легкая улыбка.

Я моргаю от неожиданной перемены, сбитая с толку его…

— Эй, Принцесса.

Я вздрагиваю от того, как Ленни щелкает пальцами у меня перед лицом.

— Хм.

— Слушай внимательно, ладно? — Ему приходится кричать, чтобы перекрыть шум беспокойной толпы, окружающей нас. — Возьми это и используй, — рукоять меча вдруг оказывается в моей ладони. — Просто покончи с этим, и ты освободишься от этих Испытаний. Я знаю, какой ты можешь быть пугающей, так что просто… будь такой.

Я бездумно киваю, взгляд прикован к острому лезвию, которое я теперь держу. Ленни протягивает руку в перчатке к моему лицу и нежно гладит его.

— Мне нужно, чтобы ты выиграла, ясно? Не переставай быть тараканом, Принцесса.

Я понятия не имею, что именно должна выиграть. Не знаю, будет ли оно того стоить. Но слабый смешок вырывается из меня и теряется в хаосе еще до того, как успевает добраться до ушей.

— Я буду стараться изо всех сил.

— После этого, — кричит он, — я больше не смогу называть тебя Принцессой. — Его улыбка отдает горечью. — Придется звать тебя Королевой.

А затем меня заталкивают в Яму.

Я спотыкаюсь на крутых ступенях, пока, наконец, мои ботинки не утопают в песке. Пошатываясь, я поднимаю голову к обезумевшей толпе. Я тяжело дышу, кровь стучит в висках, пока я медленно обвожу взглядом арену.

Она изумляет, и я стою, поглощенная ее масштабом и шумом вокруг. Рукоять меча становится скользкой в моей ладони, острие волочится по песку. Скандирования и крики приглушены непрерывным топотом ног, похожим на марш смерти, которого долго ждали. Солнце тяжело давит на руки, согревая кожу своим близким присутствием. Кажется, даже небо склоняется, чтобы стать свидетелем моей безжалостности или безжалостности конца, который ожидает меня.

Я щурюсь на стеклянную кабину высоко над Ямой, наблюдая, как король выходит на дорожку. Рядом с ним мелькает знакомая копна бирюзовых волос, и когда Усилитель кладет руку на плечо Китта, на арене воцаряется тишина.

— Илийцы, добро пожаловать на последнее Испытание Пэйдин Грэй. Здесь, — говорит он ровно, — мы испытаем ее безжалостность.

Толпа взрывается от его слов, она жаждет крови и обезумела от предвкушения захватывающего зрелища. Китт, прежде чем продолжить, успокаивает ее, подняв руку.

— Если Пэйдин сможет пройти это Испытание, она докажет, что она бесстрашна, благородна и безжалостна. Это три качества, которые, как считал мой отец, присущи хорошему правителю. Если она преуспеет сегодня, — взгляд Китта пригвождает меня к земле внутри Ямы, — у Илии появится королева.

По Арене разносится рев, и я уверена, он не для того, чтобы поддержать меня. Мужчины и женщины встают на свои лавки, сжимают кулаки и выкрикивают проклятия в воздух. Мой взгляд скользит по буйной толпе, пока я неожиданно не сталкиваюсь взглядом сама с собой.

Мое оценивающее выражение лица проецируется на огромный экран над Ямой, чтобы даже те, кто на самых верхних рядах, могли видеть ясно. Мой взгляд мечется по песку, останавливаясь на Наблюдателях, которые в данный момент проецируют то, что видят. Четверо из них стоят по другую сторону Ямы, но только трое смотрят на меня остекленевшими глазами, подняв руки вверх. Их белые плащи колышутся на легком ветру, и от их тяжелых взглядов у меня по спине бегут мурашки, а в животе скапливается ужас.

— Для правителя, — продолжает говорить Китт, перекрывая хаос. Его голос эхом разносится вокруг, — безжалостность часто необходима. Поэтому сегодняшнее Испытание — это битва насмерть.

У меня перехватывает дыхание. В горле пересыхает.

Насмерть.

Мне придется кого-то убить.

Ответные возгласы толпы заглушает внезапный звон в ушах. Я медленно поворачиваюсь к стеклянной кабине и вижу, как король смотрит на меня.

Не друг. Не жених. Просто король, приказавший мне быть его убийцей.

И вдруг я понимаю, что, должно быть, чувствует Кай.

От этой мысли у меня подгибаются колени.

Кай.

Я лихорадочно осматриваю эту стеклянную коробку в поисках хоть какого-нибудь признака знакомой фигуры. Прядь взъерошенных черных волос. Проблеск этих чертовых ямочек. Вспышка этой дерзкой улыбки.

— Вывести противника!

От слов короля все мое тело цепенеет.

По толпе прокатывается вздох, шок скользит меж пальцев, прижатых к разинутым ртам.

Я не повернусь. Я не могу повернуться.

Толпа взрывается внезапной, тошнотворной волной восторга, когда голос короля гремит над ареной.

— Обычная против всех Элитных разных видов. Последнее испытание.

Я мотаю головой. Закрываю глаза, отгораживаясь от этого жестокого мира.

Это кошмар. Это притворство.

На зыбучем песке шаги позади меня становятся все громче.

Я прижимаю ладонь к грохочущему сердцу, понимая, что грудная клетка быстро вздымается и опадает.

Это притворство. Это…

— Пэйдин.

Я чувствую тот самый момент, когда мое сердце разбивается вдребезги.

Я оборачиваюсь, и мой взгляд находит глаза, которые я так давно знаю.

Когда туман встречает самое глубокое море.

Когда Тень сталкивается с Пламенем.

Когда неизбежность встречает свой конец.

Когда я смотрю в лицо тому, кого люблю больше всего.