Бесстрашная

Глава двадцать первая

Пэйдин

Я вздрагиваю от покалывания в виске.

Не потому, что больно, когда рана затягивается под руками Целителя.

Нет, больше всего ранит то, как знакомо это ощущается.

Кожа сшивается, и это напоминает мне, как когда-то тоже самое делал мой отец. Его ловкие пальцы пробегались по каждой моей ссадине, по каждой ране, полученной во время долгих тренировок. После того как он исцелял меня, или я помогала ему исцелить кого-то другого — мы делили ириски, чтобы отпраздновать еще один прожитый день.

Пока он не покинул меня. А теперь я уже и не помню, какова эта сладость на вкус.

Я ерзаю на кровати, ощущая, как тело покалывает от каждого движения рук Целителя. Пытаясь отвлечься от привычного ощущения, я наблюдаю за полуденным светом, льющимся сквозь множество окон. Кай не покидал моих покоев до раннего утра и позволил мне проспать большую часть дня.

Он пытался убедить меня обратиться к Целителю вплоть до того момента, пока я увидела, как он выскользнул за дверь. Но я слишком устала, чтобы думать об этом до этого самого момента, когда, выбравшись из ванны, почувствовала сильную боль. И поскольку до бала оставалось всего несколько часов, я заставила себя терпеть боль от исцеления незнакомыми руками.

Элли суетится по комнате, готовясь к большой работе, которая ее ждет. Из-за того, что я так поздно проснулась, у нее осталось мало времени, чтобы привести в порядок мои влажные волосы и кожу. Я наблюдаю за ее быстрыми движениями, нервничая из-за того, что мы так и не поговорили с тех пор, как Кай так поздно появился в моих покоях.

— Все готово, мисс, — раздается рядом низкий мужской голос.

Я вздрагиваю.

— Да, спасибо, — выдавливаю я и быстро киваю. Он отвечает тем же жестом и покидает комнату, оставив после себя мое исцеленное тело.

С облегчением я поднимаюсь с постели, вытягивая затекшие конечности.

— Больше не чувствуется, что я едва не умерла вчера, — бодро замечаю я. — На самом деле, мне кажется, что я готова потанцевать.

— Кто-то сегодня в хорошем настроении, — улыбается Элли, похлопывая по стулу перед туалетным столиком, приглашая меня сесть.

Я опускаюсь и закрываю глаза, пока она начинает припудривать мне лицо.

— Я чувствую себя хорошо. Надеюсь.

— Я рада.

Что-то в ее голосе заставляет меня распахнуть глаза.

— И мое настроение совсем не связано с К… — Я делаю вдох. — С Силовиком.

— Угу, — мычит она сквозь сжатые в тонкую улыбку губы.

— Элли, между мной и… — я замолкаю, когда она качает головой.

— Пэйдин, мне не нужно знать о тебе и принце. Я просто… — она прикусывает губу. — Просто надеюсь, что ты будешь осторожна. Королевам прощают куда меньше, чем королям.

Ее слова становятся необходимым напоминанием. Я опускаю взгляд на кольцо, все еще надетое на палец моей правой руки — деталь, о которой Китт вряд ли забудет. Теплая вода в ванне тщательно очистила его от грязи, и теперь обещание поблескивает у меня на коленях.

Я глубоко вздыхаю и надеваю его на «правильный» палец.

Элли, похоже, не замечает этого, продолжая свою работу все с той же мягкой улыбкой.

— Но мне нравится видеть тебя такой оживленной. Это напоминает мне об Адине и ее парне из Лута.

Все мое тело напрягается под ее рукой, аккуратно наносящей темную линию сурьмы на мои ресницы.

— О чем ты?

Я слышу в ее голосе нерешительность и тихую печаль.

— Точно. Она тебе так и не рассказала, да? — Она делает паузу. — Был у нее один парень, к которому она тайком бегала, пока ты была на Испытаниях.

Мое сердце колотится в такт ее словам. Болит так же, как и в тот день, когда умерла Адина.

— Почему… почему она не сказала мне?

Элли отступает, позволяя мне распахнуть глаза, полные слез.

— Она не хотела отвлекать тебя от Испытаний. — Ее губы растягиваются в тонкой улыбке. — Говорила, что ты все равно не успокоишься, пока не познакомишься c ним и не одобришь. Она планировала рассказать после. Но потом…

— «Потом» так и не наступило, — шепчу я, отворачиваясь c судорожным вдохом. — Она всегда была чертовски самоотверженной.

Мы замолкаем. Элли с неуверенностью возвращается к своей работе. После долгого времени, в течение которого я пребываю в своих мыслях, я наконец набираюсь сил взглянуть на свое отражение. Но не узнаю эту девушку. Ее ресницы потемнели, губы окрасились в цвет крови. Она выглядит как человек, отточенный острой болью утраты. Как бесстрашие, выкованное из нужды, а не храбрости.

— Я хочу, чтобы сегодня она была со мной. Адина, — тихо говорю я, нарушая молчание, которое уже давно тянется между нами.

Элли кивает в знак понимания и распахивает дверцы гардероба.

Серебро ниспадает с тела и стекает каскадом к моим ногам.

Прохладный воздух касается моей обнаженной спины.

Кинжал, пристегнутый к бедру, скорее утешение, чем что-либо другое, — как и стальное кольцо, которое я кручу на большом пальце.

С тех пор, как я впервые надела это платье, многое изменилось. И все же вот я снова иду на бал, устроенный в честь Испытаний, в которых участвую. Только теперь у меня на руке кольцо, волосы обрезаны и больше не струятся по спине, а на теле появились новые шрамы, которых я стыжусь. А еще я потеряла девушку, что сшила это самое платье.

Я поправляю элегантную накидку, прикрывающую плечи, убеждаясь, что она скрывает «О», вырезанную над сердцем. К счастью, Элли не задавала вопросов, когда я попросила именно эту серебристую ткань. Она завязывается под грудью, элегантно драпируясь по плечам, и закрывает изуродованную кожу, которую я хочу скрыть.

Китт кивает мне, когда я подхожу к закрытым дверям бального зала. Бесполезно отрицать, насколько он красив в костюме — черном, идеально подогнанном по фигуре и контрастирующим со светлыми волосами и золотой короной.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорит он ровным голосом.

Я улыбаюсь, в попытке растопить лед между нами.

— Спасибо, Китт. Ты выглядишь потрясающе.

Он кивает в знак благодарности и предлагает мне руку. Я принимаю ее, чувствуя себя при этом крайне неловко. Китт тут же наклоняет подбородок в сторону Гвардейцев, стоящих рядом c нами. Те, уловив безмолвную команду, принимаются распахивать массивные двери.

Мы стоим, наши локти соприкасаются. Король смотрит на наши соединенные руки, изучая мои пальцы, обхватывающие его предплечье.

— Вижу, кольцо вернулось на нужный палец.

Дверные петли скрипят. Мое сердцебиение учащается.

Я поднимаю свободную руку, сверкая бриллиантом.

Именно на этой руке Илия хочет видеть это кольцо. На этом пальце его хотят видеть Обычные.

— Разумеется, — спокойно отвечаю. — После того как я прятала его от разбойников, я, должно быть, в бреду надела его не на тот палец.

Он с любопытством смотрит на меня, пока двери не распахиваются.

— Готова? — шепчет он.

— Ни капельки.

И вот мы выходим на нависающий балкон, с которого открывается вид на бальный зал. Китт ведет меня к перилам, и наши тела почти соприкасаются. Внизу стоит множество людей, и все они выжидательно смотрят вверх. Я не стояла на этом балконе с момента моего появления на последнем балу Испытания Очищения. Не могу сказать, что скучала по этим холодным взглядам.

— Добрый вечер! — приветствует Китт, его голос разносится по всему залу. Теперь, когда он обращен не ко мне, его тон становится теплее. — Сегодня мы празднуем успех Пэйдин Грэй в ее первом Испытании. Ей удалось то, на что мало кто осмеливался: вернуть корону Марины Эйзер в ее истинный дом. И если Пэйдин завершит все Испытания, вскоре она будет носить эту корону сама.

Я едва не вздрагиваю, когда рядом вдруг появляется слуга. Неуверенно принимаю предложенный им бокал шампанского и наблюдаю, как Китт делает то же самое.

— Тост, — провозглашает король, поднимая бокал. Придворные отвечают тем же. Он откашливается, прежде чем продолжить: — За Пэйдин Грэй и завершение ее первого Испытания.

Слова, которые я шепчу, тонут в гуле толпы, но они и не предназначены ни для чьих ушей, кроме моих собственных:

— За то, чтобы прожить достаточно долго и увидеть объединенную Илию.

Я подношу бокал к губам и делаю глоток вместе со всеми. Щекочущие и сладкие пузырьки с шипением проникают в мое горло.

Жизнь на танцполе возобновляется, пока мы спускаемся по лестнице с изумрудной обивкой, ведущей к мраморному полу. Зажигательная музыка сопровождает каждый мой шаг, а рука Китта служит якорем, удерживающим меня от падения с лестницы.

Когда мои каблуки ударяются о пол, меня мгновенно окружает рой тел. Не из-за меня, конечно, все внимание устремлено к ухмыляющемуся королю. Женщины всех возрастов стекаются к нему, щебеча Чума знает о чем и хлопая ресницами. Меня тут же оттесняют, оставляя наедине с бокалом шампанского, пока Китт развлекает свою свиту.

Раздражение быстро проступает на моем лице, опаляя щеки. Меня злит не то, что женщины стремятся понравиться моему суженому, а то, что они делают это прямо у меня перед глазами — так, словно меня тут нет. С этой мыслью я начинаю пробиваться сквозь толпу, чтобы потребовать то, что принадлежит мне. Не из ревности, а из чувства власти, которую мне явно необходимо продемонстрировать.

Я тянусь к Китту, переплетая свою руку с его.

— Пойдем танцевать. Я хочу танцевать.

Женщины тут же оседают от моих слов, а Китт удивляется не меньше них.

— Правда хочешь?

Я одариваю его лучезарной улыбкой, как будто она сможет исправить отношения, которые я собственноручно разрушила.

— Мы ведь помолвлены, да? Будет правильно, если мы станцуем для двора.

Китт задумывается на секунду, но потом решает, что у него нет выбора. В безмолвном согласии мы направляемся к танцевальной площадке. Я залпом допиваю остатки шампанского и ставлю пустой бокал на поднос стоящего рядом слуги. В животе разливается тепло от алкоголя. Когда я оборачиваюсь, чтобы улыбнуться королю, которого веду c собой, мой взгляд задерживается на знакомом отблеске фиолетового.

Китт едва не врезается в меня от того, как резко я останавливаюсь.

При виде этих сиреневых волос во мне закипает более жгучая эмоция, нежели ярость. Губы Китта шевелятся, но я не слышу ни единого слова, потому что стою на краю танцпола и смотрю прямо на убийцу Адины. Будто я снова в центре той ямы, держу ее израненное тело, а мой взгляд прикован к убийце, также как и сейчас.

Мои ноги внезапно начинают двигаться. Я протискиваюсь сквозь толпу и покачивающиеся пары, не заботясь о том, что нарушаю их танец. С каждым шагом черты ее лица становятся все отчетливее. Длинные сиреневые волосы, стянутые в ту же самую прическу, что была на последнем Испытании в Чаше. Карие глаза, видевшие, как ветка пронзила грудь Адины. Накрашенные губы, скривившиеся в улыбке, когда она направила удар одной убийственной мыслью.

И я собираюсь разорвать ее на части за это.

Я почти добираюсь до Блэр, когда ее взгляд, наконец, останавливается на мне. И я улыбаюсь, потому что ее глаза расширяются от эмоции, которая вполне может быть страхом.

Я бросаюсь вперед, оскалив зубы и вытянув руки.

И тут же чьи-то ладони обвивают мою талию, оттаскивая назад.

Я издаю крик разочарования, вырываясь из знакомого захвата. Губы Кая оказываются у моего уха, прежде чем мои ноги касаются пола.

— Тихо, Пэй. Тебе нужно успокоиться.

Я впиваюсь ногтями в его руки, гнев застилает мне глаза. Только когда другая фигура закрывает мне обзор на Блэр, я замираю. Передо мной маячит лицо Ленни, освобожденное от привычной маски Гвардейца. Без нее я вижу, как тревога проступает в его чертах, как хмурится брови.

— Пэйдин, ты не можешь ее тронуть, хорошо? — В его голосе слышны и мольба, и приказ. — Это того не стоит. Ты почти королева. Подумай, что будет, если ты попытаешься убить дочь генерала на глазах у всего двора?

Объятие Кая ослабевает, и я тяжело дышу, глядя на Ленни.

— Оно того не стоит, — повторяет он мягко. — Пожалуйста. Не заставляй меня вставать между вами. Потому что я встану, если придется.

От его слов я ошеломленно отшатываюсь назад и качаю головой. Должно быть, он видит всю боль и ненависть, написанные на моем лице. Потому что его лицо становится таким же измученным… И все же он решает вернуться на свое место рядом с Блэр. Ее карие глаза спокойно ловят мой взгляд — настолько безмятежные, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сорвать этот фасад ударом кулака.

— Держи ее подальше от меня, — приказываю я ровным голосом. — Потому что ты не сможешь остановить меня, Ленни. И ты это знаешь.

Я ухожу, прежде чем на их лицах успевает появиться хоть какая-то реакция. Я слышу за спиной размашистые шаги Кая, который, наверняка, следит за тем, чтобы я «вела себя прилично».

Но это последнее, чего я хочу сегодня вечером.

Я хватаю бокал шампанского с подноса слуги и за считанные секунды выпиваю все содержимое. Затем меняю этот бокал на полный и делаю то же самое. Тепло разливается по телу, окутывая его приятной пеленой.

Это все, что я хочу чувствовать сегодня ночью. Не ярость. Не боль. Не статус будущей королевы. Только это удовлетворение, которое начинает пульсировать во мне.

— Я вообще хочу знать, что ты затеваешь? — вздыхает Кай, нависая надо мной.

Я улыбаюсь и замечаю, как это действует на него. Затем я пихаю свой пустой бокал ему в руку.

— Я собираюсь повеселиться.