Бесстрашная

Глава десятая

Пэйдин

Я сижу неподвижно у камина, окруженная его жаром.

Кровь на моем платье и руках почти высохла, как и слезы, что текли по лицу. Теперь во мне нет ничего, кроме медленно закипающей ярости, пока я молча сижу в этом кабинете.

Приглушенные голоса доносятся из-за приоткрытой двери, отвлекая меня от созерцания пляшущего пламени.

— Где она? — я выпрямляюсь при звуке этого голоса. — Я хочу ее увидеть. Я не мог этого сделать с тех пор, как…

Быстро поднимаюсь, спотыкаясь о ноги. И в следующий миг уже стою прямо перед дверью, обрывая его слова одним лишь своим видом.

Улыбка, появляющаяся на его губах, печальна и полна извинений, но в то же время напоминает вздох облегчения.

Не раздумывая ни секунды, я бросаюсь в объятия Калума. Он крепко обнимает меня, бережно убаюкивая.

— И я рад тебя видеть, — шепчет он мне в волосы, и я невольно улыбаюсь, уткнувшись в его плечо.

Я отстраняюсь, оглядывая его. Его светлые глаза блестят, пристально исследуя мои, будто стремясь проникнуть в самую суть моего разума. Эта теория подтверждается только тогда, когда он медленно кивает, его светлые волосы кажутся тусклыми в полумраке.

— Не за что. Это Китт обнаружил правду. Я лишь помог ему дойти до нее.

Я облегченно улыбаюсь от осознания, что он услышал каждое слово благодарности, звучащее в моей голове. Потому что я не уверена, что смогла бы выразить это словами в данный момент. Он помог изменить все. Помог превратить надежду моего отца в реальность.

Ну… не совсем отца. Просто того, кто меня вырастил.

При этой внезапной мысли брови Калума слегка поднимаются. Я вздыхаю, качая головой.

— Объясню позже. А сейчас… спасибо. За все. — Я киваю в ответ на его молчаливое согласие. — Я просто хотела сказать это вслух.

Мой взгляд скользит мимо его плеча на Кая и Китта, которые тихо беседуют. Я отступаю, жестом приглашая их пройти в кабинет. Китт кивает в молчаливом согласии, проходя мимо, чтобы занять место за своим столом. Калум идет за ним, и только Кай остается у двери.

Он отнес меня в замок, разжег огонь, чтобы согреть мои онемевшие руки. Затем он поцеловал меня в лоб и ушел — вероятно, решать дела куда более важные, чем забота о своей будущей королеве.

Сейчас он смотрит на меня, и в его взгляде та же боль, что и в моем. Все, чего я хочу, — быть в его объятиях, спрятаться в этом тепле. Он — слабость, которую я не могу себе позволить. По крайней мере, в этой жизни.

Я не могу представить, что он видит в этот момент. Скорее всего, размазанную косметику и грязные щеки. Спутанные волосы, заляпанную кровью кожу, которую я стараюсь не замечать. И все же он смотрит на меня с легкой тенью обожания и облегчения, будто взглядом убеждается, что со мной все в порядке.

Наши пальцы едва касаются, когда он проходит мимо. Я делаю глубокий вдох, прежде чем вновь сесть у камина. Только тогда позволяю мыслям вернуться к тому ужасу, что я видела.

Мои резкие слова с легкостью прерывают разговоры:

— Что, черт возьми, там случилось?

Кай опирается о край стола и качает головой.

— Взрывы были от самодельных бомб. Шесть штук. Я таких не видел со времен…

— …первого бала Испытаний, — заканчиваю за него я. Мой взгляд останавливается на Калуме. — Только Сопротивление использовало такие. Зачем тратить время на изготовление бомб, если Игнит может нанести не меньший ущерб?

Калум опускается в кресло с тяжелым вздохом.

— Думаю, это было скорее послание, чем атака.

— Послание?! — шиплю я. — Люди погибли.

Китт кашляет в кулак, вероятно, из-за вдыхаемого дыма.

— Сколько жертв, Кай?

— Девять. Пока что, — я закрываю глаза, когда он тихо добавляет: — Но десятки людей ранены, за ними ухаживают целители.

Китт проводит рукой по лицу.

— Продолжай, Калум. Хочу услышать твою теорию.

— Это не была атака на самих королевских особ, — Калум обводит нас взглядом. — Что наводит меня на мысль, что это была атака на сам смысл парада. На… ну, на будущее этого королевства.

— У Илии не будет будущего, если мы продолжим держать границы закрытыми, а Обычных — изгнанными, — фыркает Китт себе под нос.

— Народ не хочет, чтобы Пэйдин была их королевой.

Я поворачиваюсь на голос и замечаю в дверном проеме мятную шевелюру. Представитель двора входит в комнату, его одежда идеально облегает смуглую кожу.

— А, Эйсел. Проходи, — Китт жестом указывает на него, обращаясь к остальным. — Он глава моего Совета, поэтому я решил, что лучше всего выслушать его мнение по этому вопросу. Или, скорее, мнение народа.

— Ваше Величество, — склоняет голову Эйсел. — В народе неспокойно.

— Потому что я Обычная, — горько произношу я.

— Ну, ты ведь убила короля, который создал Элиту, — бормочет Китт.

— И это не единственный король, которого ты убила. — Добавляет Калум отстраненно.

Я смотрю на него.

— Что ты имеешь в виду?

Он быстро открывает рот, скрещивая затекшие руки за спиной:

— Часть Китта умерла в тот день. — Он кивает в сторону западной башни. — Вместе с женой короля, которая сейчас больна от горя.

Вина вонзает зубы мне в грудь, грызя мою совесть. Впервые я чувствую укол стыда за то, что обрекла короля на смерть. Не из-за него, а из-за тех, кто его окружал.

— Ты прав. — Сглотнув, я перевожу взгляд на братьев, я ранила их обоих. — Я еще раз прошу прощения. За ту боль, которую я причинила тебе, Китт. — Мой взгляд скользит к Силовику рядом с ним. — И за горе, от которого заболела твоя мать.

Повисает долгая напряженная пауза. Кай кивает в знак прощения, когда Китт вдруг нарушает невыносимую тишину:

— Спасибо, Пэйдин. — натянуто говорит он, и в следующее мгновение возвращается к текущему разговору. — Если она для них проблема, то почему они не атаковали ее напрямую?

Эйсел отвечает:

— Есть вещи намного важнее, чем она, мой король. Всему королевству внезапно приказали принять Обычных, в то время как они едва терпят Примитивных. Независимо от причин, большинство отказывается это принимать.

— Неужели они не понимают, что поставлено на карту? — я усмехаюсь. — Илия падет, не имея ресурсов.

— Понимают, — медленно кивает Эйсел. — Но их блаженством было неведение. Некоторые восхищались упорством покойного короля в избавлении Илии от Обычных, а не в спасении города от разрушения.

Кай скрещивает руки, и рукава плотно облегают их, испачканные засохшей кровью.

— Защитная и Атакующая Элита ополчились против трущоб в целом. За последние несколько лет я стал свидетелем перемен. Они хотят убрать из города не только Обычных. — Его глаза встречаются с моими. — Теперь они контролируют трущобы.

— Что ж, меня это не удивляет, — выдыхаю я. — Все в трущобах знают об этом уже много лет. Мой отец даже писал о том, что Примитивные скоро станут новыми Обычными.

Взгляд Калума встречается с моим, он видит меня насквозь и знакомится с дневником моего отца. Я никогда не была так благодарна ему за способность читать мысли, как в этот момент. Мне даже не нужно отвечать на его вопросительный взгляд, он может прямо сейчас найти ответы в моей голове.

— Они уже стали ею, — спокойно говорит Китт. — Их численность растет, а остальные Элитные видят в них лишь слабость…

— Как и в Обычных, — заканчиваю за него я.

Эйсел кивает. Кай напрягается. Калум, как всегда, остается невозмутимым.

— Итак, — медленно произносит Китт, — есть какие-нибудь предположения, кто именно стоит за этим?

— Скорее всего, группа Элитных, считающих, что делают королевству одолжение, — сухо произносит Кай. — А еще они думают, что у них есть чувство юмора, раз они копируют бомбы Сопротивления.

— Самодельные бомбы отследить сложнее, чем Игнита, — тихо осознаю я. — Допрашивать некого. Нет способа узнать, кто их бросил.

В кабинете воцаряется тишина, пока Китт не решается нарушить ее:

— Что Совет хочет, чтобы мы сделали? Как нам заставить народ признать Пэйдин своей королевой?

Прядь длинных волос Эйсела соскальзывает ему на плечо.

— Пэйдин должна проявить себя перед всей Илией. Доказать, что она достаточно сильна, чтобы править, даже будучи Обычной. Мы верим, что только так ее примут.

Я почти смеюсь.

— И как они планируют это сделать?

Его молчание звучит зловеще. И когда он, наконец, заговаривает, я понимаю почему:

— Народ требует отправить тебя обратно на Испытания.